27 страница. Кто-то стащил мой бумажник, чего я не заметила, пока не собралась приобрести памятный

Кто-то стащил мой бумажник, чего я не заметила, пока не собралась приобрести памятный сувенир в магазине подарков.

Англия - супер-дорогая. Ты знала, что один фунт стоит как два доллара?!? Там я пробыла совсем недолго. То, что у меня есть деньги - хорошо, но это не продлится вечно, если я не позабочусь о том, как их тратить. Единственное, что мне понравилось в Англии, что люди там намного более приятные, но мужская часть населения немного напоминает мне... сама знаешь кого. От их акцента мне хочется плакать.

Я скучаю по нему, Ник. Я знаю, это глупо, но это правда. Думаю, именно поэтому с тех пор, как я вышла из больницы, у меня не получается с кем-либо поговорить. Я не рассчитываю на твое понимание. Не потому, что я тебе не доверяю - это не так. Просто я люблю его, тогда как все вокруг его ненавидят, и мне очень сложно с этим справляться.

Когда-нибудь, я буду готова. Когда-нибудь, я перестану его любить и видеть везде, где бы я ни оказалась. Я перестану слышать его голос и мечтать о его поцелуях каждую ночь. Когда-нибудь, я смогу смотреть на вещи так, как и должна это делать, и возненавижу его за все, через что он заставил меня пройти... но не сегодня. И не завтра.

Ты сердишься на меня, и поверь, я это понимаю. Я бы тоже бесилась, если бы ты отправилась на другой конец света, и не отвечала на мои сообщения, но мне нужно было время. Оно мне нужно и по сей день. И если ты не сможешь дождаться, пока я приду в себя, я пойму. Просто знай, что я тебя люблю и никогда не хотела, чтобы наши отношения сложились таким вот образом. Если ты мне не ответишь, желаю счастливого Рождества.

Обнимаю,

София.

Калеб просмотрел другие сообщения, но не нашел ни одного, датированного более поздним числом после этого письма от Ливви. Очевидно, Николь продолжила жить своей жизнью и 'София' ее отпустила.

Калеб подумал, что, наверное, в отношении Ливви, ему следовало поступить точно так же, но его сердце принадлежало ей. Ему нужно было знать, любила ли она его до сих пор, или же он был прав, и все, что она чувствовала, основывалось на ее потребности выжить. Он ломал голову, не зная, стоило ли ему искать Ливви или нет. Калеб понимал, что ее ответ мог уничтожить его, но ему нужно было это знать. Ему необходимо было знать, страдала ли она без него, также сильно, как он страдал без нее. И если Ливви до сих пор испытывала к нему светлые чувства, Калеб хотел провести с ней остаток своей жизни, стараясь быть ее достойным. Но если она его не любила, то он, хотя бы сможет обрести некое успокоение от мысли, что принял верное решение, освободив ее.

Калеб посмотрел на девушку, сидящую в уличном кафе. Знал ли он ее? Могла ли она чувствовать, что ее жизнь висела на волоске? Или ощущать на себе его взгляд? Могла ли она шестым чувством распознать монстра?

Эта мысль вызвала в нем грусть. Он был здесь и раньше. И делал это и раньше. Ему не следовало следить за ней. Ему не следовало размышлять над возможностью снова ворваться в ее жизнь. У него все еще были дела - освобождение девушек от рабской жизни, в которую сам их привел. Он посмотрел на нее в последний раз.

Я люблю тебя, Ливви.

Вставив ключ в замок зажигания, он уехал прочь.

***

День 392: Барселона, Испания

Это всего лишь ощущение, но оно преследует меня уже не первый день. Кто-то наблюдает за мной.

Я созванивалась с Ридом, который в обязательном порядке предпринял определенные меры, чтобы узнать о наличии возможной опасности. Он собирается встретиться со мной через несколько дней, под видом очередного, якобы, дела. А пока он хочет, чтобы я вела себя как ни в чем не бывало. Рид говорит, чтобы мои возможные преследователи не должны знать, что я догадалась о слежке.

Он также говорит, что слышал отчеты об устранении ряда известных соратников Рафика. Сам же Рафик вот уже год числится пропавшим без вести, что не радует его правительство. Они считают, что исчезновение их подданного дело рук ФБР. Но, конечно же, доказать они этого не могут.

