Володя Большой. 28 мая, суббота, утро

28 мая, суббота, утро

Машины стояли в кустарнике, густо обросшем край пологого, но глубокого лесного оврага, который в случае появления преследователей должен был образовать естественный рубеж обороны. Разведали это место заранее, сюда и ломились ночью через темный лес, ориентируясь по меткам и ориентирам.

У машин сидели трое – сам Большой, Шмель и новый механик – Санек. Санек курил, часто сплевывая, время от времени поглаживал замотанную свежим бинтом руку, недовольно морщась.

– Сань, тебе болеутоляющее дать? – спросил Володя.

– Нормально, терпимо, – отмахнулся тот здоровой рукой. – Вести смогу, просто ты ко мне садись, чтобы подменить, случись чего. Сумеешь бэтр вести?

– Если без экстрима, то сумею.

Большой посмотрел на невысокий вытянутый холмик свежей земли неподалеку, в который был воткнут самодельный деревянный крест с надписью, вырезанной ножом: «Николай Шматков». И годы рождения и смерти – в кармане убитого нашелся паспорт и военный билет, оттуда и узнали.

Ночью поначалу все шло по плану. Бэтээр, которым рулил Санек, прорвался по намеченному маршруту, выбросил группу у бойлерной и затем прикрывал ее несколько минут. Сидевший за стрелка Николай лихо подавлял любой ответный огонь из двух пулеметов, заставляя укрываться стрелков противника, кроша из КПВТ кирпичные стены и отгоняя укрывшихся в доме напротив врагов от окон.

Санек заложил заряды взрывчатки под бетонный забор так, как его научили заранее, заскочил в кабину, разматывая за собой длинный тонкий провод, и нажал на кнопку подрывной машинки. Грохнуло, все окутало пылью почище дымовой завесы, а сам водитель с ликованием увидел, как сразу несколько секций бетонной стены плашмя завалились наружу, освобождая проезд.

Потом была недолгая гонка по темным улицам, разваленный проволочный забор периметра. Через него бронетранспортер проскочил взбесившимся носорогом, даже не заметив, и рванул в темноту, туда, где загорелся яркой звездой фальшфейер, в приборе ночного видения напоминающий колышущуюся бесформенную медузу. И в этот момент в борт машины ударили пули.

– Ходу! – закричал Николай, разворачивая башню.

Бэтээр и так несся на максимальной скорости, тяжко подпрыгивая на ухабах и проваливаясь в ямы. Николай выпустил пару очередей по преследователям и выматерился – при таких скачках попасть во что-то было нереально.

Противник преследовал, не включая фар, видимый по вспышкам выстрелов. Две машины, до которых даже дистанцию определить было затруднительно.

Большой, сидевший на пулеметах в «бардаке», выдвинувшемся от леса на километр и тихо стоявшем прямо в поле, ждал, до крови закусив нижнюю губу, прохода бронетранспортера за ориентир. До того момента «бардак» должен был оставаться невидимым и даже несуществующим. Они и выехали к позиции на непрогретом двигателе, сразу заглушив его, чтобы оставаться невидимыми в тепловизорах.

В какой-то момент показалось, что преследователи остановились. Дульные вспышки вперегонки сверкали в темноте с одних и тех же позиций, выбрасывая трассеры, время от времени уходившие причудливыми рикошетами в разные стороны.

– Есть контакт! – крикнул Шмель, заводя двигатель машины.

– На! – рявкнул Большой, выпуская первую очередь из могучего КПВТ.

Целился он по вспышкам и не промахнулся, навестись успел. Тяжелые пули выбили искры из чего-то невидимого. Тут же одна струя трассеров метнулась в его строну, стараясь нащупать неожиданно появившегося противника. Вторая продолжала долбить туда, куда и ранее.

– Ходу! – заорал Володя, и Шмель рванул машину так резко, что Большой тяжело впечатался глазницей в резиновый круг прицела.

– Давай, а то щас ПТУ Ром засадят!

Надежда была лишь на то, что уничтожать их сразу не захотят, будут стараться остановить. От этого весь прорыв и планировали, надеяться уцелеть против «Выстрелов» с управляемыми противотанковыми ракетами было наивно. Ночь, лес и высокая проходимость – вот что было их основной защитой. И заранее разведанный маршрут с ориентирами.

Им повезло. Противник выпустил первый ПТУР тогда, когда их машины уже нырнули в лес, и ракета рванула на стволе дерева. А дальше бронетранспортер катил, почти упираясь в зад БРДМ, ориентируясь по тусклому огоньку, а Большой, высунувшись в люк по пояс, высматривал полоски белой ткани, висящие на натянутой между деревьев проволоке. «Бардак» ехал прямо на них, срывая их корпусом с деревьев и тем самым «заметая следы».

Сзади показались еще фары, похоже, что к противнику подошла броня, но преследовать среди деревьев не получалось – застревали, упирались в тупики, путались и быстро отстали.

