Гарри Киф, бывший некроскоп 2 страница

Как и тогда, Гарри вновь мысленно ответил:

— Если ты так хорошо знаешь меня, ты должен знать, что я никогда не смогу причинить тебе вреда. Я хочу не уничтожить, а излечить тебя.

— Так же, как ты “излечил” леди Карен? Что с ней стало, отец? — В словах его не звучало ни обвинения, ни сарказма, ни горечи, ни сожаления. Это была лишь констатация факта. Гарри-младший знал, что леди Карен покончила с собой.

— Но вампир, живший в ней, слишком крепко держал ее в плену, — возразил Гарри. — К тому же она не обладала твоими знаниями и пониманием происходящего. Она не способна была постичь те преимущества, которые получила, и видела только то, что потеряла. Ей не было нужды убивать себя. Возможно... она потеряла контроль над собой.

— Ты ведь знаешь, что это не так. Ты извлек жившего внутри нее вампира и убил его. Ты полагал, что это все равно что убить червя, вскрыть нарыв или вырезать раковую опухоль. Но все оказалось иначе. Ты говоришь, она не сознавала полученные ею преимущества. А теперь скажи, какие именно преимущества дал ей ты?

— Свободу! — в отчаянии и ужасе выкрикнул Гарри. — И Бога ради, не обвиняй меня в том, что я поступил неверно! Я не убийца!

— Нет, ты не убийца. Ты человек, одержимый навязчивой идеей. И я боюсь тебя. Точнее даже не тебя, а твоих амбиций и целей, которых ты добиваешься. Ты хочешь создать свой мир — мир свободный от вампиров. Прекрасная идея. Но что будет, когда ты достигнешь своей цели? Ты возьмешься за тот мир, в котором живу я? Эта навязчивая идея захватывает тебя все больше, по мере того как вампир растет внутри меня. Да, теперь я вампир, но никто в мире не обладает такой живучестью и такой жаждой жизни, как вампир... разве что сам Гарри Киф.

Разве ты не понимаешь, какую опасность представляешь для меня? Тебе известны многие тайные дарования вампиров, и ты знаешь, как их можно уничтожить. Ты способен беседовать с мертвыми, проникать в пространство Мёбиуса и даже путешествовать во времени. Я ушел от тебя, исчез однажды из твоего мира. Но там, в своем мире, я вынужден был бороться за власть и могущество — и я, завоевал их. Теперь они мои, и я не отдам их. Я не хочу никуда больше бежать. Но я не могу позволить тебе преследовать меня и дальше, не могу рисковать и стать объектом твоих неудовлетворенных амбиций. Я — Вамфири! И не стану подвергаться твоим экспериментам. Я не желаю быть подопытным кроликом, на котором ты опробуешь новые методы своего “лечения”.

— А как же я? — снова заговорил Гарри, но на этот раз шепотом и как будто сам с собой. — Насколько безопасно мое положение? Ты утверждаешь, что я представляю для тебя угрозу. Сколько еще пройдет времени, прежде чем твой вампир возьмет над тобой власть и ты станешь гоняться за мной?

— Этого не случится, отец. Я не невежда и обладаю достаточными знаниями. Я смогу контролировать свои поступки, подобно тому, как достаточно разумный наркоман умеет держать под контролем свое пагубное пристрастие.

— А если оно все же одержит верх, выйдет из-под контроля? Ты ведь тоже некроскоп. И в бесконечности Мёбиуса нет места, куда бы ты не мог проникнуть, нет для тебя ничего невозможного. И повсюду вместе с тобой следует твой сожитель. Так какому же несчастному бедняге достанется твое яйцо, сынок?

При этих словах Гарри-младший с тяжелым вздохом снял золотую маску. Шрамы, оставшиеся у него после битвы в Саду, зажили и были едва заметны. Вампир, живший в нем, усердно лечил их, заново формируя и восстанавливая его плоть. Гарри боялся, что однажды ему удастся сформировать по-своему и волю, и разум Гарри-младшего.

