Читайте также:
|
Алексиос стоял на заснеженной земле, вглядываясь в залитые лунным светом прозрачные воды бушующей реки, и глубоко вдыхал чистый, незагрязненный воздух. От холода воин слегка дрожал, но, тем
не менее, наслаждался ощущениями. Приветствовал лед и снег.
Полную противоположность огню.
— Вода неизменна, — тихо сказал он, как бы про себя. — В ней природа проявляется во всем своем великолепии.
Конечно же, его спутник услышал это. У волка-оборотня превосходный слух.
— Вода — это жизнь, — ответил Лукас удивительно тихим голосом. Вервульфы, которых воин знал до встречи с Лукасом, обладали скорее мускулами, чем мозгами, используя в борьбе грубую силу, а не размышляли
над стратегией. Тем не менее, Лукас разрывал когтями все представления о волках-оборотнях. — Жизнь прекрасна. Хоть это и банально, но как верно подмечено.
Алексиос горько усмехнулся, непроизвольно наклоняя голову так, чтобы волосами закрыть шрамы на своем лице.
— Я — воин. Что я знаю о прекрасном?
И в его мыслях тут же появилось лицо Грейс. Высокие благородные скулы. Эта великолепная золотисто-медовая кожа. Масса темных волос, которые он лишь раз, лишь на одно мгновение, увидел распущенными.
Он солгал.
Он видел прекрасное. И оставил. Он оставил ее.
Лукас подошел к воде.
— В этой реке хороший клев. Форель прямо сама прыгает тебе в руки.
— Ты используешь гарпун или ловишь их зубами?
Теперь рассмеялся Лукас. С улыбкой, сверкнувшей в темноте, он повернул голову, чтобы посмотреть на Алексиоса.
— Я рыбачу и так, и этак. И должен признаться, что делать это в меховой шкуре немного теплее.
Алексиос в этом и не сомневался. Он видел Лукаса в его волчьем обличье. Триста фунтов[4] покрытых плотным мехом мышц и угрожающих клыков. И тут он вспомнил.
— Как там Хани?
Мрачное лицо Лукаса осветилось широкой улыбкой при упоминании о его паре.
— Она просто огромная. Скоро родятся наши сыновья.
— Мои поздравления, дружище. Пусть духи ваших предков проследят, чтобы у Хани были легкие роды, и подарят вам обоим двух здоровых мальчиков.
Улыбка исчезла с лица Лукаса, и он наклонился, чтобы поднять камень, а потом пустил его по воде.
— Здоровые. Это проблема. Именно поэтому я попросил тебя об этой встрече.
— Я и не думал, что ты вызвал меня сюда, в разгар зимы, чтобы я рискнул отморозить себе яйца, только затем, чтобы поболтать о рыбе и красоте, — сказал Алексиос, поглубже засунув руки в карманы
своего длинного черного кожаного пальто. За прошедшие столетия он провел слишком много лет, греясь в регулируемом тепле Атлантиды. Он стал изнеженным.
А если один из воинов Посейдона слишком изнежен, то недалек тот день, когда его убьют. Или хуже того, он может потерять целых два года своей жизни.
При одном только воспоминании об огне, оставившем шрамы на его лице, он почувствовал тошноту. Алексиос на мгновение закрыл глаза, про себя проговаривая простой монолог.
Не сейчас. Некоторые воспоминания надо подавлять.
Когда он снова открыл глаза, Лукас покачал головой.
— Нет, не болтать, как ты выразился. Хотя только что пойманная радужная форель, запеченная с лимоном и маслом, в самом деле, прекрасна…
— Лукас, — это слово так и осталось между ними, казалось, на протяжении бесконечного мгновения.
— Я знаю. Знаю, — ответил Лукас голосом, настолько холодным, что мог сравниться с хрупкими льдинками, свисающими с ветвей деревьев позади. — Но если ты о чем-то говоришь, то уже не властен
над этим, и я хотел бы, чтобы хотя бы ненадолго… Но тем не менее, это не имеет значения. Мы в беде.
Алексиос в глубине души почувствовал какую-то перемену. В считанные секунды он принял боевую стойку. Осматривая местность, используя атлантийские способности, позволяющие видеть яснее,
отчетливее, воин вынул из ножен свои кинжалы, почти не заметив этого.
