Новая одежда. 3 страница

Принц часто мечтал о том, как будет снаряжать экспедиции по разведыванию этого мира, как будут основаны многие полезные науки, находящиеся в настоящем упадке, даже если точнее, они вообще отсутствовали. Маг, часто улыбаясь, повторял, что Ксандр от рождения имеет два Дара: основной – понимание языков, и второй – это познание другого мира, развитого и цивилизованного.

Существуют же расы на Дорне более развитые, чем люди. Например, энаны. Из разных историй, услышанных им от своих учителей об этой расе, можно было заключить, что они – прекрасные мастера, познавшие многие секреты камня и металла. Ведь не зря же дальний предок Ксандра, основатель королевской династии, Рианн был прозван Мудрым? Он единственный, кто приглашал учителей из энанов и эльфов. А такого понятия, как университет, на Дорне вообще не существовало и не существует. Неизвестно ещё, есть ли вообще такая раса, как люди в Меленвиле. Ведь Тёмный набег мог стереть с лица земли остатки разрозненных меленвильцев. Может быть, за эти уже почти семнадцать лет Саше уже некуда возвращаться?

Стараясь не думать больше о плохом, он спустился со своего удобного утёса, чтобы повнимательней разглядеть развороченную ушедшими кабанами почву. Ходя словно по перепаханному полю, он наткнулся на какой-то клубень. Видимо, это и было лакомство местных «свинок».

Небольшой, продолговатый на вид, он имел форму изогнутого огурца с небольшими отростками. Легко надломившись, из клубня выступил белый мутный сок. Понюхав и попробовав его кончиком языка, Саша почувствовал вкус, смутно напоминающий крахмал. Полазив вокруг и найдя ещё с десяток таких же клубней, он, сложив их в сумку, поспешил на место своей стоянки…

Маленький лагерь Ксандра располагался на высокой скале, с которой открывался прекрасный вид на всю равнину и часть леса, лежащего за горным хребтом.

По мере того, как принц уходил всё дальше вглубь равнины, следуя за оленями, менялась вся окружающая среда. Исчезли черные мертвые деревья. За скальным хребтом рос уже нормальный живой лес. Он даже заметил несколько хвойных пород с вечнозелеными иголками, выделяющимися на фоне просыпающихся от зимней спячки лиственных. Здесь полной грудью чувствовалась весна. Идти было веселее. После безжизненных, тёмных и молчаливых зарослей равнина казалась густозаселённым мегаполисом.

Появились птицы. Щебеча и заливаясь на разные лады, они приносили на своих хвостах разную полезную информацию. Наученному слушать лес юноше, наличие птиц существенно облегчало жизнь. Они о многом рассказывали и предупреждали одинокого охотника. Например, о появлении кабаньего выводка его предупредила маленькая серенькая птичка. Таких птиц Саша на Земле не видел, но она очень смахивала на воробья. Так вот, этот «воробей» (так он окрестил серую птичку) стал по-особому «трещать». Привыкший к размеренному птичьему разговору, Саша обратил внимание на взволнованный треск «воробья», не слышанный им ранее, но подхваченный всеми «воробьями» в округе. Решив проверить догадку, он и наткнулся на мирно кормящийся хрюкающий коллектив…

В его лагере всё осталось без изменения. Сооруженный из камней очаг ещё теплился прогоревшими дровами. Его торба, набитая мясом и тёплыми вещами, стояла на своём месте. Принц стал часто оставлять часть вещей на стоянке, если шел на охоту или за дровами. Единственное, что он всегда носил с собой, это было его оружие и неизменно надетый доспех, ставший за эти полмесяца второй кожей.

