Глава двадцать вторая. — Так ты утверждаешь, что все это просто-напросто результат каких-то чар

— Так ты утверждаешь, что все это просто-напросто результат каких-то чар, подействовавших по ошибке, и ничего больше?

Памела сидела в кресле в гостиной своего номера. Артемида возлежала на софе, а Аполлон, которому, похоже, не сиделось на месте, постоянно расхаживал взад-вперед перед панорамным окном.

— Ну, чисто технически это не чары. Это особый ритуал. Очень древний и очень могущественный. Как и сказал Аполлон, просто невозможно было предположить, что все необходимые для его завершения элементы соединятся так, как они соединились…

— Невозможно, если не учитывать, что к этому приложил руку Бахус. Должно быть, он управлял событиями, — закончил за сестру Аполлон.

— Управлял… что ж, точное слово. — По взгляду Памелы было слишком очевидно, что думает она совсем не о ритуале.

— Нет! Не так, как тебе показалось. Нашими чувствами никто не манипулировал, он воздействовал лишь на события, которые и свели нас вместе.

— Ты лгал мне, — сказала Памела.

— Я не лгал. Я действительно целитель и музыкант.

— Вообще-то он главный целитель и главный музыкант Древнего мира, — вставила Артемида.

Памела вдруг нервно вздохнула.

— Моя нога! Ты что-то сделал с моей лодыжкой в ту ночь, под дождем!

— Она была сломана. Я просто вылечил ее.

Памела уставилась на Аполлона так, словно у него внезапно выросли рога и копыта.

— А тот джекпот в игровом автомате? — спросила она.

— Тебе так хотелось купить ту сумочку… а мне было приятно исполнить твое желание.

Памеле подумалось, что в этот момент он улыбнулся так, что стал похож на мальчишку, чья рука застряла в банке с печеньем. Ей захотелось улыбнуться в ответ — он ведь казался таким обычным. Но тут же она вспомнила, как чувствовала себя, когда ее тело судорожно сжималось, превращаясь в нечто непонятное… и ее решимость окрепла. И следующий вопрос стер с лица Аполлона мальчишескую улыбку.

— А секс? Какую именно магию ты использовал, чтобы заставить меня лечь с тобой в постель?

— Никакой, — резко ответил он. — Я ухаживал за тобой не как бог света Аполлон. Я добивался тебя и занимался с тобой любовью как Фебус, обычный мужчина, как все другие.

Памела фыркнула.

— Ой, умоляю! Я ведь тоже там была. И все было совсем не так, как с обычным мужчиной. И это вообще на меня не похоже — прыгать в постель, едва познакомившись с кем-то в выходные. Ты должен был что-то сделать со мной.

Аполлон перестал шагать вдоль окна и подошел к ее креслу.

— Я не использовал свою силу бессмертного, чтобы соблазнить тебя, а то, что мы испытали, вовсе не развлечение в выходные.

Во рту у Памелы пересохло от близости Аполлона.

— Ты снова это делаешь, — заявила она. — Я хочу, чтобы ты прекратил!

Мальчишеская улыбка вернулась на лицо бога света.

— Сладкая Памела, сейчас я просто не могу пользоваться силой! Как уже выяснила моя сестра, когда портал закрыт, мы отрезаны от источника наших бессмертных сил. И пока не настанут вечерние сумерки пятницы, я не могу дотянуться до твоего сердца иначе, нежели любой смертный мужчина.

— А если уж тебе хочется позлиться на кого-нибудь за то, что тебя зачаровали, так злись на меня, — сказала Артемида, рассматривая свои ногти. — Это я впрыснула немножко магии в вечернее шоу, в котором выступала. И еще я добавила во вчерашний ужин чуть-чуть магии соблазна.

— И зачем ты это сделала? — спросила Памела.

— Мы ведь уже рассказали тебе о ритуале. И пока Аполлон не удовлетворил тайное желание твоего сердца, я была связана с тобой. — Богиня смахнула с лица упавшую на глаза золотую прядь волос. — А я ужасно устала от этих цепей. Ты нуждалась в том, чтобы тебя слегка подтолкнули, — и тогда бы ты поняла, что Аполлон и есть твоя заветная мечта. Вот я и подтолкнула. Благодарение девяти музам, это сработало.

— Ты не слишком-то добра, да? — сказала Памела, глядя на богиню.

Артемида, похоже, не увидела в ее вопросе ничего обидного.

— Добра? С какой стати мне быть доброй?

Зазвонил гостиничный телефон. Неодобрительно покачивая головой, Памела ответила.

— Памела, это помощник мистера Фоста, Джеймс, — услышала она мужской голос.

— О да… Привет, Джеймс.

Сердце Памелы упало. Уже ведь наступило утро понедельника… И предполагалось, что сегодня она начнет работу, именно этим утром. А она вообще забыла и о работе, и о мистере Э.Д. Фосте…

— Я хотел напомнить, что Роберт на машине будет ждать вас у входа во «Дворец Цезаря» ровно через тридцать минут.

— Спасибо, что позвонили, Джеймс. Конечно, я буду готова.

— Прекрасно! Мистер Фост ждет не дождется, когда начнутся работы в его вилле.

Памела произнесла что-то вежливо-бессмысленное и повесила трубку. Она посмотрела на Аполлона и Артемиду, наблюдавших за ней.

— Я должна отправиться на работу, — сказала она.

— Разумеется… в дом того писателя. Того, который желает иметь римские бани и фонтан, — кивнул Аполлон.

— Да, он уже выслал за мной машину. — Памела посмотрела в зеркало и скривилась; вид у нее был просто ужасный. — У меня ровно тридцать минут. Я должна быть готова.

Она быстро направилась к спальне.

— Отлично! — воскликнула Артемида. — И куда мы отправляемся?

Памела резко остановилась.

— Мы никуда не отправляемся.

— Ну, я совершенно не намерена сидеть тут, в этой хибаре. Тут чудовищно скучно.

— Ну, вы уж точно не поедете со мной. — Памела передразнила царственный тон богини.

Артемида прищурилась.

— Не забывай, с кем говоришь, смертная!

Памела уперла руки в бока и вскинула голову.

— Слушай, богиня ты или нет, тебе следует научиться быть не такой сучкой. И можешь грозить мне чем угодно! — Она показала на золотую монету, висевшую на ее шее. — Сам Аполлон поклялся, что будет защищать меня.

Она услышала, как бог света хихикнул, но не пожелала посмотреть в его сторону.

— Так что оставайся здесь, закажи что-нибудь в номер, поставь диск с каким-нибудь фильмом, пошарь в Интернете… ну, или еще чем-нибудь займись. Ох, черт!… Когда я вернусь, я придумаю, что с вами обоими делать.

— Памела…

Голос Аполлона остановил ее на пороге спальни.

— Мы могли бы помочь тебе, — сказал он.

— Помочь в чем?

— Я мог бы убедить этого Фоста построить настоящие римские купальни. А… — Он чуть заметно улыбнулся. — А Артемида могла бы убедить его использовать ее как модель для статуи в центре фонтана.

Памела с большим сомнением глянула на Артемиду.

— Веками мужчины поклонялись моим прекрасным изображениям, — небрежно бросила Охотница. — Они постоянно влюблялись в меня.

— Наверное, это потому, что они видели только твои портреты и статуи; они понятия не имели, каково это — очутиться с тобой рядом.

Артемида открыла рот, чтобы рявкнуть на Памелу, но Аполлон перебил ее:

— Моя сестра даст слово быть вежливой.

— И не подумаю!

Фост — современный аэд, и он хочет, чтобы статуя на его фонтане изображала Бахуса. Подумай, какие истории он может сочинить, чтобы прославить бога вина, — сказал Аполлон сестре.

— Эту жирную жабу не будут прославлять в современном мире! — заявила Артемида.

Аполлон пожал плечами.

— Все зависит от тебя.

Богиня откашлялась и неохотно посмотрела на Памелу.