— Как видишь, мы оказались в безвыходном положении, — сказал Гарри-младший, и глаза его при этом широко раскрылись и сверкнули красным светом.

— Нет, — как и тогда, громко крикнул Гарри. В тот раз это были его последние слова, ибо вскоре он проснулся и увидел, что находится в штаб-квартире отдела экстрасенсорики. А сейчас...

— В чем дело? — сурово нахмурясь, повернулся к нему озадаченный шофер. — Вы же велели ехать в Боннириг, или я ошибаюсь? Надеюсь, что нет, потому что мы уже почти приехали.

Реальный мир обрушился на Гарри. Он обнаружил, что сидит, напряженно выпрямившись на заднем сиденье автомобиля, лицо его при этом было чрезвычайно бледным, а рот полуоткрыт. Облизав пересохшие губы, он посмотрел в окно. Да, действительно, они были почти на месте.

— Боннириг... да, конечно... — пробормотал он. — Я... я просто задремал... вот и все... — И он указал шоферу дорогу к своему дому.

* * *

Конец апреля 1989 года, северный район Лондона, немного обшарпанная квартира на первом этаже дома, расположенного в районе Хайгейт, недалеко от Хорнси-Лейн. Двое мужчин тихо беседуют, удобно устроившись с бокалами в руках в просторной гостиной, уставленной вдоль стен забитыми книгами стеллажами и заполненной множеством антикварных безделушек, главным образом европейского происхождения.

Николай Жаров обладал очень тонкой фигурой, белой кожей и жеманными, как у женщины, манерами, — словом, качествами, обычно совершенно не свойственными людям его национальности. Он курил “Мальборо”, пользуясь мундштуком и предварительно оторвав фильтр, говорил на чистейшем английском, хотя и слегка шепелявил, и в целом выглядел весьма вялым, апатичным и слабым. Темные, глубоко посаженные глаза под набрякшими тяжелыми веками придавали ему вид пьяного человека, хорошо маскируя острый и расчетливый ум.

Зачесанные назад редкие темные волосы были смазаны каким-то русским препаратом с запахом антисептика. Чересчур широкий рот с тонкими губами, изящной формы прямой нос, острый подбородок также свидетельствовали о слабости телосложения и о том, что их обладатель способен согнуться, но никогда не сломается. Настоящие мужчины могли смотреть на него косо, но едва ли кому-то из них пришло бы в голову вступать с ним в борьбу. На улице он, несомненно, мог привлечь к себе внимание, но всякий, едва взглянув на него, тут же отвел бы глаза. Этот русский заставлял окружающих чувствовать себя неуютно.

Уэллесли тоже чувствовал себя не в своей тарелке, хотя изо всех сил старался это скрыть. Будучи хозяином этой квартиры, Уэллесли опасался, что кто-либо мог увидеть, как к нему пришел этот посетитель, или даже выследить его. В этом случае ему придется весьма туго, ибо трудно будет объяснить причину визита. Уэллесли был сотрудником разведслужбы, как, впрочем, и Жаров, хотя "работали они на разных хозяев.

Обладая ростом пять футов восемь дюймов, Норман Гарольд Уэллесли был на пять-шесть дюймов ниже русского, более плотного телосложения и со здоровым цветом кожи. Лицо его можно было бы назвать чересчур румяным. Но дело было вовсе не в комплекции или холерическом характере. Его чрезмерное возбуждение было вызвано не физическими особенностями или национальными чертами характера, а всего лишь самым обыкновенным страхом. Страхом перед тем, о чем просил его сейчас Жаров. Именно в ответ на эту просьбу он и произнес следующее.

— Но вы же сами должны понимать, что об этом не может быть и речи, это невыполнимо, практически невозможно, — резкие по смыслу слова сказаны были тихим, спокойным голосом, производящим впечатление обдуманности и холодного расчета. Это делалось преднамеренно, чтобы убедить Жарова изменить свое мнение или хотя бы уступить, хотя Уэллесли прекрасно понимал, что не Жаров является автором сделанного ему предложения, что он всего лишь исполняет роль посланника.

