Защитник или противник

Одитору необходимо знать, как реактивный ум оценивает сравнительную значимость. „Идиот” он или нет, реактивный ум очень точно видит разницу между другом и врагом, что является его почти единственной способностью различать.

Существует основной способ идентификации защитника. Вспомните, что защитник - это элемент инграммы сочувствия, которая наиболее часто вызывает психосоматические заболевания, недоразвитость и другие отклонения. До тех пор, пока он в состоянии восставать и оспаривать, реактивный ум в меру своих способностей справляется с врагами. Он может, конечно, быть загнан обстоятельствами в вэйланс врага и предупреждать о грозящей опасности, выплескивать эмоции и драматизации так, как если это был победный вэйланс. Но обычно реактивный ум не будет использовать данных врага, содержащихся в контрвыживательной инграмме, разве что для протеста против них. Когда общий тон приближается к зоне 1, конечно, реактивный ум начинает готовиться к действиям и подчиняться враждебным командам. Таким образом, если отец в этой пьесе злодей, противник, то команды отца не будут теми командами, которые нужно реактивно выполнять, а будут командами, против которых аберрированный человек должен бороться – он будет их отрицать или избегать.

Однако такого не происходит с защитником. Раз это человек, от которого пришло сочувствие, когда пациент был болен или травмирован, защитнику нужно потакать и его слушаться, так как его „цель”, очевидно, соответствует цели человека - выжить. Если одно наблюдение о человеке верно, тоща, по словам нашего маленького дружка-кретинчика, реактивного ума, все в этом человеке будет правильным, все что он говорит и делает, правильно, и особенно правильно то, что этот человек сказал в инграмме.

Хронические психосоматические заболевания обычно происходят от инграмм сочувствия. Это очень важно, так как инграмма сочувствия будет последней и наиболее труднодостижимой, так как она поддерживается целью выживания.

„Должен верить” от защитника - значит, что человек должен верить. „Должен верить” от врага - приводит к обстоятельствам, когда человек должен не верить.

Здесь в лице защитника и противника мы имеем извечную историю о герое и злодее, героине и злодейке, Мазде и Аримане²⁴, ковбое в белой шляпе и ковбое в черной шляпе. Индуистская троица²⁵обнаружена как источник в отце, матери и неродившемся ребенке. Но борьба „добра и зла” найдена в реактивных данных в инграммном банке в форме защитника и противника.

24 Мазда (Ахурамазда) и Ариман: божества в зороастризме, религии древних персов до их обращения в ислам. Мазда - это бог добра, Ариман - бог зла и соперник Мазды.

25 Индуистская троица: три проявления Верховного Существа — Брахма, Вишну и Шива, каждый с определенными космическими функциями: Брахма ассоциировался с творением, Вишну — с сохранением и обновлением, и Шива — с разрушением и распадом.

Самая лучшая логика, на которую способен реактивный ум, является двузначной (белое и черное), и двузначная логика находит свои ответы только в реактивном банке. Реактивный ум отрабатывает все проблемы в крайностях, производя на свет логические чудовища, так как для него существует абсолютное добро, абсолютное зло и абсолютная идентичность мышления. Любой рациональный расчет демонстрирует, что абсолютные значения невозможны с точки зрения правды и применимости; но реактивный ум никогда не обращает внимание на мелочи, он просто реагирует. Он узнает чемпиона, когда он его видит (он так думает), и он узнает злодея, когда он его видит (он так предполагает). Защитник, чемпион - это любой, кто имеет характеристики защитника, тогда как противник, злодей - это любой, кто имеет характеристики злодея. Далее, все, что ассоциировано с защитником, является геройским, все, что связано с противником - злодейским. Если защитник — это тетя, значит все тети хорошие. Если противник - это художник по вывескам, значит все художники по вывескам - злодеи. Даже если тетушка вяжет крючком салфетки, значит, салфетки хорошие, любые кружева хорошие, все, на чем кружева лежат - хорошее, все, что выглядит как кружева - хорошее и так далее до абсурда, с которым может справиться без угрызений совести только реактивный ум. А вывески, нарисованные художником - зло, места, где они висят - зло, и краска - зло, и ее запах - зло, и кисти - зло, так что и щетка для волос - зло, и комод, на котором щетка лежит - тоже зло и так далее.

Дальше приводится аксиома, которой нельзя пренебрегать в работе с пациентом:

Любая хроническая психосоматическая болезнь происходит от инграммы сочувствия.