— Я обещаю, что буду вежливой. Сегодня.

— Ну, не знаю…

— Прошу, Памела, — сказал Аполлон. — Разреши мне доказать, что я сегодня такой же, как вчера, и ничуть не изменился. Бог Аполлон и смертный Фебус — один и тот же мужчина!

Памеле не следовало соглашаться. Она прекрасно знала, что не следовало. Она не хотела быть любимой богом. Но ей нравилось все, что происходило между ними до того, как Фебус вдруг превратился во всемогущего бессмертного. Ей хотелось, чтобы Фебус вернулся…

— Хорошо, — внезапно решилась она. — Только надо купить тебе рубашку.

Она посмотрела на Артемиду.

— Ну, хотя бы ты одета более или менее… Мы можем сказать, что это нечто вроде стилизации. В общем… посидите здесь, я быстро.

Она закрыла за собой дверь спальни и прижалась к ней лбом. Он был Аполлоном. Внутри Памелы все перевернулось, когда она наконец осознала это. Ее возлюбленный оказался греческим богом Аполлоном. Он жил бесконечно долго. В его честь воздвигнуто множество храмов. Его воспевали поэты и музыканты. Его руки, что гладили все ее тело, были теми самыми руками, которые принесли в Древний мир музыку… И он сказал, что любит ее. Памела прижала к губам дрожащую ладонь, внезапно охваченная потрясением, недоверием и благоговением.

Она должна сказать Фосту, что не хочет браться за его заказ, сесть на самолет и немедленно вернуться в Колорадо. И забыть вообще об этих выходных. Это было бы самым умным поступком. Но Памела уже знала, что не собирается вести себя умно.

Бог света сказал, что любит ее.

— Наверное, я совершаю самую огролинскую ошибку в своей жизни, — прошептала Памела.

Они стояли на улице, перед вращающейся дверью «Дворца Цезаря», ровно через двадцать пять минут, и Памела чувствовала себя так, будто собиралась прыгнуть с парашютом.

— Помни, ты — Фебус Делос, специалист по древнеримской архитектуре. Я пригласила тебя, чтобы ты помог мне советом в этом проекте. А ты — его сестра Диана. Ты…

— Я обладаю божественной красотой, — перебила Артемида нервные наставления Памелы. — Да-да. Мы знаем наши роли. Мы бессмертные, а не безмозглые.

— Я как раз хотела напомнить, что ты обещала быть вежливой, — сказала Памела.

— Мои слова будут такими сладкими, что станут рождать во рту мед, как рыжие греческие пчелы, — заявила Артемида, невинно хлопая длинными ресницами.

— Ох, ты для меня — сплошная головная боль, — пробормотала Памела. — Просто веди себя нормально, и все. Неужели я так много прошу?

— Она сдержит свое обещание. Тебе незачем беспокоиться, сладкая Памела, — вмешался Аполлон.

— Не называй меня так! Ты должен играть роль моего помощника, — сказала Памела и тут же возненавидела себя за эти слова, увидев, как на красивом лице бога света вспыхнул румянец смущения.

Бог… И как ей, черт побери, вести себя в такой ситуации? Тем более что ее возраст несравним с возрастом Аполлона…

Она была обречена.

Она ведь читала кое-что. И даже если не слишком хорошо помнила мифы, она все же знала, что случалось со смертными, привлекшими внимание богов… особенно теми смертными, которым довелось родиться женщинами. Ничего хорошего их не ждало. Кроме того, что ей делать с ним всю эту неделю? Памела уже знала, что у брата и сестры нет денег. Она обнаружила это, когда Аполлон сунул руку в карман, чтобы заплатить за рубашку, и выяснил, что каким-то образом, возможно, в тот момент, когда стремительно срывал с себя одежду прошлой ночью, прежде чем прижать Памелу к мраморной колонне… он потерял те четыре тысячи долларов, которые выманил у игрового автомата. Так что у него и десяти центов не осталось. Не было денег и у Артемиды. А портал должен открыться только через пять долгих дней…

— С добрым утром, мисс Грэй.