— Когда? Сейчас?
— Нет. Я не знаю. Возможно. — Лукас провел рукой по своим густым темно-каштановым волосам. — Могу сказать только о двух вещах. Во-первых, у нас есть местные вампиры, намеревающиеся поработить оборотней, и это идет против всех правил договоров с фэйри. Ты знаешь, что я очень далек от политики, но даже я знаю это. И это происходит здесь, Алексиос, — с горечью сказал оборотень. — Это происходит даже на территории заповедника Йеллоустоун. И это после всего того сотрудничества между стаями, которого мы достигли за прошедшее десятилетие, чтобы поддерживать популяцию волков на должном уровне, который бы не был опасно низким.
— Ты проделал поразительную работу. Твои сородичи здоровы и процветают во всех трех районах заповедника.
— Да. Да. — Лукас начал прохаживаться вперед-назад, и исходящая от него враждебная энергия стала почти ощутимой.
Алексиос чувствовал покалывание в затылке, волосы встали дыбом. Лукас не нуждался в полной луне для того, чтобы обратиться в волка, силы его гнева вполне достаточно.
— Ты сказал "во-первых", значит, есть еще и "во-вторых".
Лукас остановился и сжал руки в кулаки, затем глубоко вдохнул и несколько раз разжал свои пальцы, ослабляя напряжение в руках. Это был прием старого воина, полезный после слишком долгих часов с мечом в схватке.
Очевидно, это также помогало и оборотням с когтями.
— Действительно. Очень жаль. Одна лишь мысль о предателях в моей собственной стае — и я уже готов обратиться как при луне, — сказал Лукас. После еще трех или четырех глубоких вздохов
жар враждебной энергии вокруг него начал гаснуть. — Во-вторых, внезапно вошли в игру фэйри. Они передали, что хотят говорить с тобой.
— Со мной? Я не сталкивался ни с одним видом эльфов в течение многих лет. Даже десятилетий. Чего они от меня хотят? — Алексиос снова вложил в ножны свои кинжалы, но не ослабил бдительности.
— Не с тобой лично. С твоим видом. Атлантийцами. Они хотят преподнести подарок от принца новорожденному наследнику Конлана.
Алексиос прищурился.
— Ребенок принца Конлана, будь то сын или дочь, еще даже не родился, хотя мы ожидаем этого события в любую минуту. Эти сведения мы скрывали ото всех. Как же так получилось, что фэйри знают о ребенке?
Лукас пожал плечами.
— У них есть свои способы, и они раньше, чем наши стаи, оставили след в истории. Как ты понимаешь, они знают всё, видят всё. Дружище, есть вопрос поважнее: какой именно подарок они намереваются преподнести? Ты знаешь об опасности, с которой сопряжено принятие подарка от любого из фэйри — или, хуже того, отказ от него.
— Это зависит от фэйри.
— Это Рис нэ Гэрэнвин, обратившийся к нам через своего брата Кэл’эндела.
Алексиос присвистнул.
— Королевская семья Двора Благих фэйри? О, да. Мы влипли по-крупному.
Он услышал их прежде, чем увидел, и по тому, как Лукас поднял свою голову и вдохнул воздух, предположил, что волк их учуял. Они были членами стаи, в волчьем обличье, около дюжины. Хуже того, они быстро приближались, окружая Алексиоса и Лукаса.
— Ты что-то говорил о том, что мы влипли? — сказал Лукас голосом, больше напоминающим рычание, поскольку готовился к превращению.
— Можем быть и так, но мы не сдадимся без борьбы, — проговорил Алексиос, сжимая кинжалы в руках. Он повернулся так, чтобы оказаться бок о бок с Лукасом, превратившимся в волка за несколько секунд, на что был способен только очень сильный оборотень.
— Ладно, дамочки, — выкрикнул Алексиос. — Кто хочет станцевать?
Прежде, чем нападавшие смогли ответить, два мерцающих облака тумана пролетели по воздуху и превратились в двух очень необходимых союзников — Кристофа и Бреннана.
Кристоф тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица, и усмехнулся.
