Глава II: Пути и методы Лысенко в борьбе за господство в научном мире.

Итак, в данной главе мы попытаемся выявить причины популярности теории Лысенко у советского руководства и превращения его научно ничем не подкрепленного учения в передовую советскую биологию.

Практика

Сопряженность с практикой, несомненно, является главной задачей любой науки, однако весьма часто связь между исследованием и практикой в научных трудах неочевидна; нередок случай, когда истинное значение того или иного открытия становится возможно оценить лишь спустя много лет после его совершения. Зачастую наука, особенно для неспециалиста, выглядит исследованием ради исследования, не представляющим никакой практической пользы. Т.Д. Лысенко, на интуитивном уровне или сознательно, верно подметил это противоречие науки и практики, с выгодой использовав его для продвижения своей теории. Наука морганистов, заявляет он, лишена действенности, на ее основе «невозможна плановая работа, целеустремленная практика…, научное предвидение».[33] «Немощная метафизическая[34] моргановская» наука не в состоянии «вскрыть закономерности живой природы», поэтому вынуждена прибегать к теории вероятностей, превращая «биологическую науку в голую статистику»[35], нивелируя ее практическое значение. Такая наука, которая «не дает практике ясной перспективы, силы ориентировки и уверенности в достижении практических целей», недостойна, по словам Лысенко, называться наукой.[36] В противовес ей, «мичуринское учение» нацелено на выполнение практических потребностей советского государства. Как заявляет в своем докладе И.И. Презент, верный сторонник учения Лысенко, это направление биологической науки «за короткий срок подняло и разрешило … многие вопросы биологической и биолого-агрономической науки, сделав немалый вклад в народное хозяйство».[37] Тесная связь его «науки» с практикой, по словам самого Лысенко, «создает неиссякаемые возможности развития самой теории для все лучшего и лучшего познания природы живых тел и почвы».[38] Главная задача его агробиологии заключается в том, чтобы «получать заказы от Наркомзема СССР и научно их выполнять».[39] Кроме того, как вспоминает Дубинин, Лысенко производил впечатление именно своей связью с практикой. «Никто не мог подумать, замечает известный советский генетик в своем интервью, что это полный обман…Мы просто думали, что он какой-то хитрый агроном».[40] Таким образом, Лысенко умело на словах раздувал значение своего «учения» для практической пользы советского государства, противопоставляя его работам «классических» генетиков, которые «в то время, когда верные сыны советского народа победоносно завершали борьбу за честь, независимость и свободу нашей Родины», занимались изучением влияния войны на мух.[41]

Авторитеты

Еще одним эффективным методом, используемым Т.Д. Лысенко в борьбе за монополию в генетике, было его обращение к мнимым авторитетам и предписывание им собственных теорий в духе схоластической науки. Утверждая, что «творческий дарвинизм» был создан в работах Тимирязева и Мичурина[42], Т.Д. Лысенко, таким образом, убивал сразу несколько зайцев. С одной стороны, утверждая, что его идеи не новы, а были изобретены еще Мичуриным во времена царской России, он тем самым выставлял их более старыми, выдавая себя лишь за их адепта. С другой стороны, в этом вопросе Т.Д. Лысенко также играл на противоречии с «классической» генетикой: господствующая тогда в России «идеалистическая» биология неспособна была по достоинству оценить значение работ Мичурина; именно октябрь 1917 г. проложил, по его словам, «творческую дорогу» идеям Мичурина, именно В.И. Ленину и И. В.Сталину обязана советская биологическая наука применением в ней «мичуринского передового материалистического биологического учения».[43] Таким образом, этим способом Лысенко удалось еще и польстить Сталину, объявляя именно его заслугой создание данной научной школы. А разве возможно всерьез предположить, что учение, столь мощно защищенное сенью великого вождя, могло быть объявлено «еретическим» и неверным? К тому же, противопоставление «идеалистической» российской биологии и современной советской неизменно рождало противопоставление «мичуринской агробиологии» западной науке, закосневшей в своих «буржуазных» представлениях и неспособной по достоинству оценить тот вклад «Мичурина» в науку, который ему приписывал Лысенко. Кроме того, противопоставление «академиком» мичуринского учения «классической» генетике неизбежно ставило и еще один вопрос: вопрос о классовых врагах в науке, слепо следующих морганизму-вейсманизму и не замечающих величия советской агробиологии. Это было очень по душе Сталину, а, «кроме Лысенко, никто об этом не говорил», вспоминает Дубинин.[44] Так Т.Д. Лысенко удалось еще больше оградить свое учение от нападок: несогласный, высказывая противоположные «мичуринской биологии» взгляды, таким образом, высказывался одновременно против Мичурина, В.И. Ленина, И.В. Сталина и самого Т. Д. Лысенко, автоматически оказываясь на положении классового врага. Эксперименты

«Хитрый агроном» Т.Д. Лысенко, ставший известным благодаря своим опытам с картошкой, произведенным вместе с отцом, и уделявший столь большое внимание практической стороне своей деятельности, конечно, умело использовал в своих выступлениях в целях саморекламы описания ошеломительных «успехов» своих «научных» экспериментов. Его «самые лучшие, самые быстрые и самые действенные методы преобразования растительного мира»[45] невозможно было проверить – Лысенко был колхозным ученым, не использовавшим статистику и биометрию и в тех условиях выводы, полученные им, невозможно было опровергнуть[46]. К тому же, он и его сторонники умело подделывали результаты своих экспериментов[47], что делало их идеи достаточно обоснованными для существовавшей власти. Заявляя, что советская биология наиболее полно и детально знает особенности стадии яровизации у растений (термин, предложенный Лысенко), «академик от сохи» предлагал осуществлять «направленную переделку растений путем соответствующего их воспитания в стадии яровизации».[48] Всенародно объявляя о колоссальных успехах своих экспериментов, Т.Д. Лысенко, тем не менее, допускал известную оговорку, замечая, что «при ликвидации старого, устоявшегося свойства наследственности…сразу не получается установить новую наследственность».[49] Дабы окончательно обезопасить результаты своего исследования, он утверждал, что «в громадном большинстве случаев получаются растения с т.н. расшатанной наследственностью»[50], тем самым отмечая, что любой неудавшийся пример «воспитания наследственности» должен быть списан на «расшатанную наследственность» и является, по сути, не неудавшимся, а незаконченным.

Заключение

Таким образом, мы охарактеризовали учение Т.Д. Лысенко, заменившее в 30-60-е годы прошлого столетия «классическую генетику». Его идеи не несли в основе своей ничего нового, напротив, отвергая современные ему данные мировой науки, однако те обещания «исправления» и «перевоспитания» растений и животных и изменения их наследственности, которые он столь щедро раздавал, отвечали потребностям советского сельского хозяйства, которое в тот момент испытывало кризис из-за результатов массовой коллективизации. В этой обстановке «агроном-крестьянин, обещающий революцию в сельском хозяйстве, обладал неоспоримым политическим преимуществом по сравнению с трезвыми учеными-генетиками, восклицавшими «Не так быстро!» и «Недостаточно проверено!».[51] Официально постулируемый Т.Д. Лысенко упор его метода на практическое применение также способствовал его популярности: как уже отмечалось, практическая польза от работ настоящих ученых не всегда бывает заметна неспециалисту, Лысенко же, не зная подлинно научных методов и не владея знаниями в области физики и математики и умело фальсифицируя результаты своих экспериментов, создавал иллюзию чрезвычайного научного успеха.

О значении использования им имен известных биологов для прикрытия собственных идей здесь было уже много сказано. Стоит лишь добавить, что этот метод, кроме аллюзий к поддержке этого учениями «вождями мирового пролетариата» В.И. Лениным и И.В. Сталиным и отсылке идей Лысенко к признанным авторитетам биологии, вызывал также еще одну ассоциацию. Сама фигура Т. Д. Лысенко, «героя из народа», «агронома от сохи» в науке в этом контексте становилась противопоставленной фигурам классовых врагов в генетике – как правило, представителей старой, еще царской школы, происходящих, по большей части, из обеспеченных семей. Признание ненаучности и необоснованности заявлений Т.Д. Лысенко, если рассматривать его с этой стороны, в тот момент привело бы к развенчанию еще одного мифа – мифа о том, что «каждая кухарка может управлять государством». Необходимо признать, что скандал в среде генетиков в прошлом столетии был не просто научной дискуссией и научной катастрофой, породившей несколько поколений биологически неподкованных людей, изучавших лжеучение Лысенко в школах и университетах, но и политическим и социальным конфликтом, развязанным в условиях подчинения науки государству. Т.Д. Лысенко и его псевдонаука были продуктами той эпохи, поэтому их успех не следует объяснять лишь личными качествами и умелыми словесными манипуляциями «народного академика», необходимо учитывать также атмосферу того времени, предоставлявшую «беспринципным карьеристам типа Лысенко обширные возможности для улучшения собственного положения и разрушения чужой судьбы».[52]

Библиография

Дата добавления: 2015-10-24