И другая:

Реактивный ум не позволит человеку быть аберрированным или хронически психосоматически больным, если болезнь не имеет ценности для выживания.

Это не значит, что человек аналитически пользуется свободой выбора. Это значит, что реактивный ум, работая тихо и будучи до сих пор хорошо спрятанным, выбирает, основываясь на расчетах идентичностей, физические и умственные состояния, которые соответствуют обстоятельствам, хоть немного напоминающим любой концепт в инграммном банке.

Существует уровень необходимости. Он поднимается и инграммы выключаются, возможно даже отключение всего управления со стороны реактивного ума. Уровень необходимости часто поднимается. Человек может заставить его подняться аналитически, независимо от того, существует ли на то действительная причина. Человек может не иметь инграмму об электрическом стуле за убийство, но может иметь инграмму об убийстве людей. Уровень необходимости повышается и аналитически подавляет все импульсы убивать, так как аналайзер знает все об электрических стульях. Когда уровень необходимости не может повыситься, значит, вы имеете дела с человеком с низкой динамикой. Художник, ужасно аберрированный на тему своей работы из-за добросердечных стараний услужливо-едких критиков, может вытащить себя из ямы за шнурки необходимости²⁶ и написать еще одну картину - и черт с ней, с теткой, которая пожаловалась, что он в портрете пририсовал ей слишком много подбородков и разорвала портрет в клочья, или черт с ними, с критиками, которые обвиняли его в том, что он слишком новый и работает слишком быстро. Уровень необходимости может парить высоко над реактивным умом за счет „только кишок”, как сказал один сержант, если эти кишки не тонки.

26 Имеется в виду английская поговорка „Вытащить себя за шнурки своих ботинок”— „Pull oneself up by the bootstraps”.

При наличии слишком большого количества рестимуляторов текущего момента, побитый жизнью человек, попавший в нисходящую спираль реактивизированных инграмм, может в конце концов прийти к моменту, когда он больше не в состоянии оставаться в порядке. Если это его первое серьезное падение и если оно глубокое, то появится психосоматическая болезнь, которая станет более или менее хронической и, это важно отметить, источником для нее будет непосредственно инграмма сочувствия.

Все психосоматические заболевания несут в себе аберрирующие команды, хоть они и менее очевидны. Это значит, что человек, страдающий от психосоматических заболеваний, нравится ему эта мысль или нет, также страдает от аберрации, которая является частью той же самой инграммы.

Если одитор хочет найти настоящие холдеры, настоящие причины, по которым кажется что его кейс сопротивляется поправке, настоящие аберрирующие факторы и болезни, он будет искать защитника или защитников, так как их может быть много в каждом кейсе. Он извлечет из них болезненные эмоции потерь или отказов и немедленно пойдет по следу инграмм, на основании которых те существовали.

Помните также, что реактивный ум не умен даже настолько, чтобы понять, что две стороны одного человека являются тем же самым человеком. Так мы можем получить разновидности „Мать-белый-ангел” и „Мать-воющая-ведьма”. Когда она „белый ангел”, ее каждое слово становится беспрекословным законом, когда она „ведьма”, против нее нужно восставать. Отец может быть „Отцом-благодетелем” и „Отцом-детоубийцей”. И так со всеми защитниками. Но только чистый, абсолютный, никогда не изменяющийся защитник, который - решительный и стойкий - выстоял против холодной, костлявой руки смерти и нежно вложил в слабеющие пальцы объятого предсмертной тоской ребенка ярко пылающий факел жизни (или, по крайней мере, сказал: „Бедненький, ты так плохо себя чувствуешь; пожалуйста, не плачь”) является примером, образцом для преклонения, идолом с позолоченными ногами, который запанибрата со всеми божествами. (Это был дедушка: он слишком много пил и мошенничал в картах, но реактивный ум этого не видит, так как дедушка сидел с ребенком, когда тот болел воспалением легких, сделал все, что мог, чтобы ребенок выздоровел - и хорошо сделал, если бы только не был таким мелодраматичным по этому поводу и меньше болтал, пока бедный мальчуган был „без сознания”).

