Глава 6. На тёмной стороне — 2: депрессия

Эмоции не являются орудиями познания.

Чувства человека по поводу того или иного факта никак не влияют направильность самого факта.

Натаниэль Бранден

Общеизвестна связь большинства психических расстройств с наличием сильных эмоций: периоды резких перепадов настроения при маниакально-депрессивном психозе, страхи при фобических неврозах, тревога при тревожных расстройствах, злость и раздражение при неврастении, психопатиях… Список бесконечен!

В качестве иллюстративного материала я хотел бы выбрать для рассмотрения депрессию, и вот по каким причинам. Во-первых, данное расстройство ныне распространено очень широко. Существует гипотеза о связи депрессии с тягой к удовольствиям рыночного общества, о чём уже говорилось в предыдущих главах. Во-вторых, недавно в русском переводе появилась чрезвычайно правдивая книга Эндрю Соломона, в которой депрессия изображена не "снаружи" (врачом-психотерапевтом), а изнутри (самим больным). Данная работа прекрасно иллюстрирует многие аспекты, которые я рассматриваю в своей книге, и служит хорошей отправной точкой для дальнейших рассуждений. И, наконец, в-третьих, депрессивное состояние несёт в себе ощущение несчастья, а значит, может анализироваться в качестве одной из возможных противоположностей счастья, которое является темой нынешней работы.

Термин "депрессия" не всегда используется по назначению широкой публикой и специалистами. Кроме того, данное выражение имеет немало синонимов: сниженное настроение, пессимизм, меланхолия, грусть, печаль и т. д. Иногда я буду использовать эти выражения взаимозаменяемо — так, как они применялись в соответствующих исследованиях. Хочу также подчеркнуть, что психотический уровень депрессии обсуждаться не будет — психологу там делать нечего.

В последние годы тема оптимизма и пессимизма (депрессивные явления; депрессивная личность) получила широкое освещение в новой позитивной психологии (М. Селигман и другие). Полезный уровень оптимизма в контексте счастливой жизни будет рассмотрен позднее, а пока поговорим о пессимизме и пессимистах. Такие люди, как показывают исследования, характерным образом реагируют на обычные житейские неприятности: они считают, что бедам не будет конца, виноваты в них они сами, и исправить ничего нельзя. Пессимисты часто впадают в безволие, уловив первый намёк на трудности. И неудивительно: холодный негативный настрой обычно активизирует излишне критическое мышление, когда ничего уже исправить нельзя. Некоторые даже умудряются переживать из-за событий, которые их абсолютно не касаются, и на которые они при всём желании повлиять никак не могут (вместо того, чтобы творить собственную жизнь). Так, одна из моих посетительниц во время первой встречи высказалась, что больше всего её огорчает факт наличия смертной казни в Китае… Честно говоря, моей ответной реакцией было желание направить свою клиентку к психиатру (и, как показало дальнейшее сотрудничество, это следовало сделать).

Нередко пессимистическая реакция настолько сильнее реальной причины (даже в её худшем варианте), что лишний раз убеждаешься в правильности поговорки о том, что человек — главный враг самому себе. Представляю, как радовались бы недоброжелатели некоторых людей, если бы узнали, как те сами ненавидят себя. Роль "внешних" врагов в жизни такого человека сравнительно невелика, поскольку главный "мучитель" сидит внутри. И сформирован он самим же субъектом.

Негативное эмоциональное "засорение" наступает всякий раз, когда человек предъявляет завышенные требования к себе и/или окружающему миру ("хочу, чтобы моя воля была выполнена"). Современные психологические исследования рисуют портрет "максимизатора", стремящегося всегда делать "наилучшие" выборы (вуза для обучения, друга, врача, предметов потребления и т. д.). Такие люди склонны терзаться мыслями об упущенных возможностях (которые несли в себе отвергнутые альтернативы) даже тогда, когда принятое решение воплощается в жизнь. Они верят, что где-то существует "идеальный" вариант и в результате не могут получить удовольствие от своего "тщательно" сделанного выбора, на который они затратили столько усилий. Эти люди тяжелее переживают негативные события в своей жизни (ещё бы, столько энергии тратится почти впустую), и им надо больше времени для восстановления душевного равновесия. Как результат, многие из них находятся на пороге клинической депрессии.