Хотя, Рид не производит впечатление уж очень заинтересованного в этом деле агента - его больше заботит некий линчеватель, творящий самосуд, и освободивший из сексуального рабства восемнадцать девушек.

Впервые услышав об этой новости, я сразу же подумала, что им мог быть Калеб, и мое сердце будто сжали в кулаке. Рид не произносил этого вслух, но мне показалось, что он разделял мои подозрения. Это проскальзывало в том, как он спрашивал меня о моих предположениях относительно возможных ответственных за эти действия людей, и о том, связывался ли кто-нибудь со мной.

- Джеймс Коул мертв, - прошептала я.

- Да, - ответил Рид, - надеюсь, у него достаточно ума, чтобы оставаться и дальше под этим статусом.

Я бы и рада согласиться с Ридом, но сердцем знаю, чего хочу, на самом деле. Я хочу, чтобы это был Калеб. Я хочу знать, что он жив, и что пытается исправить некоторые свои ошибки. Более того - я хочу снова видеть Калеба.

Вначале я подумывала о самоубийстве, но потом в моих ушах раздавался его голос, твердящий о том, что я должна жить, и что так поступают только трусы. Поэтому, воспользовавшись оставленными Калебом деньгами, я решила увидеть те части света, о которых много слышала, но никогда не видела.

Последний год был скоротечным. Я потеряла так много и только сейчас начала себе за это возмещать.

На сегодняшний день, я посетила четыре из семи чудес света, и до конца года планирую увидеть пирамиды.

Кто бы мог подумать, но я работаю официанткой в кафе Apple Bee. Кто едет в Барселону, чтобы поесть в Apple Bee?

Но мне все равно - этого хватает на покрытие моих расходов, связанных с Европейским Университетом в Барселоне, где я обучаюсь литературному творчеству. Мне не хочется полагаться на деньги Калеба, поэтому у меня есть финансовый консультант, который распоряжается моими средствами и следит за моими делами. Каждый месяц, в дополнение к моей зарплате официантки, я получаю щедрую стипендию.

Первое время мне, действительно, было тяжело, но понемногу становится проще, если я анализирую каждый свой шаг. Я просыпаюсь, принимаю душ, чищу зубы, одеваюсь и отправляюсь на работу. Мне приходится встречаться с людьми, и я даже обзавелась несколькими друзьями.

С Клаудией и Рубио я познакомилась в очереди на фильм Шоу ужасов Рокки Хоррора. Клаудия была одета в стиле Колумбия, а ее парень в стиле Рифф Рафф. Я же была одета как обычно.

Они отличные друзья. Они не задают вопросов о моем прошлом, а я не делюсь никакой информацией. Чаще всего, нам нравится собираться после работы, попивая сангрию в уличном кафе El Gallo Negro. Здесь подают самую лучшую паэлью из цыпленка или морепродуктов, чем где бы то ни было. Наевшись и напившись, мы обычно отправляемся смотреть новейший фильм, или идем ко мне поиграть в Rock Band на моем Play Station.

Мои друзья, может, и не задают вопросов о моем прошлом, но уж больно интересуются моим настоящим и будущим. Они частенько пытаются устроить мне свидание с кем-нибудь из своих друзей, но я отказываюсь наотрез. Не то, чтобы я не хочу отношений - это не так - просто я к ним еще не готова. Калеб до сих пор живет в моих снах и является главным действующим лицом всех моих фантазий.

У меня все еще есть его фотография, доставшаяся мне от Рида, поэтому, лаская себя, я могу представлять его лицо с предельной точностью. Порой, это происходит медленно и нежно, выливаясь в оргазм, похожий на сладкое потягивание после крепкого сна. Иной раз, мне нравится, когда быстро и жестко. Я сильно щипаю себя за соски и тру свой клитор, как можно глубже вводя пальцы в свою киску, и проигрывая в голове слова Калеба.

- Тебе приятно, зверушка? - спрашивает он.

- Да, Калеб, - отвечаю я.

Я никогда не упоминаю о нем при Клаудии или Рубио. Мои воспоминания и фантазии - мое личное дело, но, думаю, Клаудиа знает, когда я по нему скучаю. В такие моменты она улыбается и тянется к моей руке. Этим она напоминает мне, что я не одинока.

В последние месяцы я думаю о Калебе гораздо чаще. Это происходит с тех пор, как я почувствовала его взгляд на себе, в кафе, в Германии. Я сидела на улице, печатая на своем ноутбуке. И опять же, о нем.