Быстро и с умом расспросите пациента об отце и матери: если он не особенно взволнован их смертью (если они умерли), или просто не заботится о них, или скалит зубы, -они противники; значит защитники находятся в другом месте. Если он отзывается о родителях с безразличием, со злостью или в тоне задабривания, будьте уверены, что пациент прошел огонь, воду и медные трубы в период между зачатием и рождением и позже, и будьте уверены, что если это так, то будет огромное количество защитников, так как ребенок их выискивал при каждой самой маленькой царапине и травме. Но вы обычно не найдете защитников просто вопросами. Реактивный ум держит их за чистое золото, даже если инграммы, в которых они появляются, дают соматику, достаточную, чтобы поломать человека на всю жизнь. Он прячет защитников. Одитор должен их искать при помощи разряжения болезненных эмоций. Смерть, уход или перемена отношения защитника определенно являются инграммами болезненных эмоций. Так или иначе, при работе с поздними болезненными эмоциями или ранними инграммами физической боли, защитник в конце концов будет обнаружен, введен в стандартные банки как память и стерт как заболевание из инграммного банка.

Разрешение проблемы хронических психосоматических заболеваний лежит, в основном, в сфере инграмм сочувствия. Они, однако, не могут быть стерты рано, так как являются внутренним бастионом, за которым, скрючившись, отсиживается реактивный ум, наблюдая за тем, как противники штурмуют наружные крепостные стены. Болезненные эмоции потерь маскируют защитников, а временами не только защитников, во и противников. Инграмма сочувствия не является единственным источником психосоматических заболеваний, но является единственным источником хронических психосоматических заболеваний.

Кстати, из наших выкладок о защитниках совершенно не следует, что люди не должны демонстрировать ребенку, что его любят. Наблюдатели прошлого пришли ж сомнительным выводам, что проявления ласки аберрируют ребенка. Недостаток ласки может его убить, во обратное не является правдой. Защитник может аберрировать ребенка единственно посредством разговоров и сочувствия ребенку, который очень болен или „без сознания” вследствие травмы. Если он так делает, он создает низкопробный сплав личности ребенка со своей собственной, создает возможность того, что со временем возникнут психосоматические заболевания и аберрации, и может, в конце концов, сделать человека инвалидом на всю жизнь (без Дианетики, конечно). Любите ребенка как можно сильней и делайте для него как можно больше, когда он здоров. Делайте с ним, что хотите, когда он здоров. Говорите, что хотите. Когда же он болен или травмирован, лучше всего действовать так, как сказал некий боцман „подштопайте их, без болтовни!”.

ЖЕТОН²⁷

27 жетон: привычки и предметы, которые имеет человек или все общество, не подозревая того, что они являются продолжениями защитников.

Сказки о волшебном амулете и счастливом талисмане, вера в такие вещи и длинный перечень фетишей, предметов и привычек, которые человек хранит для памяти о чем-то, являются „родными и близкими” реактивного ума.

Нет ничего страшного, если человек держит в гостиной ламу, или носит фиолетовые с зеленым подтяжки, или трет один о другой два пожарных насоса на счастье; также нет ничего страшного в воздыханиях над туфлей, украденной у женщины, или в курении дешевых сигар из Питтсбурга. Любой свод законов о правах человека должен разрешать такие чудачества. Но одитор может использовать эти данные для нахождения важной информации.

В Дианетике термин „жетон” обозначает те предметы и привычки, которые хранятся человеком и обществом без осознания того, что они являются продолжениями защитника.

Благодаря идентичному мышлению на каждый рестимулятор в окружающей среде существуют ассоциативные рестимуляторы - вещи, которые связаны с данным рестимулятором. Не имея ни малейшего понятия об этом, аналитический ум, предупрежденный физической реакцией, что рестимулятор чего-то находится поблизости, обнаруживает ассоциативный рестимулятор, но не находит настоящего рестимулятора. (Во Второй книге, сигналом молодому человеку снять пиджак было прикосновение к галстуку: он не упоминал галстук в своих жалобах; он предполагал, что виновники — одежда гипнотизера и сам гипнотизер. Это и были ассоциативные рестимуляторы).

Рестимулятором для контрвыживательной инграммы может быть электрический свет; аберрированный человек думает, что его раздраженность происходит от абажура, цепочки выключателя, комнаты или от человека на свету, и он не только не знает, что присутствует рестимулятор, но предполагает, что ассоциативные предметы несут нечто злое сами по себе.

