Глава шестнадцатая. Что, черт побери, он будет делать?

Что, черт побери, он будет делать?

Он любит Анью. Теперь Люциен признавал это. Знал это глубоко в душе и больше не мог отрицать. Он любит. Не в силах убить ее, и не может вынести мысли, что она будет привязана к Крону, что царь богов сможет найти ее в два счета. Также он не мог вынести того, что она будет слабой и бессильной. Не тогда, когда она стала значить для него больше, чем его собственная жизнь.

Ей нравилось красть, она часто лгала, могла убить без угрызений совести, капризничала по пустякам, не могла заниматься любовью, а все же он заботился о ней больше, чем даже о Мэрайе. Он и не думал, что такое возможно. Но Анья была его второй половинкой, его лучшей половинкой. Она заставила его чувствовать себя цельным, полнокровным, скорее мужчиной, чем демоном. Привлекательным мужчиной.

Она дала ему смысл жизни, прогнала его боль, его прошлое, и – когда поцеловала – его неуверенность в себе. Его развлекало ее чувство юмора, ее поступки интриговали. Просто находясь в ее присутствии, он ощущал большее наслаждение, чем от секса с любой другой женщиной.

Он знал лишь один способ спасения ее жизни. Как можно скорее найти артефакт и молиться, чтобы Крон захотел его сильнее ключа. Он с радостью выторгует за артефакт жизнь Аньи, и пропади пропадом этот ларец Пандоры.

Теперь, зная все, Люциен ни за что не позволит Анье отказаться от этого ключа. Она утратит свои силы, воспоминания, столь ценимую ею свободу. Жизнь? Без своей способности переноситься она будет уязвима для нападения любого рода. Она будет беспомощна. В ловушке. Если мужчина решит привязать ее к себе сексом, она не сможет исчезнуть или отбиться.

Рыча, Люциен вмазал кулаком по стене спальни, которую они занимали прошлой ночью. Спальни, которую они разделили с Аньей. Прекрасной, игривой, пылкой Аньей. Стена треснула; кровь полилась из поврежденной кожи на его руке.

Анья единственная женщина, что сквозь его шрамы рассмотрела в нем мужчину. В ее присутствии он чувствовал, что может покорить весь мир, и он не желал, чтобы это ощущение заканчивалось. Держать ее в своих руках было лучшим событием в его жизни. Ничто не могло сравниться с этим. Даже близко.

Люциен потер своей пульсирующей рукой лицо. Пульсирующей? Да. Она не исцелилась мгновенно, но осталась порезанной. Темно‑синие и багровые синяки образовывались на костяшках.

«Ты будешь слабеть» предупредил Крон.

Он мрачно усмехнулся. Неважно что бы он ни сделал, какой бы путь он ни избрал, он будет слабеть.

«Мы найдем его» мягко сказала Анья.

Он обернулся. Она прислонилась к дверному косяку – видение в белом. Плотное белое меховое пальто, облегающие белые штаны. Белые меховые сапоги, что обнимали ее восхитительные ножки. Светлые волосы спадали по ее плечам и вниз по груди. Его сердце пропустило удар.

Она держала в руках ворох белой одежды.

«Ты уже знаешь, что Крон приходил ко мне вчера. Ну, так ты был прав. Он угрожал мне, и потому я была так жестока с тобой. Я не хотела, чтобы он знал, что я была…что я…»

Она сглотнула.

«Я люблю тебя, Анья» признался он осипшим голосом. «Я люблю тебя, и я не могу обидеть и не обижу тебя. Поняла?»

Ее рот раскрылся, а одежда выпала из рук.

«Люциен. Я… я…»

«Ты не должна ничего отвечать. Я знаю тебя Анья. Ты неистова и свободолюбива и мысль полюбить мужчину ужасает тебя»

Она потупила взор и в первый раз не порицала себя за это. Он был польщен. Хотел, чтобы ей было комфортно делать с ним все, даже это.

