Женщина веры и молитвы

Иисус как Господь и Спаситель был той Скалой, на которой строилась жизнь Елены Уайт. Со времени обращения вера в Него придавала смысл всему, чем она занималась. Она посвятила свою жизнь проповеди о спасающей силе Божьей благодати и славной надежде на Второе пришествие Христа.

Однако для г-жи Уайт вера в Бога являлась не только доктриной, но и опытом, окрашивавшим ее повседневную жизнь и задававшим ей тон, когда она переживала радости и печали земного существования.

Жизнь веры в реальном мире

По-видимому, прочность веры человека скорее всего проявляется в трудностях его повседневной жизни, нежели в его подвигах. В данной главе мы могли бы показать веру Елены Уайт, рассказав о том, как в ноябре 1856 года на санях по ненадежному рыхлому льду, в воде, покрывавшей лед на 30 см, она пересекала Миссисипи, чтобы подкрепить в вере двух ведущих субботствующих адвентистских проповедников (Дж. Н. Лофборо и Дж. Н. Андрюса), находившихся тогда в Уэйконе, штат Айова. Многие думали, что эта переправа невозможна, но вестница Божья верила: Бог поможет им перебраться на другой берег (см. Артур Л. Уайт о Елене Г. Уайт, т. 1, с. 345-349). Можно было бы рассказать подобную же историю о ее вере, когда она настаивала на, казалось бы, невозможной попытке приобрести собственность в Лома-Линде, ибо г-жа Уайт верила, что на то была Божья воля (см. Артур Л. Уайт о Елене Г. Уайт, т. 6, с. 11-32).

Однако большинству из нас не свойственны "героические" проявления веры, она выражается у нас, как правило, в повседневной обыденности. Поэтому в настоящей главе приведены примеры веры Елены Уайт, наиболее типичные для нашей жизни. Нам нужно помнить, что ее жизнь проходила так же, как наша. Подобно нам, она переносила испытания, трудности, искушения. И подобно нам, она должна была искать выход из любого положения.

Одной из причин многих трудностей, происходивших в жизни Елены Уайт, было ее слабое здоровье. Особенно тяжелый приступ болезни случился у нее в первый год пребывания в Австралии. "В течение семи месяцев, - писала она, - я страдала от малярии и ревматического артрита. В этот период я испытала самые ужасные мучения за всю мою жизнь". Е. Уайт перечислила серьезные недомогания, беспокоившие ее. Затем она заметила, что видит во всем этом "светлую сторону". "Мой Спаситель, - писала она, - находился рядом со мной. Я чувствовала Его святое присутствие в моем сердце и благодарила Его. Эти месяцы страданий были самыми счастливыми месяцами в моей жизни, благодаря общению с моим Спасителем... Я так благодарна полученному опыту, ибо через него лучше познакомилась с моим драгоценным Господом и Спасителем. Его любовь наполнила мое сердце. На протяжении всей моей болезни Его любовь, Его нежное сострадание служили мне утешением" (Рукописи 75, 1893).

Чтобы читатели не подумали, будто мы рассказываем о человеке, которому не знакомо чувство страха или беспомощности во время критических обстоятельств, мы обратимся к другому документу, из которого видно состояние г-жи Уайт во время ужасной болезни. Это поможет нам рассмотреть внутреннюю работу ума во время этого испытания, которое могло закончится для нее либо разочарованием и жалостью к себе, либо верой и доверием. Она написала нижеприведенные строки, когда болела восемь месяцев из одиннадцати, причем впереди не было видно просвета.

"Когда я впервые оказалась в беспомощном состоянии, - писала Е. Уайт доктору Д. X. Келлогу, - я глубоко пожалела, что пересеют огромные водные пространства. Почему я не в Америке? Зачем такие расходы в этой стране [Австралии]? То и дело я прятала лицо в одеяло и давала волю слезам. Но я старалась не потакать своим эмоциям.

Я спросила себя: "Елена, что все это значит? Разве ты не приехала в Австралию, считая своим долгом ехать туда, куда конференция решила направить тебя?" Я ответила: "Да".