Русский агент, судя по всему, иной реакции и не ожидал.

— Не правда, — так же тихо ответил он, холодно улыбнувшись при виде вспыхнувшего было собеседника. — Это не только вполне возможно, но и крайне необходимо. Это — приказ! Если, как вы говорите, Гарри Киф вот-вот обнаружит в себе новые, а следовательно, неизвестные нам пока таланты, его следует остановить, помешать ему пока не поздно. Все очень просто. Он всегда был словно бельмо в глазу для русского отдела экстрасенсорной разведки, Норман. Нашим вечным несчастьем, стихийным бедствием... психологическим циклоном. Конечно же, несмотря на все его усилия, наш отдел живет и работает, но это стоило нам большого труда. — Жаров пожал плечами. — С другой стороны, мы, наверное, должны быть даже благодарны ему. Его... если можно так выразиться... успехи еще больше укрепили нашу веру в исключительные возможности парапсихологии, в ее важную роль на поприще разведки. Дело, однако, в том, что он дает вам в руки слишком сильное оружие. Вот почему от него следует избавиться.

Если даже Уэллесли и принял во внимание аргументы Жарова, он не подал вида.

— Я только хотел сказать... — начал он, — вы, наверно, знаете, что ничем особенным я вам не обязан. Согласен, кое в чем ваши хозяева мне помогли, можно даже считать, что я у них в долгу, но это сущие пустяки, долг мой невелик. Они же хотят от меня слишком многого, дружище. Их интересы выходят за рамки моих возможностей. Боюсь, это все, что я могу вам ответить, Николай. Так и передайте в Москве.

Жаров со вздохом поставил стакан и откинулся на спинку стула, вытянув вперед длинные ноги, скрестив на груди руки, сжав губы и прикрыв тяжелыми веками глаза. Зрачки его темных глаз поблескивали из-под ресниц, в то время как он внимательно изучал Уэллесли, сидевшего напротив него по другую сторону столика.

Рыжеватые волосы Уэллесли сильно поредели. Он был лет на шесть-семь старше русского агента и выглядел на все свои сорок пять лет. При его в целом не внушающей особой симпатии внешности единственной привлекательной чертой был его рот — твердо и красиво очерченный, в котором сверкали два ряда великолепных зубов. Он никак не гармонировал с толстым, мясистым носом, круглыми, водянисто-голубыми, лишенными выражения глазами, красным лицом и огромным количеством крупных веснушек, окрашивающих в желтый цвет лоб. Прежде чем снова выпрямиться и заговорить, Жаров на какое-то время задержал взгляд именно на веснушках.

— Вот же наказание! — с досадой воскликнул он. — Ох уж эта Гласность! Куда она нас завела, когда дело касается должников! Действительно, в старые добрые времена мы бы просто обратились к специалистам по взиманию долгов или просто прислали бы парочку громил. А теперь... джентльменское обращение: банкротство, судебные исполнители... Боюсь, Норман, вам грозит банкротство. Ваш камуфляж вот-вот... — он сделал затяжку, вытянул губы трубочкой и выпустил сразу несколько безупречной формы колец дыма, — вот-вот слетит!

— Камуфляж? — Уэллесли еще больше покраснел и подозрительно прищурился. — Николай, камуфляжа не существует. Я именно тот, кем меня все считают. Послушайте, я совершил грубую ошибку и понимаю, что должен заплатить за нее. Это так, но я никогда не стану убивать по вашему приказу. Вы хотите, как мне кажется, превратить маленький должок в источник бессрочного кредита. Не выйдет, Николай! Так что продолжайте, товарищ Жаров, топите меня дальше Сделайте меня “банкротом”, если вы угрожаете мне этим. Пусть я потеряю работу, больше того, может быть, даже свободу, но все это будет временно, отнюдь не навсегда. Но если я стану плясать под вашу дудку, мне конец. Я увязну еще глубже. Что вы потребуете от меня в следующий раз? Новое предательство? Еще одно убийство? То, что вы делаете сейчас, — это форменный шантаж, и вы это знаете. Но я на него не поддамся. А потому — делайте, что хотите, примите мои “наилучшие пожелания” и прощайте навсегда!