Может показаться, что "объективно" иной максимизатор достигает большего, чем умеренно настроенный человек. Но какой смысл в этом "большем", если оно всё равно не приносит счастья и ведёт к дальнейшему разочарованию в жизни? Один из наиболее ярких примеров на эту тему — установленный исследованиями факт, что люди, для которых зарабатывание денег важнее других ценностей, всегда недовольны как своими доходами, так и жизнью в целом. Мы снова видим, что внешний фактор (деньги в данном случае) к счастью не ведёт. Поэтому, если и сравнивать себя с другими людьми, то уж никак не по уровню доходов.

Исследования последних лет показывают, что ряд профессий способствует развитию депрессии. Особенно это касается юристов в связи с часто возникающей в их работе ситуацией под названием "игра навылет". Последний термин означает соревнование двух сторон (судебный процесс), в котором одна сторона обязательно проиграет. Профессиональный стресс, связанный с "игрой навылет", заставляет многих юристов уходить из профессии несмотря на высокие заработки. Психическое здоровье не выдерживает.

Рассуждая более широко, постоянная конкуренция за получение каких-то "дивидендов" провоцирует депрессивные состояния. Ощущение, что "ресурсов" на всех не хватит, превращает жизнь человека в беспрерывную гонку. Оказывается, загнать себя в некоторые виды психических расстройств довольно легко. А выйти бывает очень сложно.

Сравнительно недавно я выступал в прямом эфире на радио с темой шоппинга. Говорил о том, что изобилие товара не ведёт к увеличению уровня счастья, а создаёт дополнительные проблемы. Самое интересное, что большинство позвонивших на передачу возмущались выбором темы. Мол, людям не хватает денег, а вы тут об изобилии… Небось, перед богатыми выслуживаетесь (говорилось со злостью в голосе). И невдомёк бедным радиослушателям, что надо не думать о тех, кто богаче, а строить собственную жизнь. Не было бы тогда у них ни злобы, ни зависти, а денег бы наверняка прибавилось. Не говоря уже о том, что многие полезные и интересные занятия в жизни практически не требуют материальных затрат (правда, для этого надо вначале пошевелить собственными мозгами, а не "брызгать" отрицательными эмоциями во все стороны). Впрочем, разговор о "позитиве" нам ещё предстоит.

Не устаю повторять, что в современном цивилизованном мире практически не осталось поводов для сильных отрицательных эмоций: для страха — почти нет физических угроз; чтобы не испытывать злости — не надо сравнивать себя с другими, завидовать им и что-либо требовать от них; для печали — остались лишь экзистенциальные факторы, связанные с собственным старением и потерями (близких, друзей…), что, согласитесь, происходит не часто.

Но вернёмся к депрессии. Оказывается, данное состояние является главным фактором инвалидности во всём мире среди людей старше пяти лет. Хронической формой данного расстройства в США одномоментно страдает девятнадцать миллионов человек. Поэтому дадим слово больному — Эндрю Соломону, автору книги "Демон полуденный". Многие его наблюдения и выводы подтверждают то, о чём я уже писал в предыдущих главах.

У некоторых больных, отмечает Соломон, депрессивному приступу предшествует общая эмоциональная нестабильность; иногда бывает даже подъём настроения.

Вот типичный пример "раскачки эмоций" из жизни автора: "На выходные я поехал в Вермонт на свадьбу к друзьям… Мне встретился человек, с которым я был знаком в колледже десять лет тому назад. Мы разговорились; меня захлестнули эмоции, каких я не испытывал годами. Я сиял; был в каком-то исступлении, буквально "перелетал" от эмоции к эмоции и не мог предугадать, что ничего хорошего из этого не выйдет". (Не правда ли, чем-то напоминает жажду наслаждений типичного "потребителя жизни", также нередко приводящую к депрессии?).

Правда, "счастье" обычно кажется больному каким-то хрупким, в отличие от "нескончаемого" депрессивного состояния.

