Соперничество между Тимуром и Хусейном

Во время монгольской оккупации Тимур выказал некоторое сочувствие к сербадарскому «республиканскому» движению, которое, зародившись в Хорасане, незадолго до этих событий, в 1365 году, охватило Самарканд. Эмир Хусейн, который все более откровенно давал понять, что желал бы стать последователем своего деда Казагана, и мало-помалу становился предводителем аристократии, напротив, ненавидел «республиканцев» лютой ненавистью, а также выдвинул ряд серьезных обвинений, адресованных прежде всего эмирам и племенным вождям, главным образом тем из них, кои были особенно близки Тимуру. Последний сделал вид, — а быть может, и нет, — что это страшно его возмущает, и из своей личной казны уплатил налоги за всех феодалов, оказавшихся в затруднительном положении. Говорят, он даже отобрал у Альджай ее украшения и отдал их Хусейну, давая всем понять, что брат ограбил собственную сестру.

Будучи в Карши, Тимур попытался создать коалицию с целью свергнуть Хусейна, но потерпел неудачу. Тимуру пришлось выехать из города и спешно отослать семью в Макан, стоявший на землях, окружавших Мерв, где у него были друзья, а сам, повинуясь врожденной осторожности, разбил лагерь у «соленых колодцев», посреди Каракумов. Вновь, как пять лет назад, настали горькие дни. Из своего убежища он послал к гератскому малику несколько эмиссаров. Получив от него когда-то заверение в сочувствии, сын Тарагая на него рассчитывал. Состоявшееся 7 сентября 1366 года совещание Муизаддина с некоторыми хорасанскими предводителями по меньшей мере развязало ему руки. Не получая поддержки более конкретной, он задерживал все проходящие мимо караваны, чтобы никто не проведал о его местоположении. [52]

Тимуровы посланцы вернулись на исходе второго месяца. Тогда же он распустил слух, будто бы его ожидают в Герате; сам же скрытно двинулся на Карши, чтобы, прибегнув ко всевозможным хитростям, коими так восхищаются летописцы, внезапно оказаться на его улицах. Увы, закрепиться в этом городе ему не удалось, так как племенные вожди имели свойство перебегать из одного лагеря в другой под самым пустячным предлогом, а иногда и вовсе не брали на себя труд таковой искать. В начале 1367 года Тимур снова оказался в Макане, в кругу семьи.

Его семейство увеличилось. После Джахангира родились Омар-шейх и Мираншах, две дочери, а также, возможно, два сына, которым было суждено умереть в младенческом возрасте, и, разумеется, несколько детей внебрачных, коих, как и других, родившихся от него впоследствии, он не признавал никогда. Из чад законных один пока что рожден не был, а именно Шахрух, который появится на свет в августе 1377 года и станет самым выдающимся из всех Тимуровых отпрысков.

В Макане уже укрылись многие его сторонники, к которым со временем примкнули некоторые другие. Ожидалось прибытие еще кое-кого, но они задержались, так как дороги были небезопасны. Очистить их позволил рейд, совершенный Тимуром к предместьям Бухары.

Весной 1367 года Тимур послал к Муизаддину верного человека по имени Чаку-барлас. Точно не известно, что за договоры тогда они заключили (возможно, было условлено, что Джахангир-мирза прибудет в Герат в качестве заложника, тогда как другие члены семьи останутся в Макане, под защитой малика), но они позволили возобновить наступление, которое, как и предыдущие усилия Тимура, успехом не увенчалось, и ему в очередной раз пришлось уходить. На этот раз Тимур направился на север, в Ташкент, где провел зиму 1367/68 года. Город стоял на монгольской территории, и он выбрал его скорее всего по этой самой причине. [53]

Впервые сын Тарагая выглядел растерянным и сомневающимся. Пребывая в подавленном состоянии духа, он мало-помалу учился находить общий язык с ханом, имея целью уговорить его возвратиться в Трансоксиану. Об этом узнали. Разразился скандал. Тимур, с его неизменной живостью реакции, понял свою ошибку быстро. Поборник независимости Трансоксианы, он не должен был становиться агентом чужой страны. Он смирился с необходимостью поладить с Хусейном, и тот признал за ним право на владение Кешем. Еще один сон, доведший до его сознания горнюю волю, случился весьма кстати, оправдав избранную им позицию.

Так рухнул план, который вынашивался столь долго и согласно которому монголы должны были нанести удар с севера, а войско правителя Герата — с юга. Осведомленный о новых приготовлениях Тимура, Муизаддин Пир-Хусейн остановил свой поход на Балх и из мести не стал мешать своему воинству грабить южные берега Амударьи на пространстве между этим городом и Хульмом (Таш-Курганом). Тогда Тимур бросил свою армию на Хорасан, однако дав его населению время покинуть город, чтобы не воевать с теми, кои так ему помогали. Все его семейство перебралось в Кеш.

Дата добавления: 2015-10-24