Ассоциативный рестимулятор для контрвыживательной инграммы не нуждается в каком-то ином названии, кроме „ассоциативный рестимулятор”. Боль - это вещь, вещь ассоциируется с другой вещью, которая становится этой же вещью, и другими вещами, и т.д. Это — реактивное уравнение, которое заполняет мир аберрированного человека страхом и волнениями. Оставьте ребенка на месте или в комнате, где он был несчастен, и он может заболеть, так как он сталкивается лицом к лицу с каким-то рестимулятором и может, в лучшем случае, объяснить, как и взрослый, свой страх присутствием вещей, которые не имеют рациональной связи с рестимулятором. Это механизм инграммной рестимуляции.

Человеку становится ужасно неудобно, когда он, хоть убей, не в состоянии сказать, почему ему не нравится какой-то другой человек, или предмет, или место, и который не в состоянии сопоставить ни одно из них с настоящей причиной, рестимулятором, и не знает, что он имеет о нем инграмму. Этот метод обнаружения инграмм ведет в никуда, так как человек не может выбирать предметы, людей и места и знать, что они являются рестимуляторами. Они могут быть всего лишь ассоциативными рестимуляторами действительного ре-стимулятора в окружающей среде. (Между прочим, слова, содержащиеся в инграмме, и любые другие точные рестимуляторы могут „нажимать кнопки” и заставить аберрированного человека что-то делать или впасть в апатию, если они использованы на нем. Если это слово, то оно должно быть точным; например, „художество” ж сработает, если в инграмме было „художник”. То, что является художеством, однако, может быть ассоциативным рестимулятором, и аберрированный человек может заявить, что ему оно не нравится; то, что ему оно не нравится, не значит, что оно будет в состоянии „нажимать” его кнопки и заставит его кашлять, или вздыхать, или злиться, или заболеть, или делать то, что диктует инграмма, содержащая это слово).

Жетон является особым видом рестимуляторов. В то время, как одитор может не применять широко ассоциативный рестимулятор в работе с контрвыживательными инграммами, он может использовать жетоны как средство обнаружения в поисках защитников.

Жетон - это любой предмет, привычка или склонность, которые принадлежали либо были присущи одному или нескольким защитникам. По идентичности мышления, защитник является выживанием; все, что защитник использовал или делал - помогает выжить. Вэйлансом защитника будет тот вэйланс, который аберрированный человек использует наиболее часто. В то время, как клир может сдвинуть себя в вэйланс, который он себе представляет или видит, по собственному желанию и когда ему удобно, или же произвольно вернуться в свой собственный вэйланс и способен стабилизировать его по собственному желанию, аберрированный человек, словно на крутом вираже, влетает в вэйлансы без осознания того и без согласия с этим, и скорее всего окажется в любом вэйлансе, кроме своего собственного. Человек, который ведет себя совершенно по-разному каждый раз, когда вы его встречаете (ведет себя, как будто другой человек) или поступает, как разные люди, в зависимости от того, с кем он встречается, согласно с одними вэйлансами здесь и с другими - там, двигается в различные победные вэйлансы. Если ему помешать в этих сдвигах, он войдет во вторичные вэйлансы. Если его заставить быть в своем собственном вэйлансе, он становится больным. Понятно, конечно, что все вэйлансы проявляют какие-то свойства его собственной Личности.

Осуществление подобного сдвига в вэйланс защитника является обычным делом для аберрированного человека. Он будет себя чувствовать наиболее комфортабельно, когда его собственный вэйланс находится в сплаве с вэйлансом защитника. До тех пор, пока защитник или псевдо-защитник недоступен, аберрированный человек напоминает себе о защитнике при помощи жетонов. Эти жетоны являются вещами или действиями, которые защитник имел или делал.

Аберрированный человек часто неотделимо ассоциирует себя с псевдо-защитником, как это бывает в супружестве, и потом делает поразительное открытие, что его партнер не ведет себя, как оптимальный защитник. (Мать была защитником, мать сама пекла хлеб; жена - псевдо-мать, хоть ни она, ни он об этом не знают, она не печет хлеб. Мать была против помады, а жена красит губы. Мать ему уступала, а жена имеет характер начальника. Жена является псевдо-матерью только из-за похожего тона голоса). Человек, сам того не осознавая, реактивно пытается втиснуть свою 'жену или партнера в вэйланс защитника, принимая момент инграммы сочувствия за настоящее время - механический сдвиг, происходящий только из-за рестимуляции инграммы сочувствия тоном голоса или чем-то в этом роде - и начинает демонстрировать признаки инграммной болезни, травмы или операции как психосоматическое заболевание. Расчет реактивного ума прост - точно как у дурака из сказки - человек заставляет защитника стать защитником за счет проявления соматики, которой защитник посочувствовал. Это также может выразиться как усилие ввести партнера, которого реактивный ум принимает за мульти-вэйлансного друга-врага, в сочувствующий вэйланс. Жена жестокая. Мать была жестокой до травмы, потом она стала хорошей. Показывай травму, как психосоматическое заболевание, и жена станет хорошей. В действительности жена не становится лучше, поэтому расчет делается более мощным, болезнь становится сильнее, и вот уже мы покатились вниз по вызывающей головокружение нисходящей спирали. Психосоматическое заболевание также является отвержением опасности, мольбой беспомощности — типа защитной реакции опоссума, парализованного страхом, притворяющегося мертвым: „Я для тебя не опасен. Я болен!”