«Я чувствую к тебе то, чего не чувствовала ни к кому другому» тихо сказала она, «и я самая счастливая, когда я с тобой. Почему бы еще я шаталась вокруг тебя, в то время как ты делал все, чтобы избавиться от меня? Но любовь…» Она опять сглотнула, покачала головой. «Я всю жизнь провела, стараясь держать мужчин на расстоянии. Каким‑то образом ты нашел способ пролезть мне в душу, но я не могу любить тебя» Последние слова она произнесла страдальчески вздыхая.

«Я знаю» Она будет чувствовать себя обязанной отказаться от свободы, если признает, что любит его. Он не будет просить этого у нее. Не сейчас.

«Я очень долго была одна» с отчаянным смешком сообщила она, «и тебе и мне прекрасно известно, как немного мне осталось. Я не могу поставить себя в зависимость от кого‑то другого»

«Я знаю» опять повторил он.

«Я только… я знаю, что не хочу причинять тебе боль. Я … мне надо время, чтобы подумать»

Согласно Крону у Люциена не было слишком много времени. Вскоре. Часы тикают. Люциен будет искать Гидру, сколько бы времени у него ни осталось. Если ему не удастся найти ее, если он не сможет забрать артефакт, он не будет противиться своей судьбе. Он только что понял это. Честно говоря, он уже смирился с ней. Он не мог причинить вреда Анье и не мог позволить Крону завладеть ключом. Если он должен умереть, чтобы обеспечить ее безопасность, то он умрет.

Он достаточно сильно любит Анью, чтобы отдать за нее свою жизнь. Не колеблясь, безоговорочно.

Он не мог отдать свою жизнь за Мэрайю, но хотел этого. Желал этого все эти долгие столетия. До теперешнего момента. Теперь он радовался, что выжил. Он будет жить и умрет ради Аньи, больше не сожалея о прошлом. Он не проведет еще одно тысячелетие в жажде того, что не в силах заполучить.

Он будет наслаждаться Аньей столько, сколько им удастся пробыть вместе.

«Почему я чувствую себя такой виноватой?» прошептала она, и в нотках ее голоса звучал стыд. «Словно я должна отдать Крону ключ?»

Ответ был лишь один: она действительно полюбила его. Его сердце наполнилось радостью и гордостью. И этого ему было достаточно, знать, что она любит его. Несмотря на то, что она не могла произнести этих слов.

«Ты не отдашь ему ключ. Пообещай мне. Пообещай, что ты никогда не отдашь его»

Слезы наполни ее глаза. Пару минут прошло в молчании.

«Обещай мне, Анья. Сними камень с моей души»

Длинные черные ресницы создавали тень под ее снежно‑голубыми глазами. Или, возможно, от ее терзаний там образовались синяки.

«Обещаю» наконец‑то проронила она. Потом горько усмехнулась. «Отлично. Теперь я чувствую себя еще более виновной»

Он протянул руку и пропустил между пальцами пряди ее шелковистых волос.

«Ты не должна так себя чувствовать»

«Что же, по‑твоему, я должна чувствовать?» Шмыгнула носом девушка.

«Иди ко мне» сказал он, легонько потянув ее за локоны.

Подходя, она опустила взгляд на его руку. Схватила запястье, переворачивая ладонь, и нахмурилась.

«Ты поранился»

«Крошечная царапина, ерунда»

Она поднесла ее к губам и нежно поцеловала ранку.

«Мой бедный малыш. Мне не нравится видеть твою боль»

Электрические разряды ударили его руку, горячие и прожорливые. О да, он любил эту женщину. Кончик его пальца попытался стереть тени из‑под ее глаз, а затем их взгляды встретились.

«Я бы с радостью позволил разорвать себя на куски, если бы знал, что меня будут лечить с такой заботой»

«Ты веришь, что он может это сделать? Думаешь, что будешь слабнуть?» надрывно прошептала она, хотя они оба уже знали ответ. «Ведь ты так силен. В тебе столько жизненной силы»

«Со мной все будет в порядке» солгал он.

«Может мне стоит, даже не знаю, ну там поговорить с Кроном»

Он непреклонно покачала головой.

«Ты не будешь этого делать. Он может только все усложнить»

Печаль легла на прекрасные черты ее лица; девушка помолчала.

«Мы найдем артефакт»

«Ребята, вы идете?» позвал явно раздраженный Уильям.

«Минутку!» крикнула Анья, не отрывая взор от Люциена. «Ты должен одеться. Нельзя тебе снова превращаться в ледышку, не так ли?»

«Только не это» В течение следующих минут он запоминал каждую черточку ее лица, упивался нею и запечатлевал ее сущность во всех клетках своего тела. Она все время гладила его по щеке, явно не желая покидать комнату.

«Я положила твое снаряжение на пол» сказала она.

Он засмеялся.

«Знаю. Я видел, как ты все уронила» Он легонько ее поцеловал. «Увидимся внизу»

«Цветочек, я…»

«Ничего больше не говори, милая. Мы найдем способ, как справиться со всем этим»

Слезы наконец‑то хлынули, проливаясь ручьями по ее щекам.

«Милая. Ты назвал меня милая»

Она исчезла, не дав ему возможности ответить.

Однако он не думал, что она по‑настоящему ушла, так как все еще мог ощущать запах клубники и чувствовал на себе ее горячий взор. Затем кожа в том месте, где билось его сердце начала покалывать, словно она начертила там сердечко.

Сердящийся Уильм отказался позволить Люциену перенести его. Вместо этого у него был вертолет, который доставил их на берег Гренландии, где горы встречались с ледниками, и много смертных умерло в одиночестве и забвении. Летающая штуковина не могла двигаться далее, чему несказанно был рад Люциен. Он хотел выбраться из нее. Воздух был так холоден, что двигатель все время барахлил, грозя замерзнуть.

Он мог перенестись до падения на землю, так что мысль разбиться не беспокоила его. Но факт, что он не был главным, беспокоил его. Беспокоил также тот факт, что его желудок подскочил к горлу. Что последним воспоминанием о нем у Аньи могло оказаться то, как горбится и блюет. Вот это беспокоило его.

Люциен едва не расцеловал покрытую снегом земную твердь, когда, в конце концов, выбрался наружу.

Три груженные запасам провианта снегохода уже ожидали их. Уильям предусмотрел все, но Люциен еще не доверял ему. Он все время оставался между воином и Аньей, будучи начеку.

Они взобрались на транспортные средства, и он променял свое отсутствие контроля на ощущение полной изоляции. Океан снега окружил его. Прекрасный, неописуемо красивый, но смертоносный. Так ли чувствовал себя демон внутри ларца Пандоры? Только вместо девственной белизны не было ничего кроме вечного мрака?

«Мы можем перенести эти причиндалы куда нам надо» проворчала Анья, оглядывая рюкзак у себя за спиной. Теплое дыхание превращалось в обрамляющий ее личико пар. «Не вижу необходимости таскаться с ними и позволять им шлепать нас по заднице каждый раз, когда мы наткнемся на неровность»

«Согласен»

«Ну, а я нет» выдавил из себя Уильям. «И совершенно очевидно, что вы нуждаетесь во мне, так что будет по‑моему или вообще не будет никак»

Девушка отмахнулась от него. Люциен улыбнулся проявлению ее силы духа. Уже гораздо лучше, чем та сломленная женщина, что оставила его в спальне.

Ветер был ледяным, таким резким и порывистым, что пробирал сквозь одежду до самых костей. Он уже чувствовал, как кристаллизуется его кровь, словно некто забрасывал ледышки прямиком ему в вены.

«Нам надо взобраться на самую вершину» сказал он Уильяму. Он проверил голосовую почту перед выходом и не очень удивился, что пропустил звонок Торина, пока они с Аньей… играли. Воин оставил сообщение, в котором говорилось о том, что они с Эшлин исследовали территорию, но не нашли недавних письменных подтверждений о появлении Гидры или других тварей. Слишком мало людей путешествовало здесь. Торин советовал, что лучше всего искать в самом опасном регионе этой территории. Он вполне мог приглянуться Гидре в качестве тайника.