Протерев в мокром снегу найденные клубни от грязи, он, разворошив ещё красную жаркую золу в очаге, положил их в остатки костра, присыпав сверху углями. Пока чистил и проверял оружие, постоянно поглядывая на равнину, клубни приятным печёным запахом сообщили, что они готовы к употреблению. Разворошив угли и достав, самый маленький и, вероятно, уже готовый корнеплод, подбрасывая его горячее тельце на ладонях, приступил к его очистке. Очищенная коричневая мякоть дымилась на морозном воздухе. Вкус отдалённо напоминал картофель, но более пресный и отдающий землёй. Это была удача! После тяжелой мясной диеты желудок просил чего-то растительного. Дёсна начинали побаливать и крахмал, выделявшийся из найденных коричневых корнеплодов, был очень кстати. Заболеть цингой у принца не было никакого желания.

На счет болезней Саша был относительно спокоен. Альдор объяснял ему, что медицина Дорна, благодаря, в большей степени, эльфам, училась бороться с разными инфекциями. Создавались разные сильные эликсиры для укрощения моров или эпидемий. Но не всем они были по карману. Поэтому кроме войн, болезни уносили не меньшее количество жизней. Ксандр, будучи отпрыском королевской семьи, имел самый лучший медицинский уход с самого рождения. Благодаря дорогостоящим альвийским эликсирам, введенным в его кровь, он был ограждён от разных опасных вирусов. Вот, кстати, и ещё один пункт, который, выросший в другом мире с доступной медициной, принц, хотел исправить за время своего правления… Если оно наступит, конечно…

Съев только половину оказавшихся очень сытными корней, он сложил остатки в свою торбу. Странно, съев несколько корнеплодов, он больше насытился, чем, если бы ел мясо.

-Нужно будет еще насобирать килограммчик картошечки, – сказал он под нос себе.

Готовясь к ночлегу, Саша думал, насколько он уже отвык от человеческого общения за эти почти две недели. Так можно и в зверя превратиться. Он скучал по разговорам и по человеческому присутствию, по книгам и тихому удобному креслу в своей библиотеке.

Здесь, конечно, не почитаешь: тут отвлёкся – и ты – чей-то обед; да и время летит быстро: ранний подъём, разминаясь, обследование местности, а вдруг, изменилось что-то вокруг… Потом – лёгкая еда. Охота или просто дневная разведка занимают весь день. Ксандр часами следил за постоянно передвигающимся стадом оленей. Такое скопление потенциальной добычи не могло остаться без внимания хищников.

В один из таких дневных обходов он увидел то, что ждал увидеть вот уже несколько дней. Со своей возвышенности ему хорошо было видно, как довольно большая стая белых саблезубых волков появилась со стороны мёртвого леса. Далеко позади нетерпеливый молодняк крутился и прыгал, затевая короткие свары между собой. Вперед вышла дюжина взрослых особей. Они, как белые неудержимые торпеды, рассекали по долине, постепенно подбираясь к уже далеко ушедшему стаду, охватывая его в атакующее полукольцо. Зрелище зачаровывало.

Главенствующая самка, а это была она, вырвалась вперед. Даже с высокого Саниного наблюдательного пункта были видны её характерные черные пятна на плечах. Быстрыми скачками она приближалась к уже почуявшему опасность стаду. По долине разлетелся страшный холодящий кровь вой. Ближайшие, к стремительно приближающейся волчице, олени, казалось, впали в ступор. Саша сам со сжавшимся сердцем не мог пошевелиться.

Громадная серая волна стада, наконец, сдвинулась с места и потекла, уходя вправо от преследования. Но время уже было потеряно и разогнавшаяся волчица, стремительно, как стрела, влетела в бок разворачивающемуся потоку. Она, сбив несколько оленьих туш, громя и калеча всех вокруг, врубилась глубоко в самую гущу обезумевших от ужаса оленей. Опьянённая кровью и болью добычи, точно гигантская льдина, тварь возвышалась над серыми телами.