Затем была заброшенная просека, еще вчера разведанная, затем снова лес. Переговоров по рации не вели, опасаясь, что у противника найдется чем провести триангуляцию, фары не зажигали, ехали по приборам ночного видения, целясь на тайник, в который вчера сгрузили бочки с горючим, опасаясь гонять с ними на броне.

Едва остановились, Большой вылетел из «бардака» наружу, кинулся к бронетранспортеру. Неожиданно из водительского люка БТР чуть не выкатился Санек в камуфляже, пропитанном кровью и с перекошенным от испуга лицом. Большой сразу почувствовал неладное, рванул с плеча «сто пятый», крикнул:

– Что?

– Это… – растерянно и даже, кажется, дрожа заговорил парень. – Там с Коляном что-то…

– Что?!

Тот только замотал головой, совершенно обалдевший. Подошел Шмель, доставая на ходу из разгрузки ИПП. Большой кивнул, сказал ему:

– Перевяжи Санька, я гляну.

Что именно напугало водителя, он так и не понял, отнес на адреналин от погони и боя. Его после похода в Техническую библиотеку самого так трясло, что зубы стучали, говорить смог уже тогда, когда омоновцы привезли их на свою передовую базу. Слова же Санька насчет Николая он понял так, что тот ранен и не может выбраться. Поэтому Володя с ходу заскочил на броню и спустился в водительский люк, обернулся назад, включив фонарь, и заорал так, что чуть не оглушил сам себя в тесном нутре машины.

В подвесном кресле стрелка сидел мертвец, тянувшийся руками к человеку. Оскаленные зубы, безумные мертвые глаза, от взгляда которых хотелось кричать и бежать без оглядки. Все тело ниже груди было залито кровью, большая ее лужа скопилась на полу.

У Большого волосы под шлемом зашевелились, он представил, как Санек ехал почти час за ними с мертвяком прямо у себя за спиной, может даже и не понимая, что ему грозило.

Выстрелить он не смог, даже не сообразил, что так надо сделать. Лишь выскочил из машины, скатился на землю, тоже трясясь и обливаясь холодным потом.

– Да что там? – крикнул вконец озадаченный Шмель.

– Там это… – Задыхаясь, Большой махнул рукой в сторону машины. – Там Николай умер, мертвый он сидит.

– Чего?! – вскинулся Шмель.

– Что слышал, – кивнул Санек. – Я только когда приехали, понял. Все говорить с ним пытался. Я сам не могу, уважал его очень, давайте кто из вас.

О чем он сказал, поняли и Большой, и Шмель, замолчали ошарашенно. Затем Володя сказал:

– Если уважал – сам и сделай, прояви уважение до конца. Твой друг, ты с ним к нам пришел, ты его и упокой. А потом уже похороним по-людски.

Сказал уверенно, веско, Санек даже не подумал спорить. Помолчал, подумал, кивнул, затем сказал:

– Сделаю.

Лез на броню он неловко, мешала раненая рука. Но все же вскарабкался, затем, заметно пугаясь, спустился в люк. Через минуту хлопнул выстрел. Затем, еще чуть погодя, открылись люки десанта, и Большой со Шмелем полезли в машину.

Николай был убит наповал. Пуля крупного калибра пробила борт машины и ударила его в бок, нанеся страшное сквозное ранение. Умер он мгновенно, наверное. Санька же спасло то, что перекинутый за спину ремень автомата погибшего зацепился заодно и за тонкую металлическую спинку сиденья стрелка, не давая встать и накинуться на сидящего спиной водителя. Зомби, похоже, не оставлял таких попыток, но в результате зацепился разгрузкой, а заодно и ногами застрял в подножке. Однако вырваться мертвец мог в любой момент, на какой-нибудь кочке, и то, что Санек довел машину до места, иначе как великой удачей не назовешь.

Тело освободили, вытащили наружу, уложили на траву. Встали рядом, стащив шлемы.

– Николай, в общем, мало мы с тобой провоевали, – сказал Большой, вздохнув. – Но помнить будем – ты сам к нам пришел, чтобы помочь. Честно помогал, честно воевал, за спины не прятался. Сам пошел в самое поганое дело. И погиб хорошо, в бою, от пули, по-солдатски. Вечная тебе память.

Могилу поочередно копали сам Володя и Мишка, раненого же Санька посадили отдыхать. Ранен он был пулей, пролетевшей сквозь мягкие ткани плеча. Подвела его военная привычка держать люк над головой открытым, что вроде как должно было спасти то ли при наезде на фугас, то ли при попадании кумулятивной гранаты. А теперь же пуля из обычного пулемета угодила в крышку открытого люка и рикошетом ушла прямо в машину, ранив водителя. Будь люк закрыт – ничего бы не случилось.

Когда могилу отрыли, тело уложили в нее, завернув в плащ-накидку, закопали, прихлопав и подровняв холмик. Махнув рукой на скрытность, трижды выстрелили из пистолетов в быстро светлеющее небо. А затем Большой сказал:

– Все, организуем дежурство по связи и ждем. Машины дозаправить по необходимости. И того, повнимательней живем, чтобы, случись чего, успеть смыться.

Дата добавления: 2015-10-28