«Вон там» сказал Уильям, показывая перед собой. «И не пытайся перенестись, бросив меня позади. Вы не достигнете вершины без меня, поскольку я оставил маленькие сюрпризы для моих… незваных гостей» он помолчал, кивая головой. «И вообще, на время выбросите из головы мысли о перемещении таким образом. Возможно, я должен был сказать об этом ранее, но…ну, ты раздражал меня. Меня нельзя никуда перенести»

«Почему ты так в этом уверен?» спросил Люциен.

«Просто поверь мне. Попытка перенести меня делает больно всем, кто в этом замешан. Я совершил ошибку, вторгнувшись в мирок Геры, потому Зевс позаботился о том, чтобы ни одна богиня не могла унести меня ради моей безопасности. Ревнивые мужья это ужас. Затем Гера узнала, что я вторгался и к другим богиням, и следующее, что я помню, это то, как составлял компанию Анье в тюряге. Некоторые женщины приносят больше хлопот, чем удовольствия» Уильям надел шлем на голову, жестом приказывая им последовать его примеру.

Люциен схватил предназначенный для девушки шлем и внимательно осмотрел, прежде чем позволил ей надеть. Она послала ему потайную улыбочку. Его ноздри, легкие и грудь обожгло, когда он надел свой собственный. Звуки дыхания Аньи внезапно заполонили его слух. Он понял, что в шлем было встроено переговорное устройство, чтобы они могли общаться во время движения. Человеческие технологии могли приносить пользу.

«Весело» сказала Анья.

Эта ее мысль проникла прямо ему в ухо, и его кровь наконец‑то согрелась, растапливая лед.

Уильям завел свой снегоход и двинулся вперед. Анья с Люциеном последовали за ним.

«Наверное, сейчас самое время рассказать, что группка из трех мужчин пересекла круг… ах, три дня назад» сказал Уильям. «Сомневаюсь, что они разыскивали меня»

Люциену не надо было видеть физиономию воина, чтобы знать, что тот довольно ухмыляется.

«Откуда ты знаешь?»

«Они – смертные. А я не связываюсь со смертными женщинами»

«Это могут быть Ловцы?» спросила Анья. Люциен увидел, как сквозь маску блестят любопытством ее глаза.

«Похоже на то» сказал он. Хотя откуда они узнали, что надо отправиться сюда? Перед своей смертью в храме они жаловались на нехватку информации.

Возможно, Крон каким‑то образом подкидывал им те факты, что узнавали воины, заподозрил Люциен. Его глаза яростно сузились. Это имело некий смысл – и не предвещало ничего хорошего для воинов.

«Где они сейчас?» спросил он.

«Возможно, мертвы» пожал плечами Уильям. «Возможно, уже в горах»

«Я думала, что ты просматриваешь эту местность на предмет ревнивых мужей» сказала Анья. «Ты должен знать»

«Возможно, они вывели из строя мои камеры»

Возможно, возможно, возможно.

Анья наклонилась – Люциен потянулся к ней, но она удержала равновесие – схватила пригоршню снега и запустила нею в спину воина.

«Не нравится мне твое отношение. Так ты вряд ли получишь свою книженцию обратно»

Уильям продолжил движение без комментариев, словно чувствовал, что заслуживает порицания. Снег и лед вылетали из‑под шин его транспорта, разлетаясь вокруг них и затмевая им вид. Его поза была напряженной, хищной, словно он ожидал нападения в любую минуту.

Что‑то было ужасно не так во всей этой ситуации. Люциен мог только гадать, что именно. Как ни печально, но не одна из его догадок не внушала оптимизма.