— Блеф! — с улыбкой ответил Жаров. — И прекрасно разыгранный. Но все-таки чистейшей воды блеф. — Улыбка сползла с его лица, и он поднялся на ноги — Прекрасно, но напоследок я должен сказать вам: вы слепы, как крот. Я немедленно звоню и сообщаю, что вы наш тайный агент, что все это время вы работали на нас.

— Ваш агент? — Сжатые в кулаки пальцы Уэллесли затряслись. — Что ж, возможно это так, я был вашим агентом, но никогда не работал на вас активно, я не сделал ничего плохого Жаров снова улыбнулся, но улыбка получилась больше похожей на гримасу. Пожав худыми плечами, он направился к двери.

— Вы, конечно, за это ответите, — бросил он на ходу.

Уэллесли тоже вскочил со стула и первым оказался у двери.

— Какого черта? Куда это вы направились? — резко спросил он. — Мы еще ничего не решили — Я сказал все, что должен был сказать, — ответил Жаров, резко остановившись. Секунду спустя он протянул руку и снял с вешалки пальто. — Так что сейчас... — он понизил голос, и уголок рта у него изогнулся, — сейчас я ухожу. — Вытащив из кармана тонкие кожаные перчатки, он быстро натянул их на руки — Вы посмеете помешать мне в этом, Норман? Поверьте, вам это дорого обойдется.

Уэллесли никогда не отличался физической силой, а потому не сомневался в правоте слов гостя. Он слегка попятился и спросил:

— Так что же вы собираетесь делать дальше?

— Я доложу о вашем отказе, — напрямик сообщил тот — Передам, что вы больше не считаете себя должником и хотите, чтобы все ваши долги были списаны Не сомневаюсь, что они ответят “нет” и захотят списать со счета вас. Ваше досье “случайно” окажется в компьютере одного из руководителей вашего отдела и — Мое досье? — Уэллесли часто-часто замигал водянистыми глазками — Несколько грязных фотографий, запечатлевших меня вместе с проституткой через одностороннее стекло в одной из московских гостиниц двенадцать лет назад? Бог мой, даже в то время это гроша ломаного не стоило. Такое происходило чуть ли не ежедневно и было обычным делом Завтра же я пойду и сам доложу об этом старом проступке. И что вы сможете сделать в этом случае? Более того, я назову имена, и ваше в первую очередь, а в этой ситуации вы уже не сможете работать ни как агент, ни как курьер, Николай!

Жаров печально качнул головой.

— Ваше досье гораздо объемнее, чем вы думаете, Норман. В нем зафиксирована вся та секретная информация, которую вы передали нам за эти годы Хотите и в этом чистосердечно признаться? Боюсь, вам понадобится несколько лет, чтобы рассказать обо всем — Какая еще информация? — Уэллесли побагровел — Я никогда ничего вам не передавал Информация?.

Жаров увидел, что он затрясся одновременно от ярости и отчаяния. Улыбка медленно возвращалась на лицо русского агента.

— Я знаю, что вы нам ничего не передавали До сих пор мы вас ни о чем и не просили, — спокойно сказал он — Мне также хорошо известно, что вы, в общем-то, невинны, но этого не знают те, от кого зависит ваша судьба. Только теперь мы решили кое о чем попросить вас. Так что вы вольны заплатить долг или... — Он снова пожал плечами. — Вы сами вольны распоряжаться своей жизнью, дружище.

Жаров хотел было уже открыть дверь, но Уэллесли крепко ухватил его за рукав.

— Мне... мне надо подумать, — хрипло произнес он.

— Понимаю, но не раздумывайте чересчур долго. Уэллесли сглотнул слюну и молча кивнул.