"Тогда почему ты ощущаешь себя совсем оставленной и унываешь? Не замешан ли тут враг?" Я согласилась: "Да, это так".

Я поспешно вытерла слезы и сказала:,Довольно. Я перестану смотреть на темную сторону своей жизни. Останусь ли я жива или нет, я вручаю свою душу Тому, Кто умер за меня".

Я поверила, что Господь все усмотрит к лучшему, и в течение этих восьми месяцев бессилия у меня уже не появлялось ни отчаяния, ни сомнения".

Чуть выше в этом же письме она отметила связь ее молитвенной жизни с положительным настроем. "В долгие утомительные ночные часы, - писала она, - когда о сне и думать было нечего, я много времени посвящала молитве. Когда каждый нерв кричал от боли, когда мне казалось, что я не выдержу, мир Христа наполнял мое сердце и я испытывала хвалу и благодарность. Я знала, что Иисус любит меня, а я люблю Иисуса" (Избранные вести, т. 2, с. 234, 233).

В другом случае, когда первая жена Уилли умирала от туберкулеза, Елена заметила, что та была разочарована собой. Оказалось, кто-то убедил Мэри, что если бы она имела достаточную веру, то Бог непременно исцелил бы ее. Г-жа Уайт, зная глубину веры Мэри, "сказала ей, чтобы она не смущалась от слов людей, но чтобы она покоилась в руках ее Спасителя, Который возлюбил ее и Который совершит все ради ее вечного блага" (Элла Уайт Робинсон. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 25 июля).

Другим жизненным переживанием, укрепившим ее веру, была смерть ее близких. Елена Уайт похоронила не только двух сыновей, но в 1881 году она потеряла мужа. Обращаясь к присутствующим на его похоронах, она рассказала, что, стоя у его смертного одра, она вначале чувствовала огромную тяжесть бремени. "Я молила Бога, - говорила г-жа Уайт, - пощадить его ради меня, не забирать его и не оставлять меня трудиться в одиночестве" (Очерки жизни Джеймса и Елены Уайт, 1888, с. 448).

Однако когда она размышляла о смерти Джеймса, то пришла к выводу, что не должна предаваться "бесполезной печали". "Это не вернет моего мужа. И я не настолько эгоистична, чтобы, если бы, конечно, я смогла потревожить его мирный сон и вернуть в жизненную борьбу. Подобно утомленному воину, он сложил свою жизнь".

Г-жа Уайт сказала притихшей аудитории о своей надежде на Божьи обетования, "сияющие подобно лучам света с небес, чтобы утешить, подкрепить и благословить" ее жизнь... "Я не буду приходить на могилы моих близких, чтобы сетовать и плакать. Я не буду думать и говорить о смертном мраке. Но я расскажу моим друзьям о радостном утре Воскресения, когда Жизнедатель разрушит оковы смерти и призовет их к славному бессмертию. Иисус Сам прошел через смерть, чтобы мы могли с радостью взирать на утро Воскресения. Я буду продолжать мое жизненное поприще в одиночестве, но я полностью убеждена, что мой

Искупитель навсегда останется со мной". Лучшим способом почтить память Джеймса, решила Елена, будет продолжить его дело и "в силе Христа довести его до конца" (В память: очерк о последней болезни и смерти пастора Джеймса Уайта, с. 55, 56).

К концу собственной жизни Елена Уайт приближалась с той же непоколебимой верой. Менее чем за два месяца до своей смерти она сказала Уилли: "Я очень слаба. Я уверена, что эта болезнь закончится смертью. Меня не беспокоит мысль о близкой кончине. Я чувствую, что Господь рядом, и это утешает меня. Я не тревожусь. Спаситель очень дорог для меня. Он был моим Другом" (Ревью энд Геральд, 1915, 17 июня). Ее последними словами, обращенными к сыну, были слова: "Я знаю, в Кого я уверовала" (Очерки жизни Елены Уайт, с. 449).

Разговор с "моим Отцом"

Как ни печально, но у нас есть совсем немного описаний молящейся Елены Уайт и очень мало примеров ее молитвы, хотя мы имеем достаточно материалов о том, что она думала о молитве.

М. С. Ричарде дает одно из лучших описаний Елены Уайт во время молитвы. Когда Ричардсу было около шестнадцати лет, г-жа Уайт посетила лагерное собрание в Колорадо, где его отец совершал пасторское служение.

Вестница Божья проповедовала около тридцати минут, но тут к ней подошел сын Уилли и напомнил, что предстоит долгое путешествие и надо бы закончить проповедь, чтобы сберечь силы. Но даже в возрасте восьмидесяти одного года г-же Уайт было трудно остановиться. "Я не хочу заканчивать, - сказала она ему, - ведь я еще не помолилась; я хочу помолиться". Она проповедовала еще около трех минут, а затем преклонила колени и помолилась. Ричарде плохо помнил содержание проповеди, но молитва вестницы

Божьей глубоко поразила его. "Ее первыми словами, - вспомнил он, - было обращение: "О мой Отец". Она не сказала "Наш Отец", но "мой Отец". Не прошло и двух минут, как могущественная сила снизошла на то место... Она разговаривала с Ним. Она совершенно забыла о нас. Г-жа Уайт молилась, самое большее пять или шесть минут, но, когда она молилась, люди плакали о своих грехах" (Министри, 1976, октябрь). В 1958 году Ричарде вспоминал, что именно молитва Елены Уайт убедила его, что она пророчица. "Когда г-жа Уайт молилась, - заметил он, - я убедился, что она была служительницей Божьей. Она говорила с Богом так, будто знала Его. Когда я слышал ее молитву, я был уверен в том, что она - та, за кого себя выдает" (Сокровищница Духа пророчества, с. 180).

Елена Уайт в личной молитве была такой же ревностной, как и в общественной. Элма Маккиббин однажды невольно оказалась очевидцем утренней молитвы Елены Уайт. "Я никогда, нигде и ни от кого не слышала подобной молитвы, - сообщала она. - Она умоляла Бога за вас, за меня, за народ Божий, чтобы мы не ослабевали, совершая порученное нам дело. Затем она говорила с Богом о наших слабостях и неудачах и умоляла, чтобы Его Дух обратился к каждому сердцу, чтобы мы могли изменить наше отношение и скорее донести весть до погибающих душ. В то утро я узнала, что сестра Уайт глубоко переживала за свой народ". "Молитва Елены Уайт, - отметила Элма, - была самой пылкой молитвой, которую я когда-либо слышала в моей жизни" (Элма Маккиббин. Рукопись, "Я знала сестру Уайт", 1972; Элма Маккиббин. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 30 сентября).

Жена Уилли обратила внимание, что молитвы ее свекрови не только были "пылкими", но и "походили на искренний разговор" (Этель Мэй Лейси Уайт Карроу. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 11 июня). По-видимому, описывая молитву в книге "Путь ко Христу", она говорила о своем собственном опыте. "В молитве, - писала она, - мы открываем наше сердце Богу как Другу" (Путь ко Христу, с. 93). Несколько ее молитв, помещенных на печатных страницах, отражают этот подход, хотя они были публичными молитвами. Как заметил Ричарде, для г-жи Уайт Бог не был просто "нашим Отцом". В нескольких сохранившихся и дошедших до нас молитвах Елены Уайт мы видим, что более привычным для нее было обращение "О мой Отец" (см. "Проповеди и беседы", т. 1, с. 378-383; Рукопись 126, 1902; Бюллетень Генеральной конференции, 1903, с. 56-58, 91).

Молитва была важной частью жизни Елены Уайт от ее юности и до старости. Даже в подростковом возрасте Елена, согласно ее словам, проводила "целые ночи... в ревностной молитве" за своих молодых друзей (Очерки жизни Елены Уайт, с. 41). И в старости г-жа Уайт была озабочена тем же. "Я много молюсь по ночам, - писала она другу в 1902 году, - когда состояние Церкви тяготит меня и я не могу заснуть... Последние несколько ночей я спала только до трех часов. Но когда я думаю об опасности, которой подвергаются души, и о состоянии наших церквей, меня это настолько тревожит и волнует, что я не могу заснуть" (Письмо 68, 1902).

Дата добавления: 2015-10-24