Глава десятая. Анья не могла поверить, что Люциен только что попытался ее убить

Анья не могла поверить, что Люциен только что попытался ее убить. Убить ее по‑настоящему, не шутя. Да, она знала, что ему приказано это сделать. Да, он заявлял, что намерен сделать это. И да, он и раньше пытался.

Но его предыдущие попытки не доводились до финиша. Эта же нет. Он серьезно хотел убить ее. Навсегда, и концы в воду. Если б она не перенеслась с того злополучного дивана, он бы срубил ее голову. А теперь он шел по ее горячим следам, все еще намереваясь убить.

Боль и злость клокотали в душе, пока она переносилась с места на место, стараясь запутать свои следы. Сегодня она ходила с ним по магазинам и смеялась вместе с ним. Она рассказала ему про ключ. На этот раз казалось, что ему нравилось – он даже наслаждался! – ее присутствием. Более того пообещал взять ее с собой в Арктику.

А затем попытался убить ее.

Жар гнева нарастал, и острая боль глубоко врезалась в сердце. Как он посмел! Она делала ему только добро.

«Что ж», прищурившись думала она, «это изменится». Теперь она собирается его убить. Больше никакой страсти к нему. Никаких поцелуев и никаких картинок того, как он проникнет в нее. Кипя, она перенеслась в свою квартиру в Швейцарии и быстренько переоделась в гольф и черные стрейчевые штаны, которые будет непросто запачкать Люциеновой кровью, напоминанием того, что ей пришлось с ним сделать. Перенеслась в несколько других мест, собирая оружие.

Вооружившись кинжалами, метательными звездочками и электрошокером, она отправилась в его дом на Кикладах. Она не просто собиралась его убить, она намеревалась поразвлечься, посадив его на электрический стул, перед тем как нарезать ломтиками точно рождественскую ветчину.

Он отсутствовал. По‑прежнему искал ее – она знала.

Скоро он явится.

Она стояла на месте, ноги врозь, руки по сторонам. Выжидала… жаждала…

Он появился через пару секунд. Его ослепительные, исполосованные черты были лишены эмоций. Завидев его, она припомнила все, что хотела с ним сотворить и злобно ухмыльнулась. Расплата будет в чисто дамском стиле.

«Анья»

Вместо того чтоб напасть на него она умчалась в его комнату в Будапеште. Подхватила цепи, что были применены однажды к ней, перенеслась на ледник в Антарктиде и наподобие пояса обернула их вокруг своей талии.

«Ублюдок» процедила она, когда холодный ветер врезался в ее кожу. Люциен не знал, что он была бессмертной, которую не могли удержать ни цепи, ни узилища. Благодаря своему отцу, подарившему ей Ключ‑ото‑Всего, она могла сбежать откуда угодно и когда угодно. Могла избежать всего – помимо своего проклятия.

«Так просто я не дамся».

Отдать ключ было равносильно тому, чтобы начертить маршрут своего падения, и ей это было отлично известно. Отец знал, что ослабнет, когда отдавал ей ключ, но сделал это. Чтобы возместить свое отсутствие большую часть ее жизни, чтобы доказать, что действительно любит ее.

К ее ужасу он быстро начал сдавать. Спустя столько лет он стал своей тенью. Он не помнил, кем он был, чем занимался в течение своей долгой жизни, или то, что у него была жена. Он едва ли мог позаботиться о себе. А из‑за того что Анья оставила Фемиду гнить в тюрьме, матери Аньи пришлось о нем заботиться.

Однако, как нравилось думать их дочери, оба были счастливы. Дисномия – потому что у нее был нуждающийся в ней мужчина, который не презирал ее. Тартар – потому что тюрьма и его стерва‑жена более не держали его на привязи.

Анья превратит отцовскую жертву в объект торга в своей войне с Кроном, потеряв все достигнутое. Если она отдаст ключ, то снова станет уязвимой. Ее силы пропадут. Ее память будет стерта. Ее способность избежать любых оков исчезнет.

Будь проклят Крон. Она очень хотела, чтобы он никогда не прознал про ключ, но догадалась, что он видел, как владевший с детства ключом Тартар отдал его ей. В конце концов, они были замкнуты в одной тюрьме, так что это имело смысл. И если бы она не воспользовалась ним для освобождения своих родителей, когда Крон посадил их под замок, бог, скорее всего, позабыл бы про него. Но она использовала его, и вот что из этого вышло.

«Кошка и мышка» пробормотала она.

По большей части Крон хотел отнять у нее ключ, чтобы она не смогла опять его использовать против него. Она пыталась объяснить ему, что ей плевать на остальных богов и что она не вернется к тюрьме. Будучи сам божеством, которому нельзя доверять, он не поверил и ей. И положа руку на сердце, он поступил разумно. Запри он снова ее родителей, она бы запросто вернулась и вытащила их.

Хмурый Люциен появился перед нею.

«Анья?»

«Готов немного повеселиться?» не дала ему времени ответить. Отягощенная цепями она перенеслась на переполненную проезжую часть улицы Нью‑Йорка – его наверняка переедут; затем в стрип‑клуб для голубых в Италии – его наверняка облапят; потом в зоопарк в Оклахоме – слоновье дерьмо наверняка восхитительно на вкус.

«Наслаждайся» с удовольствием пробормотала она.

Анья перенеслась в последний раз туда, откуда начала: в его дом на островах. Люциен по‑прежнему шел по ее следам. С быстротой молнии она спрятала цепи под кроватью и взвесила на ладони свои электрошокер.

Когда она распрямилась, он был тут, прямо перед нею. У нее захватило дух. Он был по‑прежнему хмур, зубы оскалены и остры, Смерть светился в его глазах. На его ноге кровоточил порез, и несло от него как от выгребной ямы.

Она сморщила носик.

«Наступил на что‑то?» невинно поинтересовалась девушка.

«А это, плевать» Угрожающе ступил к ней. «Вот что меня действительно заботит, так это наехавшее на меня такси. Потом приземление на колени к голому мужику, у которого была эрекция. У него была эрекция, Анья!»

Она ухмыльнулась. Просто не могла ничего с собой поделать.

«Сейчас же» продолжал он тем же возмущенным тоном, «ты расскажешь мне зачем побывала в моей комнате в Буде»

«Нет. Не скажу» расплываясь еще шире в улыбке, она занесла руку и ударила его током.

Все это тело содрогнулось, на лице застыло возмущение и мука. Лишь когда закончился заряд, она опустила оружие. Ее жертва должна была быть оглушена.

«Анья!» прорычал он.

Осторожно, чтобы лицо не выдало ее, она выхватила две серебристые метательные звездочки и запустила в него. Жужжание было единственным предупреждением перед тем, как они впились ему в сердце.

Он взвыл.

«Снова в сердце? Куда подевалась твоя оригинальность?» Морщась от боли он вынул их и отбросил на пол. «Не стоит разводить грязь, Анья»

«Черт возьми, стоит» Она бросила новую звезду.

Он пригнулся, и крошечное лезвие просвистело над его плечом. Еще шаг в ее сторону. Храбрец.

«Почему ты не можешь отдать Крону ключ?»

«Почему ты не можешь выбрать меня вместо Крона?» выкрикнула она. «Почему не можешь выбрать меня, а не своих друзей?»

О, боги. Она действительно это ляпнула? Вот так вот скулила? Краска бросилась ей в лицо. Конечно, он выбирает своих друзей. Она может желать обратного – даже в ночь, когда Эшлин пожертвовала собой ради Мэддокса, Анья мечтала, что и Люциен захочет сделать подобное ради нее – но мир был устроен иначе. Любовницы, неважно разделили ли они постель или нет, приходили и уходили. Друзья же оставались навечно.

Люциен помедлил.

«Из того что я знаю, Анья, ты забудешь обо мне завтра. Зачем я буду рисковать всем, что мне дорого, ради нескольких дней с тобою?»

«Потому что я того стою, проклятье!»

Глупо, эгоистично, но ей хотелось услыхать, что он пойдет на все ради нее, неважно сколь мало или много времени они проведут вместе.

Наказание. Ад. Муки. Все вместе взятое.

«Я могла бы помочь тебе найти те артефакты. Я могла бы помочь тебе сразиться с Гидрой. Я могла бы помочь тебе найти этот богами проклятый ларец»

Его плечи слегка поникли.

«Я знаю»

Ее боль усиливалась. Он лучше убьет ее чем, во‑первых, рискнет получше узнать и возможно увидеть, как однажды она уйдет от него; во‑вторых, примет ее помощь.

С низким рычанием в горле она запустила новую звездочку. На этот раз он не был достаточно быстр, и та врезалась ему в уже пораненное бедро.

«Проклятье, Анья» Он вырвал звездочку и отбросил в сторону, хотя мог кинуть в нее. «Остынь»

«Остынь? Ты серьезно?»

«Да»

Срань небесная.

«Хочешь убить меня – придется постараться»

«Хорошо» Сузив глаза, он позволил своим длинным ногам покрыть остаток расстояния между ними.

Она перенеслась в гостиную, но он оказался сразу за ней. Она обернулась и отпрыгнула, повалив меж ними журнальный столик. Он просто поднял его и отбросил. Стекло разбилось от удара, осколки разлетелись по всей комнате. Деревянные ножки превратились в щепки.

Почему, почему, почему мощь его целеустремленности и силы возбуждали ее? Именно сейчас? Однако она не позволит этому возбуждению повлиять на нее. С самого начала он только и делал, что оскорблял ее, разбивал надежды и игнорировал чувства. Он заслужил всю боль, что она ему причиняет.

«Если мы будем биться, то пусть это будет честный бой» сказал он и исчез.

У нее не оказалось достаточно времени, чтобы гадать, куда он подевался.

Он появился через миг с двумя мечами. Бросил один ей – она поймала его за рукоять. Тяжел, но это не станет проблемой. Она намного сильней, чем выглядит.

«В чести нет веселья» сказала девушка, помахивая грозным орудием.

«Попробуй. Ты можешь быть удивлена»

«Ты серьезно хочешь биться на мечах с девушкой?» Она постаралась вложить достаточно осуждения в свой голос, чтобы пристыдить его, хотя сама дрожала от восхищения. Сможет он победить ее?

«Ты вряд ли обычная девушка, так что да. Я хочу биться с тобой»

«Сочту это за комплимент, Цветочек»

«Так и было задумано»

Люциен через миг оказался рядом. Она подняла меч, парируя, и металл звякнул о металл. Сила удара заставила ее запнуться. Он продолжал наступать, отталкивая ее назад, быстрыми и непрекращающимися ударами, но она сумела увернуться в сторону, замахнуться и порезать его рубашку. Ой, плоть также.

Кровь пропитала хлопок, что прилип к его животу. Поток быстро прекратился, и рана, как она подозревала, закрылась. Проклятые бессмертные вояки и их сверхъестественные исцеления! Из‑за того, что они были созданы для сражений, они исцелялись даже быстрее богов.

«Удача» сказал он.

«Талант» Бряц. Она бросила в него вазой в форме лилии, и та разбилась о его грудь. Капли багрянца выступили, смешиваясь с капавшим с висков потом.

«Посмотрим»

«Стоит ли нам беспокоиться о посетителях?» поинтересовалась она, уклоняясь, когда он приблизился к ней.

«Это место было избрано из‑за его отдаленности. Более того мы хорошо заплатили, чтобы нас игнорировали, несмотря на то, какие звуки могут тут раздаваться» Он отпрыгнул, обезопасив живот от ее выпада.

«Ну разве ж ты не Умни МакУмноштан?!» Она взмахнула по низу, целясь в его щиколотки. Сбить его было бы забавно.

К сожалению, он подпрыгнул. Они начали танец из выпадов, парирований и отступлений, двигаясь по всему дому. Бах. Что‑то упало на пол и разлетелось в щепки. Бух. Что‑то последовало за ним.

За пятнадцать минут диван и кресла были уничтожены, как и все пуфики и даже телевизор. Шторы сорваны, а в стенах появились дыры. Еще немного и приедет полиция. Анья тяжело дышала, утомляясь, но сумела‑таки порезать Люциеново предплечье, голень и опять живот.

Он сумел вообще ее не поранить.

Ой. Бери слова обратно. Кончик его меча скользнул по ее левому плечу, разрывая ткань и открывая кружево ее любимого лифчика. Кожу опалило.

«Ты поранил меня» вытаращив глаза, заявила она.

«Мне жаль» И он действительно говорил с сожалением.

Она зарычала, как хищник, нацеливающийся на свою вечернюю трапезу.

«Еще нет, но ты пожалеешь!» она вытащила кинжал и ударила его в бедро.

Контакт.

«Ой‑йой!»

Покончим с этим. Был только один верный способ сделать это. Она обернулась на пятках, заставляя повернуться и его, и подтолкнула в сторону спальни. Он был силен – сильнее нее, она признала это, однако каждый раз он отводил руку, когда его меч едва не протыкал ее. Зачем он это делал, она не знала, ведь он серьезно решил убить ее.

«Не знаю, почему я так долго вожусь с тобой» сказала она между выпадами и увертками. «Не знаю, зачем помогла тебе»

«Это касается нас обоих» Его ровные былые зубы хищно оскалились.

«Знаешь что? Мне надоела твоя «ох я бедный» песенка. Она устарела, бубличек»

«Это не песенка» процедил он.

«Черта с два» Крутнувшись, она ударила его кулаком. Контакт. «Есть у тебя шрамы. Ну и что с того. Это не означает, что все женщины считают тебя уродом»

Когда она снова на него замахнулась, он отбил ее запястье.

«Ты не можешь считать меня красавцем и не можешь хотеть меня. Не по‑настоящему. Ты же сама признавалась в этом»

«Люди врут все время, козел. По‑моему я упоминала, что лично я постоянно занимаюсь этим»

Он замер, с трудом переводя дыхание. Его глаза расширились от изумления. И надежды?

«Ты соврала о том, почему оставалась со мной?»

«Какая разница. Теперь я тебя ненавижу» Уронила меч и толкнула его. «Ты собирался меня убить»

Он попятился, наконец‑то переступив порог спальни. Тоже бросил меч, и тот бряцнул о пол.

«С самого начала я намеревался тебя убить. Моя цель никогда не была тайной»

«Да, но ты не воспринимал это всерьез» Когда он не двинулся к ней, она снова его толкнула. Он снова попятился. «Ты бы действительно забрал мою душу?»

Его колени уперлись в край кровати.

«Да. Нет. Не знаю. Ты мучаешь меня как никто другой, и я постоянно меняю свои решения на твой счет»

Он снова толкнула – его ноги подогнулись. Когда он приземлился на матрас, она уперлась ему в живот, ударяя плечом и выбивая воздух из легких.

«Анья» только и сумел выдавить мужчина.

«Неа. Ты не будешь больше болтать»

«Ты не ненавидишь меня» мрачно произнес он. Через секунду он сгреб ее запястья и повалил на себя, прижимаясь к губам. Его горячий язык ворвался в нее точно так же как погрузился бы в нее меч, только на этот раз цель была более податливой.

«Сладкая молния», пронеслось в ее немного закружившейся голове. Мужчина знал толк в поцелуях, позволяя своему языку вторгаться в ее рот со всеми видами электрического жара. Ее соски затвердели, и проклятая влага выступила между ног. Каждая клеточка ее плоти заискрилась дикой жизнью.

Ты не должна больше его желать.

Ну, он не должен был меня целовать.

Хватай оковы. Сейчас!

Пока сплетались их языки, Анья заставила себя шевельнуться. Но она ухватилась за Люциена вместо цепей, впиваясь в его голову так сильно, что ее ногти оцарапывали. Подобное объятие убило бы смертного, но Люциен, казалось, наслаждался ним, его эрекция упиралась в нее.

Только пару минуток игры, затем я закую его.

Просто он… так чертовски хорош на вкус. Лучше чем ей помнилось. Мужчина и темная лихорадка, сила и розы. Его касание было возбуждающим, его руки сминали ее зад, когда она протолкнул свое восставшее копье между ее ног. Еще немного и она кончит. Затем попросит большего. Даже будет умолять.

Боги, как же она ненавидела свое проклятие.

А себя она ненавидела еще больше за то, что подумывала исполнить его. Ну, зачем ты хочешь быть привязанной к этому мужчине, не в силах полюбить другого, не силах поцеловать и прикоснуться или даже помечтать о другом. Так почему же возможность этого заводила ее? Почему мысль о вечности с Люциеном заставляла ее улыбаться? Ее сердце будет принадлежать ему, даже если он устанет он нее?

Не думай об этом сейчас. Она развела ноги шире, прижимая его член ближе… ближе… касаясь там, где ей надо было. Задохнулась в экстазе, все ее тело содрогнулась.

«Сними свою одежду» приказал он. «Я хочу почувствовать твою кожу»

Да, да.

«Нет» Здравый смысл заговорил в ней. Ее страсть к нему не изменит окончания ночи: Люциен прикованный к кровати и весь в ее власти, наказанный за попытку забрать ее жизнь.

Это не означает, что нельзя насладиться ним еще немного и снять что‑нибудь. Ее руки сжались на Люциеновой груди. Очевидно, не он один менял свои решения.

«Я хочу тебя, ясно?» сказал он «Не могу больше этого отрицать. Знай, что я не собираюсь пробовать убить тебя во время секса. Даю слово»

Но в его голосе звучал стыд и вина.

«Поимей – потом убей, хмм» произнесла она, не обижаясь, хотя должна была бы. «Что ж ты можешь снять свою одежду» Ох, насладится его восхитительным телом. «Моя должна остаться на месте»

Он замер, вглядываясь в нее снизу вверх, страсть схлынула с его лица, оставляя эту ненавистную ей пустую маску.

Она почти зарыдала: не была готова к окончанию их любовной забавы.

«Почему ты не хочешь раздеться для меня?»

«Почему мы болтаем? По‑моему я сказала, что тебе не разрешено этого делать» Склонилась, прижимаясь ближе, и скользнула языком обратно в его рот. Она не желала говорить ему правду, но также ей не хотелось лгать. Не про это. Она предпочла бы наслаждаться ним.

Он ответил на ее страсть, водя руками по изгибам ее спины. В его поцелуе ощущалось отчаяние. Отчаяние, что было отражением ее собственного, в этом сомнений не было. Она не хотела, чтобы это заканчивалось, могла навечно остаться в его руках. Но он наконец‑то взял в ладони ее лицо и заставил посмотреть себе в глаза.

Напряжение коснулась его губ.

«Ты позволила мне поверить, что мои шрамы не беспокоят тебя» мягко сказал он.

«Так и есть» так же мягко ответила она.

«Анья. Хотя бы раз скажи мен правду. Пожалуйста»

«Мне плевать на них!»

Его глаза прикрылись, пушистые ресницы нацелились на нее как копья. Внезапно злой блеск появился в его несоответствующих глазах, будто бы демон смерти взял верх. Люциен сжал ее бедра и сбросил девушку с себя.

Она растерянно села на краю кровати.

«Ты хочешь меня, но ты не разденешься для меня» процедил он. Вообще‑то, он зарычал. «Не думаю, что ты по‑настоящему хочешь меня»

«Хочу»

Пристально глядя на нее, он взялся за застежку на своих джинсах.

Ее взгляд проследил за движениями его пальцев. Дыхание застряло в легких. Что он делает? Раздевается для нее, как она того требовала? О, почему же он…

Вжик.

У нее отпала челюсть, когда его плоть вырвалась на свободу. Огромная, налитая, длинная, с округлой головкой, на которой уже выступили капельки влаги. Ее язык с трудом удержался во рту. Не снится ли ей это?

«Так ты хочешь меня» решительно повторил он. «Что ж сейчас тебе придется доказать это»

«Ч‑что?» Такой чертовски огромный.

«Докажи это. Возьми в рот»

От столь нехарактерной для него грубости, ее глаза взметнулись обратно к его лицу. На нем читался гнев и самоосуждение. Щеки мужчина пылали от стыда. Он ожидал, что она посмеется над ним и уйдет? Думал преподать ей урок, чтоб не играла с ним?

«В чем проблема? Ты не хочешь меня?» поддразнил он. «Не можешь заставить себя сделать нечто большее, чем только целовать меня?»

О, да. Он ожидал, что она сбежит.

Она не делала такого раньше, считая слишком унизительным и чересчур интимным в свете своего проклятия. Однако с Люциеном она возбуждалась от подобной мысли. Его удовольствие будет чем‑то прекрасным, в этом она не сомневалась.

«Это станет моим наказанием за попытку убить тебя или еще одной попыткой подмазаться?» потребовал он ответа, пока она медлила. «В любом случае мы оба знаем, что ты никогда не намеревалась пойти дальше. Твоя жестокость ошеломляюща»

Жестока? Она? В то время как хочет его до боли? Когда часть ее хочет наконец‑то позабыть о проклятии и провести вечность в его объятиях?

«Я могу позаботиться о себе, спасибо большое. Не нужна мне твоя помощь, и мне никогда не надо было подмазываться к тебе. Разве я не доказала это недавно? И прими к сведению, что у тебя нет никаких прав разглагольствовать о жестоких замыслах»

«Ты уклоняешься» процедил он. «Сделай это. Соси»

Он хотел быть грубым, чтобы заставить ее уйти. Не на ту напал. Анья никогда бы и не подумала, что ей действительно захочется сделать это. Возможно, она подспудно жаждала этого с самого начала.

Медленно спустилась вдоль его тела, пока ее рот не оказался на одном уровне с его плотью. Он затаил дыхание, в комнате стало очень тихо.

«Анья, ты…»

«Я делаю это не для того чтобы что‑то там доказать» хрипло сообщила она. «Я делаю это потому, что, кажется, не в силах удержаться. Я должна. Твой вкус… Я должна узнать… не может быть таким же чудесным, как я себе представляла» И с этими словами, она приняла его в свой рот, полностью, абсолютно до конца, скользя до упора и чувствуя как он ударяется о ее глотку. Странное ощущение, но ей понравилось.

Он зарычал в агонии наслаждения, и звук разлился по ее коже подобно ласке. Его руки запутались в ее волосах.

«Анья. Не надо. Не должен был…Анья…»

Девушка перемещалась вверх, вниз, вверх, как видела в порой просматриваемых непристойных фильмах.

«Ты…ты…о, боги, Анья. Не останавливайся»

От приказов к мольбам. Она растворялась в своем могуществе, в излучаемой ним нужде. Нужде, что затопила и ее, вознося ее собственное удовольствие на новый уровень.

Мой.

Продолжала скользить, ее язык постоянно извивался, оглаживая все, к чему прикасался. Она сжала его тяжелые яички. Он изогнулся к ней, погружаясь глубже, все его мускулы налились сталью. Она чувствовала биение страсти в его крови. Хотела большего. Должна получить большее.

«Анья, остановись!»

Она безжалостно продолжила свои скольжения, дразня языком его тугую головку. Всасывая. Оцарапывая зубами. Она проделывал с его членом все то, что творила со своими любимыми леденцами на палочке. Только его вкус ей нравился больше. Такая страсть … ох, такая страсть.

Он был тверд для нее, и только для нее.

«Анья!», когда оргазм прокатился по его телу, он проревел ее имя, выстреливая горячим семенем ей в рот.

Она проглотила каждую капельку и даже вылизала самую последнюю, инстинктивно зная, что ему будет приятно. Пока она садилась, спазмы удовольствия еще сотрясали его, хотя все уже закончилось. Глаза мужчины были зажмурены, а губы приоткрыты от изумления.

«Я сделала это», с гордостью подумала она. Никогда она не чувствовала себя более могущественной и еще никогда не видала более эротичного зрелища.

Ее собственная нужда достигла нового уровня: она повалила его и села верхом. Была такой мокрой, что ее трусики можно было выжимать.

Его веки медленно поднялись, и он уставился на нее снизу вверх, на лице ясно читалось удовлетворение.

«Анья. Ты не обязана была это делать»

«Я хотела» сказала она. «И я хочу тебя. Больше никогда в этом не сомневайся»

Нежность светилась в его лице.

«Тогда что же ты от меня скрываешь? Почему я не могу раздеть тебя?»

Эта нежность… Уязвимость завладела нею, поскольку никогда и никто, кроме ее родителей, не смотрел на нее так. Словно она была бесценна. Словно она была сокровищем. В груди Аньи защемило.

Люциен протянул руку и погладил ее по щеке. Девушку охватила дрожь.

«Почему Анья? Я старался сопротивляться тебе с момента, как ощутил твой клубничный аромат» признался он. «Как видишь, у меня это плохо получилось»

Даже сейчас его плоть наливалась, восставала от возобновляющегося желания. Ее глаза расширились, и она с трудом старалась не смягчиться в отношении него еще больше. Если он говорил правду, то значит, хотел ее с самого начала и боролся с этим. Каждое недоброе слово и действие было направлено на то, чтобы держать ее на расстоянии.

Он намекал на подобное ранее. Теперь же, когда он находился под нею…

Она неожиданно испытала внутренний конфликт и не знала, что с ним делать. Зараза. Это по‑настоящему все усложняло, потому что основа ее – вынужденной, черт побери! – неприязни и гнева была разрушена.

Все же он не перестанет пытаться убить ее. Не сможет. Если только не выберет ее вместо «всего, что ему дорого». Как эгоистично с ее стороны просить его об этом, если ей нечего дать взамен.

«Анья»

«Что?» Она сморгнула, возвращаясь взглядом к Люциену.

Его губы изогнулись.

«Соберись»

«О, прости. Ты что‑то сказал?»

Он выгнул бедра, потираясь членом о ее клитор.

«Я спросил, почему ты хочешь оставаться в одежде. На тебе есть шрамы?»

На ней выступила гусиная кожа.

«Нет» По крайней мере, не в физическом смысле.

«Если и есть, то для меня это помеха. Клянусь. Я покрою их поцелуями» хрипло пообещал он.

Ее живот задрожал. Какой прекрасный мужчина. Она положила ладони на его грудь, чувствуя дикое биение сердца сквозь порванную рубашку. Она решилась рассказать ему. После всего через что они прошли, он заслужил узнать правду.

«Я проклята» наконец‑то призналась она. Если он плохо отреагирует, она сможет возненавидеть его по‑настоящему. Ее одержимость может растаять.

Он свел брови.

«Ты тоже одержима демоном?»

«Нет. На мне лежит проклятие иного рода»

«Ах, да. Рейес упоминал проклятие, но не мог точно сказать какое»

«Это потому что только несколько избранных знают и сейчас они скрываются, чтобы Крон не заточил их. Ну, и еще та, что наложила его, но эта фригидная сука за решеткой»

«Кто проклял тебя и почему?» В его голосе звучал гнев, будто бы он намеревался убить того, кем бы он ни был. «Рейес говорил, что это могла быть Фемида»

Ее живот опять задрожал.

«Так и есть. Моя мать и Тартар, супруг Фемиды, сошлись и девятью месяцами позже – привет, малышка Анья. Фемида не знала, пока не увидела меня, потому что я женская копия своего отца, можно так сказать»

«Помню Тартара» произнес Люциен. «Я приводил ему заключенных. Он был почтенным мужем, даже красивым, но его я не хотел раздевать»

«Люциен только что пошутил» девушка усмехнулась. Не могла сдержаться. «Поняв, что произошло, Фемида осатанела. Я не сразу поняла все последствия ее проклятия, только через несколько дней, когда спало оцепенение. Боги, как же мне хотелось снести ей башку!»

Вожделение сверкнуло в глазах Люциена, тут же пропало, краткое, но неоспоримое.

«Не знаю почему, но меня заводит то, как ты это говоришь»

Она полагала, что знает почему. Он был Смертью. Он наблюдал слабость и человеческую бренность ежедневно. Она же не была обыкновенной женщиной. Сильной. Целеустремленной. И это должно было быть достаточным отличием. По крайней мере так она надеялась – потому что именно такой она была и очень сильно хотела, чтобы ему это в ней нравилось.

«Расскажи мне о проклятии» Его взгляд опустился к поясу ее штанов, а пальцы последовали за ним, оглаживая их верхний край.

Силы небесные. Итак, признание.

«Если я когда‑нибудь позволю мужчине проникнуть в себя, я буду связана с ним навеки. Ни один другой мужчина больше не понравиться мне»

Брови Люциена опять сошлись на переносице.

«Это…»

«Ужасно, бояться утратить свободу из‑за мужчины» Вот разве что с Люциеном эта мысль не казалось такой кошмарной. «Я никогда не смогу покинуть его, что бы он со мной ни делал. Влюбись он в другую – я смогу только наблюдать, томиться и не получить его»

Чем больше она говорила, тем сильней он сопереживал.

«Очень долго моя воля была скована Смертью. Я делал все, что он хотел, не в силах остановиться его»

«Так что ты знаешь, как ужасно это может быть, да?»

«Да. Именно потому я никогда не поставлю свою волю над твоей свободой. Не таким образом» Он облизнул губы, оставляя блестящий след, который ей захотелось вкусить. «Так ты никогда…»

«Нет» процедила она, коротко мотнув головой.

Он не двигался и молчал довольно долго, просто смотрел на нее. Девушка не знала, что за мысли роились в его голове. Его лицо снова стало пустым, непонятным.

Наконец‑то он произнес:

«Я резко тебя судил и за это покорно прошу меня простить. Анья…» Он что‑то собирался сказать, но передумал. Пауза. Потом, раздался надтреснутый шепот: «Ты когда‑нибудь испытывала оргазм?»

Какой реакции она от него ожидала, она не знала и сама. Но не такой. Извинения? Восхитительно.

«Только если сама…» со стыдом призналась девушка. «Я не уверенна, считаются ли пальцы проникновением, потому ни один мужчина не спускался ниже моей талии»

«Ты доверишься мне? Поверишь, что я не проникну в тебя?»

«Я … возможно» Глупышка. Ему не стоит доверять и самую малость.

Неистовый огонь внезапно опалил черты его лица.

«Разденься для меня, Анья. Я не проникну в тебя, клянусь. Но я хочу притронуться к тебе. Везде. Я должен прикоснуться к тебе»

Он исчез, прежде чем она смогла ответить. Утратив опору, девушка впечаталась лицом в матрас. Перекатилась на спину, рыча. Этот мер…

Он снова появился над нею. И он был голым.

Она втянула воздух, ожидая, что он попробует втиснуться в нее, как это сделал Айас. Буря паники охватила ее, но прошел миг, а он ничего не делал. Постепенно буря утихла и она расслабилась. Поняла, что ощущение его тяжести было божественным, а касание его голой кожи истинным искушением.

«Позволь мне»

«Я… я…» У нее потекли слюнки. Получить наслаждение и не бояться последствий…

«Позволь мне взять тебя, как только я могу, не проникая» прошептал он, уткнувшись в изгиб ее шеи. «Пожалуйста. Я хочу вкусить тебя»

В списке мужчин, которым ей не стоило доверять, он стоял первым. Но боги, она так хотела ощутить его губы на себе. Наконец‑то хотела испытать оргазм с мужчиной. С этим мужчиной. Только с этим.

Решившись, она перенеслась на край кровати. Разделась как можно быстрее, опаляемая голодным взглядом Люциена, и вернулась к нему. Сейчас он лежал на спине, давая ей возможность хорошенькое себя рассмотреть. Шрамы тянулись от лица вниз до его правой ноги.

Падающий сверху свет ласкал все его тело. А оно было достойно ласки. Бархатная кожа, обтягивая твердую сталь мышц. На его груди не было волос и только едва заметный пушок на ногах. Та черная татуировка бабочки все еще завораживала ее и, казалось, пульсировала под ее испытующим взглядом, будто жаждала прикосновения.

Она потянулась, царапая ногтями по краям так, как ей хотелось этого с момента, когда она впервые увидела ее. Жар обжег руку. Люциен должно быть тоже его ощутил, потому что, рыча, выгнулся ей навстречу.

«Я так давно хотела это сделать» созналась она.

«И я хотел, чтобы ты сделала это»

Водя пальцами по ломаным черным линиям, она спросила:

«Откуда у тебя шрамы?»

«Я резал себя отравленным кинжалом» признался он с легким намеком на колебания, «и жег себя. Когда заживало, я делал это опять. И опять»

Боги. Боль, что ему пришлось вытерпеть…

«Хотел умереть?»

«Возможно, поначалу. Моя любимая женщина умерла, и мне пришлось сопроводить ее душу в рай»

Он был влюблен? Анье не понравилась эта мысль, но его страдания понравились ей еще меньше.

«Прими мои соболезнования»

Он признательно кивнул.

«Поняв, что выживу, я молился, чтобы на мне остались шрамы. Должно быть, кто‑то ответил на молитву – кто бы это мог быть, не знаю – потому что они наконец‑то перестали заживать»

Похоже, что на такую молитву могла откликнуться ее мать, поскольку физическое несовершенство бросало вызов естественному порядку бессмертия.

«Зачем ты молился о подобном? Я не жалуюсь, просто любопытно»

«Я хотел, чтоб они остались для того, чтобы женщины отворачивались от меня, и я никогда больше не подвергся опасности влюбиться. Я хотел, чтобы они остались как напоминание, что я должен не дрогнув выполнять свою работу»

«Я не отвернулась от тебя»

«Нет, не отвернулась»

«Ты дрогнул»

«Да. И я рад»

Она тоже. Анья вернулась к изучению. Его эрегированная плоть была внушительных размеров. Плотная и идеально очерченная, как и прежде.

«Моя», подумалось ей.

«Иди сюда» позвал Люциен севшим от возбуждения голосом.

Последний шанс устоять.

Дрожа, девушка скользнула вверх по его телу, такому горячему, такому нуждающемуся. Она была без одежды, влажная и потерлась о его член. Оба благоговейно вдохнули. Восхитительно! Ох, каких еще прекрасных вещей была она лишена?

«Ближе» приказал мужчина.

Она наклонилась. Едва ее грудь прижалась к его, он слился с ней в пылком поцелуе. Потом перекатился поверх нее. Анью охватила опять паника, что он собрался нарушить свое слово, но он просто проложил дорожку поцелуев к ее превратившимся в маленькие гальки соскам.

Его горячий язык обводил их по кругу, заставляя ее вздрагивать. Затем он подул на них холодным дыханием, заставляя затвердеть еще сильнее. Затем втянул по очереди ртом, посылая стрелы наслаждения в самую ее сердцевину. Это была самая лучшая стимуляция, какую она когда‑либо переживала.

Через минуту она извивалась, тянула его за волосы, выгибала бедра, нуждаясь в большем.

«Люциен» с трудом выдохнула Анья.

«Я давным‑давно не был с женщиной» ломающимся голосом прошептал он. «Скажи если что не так. Если что‑то не понравиться»

«Мне нравиться. Клянусь!»

Он спустился с поцелуями вниз по животу, подбираясь все ближе и ближе к развилке ее бедер.

«Люциен» стонала она.

Останови его. Нет, не позволяй ему останавливаться. Еще. Еще! Нет, хватит.

«Люциен» она сжала колени.

«Никакого проникновения, даже языком. Я буду только лизать»

О, боги. Ее ноги самовольно раздвинулись, и она не смогла бы их остановить. Если она вскоре не кончит, то умрет. Взорвется пламенем. Этим мукам должен прийти конец.

Может в этом и была вся хитрость. Убить ее наслаждением. Но заставить себя беспокоиться об этом она не могла.

Он схватился за колени и рывком распахнул ее, сделав столь по‑женски уязвимой.

«Если он попробует войти в тебя хотя бы пальцем – просто переносись».

Но покинуть его было равноценно смерти.

Кроме того она позабыла о собственном совете едва его язык погладил ее. Сила удовольствия была такова, что она закричала. Так ошеломляюще, так реально, так чудесно, что она вцепилась ему в волосы и притянула обратно, когда он попытался отодвинуться. Скорее всего, хотел узнать, понравилось ли ей. Ничто за все века ее существования не приносило ей такого наслаждения.

«Ты замечательна на вкус» коротко сообщил он.

Люциен лизал и посасывал, мучил и дразнил ее плоть, и все это ей нравилось. Она выгибалась ему навстречу, позволяя его языку ласкать, пока ее нужда в нем не пролилась рыданием.

Сейчас она бы отдала Люциену все, что бы он ни попросил, но он стремился только к ее удовлетворению. Он давал и давал и давал, покусывал и оглаживал – она была на небесах, ощущения были такими настоящими и правильными и чудесными, что она уже никогда не будет прежней.

А затем все ее тело просто взорвалось.

Наслаждение прострелило сквозь нее, затрагивая уголки тела, о существовании которых она раньше и не знала. Звезды подмигивали ей, а ее душа покинула оболочку, чтобы парить в небесах. Весьма уместно, что именно Смерть подарил ей вспышку подобных ощущений. Она застряла меж оцепенением и расслаблением в самом бурном оргазме за свою жизнь, нелепо бормоча, возможно выкрикивая Люциеново имя.

Когда она спустилась на матрас, он сообщил:

«Это еще не все. Далеко не все» И его язык умело понес ее по волнам нового оргазма, перебрасывая через другой невероятный барьер за считанные секунды.

«Люциен. Люциен. Люциен» твердила как молитву Анья. В это миг он стал ее спасением. Она достигла свободы. Благословенной свободы.

Обмякнув, она слушала, как стихают последние судороги. Пресыщенная и блестящая. Он мог погрузить в нее пальцы, а она не сумела бы остановить его. Ей было бы наплевать. Но он приподнял ее и перекатился, располагая ее на себе, сдержав свое слово.

«Еще не все?» прошептала она, тяжело дыша и всматриваясь в его блестящие глаза. Вскоре ей придется положить этому конец, придется придумать, как с ним быть, потому что она привязывалась к нему. Желала того, чего не может быть никогда. Желала того, что ни он, ни она не могли бы дать друг другу. Все же не могла шевельнуться даже под угрозой смерти.

«Нет» сказал он «Мы еще не закончили»

Дата добавления: 2015-10-28