Разум не способен справиться с приступом, если он уже начался: стоит утратить контроль над эмоциональным состоянием, как всё идёт по нарастающей. Так что автор не без оснований считает своё психическое расстройство экстремальным состоянием эмоций, а любую эмоцию — лёгкой формой болезни. По мнению Э. Соломона, все сильные эмоции (и положительные, и отрицательные) стоят рядом и одинаково угрожают человеку. Причём депрессия в этом спектре находится недалеко от любви (!). "Переживание любви, — отмечает автор, — при всей своей интенсивности, непременно включает в себя грусть. Если бы утрата не была для нас настолько мучительной чтобы её бояться, мы не могли бы сильно любить. Мы созданы так, что должны страдать (Не должны, но можем выбрать страдание. Не созданы так: это всего лишь ещё один культурный стереотип, либо точка зрения, навеянная болезнью автора книги.)… когда расстаёмся с теми, кого действительно любим ". (Есть разные виды любви, включая спокойную любовь, которая с депрессией никак не связана. О ней разговор впереди.) И ещё цитата: "Любовь поддерживает в нас жизнь, когда мы осознаём тяготы мира". (Ну какие реальные тяготы в жизни обеспеченного западного человека? За исключением придуманных. Если бы Э. Соломон осознавал, что большинство "тягот" он создаёт себе сам, у него были бы лучшие шансы справиться со своей депрессией.)

Положительные перемены в жизни (рождение ребёнка, повышение по службе, женитьба) могут вызвать депрессию почти с такой же вероятностью, как смерть или утрата. Как отмечает один из пациентов, всё эмоциональное, хорошее или плохое, действует разрушительно. (От себя замечу: имеются в виду сильные эмоции. Понятно, что "маленькие радости" и "маленькие огорчения", коими полна жизнь, серьёзную депрессию не вызовут. Иначе все давно бы заболели).

Нередко у больного возникает так называемое смешанное состояние (чаще бывает при МДП — маниакально-депрессивном психозе), когда в нём одновременно сосуществуют и те и другие сильные эмоции. Человек одновременно и страдает, и считает, что страдания его возвышают. Подобное состояние ещё раз свидетельствует о расшатанности эмоциональной сферы пациента. (От себя замечу, что многие антидепрессанты, помимо своего воздействия на симптомы болезни, ещё больше раскачивают эмоциональную сферу человека. За всё "хорошее" приходится платить. Однако многие пациенты предпочитают глотать таблетки пригоршнями вместо психологической работы над собой с целью профилактики будущих приступов.).

Религия, в частности, христианство может положительно оценивать некоторые виды страданий (идея мученичества). Но в то же время религия запрещает самоубийство, мысли о котором нередко посещают больных депрессией. "Большинство самоубийц, — отмечает автор книги, — не желают испытывать болезненность жизни (а вот умению снижать чувство болезненности хороший психолог может научить) и считают, что доступные им в будущем удовольствия не возмещают сегодняшнего страдания.

В желании хоть как-то восстановить эмоциональный баланс, многие больные склонны к поиску "быстрых" удовольствий типа курения, алкоголя, наркотиков. (Как говорилось ранее, такой "краткосрочный гедонизм" может только усугубить депрессию).

Эндрю Соломон совершенно справедливо отмечает связь депрессии с тревогой. Часто они выступают как "близнецы-братья", что, кстати, подтверждается таким же высоким темпом распространения тревожных расстройств в современном мире, как и депрессии. Больной с сочетанием данных симптомов особенно "заразен" для окружающих своей безнадёжностью. Такие пациенты, с которых сняли "вуаль счастья", в чём-то по-своему правы (всё бесполезно; мы все умрём…), но это лишь малая часть "жизненной правды". Если уж говорить совсем строго, жизнь сама по себе "нейтральна", а конкретные эмоции в неё привносит индивидуальный человек, который может менять отношение к этой жизни. Так что "депрессивный реализм" далеко не объективен.

Как любая сильная эмоция, депрессия бьет и по физическому здоровью. "Когда дела совсем плохи, лицо становится совершенно неподвижным, как будто тебя оглушили. Жизненные функции замедляются, и ты ведёшь себя странно: у меня, например, исчезла краткосрочная память. Потом стало ещё хуже. Я не мог контролировать кишечник и часто делал в штаны…". Как видим, страдают функции организма, которые у здорового человека регулируются автоматически. И перечень этих функций можно продолжать, но как-то не хочется.

