Место в типологии

Первую типологию с участием Обломова построил Добролюбов, увидевший в герое Гончарова кульминацию линии «лишних людей» и наглядное свидетельство того, что «эти люди теперь уж действительно лишние»[21].

Практически одновременно со статьей Добролюбова «Что такое обломовщина?», появившейся в «Современнике», журнал «Отечественные записки» публикует письмо Н. Соколовского, в котором Обломов тоже рассматривается как «продолжение Бельтова, Рудина», как «последний исход их неудачной жизни»[22].

В свою очередь, А.И. Герцен посчитал неправомерным и оскорбительным сопоставление Онегина и Печорина с «какой-то невской мокрицей», «полузаглохшей, делящейся натурой» из «непроходимо скучного»[23] гончаровского романа.

«Натяжкой» показалось установление преемственности между онегиными, печориными, рудиными и обломовыми Н. Соловьеву, который, в частности, писал: «Тургенев изобразил преимущественно цвет нашего общества прогрессистов, Гончаров же сознательно или несознательно коснулся до почвы, с трудом поддающейся возделыванию, – консерваторов: перо этого писателя хватило, быть может, далее, чем он ожидал»[24].

В конце XIX – начале XX вв. полемика относительно места Обломова в ряду других героев русской литературы время от времени актуализируется вновь.

М. Протопопов пишет, что «все аналогии и параллели Добролюбова рассыпаются прахом: нельзя ставить рядом людей, идеалы счастья которых диаметрально противоположны. Обломов, умирающий на трех перинах от паралича, постигнувшего его от обжорства и неподвижности, и, например, Рудин, умирающий со знаменем в руке на мостовой Парижа, – это будто бы люди одного типа! Нет, это не обобщение, а очевидная полемическая натяжка»[25].

С точки зрения Д. Овсянико-Куликовского, на Обломова следует смотреть как на «эпигона или, пожалуй, выродка людей 40-х годов», ибо он, в отличие от них, «лишь случайный пришелец в образованном и мыслящем обществе», не интеллигент и, что самое главное, – крепостник [26]. И.Анненский увидел прототип Обломовки в усадьбе гоголевских Толстогубов, а корни Обломова – в Манилове, Тентетникове, Платонове[27].

Литературоведение существенно расширило круг объектов сопоставления и, соответственно, умножило типологические ряды, опираясь на богатую ассоциативную палитру, данную в самом романе: «Иванушка-дурачок, Галатея, Илья Муромец, Платон, Иисус Навин, Гамлет, Дон Кихот, Балтазар, Поллион, старцы-пустынники – с этими фольклорными, мифическими, литературными и историческими персонажами сближен в том или ином отношении Обломов»[28].

Тем не менее и сегодня чаще всего к Обломову по-прежнему прилагается определение «лишний человек», при всей невнятности и рыхлости этого термина, который, как уже давно замечено, объединяет в одну группу слишком разных, в том числе контрастных, несовместимых по своим человеческим качествам героев. Достаточно сказать, что «лишним» несомненно является в том числе Павел Иванович Чичиков, предпринимательский дар которого тоже не был востребован современным ему социумом, да и «маленький человек» выступает разновидностью «лишнего человека», ибо его социальная малость субъективно переживается как ненужность, маргинальность, изгойство.

Вообще построение типологии – задача непростая, ибо в этом случае приходится, по выражению В. Набокова, «запихивать орлиное чучело шедевра в тесную клетку классификации»[29]. Однако процесс это неизбежный и необходимый, что признавал даже однозначный сторонник имманентного подхода к литературным явлениям Ю.Айхенвальд: «чем более углубляешься в замкнутые миры писателей, в эти особенно живые монады, тем яснее становится, что они не только литераторы, но и литература; что есть известные проблемы, сюжеты и мотивы, которые объединяют их в одно целое; что наша словесность, рассматриваемая как бы в разрезе, обнаруживает явственные линии духовных преемственностей»[30].

На наш взгляд, самая очевидная, содержательно и функционально эффективная основа для обозначения линий духовных преемственностей в персонажной системе русской литературы XIX века содержится в статье И.С. Тургенева «Гамлет и Дон Кихот». Между двумя «вечными типами», которые описывает Тургенев, размещаются в разных модификациях и сочетаниях почти все романические (и не только) герои-мужчины Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Толстого, Достоевского[31]. Почти все – несомненное исключение составляют Обломов и Дмитрий Карамазов, олицетворяющие глубинно русские явления обломовщины и карамазовщины.

Конечно, в Обломове, как и во всяком человеке, есть гамлетовское начало, обломовское быть или не быть – это «теперь или никогда». В душевной чистоте и рыцарственно восторженном отношении Ильи Ильича к Ольге несомненно просвечивает дон кихотство. При этом он Емеля, Галатея и т.д. – всего понемножку. Но в целом и в общем он – другой, особый, ни на кого не похожий, он – Обломов, равновеликая по своему масштабу и значимости Гамлету и Дон Кихоту фигура, наш национальный вклад в копилку вечных мировых типов.

В контексте русской культуры «братцами» его – не столько по социально-функциональным, сколько по социально-нравственным, психологическим качествам – являются прежде всего тургеневские «байбаки»: господин Н. Н., Лаврецкий, Литвинов, в определенной степени – Берсенев и Шубин, а также «обломок» Достоевского Степан Трофимович Верховенский. К этой группе примыкают и более сильные по своим волевым и деловым свойствам, но при этом так же, как Обломов, приверженные социально-национальной инерции толстовские «консерваторы» – Николай Ростов, Константин Левин. При этом «Обломов больше всех воплощает собою консервативное, центростремительное начало жизни, но в то же время он исполнен глубокого идеализма и светится душевной чистотой»[32].

Вот этот внутренний свет в сочетании с органической национальной идентичностью – это «коренной, народный наш тип»[33], по точному слову Добролюбова, – и делает Обломова уникальным по своей глубине и обаянию, идеальным воплощением национального характера, которое с позиций причастного русской жизни и русской культуре читателя замечательно описывается пушкинской формулой: себя, как в зеркале, я вижу, но это зеркало мне льстит.

Ребель Галина Михайловна, доктор филологических наук,

профессор Пермского государственного педагогического университета.

Автор монографий «Художественные миры романов Михаила Булгакова» (Пермь, 2001), «Герои и жанровые формы романов Тургенева и Достоевского: типологические явления русской литературы XIX века» (Пермь, 2007); публиковалась в журналах «Вопросы литературы», «Русская литература», «Нева», «Октябрь, «Дружба народов», «Литература» и других изданиях.

Главный редактор интернет-журнала «Филолог»: philolog.pspu.ru

[1] Гончаров И.А. Собр соч. в 8 т. Т. 8. М.: Правда, 1952. С. 141.

[2] Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1994. С. 96.

[3] Ахшарумов Н.Д. Обломов. Роман И.Гончарова. 1859 / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 162.

[4] Чехов А.П. ПСС в 30 т. Письма в 12 т. Т. 3. М.: Наука, 1976. С. 201 – 202.

[5] Так, между прочим, определил Г.Фридлендер систему персонажей в романах Достоевского – конструктивно и содержательно других, даже противоположных, относительно романов Гончарова.

[6] Добролюбов Н. А. Избранные статьи. М.: Сов. Россия, 1978. С. 143.

[7] Дружинин А.В. Литературная критика. А.: Сов. Россия, 1983. С. 300.

[8] Ахшарумов Н.Д. Обломов. Роман И.Гончарова. 1859 / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 156 – 157.

[9] Соколовский Н. По поводу романа «Обломов» / Там же. С. 29.

[10] Протопопов М.А. Гончаров / Там же. С. 196, 198.

[11] Добролюбов Н. А. Избранные статьи. Указ. изд. С. 146.

[12] Цейтлин А. С. И.А. Гончаров. М.: Изд-во АН СССР, 1950. Указ. изд. С. 320.

[13] Гончаров И.А. Собр. соч. в 8 т. Т. 8. С. 145.

[14] Краснощекова Е.А. Иван Александрович Гончаров: Мир творчества. СПб.: Пушкинский фонд, 1997. С. 309.

[15] Ахшарумов Н.Д. Указ. изд. С. 145, 146.

[16] См.: Краснощекова Е. А. Иван Александрович Гончаров. Указ. изд. С. 284.

[17] См.: Гончаров И.А. Собр. соч. в 8 т. Т. 8. С. 145, 147.

[18] Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1994. С. 121.

[19] Краснощекова Е.А. Иван Александрович Гончаров. Указ. изд. С. 261.

[20] Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. Указ. изд. С. 116.

[21] Добролюбов Н.А. Когда же придет настоящий день? Указ. изд. С. 180.

[22] Соколовский Н. По поводу романа «Обломов» / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 31.

[23] Герцен А.И. Very dangerous / Герцен А.И. Собр. соч. В 30 т. Т. 14. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 116 – 118.

[24] Соловьев Н.И. Вопрос об искусстве / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 167.

[25] Протопопов М.А. Гончаров / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 186.

[26] Овсянико-Куликовский Д.Н. Илья Ильич Обломов / Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Указ. изд. С. 236.

[27] Анненский И. Ф. Гончаров и его Обломов. Там же. С. 225.

[28] Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. Указ. изд. С. 143.

[29] Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Изд-во Независимая Газета, 2000. С. 490.

[30] Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.: Республика, 1994. С. 30.

[31] Здесь сошлемся на подробное описание типологической системы героев русской литературы в своей работе: Ребель Г.М. Герои и жанровые формы русского романа: Типологические явления русской литературы XIX века. Пермь, 2007. С. 31 – 49.

[32] Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. Указ. изд. С. 214.

[33] Добролюбов Н.А. Указ. изд. С. 139.

Дата добавления: 2015-10-02