— Вам не следует выходить здесь. Идите через заднюю дверь. — Он повел гостя в глубь квартиры. — Как вы вообще пришли сюда? Господи, если вас кто-либо видел, я...

— Меня никто не видел, Норман. К тому же меня здесь практически никто не знает. Я был в казино на Кромвел-роуд, потом взял такси и попросил высадить меня в нескольких кварталах от вашего дома. Дальше я шел пешком. И сейчас тоже пойду пешком, а потом поймаю другую машину.

Уэллесли вывел Жарова через заднюю дверь и проводил по тропинке через сад к воротам. Прежде чем за ним закрылись створки ворот, Жаров достал из кармана конверт и протянул его Уэллесли.

— Здесь кое-какие фотографии, Норман. Вы их еще не видели. Пусть они напомнят вам, что не следует тянуть с принятием решения, Норман. Вы же понимаете, что мы вынуждены спешить. И не пытайтесь искать меня, я сам с вами свяжусь. А тем временем... мне придется убить пару ночей. Может быть, мне даже посчастливится найти хорошенькую проститутку. — Он холодно усмехнулся. — И если ваши люди сфотографируют меня с ней... я с удовольствием сохраню эти фотографии в качестве памятных сувениров.

После ухода гостя Уэллесли нетвердой походкой вернулся в дом. Налив себе еще порцию, он сел и вынул фотографии из конверта. Для любого непосвященного это были всего лишь несколько моментальных снимков. Но Уэллесли, как и любой другой агент Британской разведки или разведки какой-либо иной страны, воспринял их совершенно иначе. На фотографиях был запечатлен Уэллесли в компании человека значительно старше его по возрасту. Оба были в пальто и меховых ушанках. Вот они вместе прогуливаются, оживленно беседуют на фоне куполов и башен на Красной площади, вот пьют водку, сидя на крыльце какой-то дачи. Всего около полудюжины фотографий, но они безоговорочно свидетельствовали о том, что эти двое — закадычные друзья.

Старшему “другу” Уэллесли можно было дать около шестидесяти пяти лет, виски его окрасила седина, а над высоким, покрытым морщинами лбом чернела зачесанная назад прядь волос. Из-под густых черных бровей смотрели маленькие глазки, в уголках глаз и рта скопились мелкие морщинки, и если бы не твердо сжатые губы, лицо его можно было бы назвать приятным и веселым. Этот человек и был по-своему веселым, даже убийство могло доставлять ему радость.

— Боровиц... — беззвучно произнес его имя Уэллесли. — Боровиц! — уже вслух повторил он. — Старый ублюдок! Господи, каким же идиотом я был!

Одна фотография представляла особый интерес. Точнее — место, где она была снята. Уэллесли и Боровиц стояли в парке возле старинного особняка, когда-то, видимо, весьма роскошного, со множеством архитектурных деталей, принадлежащих разным стилям. Две башни в виде минаретов на концах круто обрывающихся стен торчали вверх, словно сгнившие, фаллической формы грибы, их полуосыпавшиеся лепные украшения и провисшие, покосившиеся перила придавали особняку вид еще большей запущенности и разрушения. Однако, на самом деле, особняк вовсе не был таким заброшенным и ветхим.

Уэллесли никогда не был внутри и в то время даже не подозревал, что именно в нем находится. Зато теперь он знал это очень хорошо. Это был особняк в Бронницах, штаб-квартира советского отдела экстрасенсорной разведки, место, обладавшее весьма незавидной репутацией до того момента, когда Гарри Киф практически полностью его уничтожил Жаль, что он не сделал этого на пару лет раньше.