Я писала про нашу историю уже больше года, прорисовывая каждую деталь, о которой помнила. Я знала, что мне не следовало выносить произошедшее на публику, но подумала, как много людей захотят услышать мою историю. Почему бы о ней не рассказать?

Я не полная идиотка. Я изменила все имена и названия мест, решив выставить эту книгу как выдуманное чтиво. И конечно, у меня есть псевдоним. Самое главное для меня, чтобы люди прочли эту книгу и, возможно, поняли, почему я до сих пор люблю человека, удерживавшего меня пленницей.

Я знаю про Джеймса Коула все. Рид может быть хреном моржовым, но обычно у него доброе сердце. Он рассказал мне столько, сколько мог. До остального я додумалась сама.

Поначалу, я чувствовала опустошение от того, что услышала. Я называла Калеба монстром, но он всего лишь делал то, чему его научили. Я часто думаю о том дне, когда он вошел в комнату, покрытый грязью, измазанный кровью, и подавленный тем, что совершил. Не было никаких сомнений в что, что он убил Рафика. Мне только хотелось, чтобы он знал, что его слезы были потрачены впустую.

Я все время гадаю, связана ли причина, по которой Калеб меня оттолкнул, с чувством вины от того, что он сделал со своим единственным другом ради моего спасения. Возможно, если бы он знал, каким реальным монстром был этот Рафик, то взял бы меня с собой, вместо того, чтобы выкинуть из своей жизни. Хотя... может, и нет.

- У тебя снова этот взгляд 'потерянная в пространстве', - говорит Клаудиа, усаживаясь за наш столик напротив меня, - однажды, ты мне все расскажешь. Я знаю, это как-то связано с парнем.

Она играет бровями.

Я ей улыбаюсь, - Ты опоздала. Где Рубио?

- Встречается со своим другом, Себастьяном. Думаю, они скоро будут здесь.

- Клаудиа, - стону я, - сколько раз тебе повторять? Меня не интересуют свидания.

- Это не свидание! Клянусь, это совершенная случайность. Мы как раз направлялись сюда, когда столкнулись друг с другом.

Она быстро наливает себе стакан сангрии и начинает увлеченно пить. Из нее никудышняя лгунья.

- Кроме того, Себастьян шикарный. Он студент ЕУБ и собирается стать художником. Он очень талантлив. Мы с Руби видели некоторые его работы.

- Мне пора, - говорю я и начинаю собирать свои вещи.

Я определенно не в настроении, чтобы иметь дело с очередным 'случайным' свиданием вслепую.

Закатив глаза, Клаудиа тащит меня обратно на место.

- Не будь такой грубой, София. Руби не станет сводить тебя с каким-нибудь троллем. Давай, останься хотя бы еще ненадолго.

- Значит, это все-таки подставное свидание! - хмурюсь я на Клаудию, которая даже не краснеет.

- Да, ладно, ты нас раскусила. Мы ужасные друзья, которые хотят видеть тебя счастливой, - саркастично разводит она руками.

- Я счастлива, Клаудиа. И буду еще счастливее, если вы, ребятки, перестанете меня с кем-то сводить.

Я складываю руки на груди, но не могу долго злиться.

- Прошу прощения, София, - прерывает меня официант.

Его зовут Марко и он очень хорошо знает нашу небольшую компашку. Он уже дважды приглашал меня на свидание, но я все время говорю ему 'нет'.

- Что такое, Поло? - спрашиваю я с улыбкой.

Он ненавидит свое прозвище.

- Очень смешно. Меня просили передать тебе это, - говорит он, протягивая мне клочок бумаги.

- Оооой, тайный поклонник! - восклицает Клаудиа.

Мы с Марко оба краснеем, но из нас двоих только он может позволить себе роскошь удалиться, выйдя из неловкой ситуации.

- Ты идиотка, ты в курсе? - говорю я Клаудии, но та только улыбается.

Развернув записку, и прочитав буквально одну строчку, я понимаю, от кого она.

"Не могу представить, что ты, должно быть, думаешь обо мне..."