Одно из основных достоинств книги Э. Соломона в том, что он перепробовал многие методы борьбы со своей депрессией, причём некоторые оказались совсем неплохими. Так, одна из его коллег по несчастью, найдя наконец нужную дозировку лекарств, испытала чувство долгожданного облегчения, которое она описала как смещение к центру своего Я. Очень важно отметить, что подобные приёмы борьбы со стрессом, связанные с "погружением" вглубь, применяются в ряде направлений психотерапии: релаксации, аутогенной тренировке, гипнозе, психосинтезе. Без побочных лекарственных эффектов, что намного предпочтительнее. Да и личность развивается.

По мнению автора книги, предрасположенность к заболеванию депрессией имеет 70 процентов всего населения (А почему не все 100? При соответствующем поведении…). Поэтому важно сдвигать акцент на профилактику: чем раньше выявить душевный недуг, тем лучше. Данную мысль хотелось бы усилить. Профилактика — или просто здоровый образ жизни — в "нормальном" состоянии с большой вероятностью позволит вообще избежать серьёзных заболеваний, либо сдвинуть их наступления на период глубокой старости. В качестве примера Э. Соломон приводит жизнь своей матери, которая, по его мнению, с детства, имела (наследственную?) склонность к депрессии, но избежала срыва именно потому, что строго регламентировала и регулировала свою жизнь с помощью самодисциплины.

Тут будет уместной хорошая цитата одного из психиатров, касающаяся необходимости изменения мышления людей в вопросах здоровья: "Цель медицины — необычная цель сделать себя ненужной: так воздействовать на жизнь, чтобы то, что сегодня — медицина, завтра стало здравым смыслом".

Автор книги не скрывает, что выбирает другой путь: "…мы жаждем удовольствия и накапливающейся радости, которую оно питает". Как мы помним из предыдущих глав, удовольствия краткосрочны и не могут накапливаться. Наоборот, со временем они "приедаются" и слабеют.

Интересно, если бы Соломон знал вышеприведенную закономерность, принял бы он решение разумно ограничить свою жизнь (особенно её чувственные аспекты) с целью сократить или вообще избежать депрессивных эпизодов? Ведь у него перед глазами был пример его знакомой: "У меня была ужасная депрессия. Мне была не по душе идея принимать лекарства. Я сообразила, что моя проблема связана со стрессом. И я решила убрать из жизни всё, вызывающее стресс. Я ушла с работы. Я порвала со своим парнем и больше никого реально не искала. Я разъехалась с приятельницей и теперь живу одна. Я перестала ходить на вечеринки, если они длятся допоздна. Я сняла квартиру поменьше. Я бросила большинство друзей. Я отказалась по большому счёту от косметики и хорошей одежды. Звучит не очень привлекательно, но я на самом деле гораздо счастливее и меньше боюсь, чем раньше. И без всяких лекарств".

Нет такая модель автору книги не подходит. А ведь его поумневшая собеседница, если разобраться, на самом деле избавилась от неприятных и ограничивающих её людей и вещей и зажила простой и более приятной жизнью. И это отнюдь не перевод собственной жизни в "низший разряд", как считает Э. Соломон, а, скорее, свидетельство личностного роста. Жаль, что после эмоционального расстройства, а не до него. Пока петух не клюнул… Во всяком случае, автор осознаёт подобную возможность: "Я мог бы вести жизнь в тех рамках, в которых я смогу её выдерживать. Это не то, что я выбрал для себя, но это, несомненно, один из разумных вариантов выбора".

Почему же Соломон не выбрал этот путь? Возможно, потому, что решил: "депрессия плюс удовольствие" лучше, чем "ни депрессии, ни удовольствий". Поискать же виды жизненной активности, приносящие душевное удовлетворение и не ведущие к скуке либо депрессии, ему в голову не пришло. И в результате в книге проскальзывают саморазрушительные взгляды автора на собственное будущее: "Я скорее утрою число принимаемых пилюль, чем сокращу вдвое круг своих друзей". (А, по-моему, хороших друзей не бывает много. Это штучный товар.)

Отдадим должное Эндрю Соломону за его честность. При всей своей противоречивости он признает необходимость психологической работы над собой с целью недопущения повторных приступов. Ибо после нескольких повторений депрессия "взлетает на собственных крыльях", то есть может начинаться и в отсутствие жизненных стрессов. В мозгу уже сформировался некий "патологический очаг". Не исключено, что автор сам оказался в подобной "ловушке" и считает, что для него обратного пути (к здоровью) уже не существует. Поэтому и гордится собственным "лихачеством", цитируя в подтверждение одну из своих "коллег по несчастью": "Многие люди желали бы увидеть рай местом, где всего лишь отсутствуют неприятности. Хотелось бы, конечно, избавиться от некоторых крайностей, но не от половины спектра эмоций". (Ей богу, и на ёлку влезть, и корму не ободрать… Ну не бывает такой халявы в жизни. Даже в загробной, если она существует. А многообразие жизни можно создавать самому. И тогда "воцарится рай на земле".)

Кстати, мысль Э. Соломона о том, что с какого-то момента "депрессия взлетает на собственных крыльях", ставит под сомнения известное высказывание Ф. Ницше: "Всё что не убивает, делает меня сильнее". Возможно, речь идёт лишь о моральной стойкости — способности противостоять болезни, но вряд ли о физических силах организма.

Книга "Демон полуденный" в каком-то смысле является пропагандой наиболее действенных методов психотерапии, причём некоторые я упоминал в предыдущей главе. Так, снижение чрезмерных требований к окружающим (принятие философии желательности вместо философии долженствования) позволило Эндрю Соломону улучшить отношения с людьми, принимать их такими, какие они есть. Отказ от необоснованных обязательств перед другими также уменьшил нагрузку на психику. Автор книги отмечает необходимость избегать жарких споров и выражения возмущения — одним словом, держаться подальше от негативного эмоционального поведения. Он признаёт, что способность "включать сознание" всё меняет. Корректируя негативное мышление, можно улучшать душевное здоровье: "Изгоните из памяти людей, которые ассоциируются с вашей утратой, — закройте им доступ в ваше сознание. Покидающая вас мать, грубый любовник, ненавистный начальник, неверный друг — на замок от них. Это помогает. Я знаю, какие мысли и заботы могут меня убить, и очень осторожен с ними".

Для людей западного общества, отмечает Соломон, характерна потеря базовой уверенности — чувства в правильности своего выбора (профессии, супруга и т. д.). В результате возникает коллективная встревоженность, ведущая к распространению депрессии. (Это полностью согласуется с результатами современных исследований, которые я упоминал ранее. Вспомните человека-максимизатора и т. д. Единственно надёжный способ противодействия — создание индивидуальных внутренних приоритетов, как защита от внешней суматохи). К возникновению депрессии также может привести хронический стресс, который крайне редко встречается в дикой природе и под который физиологически "не заточен" мозг человека.

И, наконец, старые добрые физкультура и спорт также способны сотворить чудеса: "физические упражнения… — всегда первый шаг для пациентов. Депрессия делает твоё тело тяжелым и вялым, а тяжесть и вялость усугубляют депрессию. Если заставишь тело функционировать, насколько сумеешь, разум последует его примеру. После физической разминки… я всегда чувствую себя в тысячу раз лучше. Упражнения снимают и беспокойство: …нервная энергия расходуется, и это помогает сдерживать беспричинные страхи".

Полностью присоединяюсь. Действие физических упражнений связано также с выработкой организмом эндорфинов — морфиноподобных гормонов, ведущих к улучшению самочувствия и настроения. Но о них речь впереди.

Далеко зашедшая депрессия, — отмечает Эндрю Соломон, — разрушает власть разума над душевным состоянием. Так постараемся сделать всё, чтобы потом не пришлось плакать и мечтать об "утерянном рае". Часто люди берутся за голову и начинают вести более-менее "правильный" (хотя, с их точки зрения, — возможно, тоскливый) образ жизни уже после выписки из психиатрической больницы. Давайте будем работать "на упреждение"!

Дата добавления: 2015-10-24