Аберрированный человек принимает свой собственный вэйланс во время инграммы сочувствия в своем призыве к сочувствию и в отвержении идеи, что он может быть опасен кому-то. Собственный вэйланс, конечно, усложнен накладыванием времени и соматикой инграммы, в которой человек не был взрослым и был больным.

Психосоматическое заболевание тоже является жетоном, то есть оно напоминает о том времени, когда человек испытывал любовь и заботу, о чем ему и было сказано. Он так же нуждается в этой инграмме, как в атомном взрыве, конечно, но это хорошее, солидное „выживание” - по соображениям реактивного ума, который заставит организм выжить, даже если это его убьет.

Психосоматические заболевания возникают механически и просто являются рестимуляцией инграммы, но процесс можно лучше понять как расчет низшего порядка.

В отсутствие защитника и даже в его присутствие, организм использует реактивное копирование. Сознательное копирование является прекрасным способом обучения. Реактивное копирование с легкостью вплавляется в личность. Реактивно, человек когда-то имел защитника, и он его копирует. Однако сознательно он может даже быть не в состоянии вспомнить защитника или его привычки.

Не забывайте, что защитник - это человек, вошедший во внутренний мир преклира, когда аналайзер был отключен болезнью, травмой или операцией, и стал источником сочувствия или защиты. Защитник является частью инграммы сочувствия. Если ребенок имел бабушек и дедушек, которых он любил, и он был достаточно везучим, чтобы возле них не болеть или чтобы они не разговаривали с ним сочувствующим тоном, когда он был болен или испытывал боль, он бы их всех все равно любил. В Дианетике защитником является тот, кто предложил свое сочувствие или защиту в инграмме. Мы не нуждаемся в инграммах для того, чтобы нас любили или чтобы самим любить; как раз наоборот - и человека больше любят, и он сам больше любит без инграмм.

С точки зрения Дианетики, жетон имеет отношение только к защитнику и является предметом, практикой или привычкой, похожими на предмет, практику или привычку защитника.

Защитник курил дешевые сигары из Питтсбурга, вот и аберрированный может курить те же сигары, независимо от того, какой вред они причиняют его горлу или его жене. Защитник носил котелок, от формы для занятий конным спортом,, аберрированная женщина помешана на наезднических привычках, хотя сама на лошади никогда не сидела. Защитница вязала, и аберрированный увлеченно носит вязаные вещи, или женщина притворяется, что вяжет, и иногда ей самой становится странно, почему она вообще начала этим заниматься — ведь у нее так плохо получается. Защитник использовал много бранных слов,, аберрированный делает то же самое. Защитник вытирает нос рукавом и ковыряет в носу, аберрированный вытирает нос рукавом обеденного костюма и теребит свои ноздри.

Жетон может быть напоминанием о чистом защитнике или о дружеской стороне двойственного друга-врага. И это может быть победным вэйлансом, который также был двойственным по отношению к аберрированному. Жетон никогда не является ассоциативным рестимулятором по своему смыслу, так как тот напоминает о противнике, к ассоциативным рестимуляторам люди питают отвращение и ненависть.

Наиболее хронический жетон, наиболее постоянная привычка, практика или манера преклира - это прямой указатель к истинному защитнику. И истинного защитника реактивный ум оберегает до самого верхнего этажа самой укрепленной башни своей крепости. И такой защитник - цель одитора. Ему может понадобиться облегчить большую -часть инграммного банка перед тем, как он сможет стереть инграмму, которая в наибольшей из всех остальных инграмм степени аберрирует человека, способна обременить его странными привычками и сделать хронически больным.

Пронаблюдайте за своим преклиром и обратите внимание на то, что он говорит и делает, и что не вяжется с его характером. