Кто виноват в трагедии 9 января?

Среди мифов, созданных леворадикалами, посягавшими на царскую власть, одним из самых лживых был миф о Кровавом воскресенье, вина за которое возлагалась ими на Николая Второго, хотя на самом деле ответственность за эту кровь ложилась на так называемых революционеров, организованно осуществивших гигантскую провокацию. Расскажем об этом.

В январе 1905 года Россия находилась в состоянии тяжелой войны с Японией. Тяжесть этой войны связана с отдаленностью театра военных действий от основных жизненно важных центров России, трудностями обеспечения военным снаряжением и даже продовольствием. Страна напрягается в борьбе с врагом, который долго и тщательно готовился к ней, требуется сотрудничество всех слоев общества.

Но именно в этот момент враждебные России силы внутри страны в своих интересах начинают проводить работу за поражение России в войне, видя в нем шанс для исполнения своих революционных замыслов. Работа эта осуществляется антирусскими силами и на иностранные деньги.

Слой так называемых революционеров на 2/3 состоял из нерусских, около половины революционеров были евреи.¹ И дело здесь было не столько в национальности, сколько в незнании русской жизни, непонимании ее интересов, корней и истории. Так называемые революционеры были в лучшем случае отвлеченными мечтателями, чаще всего не вполне зрелыми и грамотными, стремящимися облагодетельствовать народ утопическими проектами, сущность которых, как показало дальнейшее трагическое развитие событий, они сами не вполне представляли. А в худшем и наиболее распространенном случае так называемая революционная среда стала средоточием антирусских сил, ненавидевших и презиравших Россию, использовавших российских социалистов для достижения своих темных, националистических целей.

г---------------------------------------------------

¹ Командующий Сибирским военным округом генерал Н. Н. Сухотин составил статистику политических "поднадзорных" по национальностям на 1 января 1905 года: на 4526 человек русских (включая украинцев и белорусов) было 1898; евреев - 1676; поляков - 624; кавказских народностей - 124; прибалтийских - 85; прочих - 94 (см.: Ольденбург С. Россия в царствование Николая II. С. 261.)

L___________________________________________________

Российское революционное движение было наводнено провокаторами, а точнее, агентами, ведшими двойную-тройную игру: официально сотрудничая с полицией, они на самом деле использовали ее для осуществления своих антирусских планов. Состоя в различных нелегальных организациях, они, когда это было им нужно, выдавали полиции "собратьев по борьбе", но чаще всего использовали их в своих интересах для различных махинаций и убийств людей, стоявших на принципах сохранения основ, традиций и идеалов России. Так, известный провокатор Азеф Евно Фишель, один из организаторов партии эсеров, член ее ЦК и руководитель боевой организации, на самом деле использовал эту партию для осуществления преступных планов сил, стоявших за его спиной. В 1901 году он выдал полиции целый съезд своих соратников-эсеров и вместе с тем в 1904-1905 годах подготовил и осуществил убийства нескольких государственных деятелей - министра внутренних дел В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича. В 1908 году Азеф "сдал" в полицию целый ряд своих товарищей-боевиков и вместе с тем продолжил участие в организации убийств русских государственных деятелей. Аналогичную роль играл и убийца Столыпина Мордка Богров, который свои националистические устремления скрывал за ширмой службы в полиции в качестве платного секретного агента, выдавая, когда надо, своих товарищей по партии.

Немало провокаторов работало и в большевистской партии. Что стоит только один Малиновский, член ЦК РСДРП, один из ближайших соратников Ленина, руководитель большевистской фракции в Государственной Думе. В течение семи лет он составлял донесения в полицию и вместе с тем вел активную революционную работу.

Уникальным опытом провокаторской деятельности было "Общество рабочих механического производства" в Москве и Петербурге, созданное полковником полиции С. В. Зубатовым, продолжением которого стало "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга", которое с 1904 года возглавил агент полиции, священник Григорий Гапон. Здесь все, начиная с Зубатова и Гапона до самых последних активистов общества, были сориентированы так, чтобы сбить с толку простых рабочих, обмануть их. Зубатов в молодости был членом московского народовольческого кружка, затем стал секретным сотрудником полиции, регулярно сообщал ей о деятельности революционеров. Из секретных сотрудников впоследствии он постепенно выдвинулся на руководящую работу - начальником Московского охранного отделения, а одно время был даже заведующим особым отделом министерства внутренних дел.