След в след за ней в самую гущу сбивая и рвя на куски несчастных оленей, влетели остальные волки. Видя, что их старшие собратья настигли добычу, молодняк, жавшийся сзади, прыснул визгливым клубком к долгожданной еде…

Вспоминая перед сном эту картину, юноша думал, что ему просто повезло тогда найти ту спасительную скалу. И если бы не вовремя проснувшийся Дар, не лежать ему здесь, закутавшись в тёплый и мягкий, ставший таким родным, спальный мешок…

* * *

-Трое беженцев из Ульма, только что мною опрошены, – не спавший уже вторую ночь Икер, сидел на сером шершавом камне внутри святилища Творцу. Устало опущена седая голова, локти на коленях, широкие тяжелые кисти рук висят, словно плети. Грызёт враз постаревшего ярла тревога и страх.

-О Наюшке нет никаких вестей.

Сколь корил он себя, что дал добро на её желание. Благо дружинных дал в провожатых. Только дружинные те сами, как дети малые, – молоко на губах не обсохло. Ох, не сберег он дитятко Творцом даденное!

-Альди со своим десятком тоже не воротился, канул, словно камень в море. Из Ульма только по морю выжившие приходят, да страшные вести приносят.

-На всё воля Его, друг мой, – старый служитель единственного у лоримов храма Творца, мудрый друид Ваянар сидел рядом с уставшим ярлом и тонким железным прутом двигал уголья в очаге. Прозванный в народе Вещим, мудростью своей и вежеством он снискал уважение среди лоримов. Ваянар являлся единственным учеником давноушедшего за Берег Валлиса Мудрого, легендарного друида, воспитывавшего два поколения конунгов Мирольма, отца и деда нынешнего правителя стольного городища.

Деды Рыжебородого и Седовласа сложили свои головы около двух сотен зим назад в страшном бою за Холодным морем, поддерживая своих союзников, из ставшего уже сказкой для лоримов, Меленвиля. Вернулся тогда только Морской Волк, крепкий барркан (судно лоримов, схожее с древними скандинавскими драккарами). Оставшиеся в живых вои сказывали, что нет более Династии Королей, и что правит теперь теми землями Тьма.

Вот уже больше двух сотен зим нет никаких вестей из-за Холодного моря. Да и сами лоримы более не плывут в те проклятые края. У самих проблем хватает: то мор среди скота, то прошлой зимой несколько баррканов не вернулось из моря, а теперь вот – орда таркская, будто волна морская затопила землю лоримскую.

Вещий Ваянар воспитал рано оставшегося без родителей Икера. Матушку его, будущего ярла Хирмальма, унесла поганка (один из разновидностей моров), не пощадила болезнь проклятая ни крестьян простых, ни жену ярлову. А отец погиб на охоте от когтей грозного повелителя Ледяного леса – ра-хана. Вот и остался младенец сиротою. Взял его тогда на воспитание сам Ваянар Вещий, и выковал он из него мудрого Икера Седовласа. Всегда помогал и увещевал он советом юного ярла Хирмальма. Так и по сей день, в самые трудные часы для лоримов, Седовлас, как когда-то во времена своего отрочества, делился со своим учителем самым сокровенным и наболевшим. Только здесь, в древнем храме, построенном ещё предками их народа, грозный владыка самого сильного из городов острова Норты, мог снять с себя личину уверенности и непоколебимости, враз становясь уставшим и измученным стариком.

-Что делать, учитель? Не уберег чадо. Где она сейчас? Может, белеют её косточки где-то посреди леса? Никто не видел моей Наюшки, – ярл всё также сидел, опустив тяжелую голову, с горем в голосе обращаясь к своему другу и учителю, заменявшему ему его отца все эти годы.

-Нет, сын мой, не такой я видел судьбу твоей кровинушки. Другой путь у Анаи дочери Икера Седовласа, – уверенным голосом, смотря на угли в очаге, произнёс Ваянар.

Икер словно ожив, поднял голову и с надеждой посмотрел на старого друида. Никогда ещё не ошибался Вещий. Чем больше зим проходило, тем чаще стал запираться в святилище старый друид, испрашивая Творца Волю Его. Лоримы со всех окрестностей, как ближних, так и дальних, приходили к мудрому старцу испросить вещего слова.