Памела вздрогнула. Она и не заметила, как перед ними остановился серебристый старомодный лимузин.

— Ох… с добрым утром, Роберт.

Роберт открыл дверцу машины, но Памела помедлила, откашлялась и изобразила деловую улыбку.

— Дело в том, что эти двое тоже поедут с нами. Это мои помощники.

Роберт посмотрел на золотых близнецов. И чуть слышно шмыгнул носом.

— Очень хорошо, мадам, — сказал он, продолжая придерживать дверь и помогая Памеле сесть в лимузин.

Потом, видя, что высокий мужчина колеблется, Роберт окинул его истинно британским взглядом — холодным и вежливым, но не слишком заинтересованным.

— Что-то не так, сэр?

Если бы Аполлон не утратил свою силу, он бы сейчас воспользовался ею, чтобы под ногами дерзкого смертного разверзлась земля и поглотила невежу. Изнутри железной твари за ним наблюдали Памела и Артемида, с одинаковым любопытством. Но потом его сестра вдруг поняла, в чем дело.

— Здесь очень мило, — сказала она. — И совсем нет причин беспокоиться.

Она похлопала по сиденью рядом с собой.

— Я и не беспокоюсь, — напряженно произнес Аполлон, глубоко вздохнул и сел в утробу железной твари.

— Прошу, устраивайтесь поудобнее, угощайтесь «мимозой». Дорога до поместья мистера Фоста займет примерно тридцать минут, — сказал Роберт и захлопнул дверцу.

Аполлону показалось, что он не успел сделать и двух коротких вздохов, как машина уже тронулась с места и помчалась вперед, скользя по улице, как змея. В животе у Аполлона стало пусто, в ушах зазвенело. Он не мог оторвать взгляд от пейзажа, проносящегося мимо них с пугающей скоростью.

— Ты в порядке? — спросила Памела. — Ты что-то побледнел.

— Она права, ты действительно бледен, — сказала Артемида. — Может быть, тебе не помешает немножко выпить?

Она протянула руку к ведерку со льдом, в котором стояли бутылка шампанского и узкий стеклянный кувшин с апельсиновым соком.

— Нет! Я не хочу пить. — Аполлона охватило странное ощущение, и он побоялся, что если попытается что-нибудь выпить, напиток тут же извергнется обратно.

— Тебя укачивает, — сказала Памела. — Думаю, тебя укачивает. Наверное, будет лучше, если ты сядешь впереди, рядом с Робертом. Мою подругу Вернель всегда ужасно укачивает, если она садится сзади. Хочешь, я попрошу Роберта остановиться и ты пересядешь?

— Я бог, — медленно процедил Аполлон сквозь стиснутые зубы. — Я не болею.

— Как хочешь, но если тебя вырвет в машине Эдди, обещаю как твой наниматель: я тебя сразу же уволю.

Аполлон закрыл глаза и попытался не обращать внимания на то, что они несутся по земле, находясь внутри металлического чудовища, способного в любой момент врезаться во что-нибудь и разлететься вдребезги.

— А что такое «мимоза»? — спросила Артемида.

— Это смесь шампанского и апельсинового сока. Очень вкусно, правда.

— Ну, — сказала Охотница, посмотрев на бледное лицо брата и пожимая прекрасными плечами, — я, пожалуй, попробую. Ты составишь мне компанию, Памела?

— Нет, спасибо, — отказалась та.

Артемида взяла фужер и наполнила его шампанским и соком.

— Видишь, какая я вежливая?

— Это просто чудо, — пробормотала Памела.

— Это еще что! Самое интересное впереди. — Богиня отпила немножко «мимозы» и хитро улыбнулась Памеле.

Памела решила, что Аполлон отлично придумал — взять с сестры обещание не грубить. Она закрыла глаза и стала думать о том, что эта поездка и этот день — черт, вся неделя! — скоро закончатся. И поскорее бы… Но сначала она протянула руку и легонько сжала пальцы Аполлона.

Дата добавления: 2015-10-28