* * *

На следующее утро Дарси Кларк опоздал на работу Серьезная авария на северном участке кольцевой дороги, вышедшие из строя светофоры в центре города послужили причиной его задержки. И в довершение всего, какой-то идиот поставил свою развалюху на место парковки Дарси Он уже готов был вытрясти душу из этого ублюдка, но тот с проклятиями освободил ему территорию Все еще не остыв от гнева, Кларк поднимался на лифте, расположенном в задней части здания, внешне выглядевшего, как обычный комфортабельный отель Лифт был смонтирован таким образом, чтобы не привлекать внимание посторонних. На нем можно было попасть на верхний этаж здания, где в максимально защищенных от любых видов проникновения, звуконепроницаемых помещениях обитал Британский отдел экстрасенсорики, точнее располагалась его штаб-квартира Когда Кларк вышел из лифта, на ходу сбрасывая с плеч пальто, офицер, дежуривший ночью, как раз уходил домой.

Абель Ангстром внимательно, как бы оценивающе, взглянул на Кларка.

— Доброе утро, Дарси! Как всегда в делах и заботах? Не мудрено — Всякие мелкие неприятности, — поморщился Кларк, вешая на крючок пальто — Что происходит?

— Шеф, — ответил Ангстром, — он здесь с половины седьмого... заперся в кабинете и изучает досье Кифа. Кофе пьет галлонами. И еще все время смотрит на часы и ловит всех и каждого, кто приходит после восьми часов. Он хочет вас видеть, и на вашем месте я надел бы пуленепробиваемый жилет — Спасибо за предупреждение, — со вздохом ответил Кларк и прошел в туалетную комнату, чтобы привести себя в порядок.

Поправляя перед зеркалом галстук, Кларк вдруг в корне изменил свои намерения — Что за черт! — пробормотал он под нос — Какого дьявола я так волнуюсь? Старина Кларк Шеф хочет видеть меня? Черт побери, это уже похоже на службу в армии — Он намеренно еще больше распустил узел галстука, взъерошил волосы и снова посмотрел на себя в зеркало.

Вот так-то лучше! Если подумать, чего ему бояться? Да ничего! Он, Кларк, обладает непревзойденным экстрасенсорным даром. До сих пор этот дар всегда выручал его из любых неприятностей, охранял и оберегал свое дитя Он был своего рода отражателем, но не совсем" если в Дарси стреляли, пули не то чтобы отскакивали от него, но просто пролетали мимо. Или происходила осечка. Или он останавливался точно в нужный момент. Он любым способом избегал критических ситуаций. Он мог пройти по минному полю и остаться совершенно невредимым... Но все же он всегда отключал электричество, чтобы поменять лампочку Но сегодня утром у него не было настроения и желания соблюдать осторожность.

— Да гори оно все огнем! — проворчал он и направился к двери в Святая Святых.

— Кто там? — неприветливый, угрюмый голос донесся из-за двери в ответ на его стук “Самонадеянный дурак”, — подумал про себя Дарси, а вслух отозвался:

— Дарси Кларк — Войдите, Кларк. Где это вас черти носили? — услышал Дарси, войдя в кабинет. — Хотел бы я знать, работаете вы еще здесь или уже нет? — И прежде, чем Дарси успел ответить, шеф коротко бросил:

— Садитесь...

Однако Кларк остался стоять. Ему уже все это надоело. Он был уже по горло сыт этим человеком, который последние полгода являлся руководителем отдела экстрасенсорики. Черт возьми, на свете есть множество других мест работы, он вовсе не обязан трудиться под началом этого властолюбивого ублюдка. Где же преемственность? Сэр Кинан Гормли был истинным джентльменом, Алек Кайл — другом. Под его, Кайла, руководством отдел работал эффективно, плодотворно и с пониманием относился к своим друзьям. Но этот парень, черт бы его побрал, просто невоспитанный грубиян! Невежда и тупица! Во всяком случае, в том, что касается взаимоотношений внутри отдела, работы с сотрудниками. А что касается его дарований. Кто он? Телепат? Отражатель? Пеленгатор? Ничего подобного! Весь его талант состоял в непроницаемости — ни один телепат не мог проникнуть в его мозг. Кое-кто, возможно, сочтет его вполне подходящим для этой работы. Вероятно, это так и есть. Но все же ему следовало бы быть человечнее. После совместного сотрудничества с такими людьми, как Гормли и Кайл, служба под началом Нормана Гарольда Уэллесли была.

Уэллесли сидел за своим письменным столом. Не поднимая глаз, он со вздохом начал.

— Я сказал...

— Да, я слышал, что вы сказали, — перебил его Кларк. — Доброе утро Уэллесли оторвал взгляд от стола, и Кларк увидел все то же выражение самодовольства в его глазах Он увидел также и разбросанные по столу листы из досье Гарри Кифа. Что же все-таки происходит? Кларк, недоумевая, глубоко задумался.

Уэллесли сразу же уловил настроение Кларка и не счел разумным тиранить его этим утром. Он хорошо сознавал, что в отделе вот-вот может начаться борьба за власть — это витало в воздухе с момента его прихода сюда в качестве руководителя. А ему такая борьба ни в коем случае не нужна, во всяком случае именно сейчас.

— Все в порядке, Дарси, — заговорил он уже более спокойно, снизив тон, — похоже, оба мы пережили не самые приятные моменты. Вы — мой заместитель и справедливо полагаете, что достойны уважения. Прекрасно, но когда дела идут не лучшим образом, а все вокруг при этом стараются лишь выражать свое уважение и доброе отношение Друг к Другу, мне приходится всю ношу брать на себя. Нравится вам это или нет, пока еще я — руководитель этого отдела. А при такого рода работе, мне кажется, никто не имеет права винить меня за... плохие манеры. Это что касается меня. А по какой причине вы сегодня встали не с той ноги, Дарси?

"В чем дело? — подумал Дарси. — Я уж и не помню, когда он в последний раз называл меня Дарси. Ради всего святого, с чего это он вдруг решил казаться вежливым”.

Он решил смилостивиться и сел.

— На дорогах творилось черт знает что, и ко всему прочему какой-то шут занял мое место на стоянке, — ответил он. — Это для начала. Кроме того, я жду звонка с Родоса — от Тревора Джордана и Кена Лейрда. Они занимаются делом о наркотиках. Таможенно-акцизное управление и Новый Скотланд-Ярд в любой момент могут поинтересоваться, как продвигается работа. Добавьте к этому дюжину оставшихся без ответа запросов от министра, отвечающего за финансирование и поддержку работы экстрасенсов, по поводу нераскрытых тяжких преступлений, рутинную канцелярскую текучку, деятельность русского посольства, за которой мне поручено наблюдать, и...

— Вы можете выбросить из головы русское посольство, — торопливо перебил его Уэллесли. — Оно не представляет сейчас для нас никакого интереса. Несколько лишних Иванов в стране, приезд русской делегации... Ну и что в этом особенного? Господи, у нас есть дела поважнее, чем совать нос в их светскую жизнь. Но в любом случае вы, как я убедился, загружены по горло.

— Совершенно верно, — ответил Кларк. — Я просто утопаю во всем этом. А потому я не сочту за грубость, более того, я даже буду вам очень благодарен, если вы сейчас прикажете мне выметаться из вашего кабинета и возвращаться к работе. Однако я полагаю, что вы не пригласили бы меня к себе, если бы у вас не было на то веских причин.

— Да, вы действительно всегда стремитесь перейти прямо к делу, вас никто не обвинит в стремлении потянуть время.

И он уставился на Кларка немигающими глазами, взгляд которых стал вдруг едва ли не враждебным.

Несмотря на свой необыкновенный талант, внешне Кларк не представлял собой ничего особенного. Никому и никогда даже в голову не пришло бы, что он может чем-либо руководить, а уж тем более самым секретным отделом Британской разведки. Он ничем не отличался и не выделялся в толпе самых обыкновенных людей среднего класса. Среднего роста, с мышиного цвета волосами, слегка сутулый, с уже заметным брюшком Кларк был человеком не первой молодости и во всех отношениях казался весьма средним. У него были орехового цвета глаза, почти всегда серьезные, без тени улыбки, лицо, напряженно сжатый рот, и в целом он имел довольно унылый вид. Все это и даже его гардероб, и манера одеваться тоже были весьма и весьма... на среднем уровне.

И в то же время он некогда руководил отделом экстрасенсорики, не раз бывал в серьезных переделках и был знаком с Гарри Кифом.

— Киф! — Уэллесли произнес это имя с таким выражением, будто только что съел какую-то кислятину. — Вот причина.

Слова прозвучали, как если бы речь шла о неодушевленном предмете, а не о личности, не о живом человеке.

— Что-нибудь новенькое о Гарри? — Кларк вопросительно приподнял бровь. Доклады Беттли Уэллесли всегда изучал лично и всю полученную информацию держал при себе.

— Возможно да, а возможно и нет, — ответил Уэллесли и тут же, как будто не желая давать Кларку время на обдумывание, продолжил:

— Вы представляете себе, что может произойти, если к Кифу вернутся его таланты?

— Конечно, — тут же отреагировал Кларк и, хотя время подумать у него все же было, добавил:

— Вы останетесь без работы.

Неожиданно Уэллесли улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Всегда очень полезно знать мнение о себе окружающих, — сказал он. — Значит, вы полагаете, что он возьмет отдел в свои руки? Я правильно вас понял?

— С его дарованиями он один стоит целого отдела экстрасенсорики, — ответил Кларк. Неожиданно лицо его просияло, — Вы хотите сказать, что он вновь обрел свой талант?

Уэллесли несколько мгновений молчал.

— Ведь вы были его другом, не так ли? — наконец спросил он.

— Другом? — Кларк нахмурился и стал задумчиво кусать нижнюю губу. Нет, пожалуй, нельзя сказать, что он был другом Гарри или даже хотел им быть. В былые времена ему приходилось видеть в деле кое-кого из друзей Гарри, и ему до сих пор снятся по ночам кошмары. — Мы были... знакомы, и это все, — после некоторого молчания признался он. — Видите ли, большинство истинных друзей Гарри были в своем роде... покойниками. Да, именно в своем роде — это, пожалуй, их главная особенность.

Уэллесли пристально взглянул на собеседника.

— И он действительно делал то, что приписывается ему в этих документах? Беседовал с мертвецами? Поднимал из могил трупы? К примеру, я знаю, что вы наделены телепатическими способностями. Но я видел вашу работу в наших контрольно-проверочных помещениях и ваше участие во всех операциях, проводимых отделом в течение последних шести месяцев. Даже если бы я не видел вас в деле, Дарси, ваш удивительный, уникальный дар зафиксирован во многих документах. Но это?.. — Он поморщился. — Какой-то... некромант?..

— Некроскоп, — покачав головой, поправил его Кларк. — Гарри не понравилось бы, что вы называете его некромантом. Если вы внимательно читали его досье, то должны знать о Драгошани. Вот он был некромантом. Мертвые боялись и ненавидели его. Но Гарри они любили. Да, он беседовал с ними и в тех случаях, когда ему это было крайне необходимо, вызывал их из могил. Однако при этом с его стороны не было никакого принуждения — для них достаточно было узнать, что он оказался в затруднительном положении.

Уэллесли заметил, что Кларк побледнел и голос его стал очень тихим, но продолжал настойчиво расспрашивать:

— Вы ведь были там, в Хартлпуле, когда завершилась операция против Бодеску? Вы действительно видели все своими глазами?

— Я видел... многое, — содрогнувшись, ответил Кларк — Я даже ощущал, чувствовал запах. — Он тряхнул головой, как бы стараясь отогнать от себя невыносимо тяжелые воспоминания, и постарался собраться, взять себя в руки. — Так в чем состоит проблема, Норман? В течение всего того времени, что вы работаете здесь, мы имеем дело главным образом со вполне земными явлениями. В основном наша работа связана именно с такого рода вещами. А что касается событий и явлений, с которыми пришлось бороться Гарри Кифу, Гормли, Кайлу. Нам остается только молить Бога и надеяться, что они навсегда покончили со всем этим Другого не дано...

Дата добавления: 2015-10-28