-Помнишь ли старое эльфийское пророчество, часть которого дошла до наших дней? – друид вдруг спокойно посмотрел прямо в глаза ярлу.

-О той красивой сказке, которую ты рассказывал мне часто на ночь, когда я был совсем юным? – спросил, коротко улыбнувшись Икер.

-Да о ней, сын мой, – в отличие от своего воспитанника, Ваянар не улыбался. В его серых мудрых глазах отражался огонь жаркого очага. Он вдруг громким сильным голосом, словно громом отразившимся в древнем своде святилища, произнёс:

-Так вот, послушай, единственный оставшийся в живых, ярл лоримов! Да, да, последний! Узрел я, нет более стольного Мирольма, пал он, словно подрубленное одинокое древо, посечённое тяжелой тёмной секирой! Остатки мирольмской дружины с бабами да детьми идут сюда по морю хоронясь!

Пришли дни пророчества древнего, которые изменят всю дальнейшую жизнь народа нашего!

Ворог хитрый и сильный, да не тот, что виден глазу человеческому, ведёт орду Тёмную.

Настали последние времена прежней жизни! Грядут перемены, за которые заплатит народ лоримов кровавую плату! Настало время, сын мой! Настало!

Замолчав, старик, казавшийся только что самим посланцем Творца, вдруг как-то осунулся и безжизненно осел на камень. Ярл подскочил к своему учителю и подхватил его сухое лёгкое, словно птичье пёрышко, тело, на руки. По старому, испещрённому тысячами морщин лицу, прошла волна утомления. Икер только сейчас заметил, насколько постарел его названный отец. Глаза закатились, старческий рот немного приоткрыт, сухая грудь еле вздымается, вдыхая воздух святилища.

Он позвал постоянно находящегося за дверью служку. Тот показал дорогу в опочивальню старца, куда и занёс его на руках ярл. Положив потерявшего сознание служителя на ложе, Икер ещё немного посидел рядом. Постоянно суетившийся рядом с друидом служка, влил тому в рот несколько капель какого-то отвара, и через некоторое время дыхание старика стало выравниваться.

Посидев ещё немного подле ложа, ярл поцеловал руку дорогого ему человека и со смятёнными чувствами тяжко задумавшись, вышел из опочивальни…

Глава 16.

Селение.

Утро тёплым солнечным покрывалом обволокло долину и скалы. Тающий снег под присмотром всепроникающих лучей, превратившись в сотни маленьких ручейков, убегал с насиженного места к далёким неизведанным далям. Уставшие от зимы скалы, казалось, подставляли промерзшие бока солнечному теплу. Весна ступала своим зелёным пробуждающим шагом по продрогшей, впавшей в спячку, а сейчас пробуждающейся, земле.

Саша уже давно не спал. За ночь огромное стадо оленей ушло далеко вглубь долины и ему пришлось снова собирать свои вещи и уходить следом. Предстояло много дел: нужно найти новое место для лагеря поближе к постоянно двигающемуся стаду, разыскать место, где он будет брать дрова и воду. Потом он хотел поискать ещё так понравившихся ему коричневых «картошин». В общем дел невпроворот. Хотя принц уже привык: примерно через день, меняя места стоянки следуя за оленями, его действия уже дошли до автоматизма.

Решив двигаться вдоль гор, он обогнул подальше место недавней волчьей трапезы. Горы вместе с местностью менялись на глазах. Поросшие мелким кустарником и начинающей пробиваться из земли травой, они были похожи на огромных мохнатых великанов. Птичьи стаи, гнездившиеся среди горной зелени, мерно треща и галдя, занимались своими важными делами.

Свежий ветерок, задувающий в спину вместе с попеременно набегающими тучами, напомнил снявшему свою меховую куртку юноше, что ещё рано было это делать. Пришлось снова останавливаться и доставать из торбы тёплую одежду.