Зубатов создал движение, которое впоследствии унаследовал его любимый агент Гапон. Костяк этого движения составляли люди, далекие от интересов России, принадлежавшие к кругам видных теоретиков и практиков сионизма, - М. Вильбушевич, Г. Шаевич, М. Гурович, И. Шапиро (Сапир).

Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях Г. Гапон: "Однажды Зубатов устроил свидание со мною в доме одного из своих друзей, где я познакомился со многими лицами, игравшими видную роль в политическом движении последних двух лет. Мария Вильбушевич и доктор Шаевич, очевидно, находившиеся под покровительством Зубатова, были основателями так называемой "Еврейской независимой рабочей партии"...

Должен сказать о них, что, несмотря на связь с полицейскими агентами, они действительно симпатизировали революции и по собственным причинам (выделено мною. - О. П.) присоединились к Зубатову. Был там также и Михаил Гурович, высокий брюнет, который, как я потом узнал, был в близких отношениях с многими либералами и революционерами; благодаря ему многие попали в Сибирь и в тюрьму. "Это нам большой друг и помощник", - сказал Зубатов, представляя мне Гуровича... Был там и доктор Шапиро - лидер сионистского движения. Зубатов, несомненно, помогал им материально... Очевидно, он хотел организовать еврейских рабочих под знаменем сионизма и тем отвлечь от революционных партий" (Г а п о н Г. История моей жизни. М., 1990. С. 19). Однако на деле все оказалось наоборот: пытаясь сделать сионизм инструментом в своих руках, Зубатов стал прямым орудием сионизма как подрывного, антирусского движения. Ближайшим соратником и советником Г. Гапона был Пинхус Моисеевич Рутенберг, известный всем как Мартын Иванович - один из видных деятелей сионистского и масонского движения (см.: Берберова Н. Люди и ложи. - Словарь). Собственно говоря, эта темная личность все время стояла за спиной Гапона. Рутенберг стал прототипом героя повести Горького "Все те же" Зейделя, который, по мнению Горького, "является могучим агентом модернизации и европеизации русского общества в противоположность консервативному азиатскому черносотенству". Зейдель высказывает мысль о "бесполезности жизни среди пассивного русского народа".

Именно в среде этих людей была создана кухня для подготовки гигантской провокации 9 января.

В самый разгар русско-японской войны, в сентябре - октябре 1904 года, в Париже проходит съезд всех "оппозиционных и революционных партий", главная задача которого - содействовать поражению России в этой войне. Как пишет участник съезда, будущий лидер кадетов П. Милюков (которого невозможно заподозрить в симпатиях к царскому правительству): "Закулисная сторона съезда стала мне известна позднее... По своему происхождению этот съезд должен был носить чисто пораженческий характер. Мысль о съезде явилась у поляков на амстердамском социалистическом съезде; прямая цель была при этом - воспользоваться войной с Японией для ослабления самодержавия; Циллиакус (финский социалист. - О. П.) снабдил оружием польских социалистов. Он же и ввел на съезд Азефа (националиста и провокатора. - О. П.) и несомненно участвовал в качестве "активиста" в попытке осуществить, по его же словам, "глупейший и фантастичнейший, но тогда казавшийся осуществимым" план: ввезти в Петербург морем оружие в момент, когда там начнется восстание... Деньги, которые были нужны для пораженческих мероприятий, были получены Циллиакусом, целиком или отчасти, через японского полковника Акаши (выделено мною. - О. Я.) с определенной целью: закупить оружие для поднятия восстаний в Петербурге и на Кавказе, - и Азеф должен был быть об этом осведомлен" (Милюков П. Воспоминания: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 254). Азеф, будучи платным агентом полиции, об этих деньгах своим полицейским начальникам не сообщил, что свидетельствует о том, что он выполнял указание других, более важных для него начальников. Грязные деньги беспрепятственно прибыли в Россию.