Время медленно тянулось в свете охватившей ее жажды действия. И боли. Анья чувствовала, как горит ее маленький зад. Тяжелая сумка, прицепленная к ее четырехколесному мулу, действительно шлепала ее, как она и подозревала. Боги, она ненавидела это. Ненавидела незнание лучшего направления своих действий, незнание всей ситуации в деталях. Все что он знала, это то, что Люциен был лучшим из случившегося с нею, Уильям явно что‑то скрывал, а она была несчастна.

И если…когда Люциен начнет слабеть – по моей вине – он будет не в силах сразиться с Гидрой, найди они ее, что подвергнет их смертельной опасности. Так много «если». Но Анья не могла вынести мысли, что Люциену причинят вред. Он любил ее. Он признался в этом без стыда, без сомнений, и говорил от чистого сердца. Нежность и радость наполняла его признание, согревая ее тело и душу. Он любил ее такой, какой она есть, а не такой, какой бы хотел, чтобы она была.

Они должны найти Гидру, просто обязаны сделать это. Когда‑то она подумывала выторговать за артефакты свою собственную жизнь. Теперь знала, что не сможет так поступить с Люциеном. Напротив, она намеревалась использовать их для сделки насчет его жизни.

Конечно же, Крон будет по‑прежнему охотиться на нее, потому что никогда не перестанет желать ключ. Разве что она убьет его, что было не такой уж и плохой идеей. Стоит попробовать, подумала она, поджимая губы. В конце концов, кто лучший убийца для царя, если не Анархия?

Люциен бы вышел из себя, узнай, о чем она думает. Он не хотел бы, чтобы она рисковала собой, несмотря на то, что она сделала бы это ради него. Ради них. Но она лучше столкнется с его гневом, чем будет наблюдать, как он медленно и болезненно умирает.

Это начинало напоминать любовь.

Она подавила мысль, прежде чем та успела укорениться. Если она признает, что влюбилась в него, то не сможет устоять пред желанием лечь с ним в постель. Она уже и так была в шаге от капитуляции. Несмотря на последствия. Если она сдастся, а он умрет, тогда ее будет вечно терзать скорбь и связь с мертвецом. Даже Ключ‑ото‑Всего не сможет сломать оков.

К горлу подступила тошнота. Тело онемело. Нет. Нет, нет, нет. Никогда. Он не умрет. Не думай так. Ты сделаешь все в твоих силах, чтобы спасти его. Кроме того она подозревала, что в любом случае будет вечно скорбеть.

Она хотела взять его за руку. Перепрыгнуть и устроиться у него на коленях. Хотела ощутить его стальные объятия. Но не сделала этого. Не время сейчас. Ставки были слишком высоки.

«Позднее», пообещала она себе.

Пробираясь все дальше по снегу, она не замечала никаких признаков человеческого присутствия. Ни следов от ног или шин. Возможно, Ловцы уже повернули назад. Во всяком случае, надеяться никто не запрещал. Ей не хотелось, чтобы они шныряли вокруг Люциена.

«Прямо по курсу ловушки» внезапно предупредил Уильям. «Следуйте неуклонно за мною»

Они с Люциеном сбросили скорость, выстраиваясь в линию за воином. Анья оказалась в середине, а Люциен замыкал цепь. Ее защитник.

«Откуда ты знаешь?» поинтересовалась она.

«Я разместил их там» побормотал он. «Мужчина должен защищать себя, в то время как бессмертные все время норовят подкрасться к нему»

Возможно, Ловцы не повернули назад – они могли погибнуть.

«Есть еще подобные подарки от тебя, что ждут здесь своего часа?»

«О, да» подтвердил он, но не договорил.

«Например?» спросил Люциен.

Анья различила напряжение в его голосе.

«Милашка, он беспокоится обо мне» Ей снова захотелось прыгнуть на него.

«Бомбы, отравленные дротики, ледяные ямки» перечислил Уильям. «Знаешь ли, вся эта дребедень из киношек»

«Прелесть» похвалила Анья. Но улыбка ее сникла, едва в голове зародилась новая мысль. А что если и Ловцы поставили ловушку на нас?

Дата добавления: 2015-10-28