Взобравшись повыше на гору, он снял с плеча торбу и развязал завязки. Стянув со спины щит, меч в ножнах и лук с колчаном, он стал натягивать через голову свою меховую куртку. Стоя на возвышенности спиной к долине, оправляя по удобней одежду и вешая за спину всё своё обмундирование, он мельком взглянул на лес, распростёршийся по другую сторону невысокого горного хребта.

Ксандр застыл, не веря своим глазам: совсем недалеко от того места, где он находился, из гущи плотно растущего леса еле заметной струйкой пробивался дым. Он, словно в несколько раз сплетённая нить, тянулся к небу.

Проморгавшись и протерев глаза, принц снова взглянул на далёкую струйку. Никуда не исчезнув, слабая серая нить дыма продолжала подниматься ввысь, где-то высоко рассеиваясь на мелкие невидимые частички.

Люди?! Не верилось! Наконец-то он вышел к людям! Его радости не было предела. Долгие дни скитаний в одиночку подошли к концу. Он вышел к людям!

Проверив одежду и оружие, дрожа от нетерпения, он поспешил навстречу дыму.

Спустившись с уступа и пробежав лёгким бегом по весеннему лесу, он стал обдумывать ситуацию. Не стоило сразу показываться первому встречному, тем более, что ещё неизвестно, с кем свела его дорога. Дым тянулся не таясь – значит, разведшие костёр – дилетанты или, наоборот, им не от кого таиться. В этом опасном мире, где вокруг гуляют зубастые и клыкастые зверюги, забыл о предосторожности – и ты – еда. Интересно, какое существо знающее тайну огня может не таиться от стаи белых волков? И кто может дать гарантии, что его встретят с распростертыми объятиями?

Вопросов хоть отбавляй, единственный способ их разрешить – разведка местности. Ещё раз, мысленно поблагодарив Криса за науку думать в лесу, юноша лёгким бесшумным шагом продолжал движение.

По мере приближения к месту предполагаемого костра, ноздри отчетливее различали запах дыма. И чем явственнее становился дух, тем больше он настораживал.

Несло гарью. Резкий острый запах перемешанных горелых материалов резко бил по носу. Так когда-то воняло после того, как сгорел один раз небольшой хозяйственный сарайчик рядом с кухней интерната, заполненный всякой ненужной дрянью. В тот день все дети высыпали во внутренний двор посмотреть на огромный костёр, поднимающийся до самого неба. Сане запомнился запах того пожара. Ничего общего с обычным костром. В огне внутренности сарая старыми дряхлыми полуистлевшими от времени вещами разносили дух горелого мышиного помёта и старого одеяла, по всей округе.

Судя по той струйке дыма и запаху приносимому ветром, пожар, скорей всего, случился этой ночью. Вчера бы днём Саня обязательно заметил его. Стоило поторопиться, может, нужна помощь.

Наконец, достигнув последней стены деревьев преграждающей путь на открытую зону, крадущийся, словно дикий зверь, он остановился. Выбрав подходящее место для засады среди густых зарослей какого-то сухого кустарника, притаился, оглядывая местность.

Увиденное заставило снять со спины затянутый в белый мех щит, обнажить шеттир и натянуть шлем. Дым привёл его к маленькому хутору, огороженному вокруг невысоким хлипким частоколом. Через кое-где проваленные участки этой стены, виднелись широкие пепелища, с торчащими из них остовами черных от копоти брёвен.

Частокол, видимо, возводился очень давно, – черные, высохшие от времени брёвна, кое-как заострённые, обросли местами зелёными пятнами мха. Казалось, путник попал в старую русскую сказку, настолько колоритно смотрелись брёвна ветхих зубьев частокола на фоне стены корявого серого леса.

Посидев некоторое время в своём укрытии, и не обнаружив никаких признаков жизни, принц решился на вылазку. Медленно раздвинув щитом заросли кустарника, он осторожно выплыл на открытую местность. По уму, конечно, было бы правильней обойти по кругу этот хутор, под прикрытием деревьев. Но смущало то, что жители, живущие в таком диком месте, могли запросто наставить кругом разных ловушек и капканов от диких зверей, а попадать в них у него в планах не было.

Осматриваясь и прислушиваясь к звукам, он обнаружил на земле большие следы, казалось босых ног. Рядом, чуть левее, след сопровождался вмятинами в снегу, похожими на отпечатки отчётливо видных огромных костяшек кулаков. Присев, дотронувшись до следов на снегу, Саня даже негромко присвистнул. Размер кулака был в два раза больше чем у него. Идя по следу, он примерно через сто пятьдесят шагов вышел к одной из дыр в частоколе. Широкие черные бревна, вогнанные в небольшую насыпь неплотным строем, покосились от чего-то большого, ударившего по ним. Частокол находился в плачевном состоянии. Жители давно не следившие за своей защитой, поплатились за свою лень.

Заглянув в пролом, рассмотрел небольшой хутор в диаметре шагов четыреста – четыреста пятьдесят. Ни одной целой постройки – все сгорели. Пройдя сквозь пробоину забора, прикрывшись щитом, двинулся к центру сгоревшего поселения.

Справедливо полагая, что в центре находится главное жилище, Саша, осматриваясь и оглядываясь назад, проходил между сгоревшими постройками. Жертв пока не было видно. Но то, что они были, не приходилось сомневаться. На снегу, истоптанном множеством ног разных размеров, виднелись бурые пятна крови. Среди больших следов, которые он уже видел, были и поменьше. Отпечатки обутых ног явно читались на снегу.

Выходило, что нападавшими являлись некие босоногие типы, судя по внушительной углубленности следа, весили они немало. Центр тяжести смещен немного вперед, характерные отпечатки кулаков – параллельно отпечаткам ступней – говорили о том, что «босоногие» передвигались, иногда опираясь на свои руки или скорее лапы. Также некоторые из «горилл» (так он мысленно назвал их) что-то носили в правой руке. Округлые или корнистые отметины на снегу – скорее всего какой-то допотопный вид дубин.

Выйдя к центру сгоревшего хутора, Саня не нашел никого. Крови было много, но самих погибших или выживших не обнаружилось.

Обойдя еще раз по кругу всю территорию разыгравшейся этой ночью трагедии, он насчитал около пятнадцати нападавших, причем у пяти из них было их допотопное оружие. Защитников оказалось всего четверо взрослых мужчин, один из них был особенно могучим, наверное, вождь. А ещё следы на снегу рассказали молодому следопыту, что неведомые «босоногие» победили и увели несколько пленных, судя по маленьким следам, женщин и детей. Хорошо натопанная тропка вела в сторону зарослей леса и терялась где-то там среди деревьев. Хотелось верить, и Саша поверил, что следы обуви принадлежали людям.

Вот и пришел конец его одинокому путешествию, у него появлялась цель – помочь несчастным людям. Кем бы ни оказались нападавшие, нужно хотя бы попытаться. Принц, полный уверенности, встал на след, уходящий вглубь леса.

Уже почти достигнув развороченного частокола, сквозь который проходила тропа, проложенная ушедшими, он услышал какой-то очень знакомый звук. Он шел откуда-то справа, из-под земли. Звук вёл к небольшому снежному холмику недалеко от частокола. Всё отчетливей и яснее он становился по мере приближения. Осторожно ступая, Ксандр пошел в обход округлого сугроба. Сделав почти полукруг, он увидел довольно широкий лаз, занавешенный потёртой засаленной шкурой неизвестного животного.

Снежный холмик оказался хорошо замаскированной землянкой. Отодвинув полог из засаленной шкуры, он осторожно просунул голову в отверстие. Противная вонь перепрелых шкур и тухлятины ударила в нос. На мгновение он достал голову из тёмной вонючей норы и вдохнул свежего воздуха. Сорвав шкуру, закрывавшую вход в нору, Саша заглянул еще раз внутрь.

Темно. Покопавшись в своей сумке, он достал бензиновую зажигалку и уже с зажженным огоньком решился залезть вовнутрь.

Нора оказалась неглубокой, вырытой в земле канавой, присыпанной сверху пластом земли. Её своды придерживались деревянными уже почти прогнившими и сырыми брёвнами. Передвигаться пришлось на корточках, постоянно задевая головой потолок лаза. Щит, лук и торбу пришлось оставить снаружи, они просто не пролазили в небольшую дыру.

Звук уже отчётливо слышался на дне вонючей норы. Наконец, юноша узнал его. Детский приглушенный плачь уже внятно был слышен внизу. Постоянно цепляясь за какие-то вещи, валяющиеся под ногами, принц достиг дна землянки. Эти несколько метров дались нелегко.

В глазах резало от вони, не хватало кислорода. Если это жильё, то, как же здесь жить? Может, это какое-то подсобное помещение? Судя по обрывкам шкур и ещё всякого непонятного хлама в углу норы, там находилось подобие ложа. Чуть справа в полоборота корпуса, от кучи хлама, в постоянно мигающем свете зажигалки Саня разглядел маленький свёрток, который постоянно всхлипывал и шевелился. Наклонившись над своей находкой, принц дрожащими руками отвернул уголок свёртка.

По мере того, как Саша разматывал и отслаивал, словно капустные листы, отдалённо напоминающие куски шкур от свёртка, волнение охватило всё его тело. Ведь это была первая встреча с, так сказать, местным населением.

Кто окажется перед ним? Человек? А может совершенно другое существо? И что тогда? Как быть дальше?

Тем временем, развеивая всякие сомнения, из вороха грязных слоёв появилась маленькая детская ручонка. За ней пухлыми беленькими пальчиками, схватившимися за Санин палец, появилась и вторая. Ребёнок, самый настоящий, скорее всего восьмимесячный, смотрел на принца своими большими глазами. Примерный возраст он определил без проблем: старших воспитанников интерната часто отсылали помогать в соседний Дом Малютки, куда, кстати, и принёс когда-то Альдор его самого. Взрослые ученики помогали персоналу подмывать, кормить, стирать пелёнки, гладить, готовить кашки. Саша, как самый старательный, знал о маленьких детях достаточно много. Пугала только перспектива остаться с малышом на руках посреди дикого и опасного леса. Мысль же оставить ребёнка, оказавшейся, кстати, девочкой, умирать, ему даже в голову не приходила. Замотав драгоценную ношу в лохмотья, он поспешил наружу, навстречу свежему и чистому воздуху.

Вынырнув из тесного и удушливого плена землянки, Ксандр, жадно глотая прохладный весенний воздух, подслеповато оглянулся вокруг. Обстановка в сгоревшем поселении не изменилась, только тучи набежали на бывшее с утра солнечным небо, сделав картину пожара ещё более удручающей.

Собрав и повесив на себя все свои вещи, держа в левой руке притихшую малышку, решил сделать последний круг по пожарищу. Хорошо приглядевшись, он обнаружил еще три таких же землянки находящиеся недалеко друг от друга.

Пришлось проверить каждую. Просто вот так он не смог бы уйти. После тщательного осмотра больше сюрпризов не нашлось. Внутренности землянок походили одна на другую. Обследуя последнюю нору, оставив ребёнка внутри выпуклого щита на снегу на выходе, он натолкнулся на небольшой котелок и топорик. Видать, живущие в этой землянке были более зажиточными. Да и само жилище отличалось своим более просторным размером от предыдущих.