— Эй, я готов. Только без всякой фигни, вроде танцев в рядочек. Поставьте мне страстную, медленную песню, чтобы я лично мог потеснее прижаться к теплой, сговорчивой женщине.
Бреннан кивнул.
— Иногда так не достает хорошего вальса, — задумчиво сказал он.
Огромный оборотень, который вел нападавших, наверное, не любил танцы и остроумные перепалки, потому что рыкнул и подал сигнал своим собратьям, которые тут же бросились в атаку.
Алексиос перепрыгнул через волка, бросившегося на него, оставив этого Бреннану, а сам кинжалом попал прямо в оборотня во втором ряду, распоров тому яремную вену одним ударом. Оборотень вскрикнул и упал. Его кровь тут же полилась на чистый белый снег. Жуткое зрелище.
Однако следующий нападавший был более подготовлен, и прежде, чем Алексиос смог восстановить равновесие, тяжелый коготь ударил его по голове, сбив с ног. И отвратительный звук вырываемых с корнем прядей разозлил его больше, чем боль.
Он развернулся, вскочил и бросился на волка с оружием. Прежде, чем оборотень смог ударить второй раз, Алексиос вонзил оба кинжала ему в живот. Воин продолжал рвать его плоть и мускулы, пока глаза оборотня не заволокло дымкой, что свидетельствовало о том, что кинжалы достали до сердца. С волком оборотнем справиться нелегко, а сегодня у него не было времени снова разбираться с одним и тем же.
— О, волчок вывел тебя из себя, когда выдернул твои красивые золотистые волосы? — смеясь, сказал Кристоф.
— Я собираюсь хорошенько пнуть тебя под зад, когда мы здесь закончим, — сказал Алексиос, разворачиваясь и выискивая следующую жертву.
Кристоф, успев призвать свою силу, метнул сине-зеленую сферу энергии в оборотня, который бросился прямо на Алексиоса. Эта сфера ударила волка в грудь, отчего тот отлетел на добрых пятнадцать футов, под конец ударившись о дерево. Раздался громкий треск — вероятно, раскололся череп или сломался позвоночник, — и оборотень грудой упал у основания дерева. Его голова была повернута под неестественным углом.
— Этот уже не поднимется, Лекси, — позлорадствовал Кристоф.
— Назовешь меня еще раз Лекси, и мой следующий кинжал окажется у тебя в…
— В атаку! — прокричал Бреннан, прерывая настоящую угрозу, о которой думал Алексиос. Воин, обернувшись вовремя, увидел, как два оборотня бросились на него, нападая одновременно.
— Мне кажется, что несправедливым, что все партнеры по танцам предпочитают тебя, — сказал Бреннан, возникая из воздуха рядом с Алексиосом и подбрасывая звездочки в руках.
— Ну, я симпатичней, — усмехаясь, ответил Алексиос.
Бреннан так быстро взмахнул руками, что даже Алексиос едва не пропустил это движение, и две пары сюрикен[5], сделанных из атлантийского металла вместо общепринятого серебра японского оружия, пролетели по воздуху и вонзились точно в лоб и сердце двух оборотней. По инерции оборотни еще сделали пару шагов вперед до того, как упасть.
Но к тому времени Алексиос уже повернулся, чтобы осмотреть местность и поискать следующую угрозу. У воды Лукас боролся с двумя нападавшими. Клыки и острые когти рвали, разрезали и раздирали плоть.
Алексиос бросился к ним, но, повинуясь какому-то предчувствию, где-то в подсознании и, действуя исключительно инстинктивно, он стал на колени и ударил кинжалами куда-то назад и вверх, попав в шею еще
одного волка-оборотня, который как раз прыгал на него. Оборотень взвыл, умирая, и от этого жуткого воя по спине Алексиоса побежали мурашки.
Однако у него не было на это времени. Он вскочил и снова направился к Лукасу, но к тому времени, когда он дошел до своего друга, оборотни, которые напали на него, лежали на земле, мертвые или умирающие.
Бреннан примчался к ним, осматривая деревья в поисках новых нападавших.
— Я думал, что их было больше, но возможно они сбежали.
Алексиос покачал головой.