"Я не знал также о том, - продолжает П. Милюков, - что по окончании нашего съезда оппозиционных и революционных групп вместе, - состоялся второй съезд - одних революционных партий. На нем были намечены революционные выступления на 1905 год, включая террор". Все революционные мероприятия предполагалось проводить на иностранные деньги.

Об обильном финансировании мероприятий по раздуванию смуты в стране и поражению России в войне пишут и другие деятели того времени.

"Японцы раздавали деньги русским революционерам известных оттенков, - пишет английский журналист Диллон в книге "Закат России", - и на это затрачены значительные суммы. Я должен сказать, что это бесспорный факт". Б. В. Савинков в своих воспоминаниях, относящихся к 1904-1905 годам, рассказывает, что "член финской партии активного сопротивления, Конни Циллиакус, сообщил центральному комитету (партии эсеров. - О. П.), что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков, причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа и распределены были между всеми революционными партиями. ЦК принял эту сумму, вычтя 100 тыс. франков на боевую организацию".

Если давать юридическую оценку деятельности граждан Российской империи в условиях военного положения страны, готовящих на иностранные деньги ее поражение, то по законам любого государства она может рассматриваться только как государственная измена, достойная высшей меры наказания. Предательская деятельность кучки так называемых революционеров вследствие остановки работы оборонных предприятий и перебоев в снабжении армии привела к гибели тысяч и десятков тысяч солдат на фронте, ухудшению экономического положения простых людей. Впрочем, подобный характер носила и деятельность большевиков, и близких им по духу партий, получавших немецкие деньги на проведение работы по развалу военной и общественной системы страны, а сегодня носит деятельность некоторых нынешних "леворадикальных демократов", получающих средства из фондов западных спецслужб. Общим был и рецепт, которым руководствовались подобные специалисты-революционеры: путем обмана и фальсификации создать провокационную ситуацию для дестабилизации положения в стране.

События января 1905 года были классическим примером использования этого рецепта.

В конце декабря 1904 года по ничтожному поводу (увольнение 4 рабочих) вспыхивает многотысячная забастовка на Путиловском заводе (начальником мастерской здесь работает Рутенберг), которая потом перекидывается на другие предприятия. Организация забастовки ведется опытными революционерами. К 4 января бастовало 15 тысяч рабочих, к 6 января - 26, к 7 - 105, к 8 - 111 тысяч. Была парализована работа значительной части оборонных предприятий. Сколачиваются стачечный комитет и большой денежный фонд помощи бастующим, скорей всего, из тех же иностранных денежных средств (рабочие, конечно, об этом не знали). Все нити забастовок тянутся к организации, которую формально возглавлял агент полиции Гапон, а фактически она находилась в руках опытных революционеров, подобных Рутенбергу, Они поставляли для этой организации специалистов и инструкторов. Гапон в этой организации был только ширмой, удобной и выгодной для настоящих хозяев положения.

Незадолго до событий 9 января коллега Рутенберга по Путиловскому заводу инженер М. К. Парадовский неоднократно беседовал с ним. "В это время, - пишет Парадовский, - я два или три раза виделся с Рутенбергом и, так как я знал, что он близок к Гапону, я, естественно, заговорил с ним об этом, и он поразил меня своим непониманием происходящего и только твердил, что чем хуже царю, тем лучше всем его верноподданным. (В другом месте Рутенберг злорадствовал над царем и выражал надежду, что война подорвет его авторитет в народе. - О. П.) Когда я сказал ему, что верноподданные царя - это русский народ и не Гапону быть представителем народа, Рутенберг рассмеялся и сказал: "Гапон - это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку двигает". (цит. по: Ардаматский В. Перед штормом. М., 1989. С. 285-286.)

Пешка пешкой, а гапоновская организация к началу 1905 года представляла серьезную силу. В нее входило 20 тысяч платных членов, среди которых было много поляков, финнов, евреев. Общество имело свои читальни, клубы, чайные. Рабочим читали лекции: по истории культуры и экономическим вопросам - юрист Мордка Айзель Финкель; по истории литературы - редактор "Тюремного вестника" Ф. Н. Малинин; по вопросам текущего момента - Н. Строев (Сергей Яковлевич Стечкин). Существовал у общества и штаб, в который входило, помимо Рутенберга, ближайшее окружение Гапона: Васильев, руководители отделений, социал-демократы Карелины и уже упомянутый нами юрист общества Мордка Финкель (он давал юридические консультации членам общества и самому Гапону).

Особая работа велась даже среди женщин. Организатором этой работы была старая социал-демократка Вера Марковна Карелина. И несмотря на утверждение о том, что гапоновское движение состояло только из рабочих, в нем работало большое количество социал-демократов.

"К 7 и 8 января, - пишет исследователь гапоновской организации А. Шилов, - соц.-демократы настолько овладели... массою, что уже стали говорить, что при гапоновском отделе состоят особые должностные лица, называемые социал-демократами, и Гапон предложил устроить совещание с ними, которое состоялось 7 января".

Именно этими должностными "социал-демократами" была составлена прокламация, широко распространявшаяся 4 января по всему Петербургу. В прокламации были выставлены требования: 1) образование комиссии из представителей рабочих и администрации, в которой решались бы вопросы об увольнении рабочих и о положении штрафов; 2) повышение заработной платы; 3) 8-часовой рабочий день; 4) отмена сверхурочных работ; 5) ограничение труда малолетних; 6) вежливое обращение администрации; 7) политические свободы и Учредительное собрание.

Как видим, петиция состояла из экономических требований, а самым последним пунктом, как бы незаметно, да и непонятно для рабочих, протаскивались и политические.

Рабочие понимали свои требования чисто экономически и все время, вплоть до 8, 9 января, были знакомы именно с ними, да и другие они вряд ли бы поддержали.

Но в самый последний момент вместо принятых и поддерживаемых рабочими экономических требований появляется другая петиция, якобы тоже от имени рабочих, но содержащая экстремистские требования общегосударственных реформ, созыва Учредительного собрания, политического изменения государственного строя. Все пункты, известные рабочим и реально поддерживаемые ими, переносятся в конец. Это была в чистом виде политическая провокация революционеров, пытавшихся от имени народа в тяжелых военных условиях предъявить требования неугодному им русскому правительству.

Идея идти с петицией к царю возникает 6-7 января и начинает пропагандироваться окружением Гапона. Но рабочих, которых приглашали идти к царю за помощью, знакомили с чисто экономическими и, можно сказать, разумными требованиями. Собираясь к царю, гапоновские провокаторы даже распространяли слух, что царь сам хочет встретиться со своим народом. Схема этой провокации была такова - революционные агитаторы от имени якобы царя ходили и передавали рабочим примерно такие "его" слова: "Я, царь божьей милостью, бессилен справиться с чиновниками и барами, хочу помочь народу, а дворяне не дают. Подымайтесь, православные, помогите мне, царю, одолеть моих и ваших врагов". Об этом рассказывали многие очевидцы. Например, большевичка Л. Субботина. Она же передает диалог с одним студентом-революционером:

"- Ну, товарищ Лидия, вы вдумайтесь только, какое величие замысла, - говорит один студент, которого мы прозвали "Огнедышащий", - использовать веру в царя и бога для революции..." (выделено мною. - О. П.) (На баррикадах. Л.,; 1984. С. 46).

Сотни "огнедышащих", революционных провокаторов ходят среди народа, приглашая людей 9 января к двум часам на Дворцовую площадь, заявляя, что их там будет ждать царь. Рабочие готовятся к этому дню как к празднику: стирают, гладят, готовят самую лучшую одежду, многие собираются взять с собой детей. В общем, для большинства рабочих этот день представляется как бы большим крестным ходом к царю, тем более что его возглавляет священник, лицо духовное, традиционно почитаемое.

Да и власти вплоть до 8 января еще не знают, что за спиной рабочих заготовлена другая петиция, с экстремистскими требованиями. А когда узнают - приходят в ужас. Дается приказ арестовать Гапона, но уже поздно, он скрывается. А остановить огромную лавину уже невозможно, "огнедышащие", революционные провокаторы поработали на славу. 9 января на встречу с царем готовы выйти сотни тысяч людей. Отменить выход нельзя: газеты не выходят, радио и телевидения еще нет. И вплоть до поздней ночи перед 9 января сотни "огнедышащих" ходят по рабочим районам, возбуждая людей, приглашая на встречу с царем, снова и снова заявляя, что этой встрече препятствуют эксплуататоры и чиновники. Засыпали рабочие с мыслью о завтрашней встрече с батюшкой-царем.

Петербургские власти на совещании вечером 8 января, понимая, что остановить рабочих уже поздно, принимают решение не допускать их в самый центр города. Главная задача была даже не в том, чтобы защитить царя (его не было в городе, он находился в Царском Селе), а в том, чтобы предотвратить беспорядки, неизбежную давку и гибель людей в результате стекания огромных масс с четырех сторон на узком пространстве Невского проспекта и Дворцовой площади, среди набережных и каналов. Царские министры помнили трагедию Ходынки, когда в результате преступной халатности местных московских властей в давке погибло 1389 человек и около 1300 получили ранения. Поэтому в центр стягиваются войска, казаки, дается приказ не пропускать в центр, оружие применять в крайней необходимости.

Последнее, что могут сделать власти, чтобы предотвратить трагедию, - выпускают объявление, запрещающее шествие 9 января и предупреждающее об опасности. Но из-за того, что работала только одна типография, тираж его был невелик.

8 января Гапон направляет письмо министру внутренних дел, из которого видно, что в угоду определенных сил он обманывал как рабочих, так и самого царя. "Ваше превосходительство! - писал Гапон, - рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть царя 9 сего января, в воскресенье в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего русского народа. Царю нечего бояться. Я как представитель "Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. СПБ", мои сотрудники товарищи-рабочие, даже все так называемые революционные группы разных направлений гарантируем неприкосновенность его личности. Пусть он выйдет, как истинный царь, с мужественным сердцем к Своему народу и примет из рук в руки нашу петицию. Это требует благо его, благо обитателей Петербурга, благо нашей родины.

Иначе может произойти конец той нравственной связи, которая до сих пор еще существовала между русским царем и русским народом. Ваш долг, великий, нравственный долг перед царем и всем русским народом немедленно, сегодня же, довести до сведения Его Императорского Высочества как все вышесказанное, так и приложенную здесь нашу петицию. Скажите царю, что я, рабочие и многие тысячи русского народа мирно, с верою в него, решили бесповоротно идти к Зимнему дворцу.

Пусть же он с доверием отнесется на деле, а не в манифестах только к нам.

Копия с сего как оправдательный документ нравственного характера снята и будет доведена до сведения всего русского народа.

8 января 1905 г.

свящ. Гапон".

Очевидно, что Гапон, обманывая и царя, и народ, скрывал от них ту подрывную работу, которая ведется его окружением за их спиной. Он обещает царю неприкосновенность, но сам прекрасно знает, что так называемые революционеры, которых он пригласил для участия в шествии, выходят с лозунгами "Долой самодержавие!", "Да здравствует революция!", а в карманах их лежат бомбы и пистолеты. Наконец, письмо Гапона носит недопустимо ультимативный характер - на таком языке разговаривать с царем коренной русский человек не смел, и, конечно, вряд ли одобрил бы это послание.

А между тем "огнедышащие" всех революционных партий распределяются между отдельными колоннами рабочих, которых предполагается одиннадцать - по числу отделений гапоновской организации. Эсеровские боевики подготавливают оружие. Большевики сколачивают отряды, каждый из которых состоял из знаменосца, агитатора и ядра, их защищавшего (то есть тех же боевиков). Все члены РСДРП были обязаны быть к шести часам утра у пунктов сбора.

"Огнедышащие" готовят знамена и транспаранты: "Долой самодержавие!", "Да здравствует революция!", "К оружию, товарищи!". Уже упомянутая нами большевичка Субботина рассказывает о ночи, предшествующей 9 января:

"Входит Самуил-шапошник:

- Товарищ Лидия, где вы были? Я бегал, вас искал. Флаги надо шить.

- Кто заказал - партия?

- Да, мы на всякий случай сошьем, завтра чтоб были готовы.

- Ну, Самуил, - ерунда, я сейчас оттуда, от собрания, прокламации кто-то бросил, так они (рабочие. - О. П.) закричали: не надо нам бунтовщиков с их бумажками, с их флагами, пускай завтра не сунутся, мы одни пойдем, чтоб царь не подумал, что и мы - бунтовщики. Слышите, они нам места в рядах своих не оставляют. Пускай же одни, бараны, идут. Их вера в царя - не моя вера, мои знамена - не их знамена.

Слушает меня Самуил, ухмыляется".

Диалог Самуила с Лидией кончается тем, что они, каждый по-своему понимая задачу, принимаются за заготовку знамен.

9 января рано утром рабочие собираются на сборных пунктах. Перед началом шествия в часовне Путиловского завода был отслужен молебен о здравии царя. Шествие имело все черты крестного хода. В первых рядах несли иконы, хоругви и царские портреты.

Но с самого начала, еще задолго до первых выстрелов, в другом конце города, на Васильевском острове, и в некоторых других местах группы рабочих во главе с "огнедышащими" сооружают баррикады из телеграфных столбов и проволоки, водружают красные флаги.

Поначалу рабочие на баррикады не обращали внимания, они их даже возмущали. Из рабочих колонн, двигающихся к центру, раздаются восклицания: "Это уже не наши, нам это ни к чему, это студенты балуются".

Общее число участников шествия к Дворцовой площади оценивается примерно в 300 тысяч человек. Отдельные колонны насчитывали несколько десятков тысяч человек. Эта огромная масса фатально двигалась к центру и чем ближе приближалась к нему, тем все больше подвергалась агитации "огнедышащих". Еще не было выстрелов, а какие-то люди распускают самые невероятные слухи о массовых расстрелах. Попытки властей ввести шествие в рамки порядка сталкиваются с отпором специально организованных групп.

Начальник департамента полиции Лопухин, который, кстати говоря, симпатизировал социалистам (позднее, в 1908 году, он совершил должностное преступление - выдал им своего лучшего провокатора Азефа), пишет об этих событиях: "Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных общеполицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем, раздраженные сопротивлением, стали нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружием..."

Шествие от Нарвской заставы возглавлялось самим Гапоном. Колонна подошла к Обводному каналу, где путь ей преградили ряды солдат. Офицеры предлагают все сильнее напирающей толпе остановиться, но она не подчиняется. Первые залпы даются холостыми. Толпа готова уже вернуться, но Гапон и его помощники идут вперед и увлекают за собой толпу. Раздаются боевые выстрелы. Примерно так же развиваются события и в других местах - на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте. Появляются красные знамена, лозунги "Долой самодержавие!", "Да здравствует революция!". Толпа, возбужденная подготовленными боевиками, ищет оружейные магазины, возводит баррикады. На Васильевском острове толпа, возглавляемая большевиком Л. Д. Давыдовым, захватывает оружейную мастерскую Шаффа. "В Кирпичном переулке, - докладывает царю Лопухин, - толпа напала на двух городовых, один из них был избит. На Морской улице нанесены побои генерал-майору Эльриху, на Гороховой улице нанесены побои одному капитану и был задержан фельдъегерь, причем его мотор был изломан. Проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского кавалерийского училища толпа стащила с саней, переломила шашку, которой он защищался, и нанесла ему побои и раны...

Всего 9 января оказалось 96 человек убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 человек раненых, из коих умерли до 27 января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава)". Итак, всего было убито 130 человек и около 300 ранено.¹

г---------------------------------------------------

¹ Впоследствии враждебная русскому правительству печать преувеличивала число жертв в десятки раз, не утруждая себя документальными подтверждениями. Большевик В. Невский, уже в советское время изучавший вопрос по документам, писал, что число погибших не превышало 150-200 человек (Красная летопись. Пг. 1922. Т. 1. С. 55-57). Но если бы трехсоттысячная толпа прорвалась в центр, число жертв, конечно, было бы во много раз больше, как на Ходынке.

L___________________________________________________

Так закончилась заранее спланированная акция "огнедышащих". Уже в тот же день распускаются самые невероятные слухи о тысячах расстрелянных и о том, что расстрел специально организован садистом-царем, пожелавшим крови рабочих. И в этих благоприятных для "огнедышащих" условиях по плану парижского революционного съезда на иностранные деньги сколачиваются банды вооруженных боевиков. Начинается организованный террор против русского государственного аппарата - первая антирусская революция, число жертв которой (с обеих сторон) составило не менее 10 тысяч человек. Финансовая помощь "огнедышащим" со стороны японской разведки принесла Японии выгодный для нее мир и, по сути дела, победу в войне, а России - потерю целого ряда восточных территорий.

Какова же была дальнейшая судьба организаторов и идеологов 9 января?

Г. Гапон сразу же после событий бежал за границу, где с помощью одного английского журналиста состряпал воспоминания, в которых частично приоткрыл свои связи, чем вызвал беспокойство сил, стоявших за его спиной. Получал деньги от японского правительства, но не напрямую, естественно, а через некоего Сокова, японского агента, выдававшего себя за богача (см.: Ардаматский В. Указ. соч. С. 207). После амнистии вернулся в Россию, поддерживал связи с полицией, хвалился, что обладает важнейшими документами, от опубликования которых может не поздоровиться многим. В марте 1906 года был убит группой боевиков при личном участии Рутенберга якобы по приказу эсеровского ЦК (в который тогда входил провокатор Азеф) за связь с полицией. Но ЦК эсеров после убийства отказалось подтвердить это решение, получалось так, что Рутенберг выполнил это убийство из каких-то своих соображений. Что же касается связи Гапона с полицией, то она Рутенбергу была хорошо известна еще в 1904 году, а следовательно, эта связь была только поводом для совершения более важного шага - ликвидации опасного свидетеля. После убийства Гапона его документы были затребованы в Берлин адвокатом Гапона Марголиным, а после смерти адвоката бесследно исчезли.

Сам Пинхус Моисеевич Рутенберг еще два года участвовал в первой антирусской революции, после поражения которой уехал в Италию, где сразу же занял видное место в сионистских организациях, дружил с Горьким. "В 1917 вернулся в Россию. Участвовал в создании сионистских организаций. В октябре 1917 был помощником "диктатора" Петрограда Н. М. Кишкина" (при благоприятных обстоятельствах мог сыграть при нем ту же роль, что и при Гапоне. - О. П.) (Сов. историческая энциклопедия. Т. 12. С. 418). В 1919 году уехал в Эрец-Исраэль, где получил концессию на строительство электростанции (первой в Палестине). В 1929 году и в 1940 году был председателем "Национального комитета" ("Ваад Леуми") - фактически сионистского правительства еврейских поселений в Палестине. "Оказывал большое влияние на жизнь страны" (Агурский М. и др. Горький и еврейский вопрос. Палестина, 1986. С. 500). Умер в 1942 году в Палестине.

Еще один провокатор, соратник Рутенберга по эсеровской партии, Евно Фишель Азеф был публично разоблачен как агент полиции, бежал в Южную Америку. Умер в 1918 году в Берлине при непонятных обстоятельствах.

В сионистской колонии в Палестине завершила свой жизненный путь и М. Вильбушевич, соратница Зубатова и Гапона. Зубатов кончил жизнь самоубийством в марте 1917 года.

Завершим наш очерк словами Николая Второго, в которых он, обращаясь к рабочим 19 января 1905 года, дает оценку случившимся событиям:

"Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны.

Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага".

Дата добавления: 2015-10-28