Оказавшись на поверхности, принц внимательно осмотрел свои находки. Заметно было, что котелок и топор ковались вручную. Виденные ранее в магазинах рабочие инструменты, сделанные на заводских станках, резко контрастировали с найденной допотопной утварью. Казалось, котелок был вылеплен из раскалённой то ли меди, то ли бронзы, причем очень небрежно. Топор, не имея правильной формы, также не отличался хорошим качеством. Плохо заточенное лезвие некачественного мягкого металла, имело множество мелких зазубрин и сколов. Как этим топором можно рубить что-то, он не мог себе представить. Судя по изделиям и землянкам, жители находились на очень низкой стадии развития. Хотя сгоревшие деревянные постройки в центре хутора говорили о существовании более качественного жилья. Также не обнаружилось ни одного следа каких-либо домашних животных, например, собак или коров. Хотя, может быть, в этом мире всё по-другому?

Посмотрев ещё немного на это подобие топора, решив не обременять себя лишним весом, бросил его внутрь землянки. А вот небольшой котелок был как раз кстати.

-Всё, осмотр окончен, – произнёс, оглядывающийся по сторонам, юноша, обращаясь к внимательно слушающей его и переставшей плакать крохе, – моя совесть чиста перед твоими односельчанами.

Подняв дитя, он забросил щит и колчан с луком за спину и направился к лесу. Уже у самой кромки чащи обернулся и ещё раз на прощанье окинул взглядом пепелище.

Дым от недавнего пожарища уже не тянулся к пасмурному серому небу. Тяжелая мёртвая тишина окутала некогда жилой уголок леса. Черный старый частокол скалился своими выбитыми зубами, обнажая запустение и тёмные, остывшие остова пепелищ хутора. Только гнетущая тишина провожала незаметно исчезнувшего в лесной чаще путника…

Пройдя немного по следу ушедшей совсем недавно веренице пленных людей и пленивших их «босоногих горилл», Саша пришел к выводу, что колонна двигается медленно, и нагнать её ему не представится особого труда. Только мерно посапывающий у него за пазухой ребёнок удерживал молодого человека уже этой ночью попытаться подойти вплотную к колонне.

Следы уходили назад на северо-восток, к лесу с мертвыми деревьями и тёплыми скалами. Видимо, «босоногие» жили в лесу, прозванном Ксандром «мёртвым».

Пятнадцать здоровенных и сильных тварей против несовершеннолетнего подростка с младенцем на руках. Интересно, что бы сказали его учителя на такой расклад? Саша понимал, что, наверняка, он может погибнуть, ведь четверо взрослых защитников погибшего хутора даже не убили ни одного из нападавших, а сами сложили головы в бою.

Но были и плюсы: во-первых, никто не догадывается о его присутствии, значит – на его стороне внезапность, во-вторых, судя по следам на снегу, только несколько боевых единиц противника вооружено, да и ещё из рук вон плохо, ну и, в-третьих: Крис и варги учили вести бой и с более многочисленным противником.

Взвесив все «за» и все «против», было решено: найти ночлег, покормить, начавшую капризничать, малышку, немного передохнуть и с рассветом продолжить преследование медленно двигающейся колонны.

* * *

Сознание постепенно возвращалось к Анае. Сильная боль, разрывающая её голову, казалось, сковала стальным обручем. Лежа на чём-то холодном и влажном, она не могла даже пошевелиться от боли. Туго связанные руки не слушались, онемевшими плетьми они бесчувственно обвисли за спиной. Где она? Что с ней?

Приоткрыв немного затёкшие чем-то липким глаза, она ничего не смогла разглядеть. Тяжело перевернувшись на другой бок, окунув лицо в холодный влажный снег, на котором она лежала, почувствовала облегчение в раскалывающейся голове. Эти движения не прошли бесследно для её связанного тела, кровь в застывших связанных руках потекла по жилам, отдавшись острой болью. Уткнувшись лбом в обжигающий холодный снег, попыталась подтянуть связанные колени под живот и встать.

Дата добавления: 2015-10-28