— Я сомневаюсь. Они слишком решительно нападали, не обращая внимания на последствия. Я, и правда, хотел бы знать, чем это вызвано.
Лукас зарычал в ярости, а кровь, капающая с морды, только подчеркнула его настроение.
— Я ненавижу волков оборотней почти так же, как и кошек оборотней, только без обид, Лукас, — сказал Кристоф, подходя к ним. — Я все еще не могу поверить в то, что Бастиен собирается жениться на кошечке. Интересно, нужен ли им кошачий туалет? Ой, наверное, вам бы не мешало пригнуться.
Бреннан и Алексиос одновременно бросились на землю, как будто в танце. Веками участвуя в этой войне, они понимали, что любое промедление может стоить жизни.
Лукас снова зарычал, припадая к земле.
Алексиос только-только заметил четырех оставшихся оборотней, скрывающихся за деревьями, когда острые, как лезвия бритвы Кристофа льдинки, полетели в воздух и, пробили шеи волков.
Атлантийская власть над водой может быть смертельной, когда ею владеет профессионал. Жаль только, что это Кристоф.
— Четверых одним махом, — самодовольно сказал Кристоф. — Эль сегодня за счет вас троих.
— Здесь может быть еще кто-то, Лукас? — Алексиос знал, что оборотень сможет учуять, если кто-то еще собирается напасть.
Лукас приподнял голову, принюхиваясь. Затем он медленно покачал головой, делая несколько шагов назад. На несколько мгновений в воздухе зависло мерцание, пока Лукас возвращался в человеческую форму. Преобразование излечило худшие из его ран. Но те, что остались, свидетельствовали о том, как ужасно его ранили в битве.
Алексиос наклонился, чтобы очистить свои кинжалы в бурных водах реки, потом вытер их и снова вложил в ножны, ничего пока не говоря.
У Лукаса, очевидно, не было такой проблемы с общением.
— Конфиденциальная встреча. Конфиденциальная. Я что-то не могу понять, почему тогда ты привел на эту встречу своих громил, — проворчал он.
— Громилы? Он только что назвал нас громилами, Бреннан? — спросил Кристоф. — Послушай меня, щенок, я могу показать тебе громил…
Алексиос махнул рукой, прерывая его. И повернулся к Лукасу.
— Это что, какой-то дурацкий розыгрыш? Ты подставил меня? Что это было, черт побери?
Лукас разозлился, и даже на мгновение казалось, что он замерцал перед превращением, но затем оборотень заставил себя успокоиться.
— Подставил тебя? Подставил тебя? Я позвал тебя сюда, чтобы попросить о помощи. Что, как ты можешь догадаться, было непросто для меня. Ты действительно знаешь меня так мало, что можешь подумать, будто я подставил бы тебя? Я собирался попросить, чтобы ты стал вторым отцом моим сыновьям, ты, чертов дурак.
Бреннан, как всегда грациозно, поклонился.
— Мои поздравления по поводу предстоящего рождения, и да помогут воды твоего мира прокормить твою семью теперь и всегда.
Глаза Лукаса расширились от церемонной речи Бреннана, но он кивнул в знак благодарности.
— Спасибо. Как вы знаете или, может быть, не знаете, отец стаи защищает детей, как будто они являются его собственным — даже может умереть за них. Первым должен быть член стаи, но он имеет право назвать второго. Я выбрал тебя, Алексиос. Возможно, я ошибся.
Алексиос провел рукой по волосам, вздрогнув, когда задел рукой то место на голове, которое все еще болело после нападения оборотней.
— Ты не ошибся. Мы давние друзья, и я не могу выразить словами то, как я польщен твоей просьбой стать вторым отцом стаи. Я принимаю твое предложение, если ты все еще хочешь этого. — Он протянул руку и, после минутного колебания, Лукас ответил рукопожатием. Они поняли друг друга без слов, и Алексиос знал, что он защитит детей Лукаса ценой своей жизни.
— Прекрасно. Очень трогательно. Может, мы еще и шоколад съедим, а затем посмотрим какую-нибудь сентиментальную мелодраму, — сказал Кристоф. — Или, может, лучше постараемся выяснить, как, черт возьми, они узнали, что мы будем здесь? Что бы это ни было, оно точно не случайно. Они не только пришли сюда, казалось, их целью был Алексиос.
— Я тоже заметил, что они обращали внимание на Алексиоса, — хотя я не особо люблю романтические комедии, — сказал Бреннан. — Лукас, ты упоминал об этой встрече кому-нибудь?
Но Лукас уже отрицательно качал головой.
— Нет. Как я уже сказал, я хотел поговорить с тобой о том, что происходит. Вампиры, порабощающие оборотней. Стая действует вопреки своим собственным насущным интересам. Что-то крупное происходит, что-то совершенно иное. Алексиос, вампиры нашли способ подчинить оборотней на долгое время, даже, может быть, навсегда. Я не должен говорить тебе о том, какое значение это имеет для выживания стаи — не говоря уже о выживании людей.
— Это были члены вашей стаи? — спросил Алексиос.
— Нет, точно нет. Ты же знаешь, что мы можем судить о принадлежности к стае по запаху. Это не моя стая. Насколько я знаю, они вообще нездешние.
— Без обид, но твои знания, кажется, немногого стоят, — съехидничал Кристоф. Слабая серебристо-зеленая энергия все еще пульсировала на кончиках его пальцев. — Теперь все труднее и труднее становится казать, кто находится на нашей стороне.
Лукас зарычал, скорее по-волчьи, чем по-человечьи.
— Ты продолжаешь говорить «без обид», и в то же время все больше оскорбляешь меня. Интересно, почему ты вдруг решил убить всех этих четверых нападавших. Нам надо было оставить одного в живых, чтобы допросить. Возможно этот предатель — один из ваших, — сказал он, пристально глядя на Кристофа. — Без обид.
Алексиос встал между ними.
— Хватит вам. Будете сравнивать, кто круче, потом. А сейчас мы должны выяснить, кто стоит за этим нападением, и почему.
— Вероятно, это лидер Праймуса, Вонос, — спокойно сказал Бреннан. Конечно, Бреннан был спокойным уже так давно, что никто уже не знал, с чего всё началось. Какая-то история с дочерью римского сенатора, из-за чего Посейдон наложил на воина проклятие. Он теперь не мог чувствовать никаких чувств, из-за чего его жизнь была разрушена.
Или, возможно, нет. Может быть, лучше жить вообще без эмоций.
Что-то шевельнулось внутри него при этой мысли, но он решил подумать об этом и о Грейс позже. Намного позже.
— Может быть и Вонос, — согласился Кристоф. — Но не похоже на него. Он весь помешан на власти и эффективности, а не обычной чуши о злодеях. Они с Муссолини, вероятно, были приятелями.
С тех пор, как вампиры, оборотни и другие сверхъестественные существа открыто объявили о своем существовании приблизительно десять лет назад, они быстро получили юридические права. Новая, третья палата Конгресса, Праймус, состоящая исключительно из вампиров, в выборах не нуждалась. Вампиры не голосовали. Вампир, который был достаточно старым, достаточно сильным и достаточно безжалостным, чтобы взять этот пост, был тем, кто выигрывал желанную должность лидера, правителя Праймуса. И сейчас это место занимал Вонос.
— Вонос находится определенно не на нашей стороне. Он не подарок. Даже хуже чем Варрава, — сказал Алексиос. — По крайней мере, с Варравой мы могли использовать его горячность против него. А этот Вонось столь же холоден, как и те ледяные копья, что ты, Кристоф, только что бросал в оборотней. Хорошая работа, между прочим.
Ухмылка Кристофа испугала бы любого человека, которому случилось ее увидеть.
— Спасибо. Я практиковался. Я думал, что Вонос слишком занят своей новой должностью, чтобы пачкать себе руки этим порабощением оборотней в Йеллоустоне.
— Я слышал, что вы все имеете к этому некоторое отношение. Я имею в виду исчезновение сенатора Барнса, — сказал Лукас.
— Сенатор Барнс, — фыркнул Кристоф. — То есть Варрава. Проклятая пиявка совершила много такого, за что ей нужно держать ответ.
— Да, это были мы, — сказал Алексиос. — Долгая история. Вонос — это новое большое зло, и, очевидно, он пытается показать себя могущественнее Варравы.
— Нам надо копнуть глубже, — сказал Бреннан. — Я предложил бы вернуться в Атлантиду и посмотреть, появились ли какие-то новости от Тиернан и поддерживающих ее журналистов. Движение по порабощению оборотней охватывает страну и не только, ведь у нас недавно были новости, что то же самое происходит в Азии и Европе. Возможно даже в Африке.
Кристоф закатил глаза.
— Уверен, это единственная причина, по которой ты хочешь войти в контакт с Тиернан. А не потому, что ты свихнулся, едва не уронил ее и не трахнул тут же, когда впервые встретился с ней.
— Кристоф… — начал Алексиос, но Бреннан поднял руку.
— Как вы знаете, я ничего не помню об этом случае. В любом случае, я предложил бы, чтобы мы немедленно вернулись в Атлантиду и воздержались от дальнейшего бессмысленного обсуждения этой или других проблем, пока у нас не будет больше сведений.
— Я согласен, — ответил Алексиос. — Лукас…
Но Лукас о чем-то размышлял; он, напрягшись, стоял лицом к востоку, приподняв голову по ветру.
— Время пришло. Хани рожает. Я должен вернуться к ней. Сейчас.
— Ты уверен? Мы нужны тебе? Мы что-то можем сделать?
Лукас покачал головой и пожал руку воина.
— Нет, мой друг. Это время для стаи и для праздника. Мы скоро снова поговорим. Как альфа Йеллоустонской стаи я даю тебе свое слово, что мы будем сотрудничать. У кровопийц нет шанса против объединенных сил стаи и Атлантиды.
Лукас жестоко усмехнулся, снова став скорее волком, а не мужчиной. Он откинул назад голову и издал протяжный, прерывистый вой.
— Пока, Алексиос. А сейчас я думаю лишь о том, что скоро стану отцом.
Сказав это, Лукас убежал на предельной скорости. Еще не добежав до деревьев, он уже полностью стал волком. Алексиос мгновение наблюдал за ним, про себя желая ему всего хорошего, и затем вернулся к Бреннану и Кристофу.
— Я думаю, что и нам пора уходить. Мы больше ничего не можем здесь сделать.
— А они? — сказал Бреннан, жестом указав на павших оборотней, которые после смерти снова превратились в людей.
— Лукас позаботится о них. Если мы что-то сделаем с их телами, то можем нарушить законы стаи.
— Тогда пойдем сейчас, — сказал Кристоф. — Еще не поздно пойти выпить первоклассного эля и найти женщину с большой, округлой задницей, которая не будет против позаниматься со мной кое-чем безнравственным.
Алексиос покачал головой.
— Серьезно, Кристоф, ты нуждаешься в помощи. В срочном порядке.
Кристоф рассмеялся.
— Я и о том и говорю. В срочном порядке.
Бреннан махнул рукой, и в воздухе появился знакомый овальный портал. И когда переливающаяся форма удлинилась и расширилась достаточно для того, чтобы позволить им пройти в Атлантиду, они увидели шесть стражей в полной боевой готовности, с мечами и копьями, нацеленными непосредственно на них. Все солдаты были одеты в серебряные и лазурно-синие цвета атлантийской королевской охраны, и одного их вида было, безусловно, достаточно, чтобы остановить любого, кто посмеет попробовать пройти мимо них. Хотя портал не открывался врагу уже больше одиннадцати тысяч лет.
Насколько им было известно.
Алексиос вытащил кинжалы и вышел вперед, но пока не стал проходить через портал.
— Какова ситуация?
Капитан Маркус поклонился и затем жестом дал знак своим солдатам отступить.
— Лорд Алексиос. Добро пожаловать.
Алексиос вложил в ножны свои кинжалы, поскольку стражи портала опустили и вложили в ножны свое собственное оружие.
— Доложите о ситуации? — повторил он, прищурившись.
— Наши извинения, мой господин, просто сейчас мы наготове, — сказал ветеран с глазами цвета стали, улыбаясь, что было необычно для него. — Леди Райли рожает, наследник или наследница трона всей Атлантиды скоро появится на свет. Нам показалось, что именно сейчас в целях предосторожности не помешает усилить охрану.
Позади Алексиоса Кристоф радостно воскликнул:
— Давно пора. Теперь, может быть, Конлан перестанет расхаживать вокруг так, словно у него шило в…
— Спасибо, — сказал Алексиос. — Значит, мы лучше отправимся во дворец.
По его знаку сначала Бреннан, потом Кристоф прошли через портал. Когда последний проходил мимо него, Алексиос крепко сжал его руку.
— Только посмей что-то снова сказать о Верховном принце, и я тебе в зад засуну свой сапог, — тихо проворчал воин, чтобы больше никто другой не услышал.
— К твоему сведению, я уже по горло сыт пустыми угрозами, Алексиос.
— Мой господин? — позвал его охранник. — Портал сжимается.
Алексиос прошел через магическую дверь в Атлантиду вслед за Кристофом, думая о том, что случится, если однажды ему придется вызвать того на бой. Этот воин обладал почти такой же силой и мощью, как Верховный жрец Аларик. И Алексиос понимал, что не чета жрецу в битве.
Разумеется, Алексиос сам кое-чему научился за века.
Но сегодня нельзя было думать о возможном будущем предательстве. Сегодня праздничный день. Он хлопнул капитана по плечу.
— Сегодня эль за мой счет. Мой друг станет отцом, а у Атлантиды появится наследник!
Стражники радостно закричали, покачивая копьями. Бреннан посмотрел назад через плечо взглянуть на происходящее, а потом он и Кристоф обратились в туман и направились во дворец.
— Прошу, передайте принцу и миледи, что мы все молимся, чтобы Посейдон дал им свое благословение, мой господин, — сказал Маркус.
— Я передам, я знаю, что они оценят ваши старания, — Алекиос прыгнул и превратился в туман, потом направился во дворец, чувствуя, как мысли бурлят в голове.
Наконец-то. Наследник Атлантиды. Вероятно, он будет первым атлантийцем за тысячелетие, который вырастет, познавая мир ходящих по суше после того, как Атлантида займет принадлежащее ей по праву место на поверхности.
Если Атлантида вообще займет принадлежащее ей по праву место на поверхности. Потому что если женщина Джастиса, Кили, говорит правду, тогда им нужно найти все камни Трезубца. В противном случае, Атлантида будет разрушена при попытке восхождения из океанских глубин.
Приземлившись на балконе своих дворцовых апартаментов, Алексиос тут же обратился, бросил оружие на кровать, а потом бросился в тронный зал. До того, как он прошел по коридору, появился мрачный Бреннан. Алексиос еще не видел его в таком настроении.
Алекиос остановился, чувствуя, как колотится сердце. Нет, этого не может быть. Только не ребенок. И так много проблем было с беременностью, так как в истории впервые заключили союз человек и атлантиец.
Он не смог найти слова, чтобы спросить, но Бреннан, тем не менее, ему ответил.
— Всё плохо. Райли и ребенок в критическом состоянии, — лицо Бреннана окаменело. — Алексиос, они могут умереть.
На расстоянии многих тысяч миль от Атлантиды, Грейс, едущая в старом, покореженном джипе, почувствовала боль, пронзающую ее сердце, словно острая катана[6]. Но она никогда не испытывала удар этого меча в сердце. Лишь однажды ее ранили в бок. Пару раз в руки и ноги. Но никогда у нее не было раны в груди.
Резко выкрутив руль вправо, Грейс притормозила у обочины дороги и положила голову на руль, тяжело дыша и ожидая, пока боль пройдет. Фэйри. Должно быть, этот чертов эльф что-то с ней сделал.
Какое-то заклятие с отсроченным действием.
Но когда она подумала об этом, то поняла, что это не так. Боль не была похожа на эльфийскую магию.
То была боль Алексиоса. Где бы он ни был, ему больно.
И хотя она женщина-воин, ведет свой род от богини Дианы, но она ничего не могла с этим поделать, никак не могла ему помочь.
Глава 4
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 58 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Отделение скорой помощи, больница университета Сент-Луиса. | | | Атлантида, дворец |