Короткие и беспорядочные мысли хотя и не плохи но не тянут на отдельную статью по моему

В молодости я любила поэзию и часто называла ее «магией слов». Она вводит че­ловека в какое-то особенное состояние похожее на транс. Поэзия, как и музыка, об­ращена к эмоциональным глубинам души человека. При этом рассудок погружает­ся в дремоту, словно видит сны наяву.

Му­зыка и поэзия пленяют и захватывают че­ловека и в то же время раскрывают лежа­щие под сознанием пласты его души — мир чувств и страстей. Особенно я чувствова­ла это в поэзии символистов; но если бы меня спросили о содержании их стихов, тоя не смогла бы пересказать их: там только волны, которые поднимаются из недр души и снова исчезают, а наш рассудок лишь кораблик, качающийся на этих волнах. Я бро­сила читать стихи еще до прихода в Церковь.Чтобы вы лучше поняли меня, то лучше наверное мне привести реальный пример из жизни. У меня была старая подруга Нина Козловская, вос­питанная приблизительно в той же среде, что и я. Она родилась в Тбилиси, ее отец занимал какой-то высокий пост в Минис­терстве путей сообщения.

Козловская страстно любила книги и писала довольно сносные стихи, была необычайно скром­ной, если можно так сказать, аскетичной. Она преподавала историю и всецело отда­вала себя людям, так что для учеников была самым любимым педагогом. Каза­лось, что в жизни каждого повстречавше­гося с ней человека Нина должна была при­нять участие.

Личной жизни для нее как будто не существовало. Ее семьей были друзья и ученики. Она представлялась воплощением скромности и душевной чис­тоты. Может быть, это и было так. Но ког­да Нина начинала читать свои стихи, то я видела перед собой совершенно другого человека. Будучи девушкой, она описыва­ла любовные сцены так, как будто сама пе­режила их. При этом в ее стихах звучал гру­бый натурализм.

«Что это такое — жертва ради искусства?» — думала я. Какая-то странная игра: обычно блудницы играют в целомудренных, а она, будучи девушкой, в своих стихах играла в блудницу. Однаж­ды я спросила: «Нина, скажи, наконец, кто ты: монахиня в миру или женщина, опья­ненная страстью?». Она ответила: «Поэзия отравила мою душу. Я сама не знаю, кто я. При людях я весталка, притом не только а нешне, но и в своем сердце. А когда начи­наю писать стихи, то превращаюсь в вак­ханку. Я чувствую себя медиумом каких-то сил, которые подсказывают мне то, что я не испытывала никогда». И она повтори­ла то, о чем я уже говорила: «Поэзия — это магия, которая как бы выводит заклятия­ми призраки из глубин нашей души».

Это было еще одной из причин, почему я бросила читать когда-то любимые мной стихи символистов и вообще стала сдер­жанно относиться к искусству.

Дата добавления: 2015-10-28