Я встаю так резко, что опрокидываю кувшин сангрии, который разбивается об пол. Мое сердце начинает отбивать лихорадочный, но такой знакомый ритм. Клаудиа подрывается с места, пытаясь обратить на себя мое внимание, но я слишком занята, оглядывая окружающих нас людей в поисках НЕГО. Он где-то здесь. Он здесь! Но я его не вижу и мне хочется кричать. Я не могу снова потерять его. Не могу! На мои глаза уже набегают слезы. Я опускаю взгляд в записку:

"И не ожидаю, что ты меня простила. И все же, из эгоизма, должен спросить - ты рада, что я заставил тебя тогда выйти из машины? Я оказался прав? Было ли все то, что ты испытывала ко мне результатом моего манипулирования? Если это так, то, пожалуйста, знай, что мне очень жаль. И что я больше НИКОГДА тебя не побеспокою. Клянусь, у тебя никогда не будет причин снова меня бояться. Но если я был неправ, и ты до сих пор что-то ко мне испытываешь... встретишься со мной? Сегодня, на Пасео-де-Колон, возле башни Сан-Себастьян, в 20:00.

- К".

- Мне нужно идти, Клаудиа, - бормочу я.

- Подожди?! Что случилось? Поговори со мной, София, - кричит Клаудиа мне вслед.

Но я уже прошла половину здания.

По пути, я оглядываюсь по сторонам. Неужели он за мной наблюдает? Неужели это, и правда, он? Стоит ли мне звонить Риду? Это могла быть ловушка, но я так не думаю. Только Калеб мог знать о нашем последнем разговоре. Это он. Я чувствую это своим гребаным нутром.

К тому моменту, как я добираюсь до своей квартиры, я вся в слезах. Я смотрю на часы - всего лишь 16:00. У меня еще четыре часа.

Я ждала целый, мать его, год, но эти четыре часа станут настоящим мучением.

Эпилог

Джеймс с трудом сглотнул, вчитываясь в слова на экране.

“И пока я шла, я физически ощущала на себе его взгляд так, как я всегда его чувствовала. Слезы беззастенчиво лились по моему лицу, но я их не вытирала. Я заслужила эти слезы, и оставляла их, как символ всего того, через что я прошла. Они олицетворяли боль, которую я выстрадала, любовь, которую я испытывала, и океан потери, который опустошил мою душу. Я, наконец-то, научилась подчиняться, поэтому больше не оборачивалась”.

Конец

София написала очень трагичную историю, но, тем не менее, она была о любви. Она проявила к Джеймсу великодушие, описав образ лучшего человека, нежели он был на самом деле.

София работала неделями, уединившись в своей маленькой комнатке на верхнем этаже. Джеймсу вход туда был воспрещен, и хотя ему это не нравилось, он уважал ее желания. Теперь он уважал все ее желания.

Несколько часов назад, она залетела в кухню, и обернула свои руки вокруг него.

- Почему ты улыбаешься, Котенок? Ты, наконец-то, закончила? - спросил Джеймс.

- Да! Закончила, - ответила она, за чем последовал короткий танец.

София сразу же потащила его наверх и усадила перед своим ноутбуком, чтобы он начал читать. В этой комнате был только один стул, поэтому опустившись на пол, она положила свою голову ему на колени. Читая, он гладил Софию по волосам.

Джеймс боялся знакомиться с повествованием от ее лица, но он был рад пройти через это и узнать, насколько хорошо она все помнила. Она любила его - в этом он был уверен, и хотя все еще сомневался в заслуженности ее чувств, но они делали его счастливым.

Джеймс еще раз посмотрел на спящую фигурку Софии, и, не имея сил сдержаться, смахнул ее волосы с лица и убрал за ушко. Ее рот был приоткрыт, и он был уверен, что при таком раскладе она намочит его своей слюной, но это было неважно. София была самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел.

Он не мог не прикасаться к ней. Джеймс обожал тихие звуки, издаваемые ею во время подобных ласк. Он не заслуживал ее. Никогда не заслуживал.

Но к настоящему времени, София была с ним уже более года, и втайне он всегда боялся того, что она устанет от него и решит уйти. Она часто говорила Джеймсу о том, что любит его, и каждый раз эти слова вонзались ему в самое сердце. Он не заслуживал ее любви. И он не мог притворяться, что считает иначе.

Узнав о том, что София писала их историю, он попытался помочь ей всем, чем только мог. В равной степени это было его детище, так же, как и ее. Джеймсу нужно было увидеть это черным по белому - боль, которую он ей причинил, монстра, которым он был. Он ни за что не хотел об этом забывать, чтобы больше никогда не позволить себе стать таким же.

С того вечера, как София встретилась с ним на Пасео, с того самого вечера, когда он решил оставить все позади и влиться в типичное общество, в нем изменилось очень многое. Оказавшись подальше от ужасов своего детства, от крови и мести, он был просто... Джеймсом.

Первое время, он не мог понять, что ему с собой делать. Вокруг него кипела реальная жизнь, но он был всего лишь наблюдателем. Что он знал о встречах с друзьями в кафе? Или о покупке продуктов питания? Тем не менее, ночами, когда он не мог уснуть, потому как внезапно мир казался ему слишком большим... рядом с ним оказывалась София.

Всякий раз, когда он думал о том, чтобы сбежать и вернуться к той жизни, которую знал, он вспоминал о том дне, когда передал ей записку. Тогда разрыдавшись, София выбежала из кафе. Джеймс думал, что она обратится в ФБР, и был готов отправиться в тюрьму, как только они встретятся на Пасео. Но вместо этого, она пришла, чтобы остаться с ним.

Она стояла, как богиня среди простых людей. Ее волосы струились по ее спине мягкими волнами, изредка растрепываясь морским бризом. На ней было черное платье, обтягивающее грудь и открывающее спину, а также туфли на невероятном каблуке. Такую высоту шпилек можно было посчитать опасной, учитывая мощеные улицы. Софии хотелось показать ему, что она стала взрослой женщиной и уже его не боялась.

Он пошел к ней навстречу через площадь. Он нервничал. На нем были джинсы и черный кашемировый свитер. Его рукава были закатаны до локтей. Джеймс хотел, чтобы она знала, как он изменился. Он больше не причинит ей боль.

Когда он подходил, София стояла к нему спиной, но неожиданно ветерок затих, и она обернулась, услышав приближающиеся шаги.

Не было никаких слов. Он просто оказался перед ней, с засунутыми в карманы руками. На мгновение ее дыхание сбилось, но она не сводила с него глаз. София встала ближе, и Джеймс чуть было не отступил назад, однако он этого не сделал.

Внезапно она оказалась слишком близко, и не справившись с собой, он вдохнул ее запах и закрыл свои глаза. Прикоснувшись к его свитеру, она потянула Джеймса к себе. Его голова пошла кругом. София поцеловала его… и этим все было сказано.

Джеймс переехал в Барселону, поэтому она могла продолжать свою учебу в университете. Они ни разу не говорили о прошлом. А когда люди спрашивали их о том, как они познакомились, София быстро перехватывала вопрос и отвечала, что они встретились на Пасео-де-Колон.

И занимаясь сексом, он был удивлен, узнав, какими оказались вкусы Софии. Ей хотелось, чтобы Джеймс ее порол. Ей хотелось, чтобы он связывал ей руки. Поначалу, ему становилось не по себе. Очевидно, предпочтения Софии были его виной. Но все же, ее игры заводили его до состояния физической боли. Джеймс чувствовал себя отвратительно, но что сделано, то сделано, и теперь он был готов на что угодно, лишь бы дать ей то, чего она хотела. Он многим ей обязан. Кроме того, трах не всегда был жестким. Порой они занимались традиционным сексом, ваниль ему тоже нравилась.

Осторожно подняв Софию на руки, он отнес ее в их спальню. Джеймс уложил ее в постель, и она поерзала в поисках более удобного положения. Раздевшись, он улегся рядом. Даже простые прикосновения к ней делали его твердым. Он так многим был ей обязан.

Внезапно, переполненный эмоциями Джеймс обнял Софию невозможно крепко. Она хныкала и скулила до тех пор, пока ее веки не открылись, и она внимательно посмотрела ему в глаза.

- Господи, в чем дело? - спросила она, поглаживая его встревоженное лицо.

- Я люблю тебя, - прошептал он.

- Я тоже тебя люблю, - ответила она.

Глаза Софии наполнились слезами, и она подняла к нему свое личико, целуя его так сладко и так страстно, что Джеймс подумал, что даже если она больше его никогда не поцелует, это мгновение он запомнит навечно.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.

Перевод третей книги трилогии “Темный дуэт” – “ Эпилог ” будет выкладываться тут http://vk.com/shayla_black

Дата добавления: 2015-10-28