Плутарх. Солон. XIII-XXIV.

Плутарх кроме Аристотеля использует и другие источники, не дошедшие до нашего времени. Плутарх сам видел столбы с законами Солона и цитирует некоторые из них. Все это делает биографию Плутарха ценным источником по реформам Солона, несмотря на то, что автор жил почти семьсот лет спустя после описываемой эпохи и в ряде случаев опустил прямые иска­жения и ошибки.

XIII. Так как в то время[23] неравенство между бедными и, богатыми достигло как бы наибольшей остроты, то госу­дарство находилось в чрезвычайно неустойчивом положении и, казалось, могло устоять и избавиться от смуты только при условии, если установится тирания. Надо иметь в виду, что весь простой народ был в долгу у богатых, так как или обра­батывал у них землю, платя за это шестую часть урожая[24] - этих людей называли шестидольниками и фетами - или, де­лая займы, подлежал личной кабале у своих кредиторов, причем, одни были рабами на родине, других продавали на чужбину. Многие вынуждены были продавать даже собствен­ных детей (этого не запрещал ни один закон) или бежать из отечества вследствие жестокости кредиторов. Но большинство, и притом самые сильные, стали действовать заодно, призывая друг друга не относиться к этому равнодушно, но избрать одного верного человека в качестве простата, освободить должников, пропустивших срок уплаты, произвести пере­дел земли и совершенно изменить государственный строй.

XIV. Вот тут-то наиболее рассудительные из афинян, видя, что Солон - единственный человек, не причастный ни к каким злоупотреблениям, и что он не был сообщником богатых в их несправедливостях, но и не испытывал тяжелого положения бедняков, просили его заняться наконец государственными делами и положить конец раздорам. Однако, Фаний Лéсбосский рассказывает, что Солон сам прибегнул к обману и тех и других для спасения государства: бедным он тайно обещал раздел, богатым же - обеспечение долговых обязательств. Но, по словам самого Солона, сначала он коле­бался взять в свои руки управление, и притом боялся «как сребролюбья людей, так и надменности их». Он был избран аpxoнтом после Филомбрóта в качестве примирителя, и законодателя одновременно, причем богатые его охотно приняли как человека зажиточного, а бедные как честного.

XV. Солон был первым, кому принадлежало, изобретение назвать отмену долгов сисáхфией. Эту политическую меру он пустил в ход первой, предложив отменить существующие в данное время долги, а впредь запретив обеспечивать ссуду личной кабалой. Впрочем, некоторые, и в их числе Андротион, писали, что бедные удовольствовались тем, что полу­чили облегчение не в виде отмены долгов, а в виде умерен­ной высоты процентов, и сисахфией назвали это благодетельное мероприятие и произведенное одновременно с ним увеличение мер и изменение ценности денег. Так, из мины, которая прежде стоила 73 драхмы, он сделал 100 драхм. Таким образом, плательщики, когда возвращали по числу тy же самую сумму, по стоимости же меньшую, значительно, выигрывали, а получавшие нисколько не теряли.[25] Однако, большинство авторов говорят, что сисахфия была отменой вообще всех долговых обязательств, и с этим более согла­суются стихотворения Солона. Именно Солон в них с гор­достью говорит, что с земли, раньше заложенной, снял

Столбов поставленных он много долговых -

Рабыня прежде, ныне же свободная.

И из числа граждан, закабаленных за долги, одних он вер­нул с чужбины,

Ужзабывших речь Аттическую - странников таков удел,

Иных еще, в позорном рабстве живших здесь,

сделал свободными, говорит он.

Между тем с ним случилось, как говорят, чрезвычайно прискорбное обстоятельство из-за этой меры. Именно когда он задумал произвести отмену долгов и подыскивал подхо­дящие основания и приличное начало, он сообщил своим друзьям, которым более всего доверял и с которыми более всего имел дело, из кружков Кóнона, Клиния и Гиппоника, что земельные владения он не собирается трогать, но решил произвести отмену долгов. Они тотчас же поспешили до из­дания этого закона занять у богачей большую сумму денег и скупили большие земельные участки. Потом, когда вышло постановление, имущество осталось в их пользовании, а деньги кредиторам они не отдали. Этим они навлекли серьез­ные обвинения и нарекания на Солона; говорили, что он не жертва мошенничества, а, наоборот, сам принимал в этом участие. Однако это обвинение скоро было опровергнуто сум­мой в пять талантов; это была та сумма, которую, как оказалось, он дал взаймы и первый же отказался от нее на основании закона. Некоторые же, в том числе Полизел Рó­досский, называют сумму в 15 талантов. Этих друзей его так всегда и называли хреокопидами.[26]

XVI. Солон не угодил ни той, ни другой стороне: богатых он озлобил тем, что упразднил долговые обязательства, а бедных—еще больше тем, что не произвел передела земли, как они надеялись, и не уравнял совершенно, как Ликург, всех по образу жизни... Солон, будучи приверженцем народа и человеком среднего положения, своим государственным устройством этого не осуществил, но он сделал все, что мог, в пределах бывшей у него власти, руководясь только жела­нием и доверием сограждан. О том, что он не удовлетворил большинства людей, ожидавших от него другое, об этом он сам говорит:

Но тогда они ошиблись, а теперь, сердясь за то,

На меня косые взгляды мечут все, как на врага.

Но он прибавляет, что если бы кто-нибудь другой полу­чил такую же силу,

Народа б не сдержал и не отстал бысам,

Пока не сбил бы масла, снявши молоко.

Однако вскоре афиняне поняли пользу этой меры и, оста­вив личные нарекания, устроили общее жертвоприношение, назвав это жертвоприношение сисахфией, и Солона назна­чили исправителем государственного строя и законодателем и поручили ему не ту или другую область, но все реши­тельно: определять высшие государственные должности, на­родные собрания, суды, советы и срок их деятельности, уп­разднять или сохранять из существующих, сложившихся по­рядков то, что найдет нужным.

XVII. Итак, прежде всего он отменил все законы Драконта, кроме законов об убийствах...

XVIII. Во-вторых, Солон, желая оставить все высшие должности за состоятельными людьми, как это и было раньше, а остальное управление, в котором простой народ не участвовал, распределить между всеми, ввел оценку имущества граждан. Людей, получающих пятьсот мер продуктов, как сухих, так и жидких, поставил на первое место и назвал пентакосиомедимнами, на второе место - людей, которые могут содержать коня или получать триста мер, - этих называли принадлежащими к всадническому разряду; граж­дане, относящиеся к третьему разряду по цензу, у которых состояние измерялось доходом в двести мер того и другого, получили название зевгитов. Все остальные назывались фетами; им он не позволил занимать никакой высшей долж­ности; их политические права выражались лишь в том, что, они принимали участие в народном собрании и в суде. Это право с самого начала представлялось ничего не значащим, но впоследствии оказалось чрезвычайно важным, потому что большинство спорных дел поступало к судьям. Дело в том, что одинаково и по всем делам, по которым он определил судить высшим должностным лицам, он предоставил желаю­щим право подавать апелляцию в суд. Говорят также, что он написал законы довольно неясно и с множеством спорных пунктов и таким образом увеличил значение судов, потому что, когда люди не могли разрешить своей тяжбы по зако­нам, им приходилось каждый раз обращаться к судьям и направлять всякое разногласие на их усмотрение, так что судьи становились до некоторой степени господами над зако­нами.

Он сам подтверждает за собой значение этого дела в следующих выражениях:

Да, я народу почет предоставил, какой ему нужен,

Не сократил его прав, не дал и лишних зато;

Также подумал о тех я, кто силу имел и богатством

Славился, чтоб никаких им не чинилось обид.

Встал я, могучим щитом своим тех и других прикрывая,

И никому побеждать не дал неправо других.

Далее, считая необходимым оказывать помощь большин­ству народа, Солон предоставил каждому право выступать в защиту пострадавшего и привлекать виновных к ответственности. Например, если кого-нибудь избили, подвергли насилию или причинили ущерб, всякому, кто мог или хотел, предоставлялось право подавать жалобу на обидчика и пре­следовать его судом: законодатель правильно поступал, приучая граждан, как бы людей одной судьбы, сочувствовать друг другу и разделять чужое горе. Упоминают и слова Со­лона, находящиеся в согласии с этим законом. Когда его как-то спросили, в каком государстве жизнь устроена наилучшим образом, он ответил: «В том, в котором за оби­женных не менее их самих вступаются и наказывают обид­чиков люди, не задетые этим лично».

XIX. Солон образовал совет на Аресовом холме из еже­годно сменяющиеся áрхонтов и в этом совете стал принимать участие и сам как бывший архонт. Видя, однако, что народ становится кичливым и дерзким под влиянием отмены долгов, он учредил еще второй совет, предоставив выбирать для этого по сто человек от каждой из четырех фил. Этому совету он поручил составлять предварительные решения для народа и не допускать вносить в народное собрание каких-либо предложений без предварительного обсуждения их в его составе. А верхнему совету он предоставил надзор за всеми делами и охрану законов, рассчитывая, что государ­ство при двух советах, как корабль, стоящий на двух яко­рях, меньше будет подвержено качке, и что народ будет чув­ствовать себя спокойнее. Большинство писателей утвер­ждают, что совет Ареопага, как уже было сказано, учредил Солон. И, по их мнению, в пользу этого говорит более всего то, что Драконт нигде не упоминает и не называет ареопагúтов, но всегда по делам об убийствах обращается к эфетам. Однако тринадцатый столб Солона имеет восьмой закон, сформулированный буквально следующим образом: «Те из людей, подвергшихся лишению гражданской чести в годы, предшествовавшие áрхонтству Солона, должны быть восста­новлены в правах, за исключением только тех, которые в пору издания этого закона находились в изгнании, осужденные судом Ареопага или у эфетов, или в пританее под пред­седательством царей за убийство, или за массовые убийства во время смуты, или за стремление к тирании». Этот закон, наоборот, показывает, что до áрхонтства и законодательства Солона совет Ареопага уже существовал. В самом деле, кто же были эти осужденные в Ареопаге до Солона, если Солон первый предоставил совету Ареопага право судить? Или, быть может, тут есть какая-нибудь неясность выражения, или пропуск в тексте и надо понимать дело так, что должны были оставаться лишенными чести, когда остальным были возвращены права, люди, осужденные за преступления, по которым теперь, когда появился этот закон, судят ареопагиты и пританы? Об этом уже суди сам.[27]

XX. Из остальных законов Солона особенно своеобраз­ным и странным является тот закон, который требует, чтобы гражданской чести был лишен человек, не примкнувший во время смуты ни к той, ни к другой партии. Но он, по-види­мому, хочет, чтобы никто не относился равнодушно и без­участно к общему делу, оградив от опасности личное достояние и отговариваясь тем, что не разделяет горя и страданий своей родины; он хочет, чтобы всякий немедленно примкнул к тем, которые преследуют лучшие и более справедливые цели, делил с ними опасности и помогал им, а не выжидал в безопасности того, что предпишут победители.

Странным и смешным кажется закон, который женщине- наследнице, в случае если человек, ставший по закону ее властелином и главою, окажется неспособным, к сожительству, дает право вступать в связь с ближайшими родствен­никами мужа. Некоторые говорят, что это и правильно по отношению к тем, которые, будучи неспособны к брачному сожительству, берут в жены наследниц ради денег и, поль­зуясь законом, производят насилие над природой. Именно они будут видеть, что наследница вступает в связь с кем хочет, и тогда или откажутся от брака, или, оставаясь в браке, будут терпеть позор, неся наказание за свое корысто­любие и надменность. Хорошо еще и то, что наследница мо­жет вступать в связь не со всеми, а с одним из родственни­ков мужа по собственному выбору, потому что в таком слу­чае ребенок будет не чужой, а принадлежащий к этому роду.

XXI. Солон прославился также и законом о завещаниях. Прежде нельзя было делать завещания, так как имущество и домашнее хозяйство должны были оставаться в роду умер­шего; он же предоставил право всякому отдать свое имущество, кому хочет, если только у него нет законных детей; он дружбу почтил выше, чем родство, и личное расположение выше, чем обязанность, и сделал имущество достоянием соб­ственников. Правда, опять-таки он допустил дарение не без оговорок и не безусловно, а с ограничением: «Буде не действовал в состоянии болезни, не был околдован зельем, не был заключен в оковы, или не был вынужден необходимо­стью, или не находился под влиянием женщины». Он хорошо и совершенно правильно признавал, что согласие, данное вопреки настоящим интересам, нисколько не отличается от принуждения, но поставил наравне обман и необходимость, мученье и удовольствие, потому все это одинаково может лишить человека рассудка.

XXII. Солон видел, что город Афины наполняется вечно людьми, стекающимися со всех сторон в Аттику; а между тем земля в большей части страны бедна и неплодородна, люди же, занимающиеся морской торговлей, обычно ничего: не привозят, поскольку местные жители ничего не могут им дать в обмен. Поэтому он заставил граждан обратиться к ремеслам и написал закон о том, что сын не обязан содер­жать отца, если отец не обучил его ремеслу... Солон приспо­соблял скорее законы к жизни, чем жизнь законам, и, видя, что природа страны едва-едва удовлетворяет потребности земледельцев, а не имеющую занятий и праздную толпу не в состоянии кормить, обратил серьезное внимание на ремесла и поручил Ареопагу наблюдать за тем, откуда каждый человек получает средства к жизни, и наказывать не имеющих занятий...

XXIII. При оценке жертвоприношений Солон считал овцу и драхму, равными медимну хлеба.[28]

Победитель на Истмийских играх получал в награду сто драхм, а победитель на Олимпийских - пятьсот. Кто приносил волка, получал пять драхм, а кто волчонка - одну драхму. Если верить Деметрию Фалерскому, первая цифра равнялась стоимости быка, вторая - овцы. Цены, установленные на шестнадцатом стол­бе законов за отборных жертвенных животных, были, оче­видно, в несколько раз выше обыкновенных, но все-таки они были невелики по сравнению с нынешними...

XXIV. Из урожая своей страны Солон разрешил продавать иноземцам только плоды маслины, все другое вывозить запретил и вменил в обязанность архонту подвергать прокля­тию тех, кто стал бы вывозить, под угрозой в противном случае самому платить в казну штраф в сто драхм.

Дата добавления: 2015-10-28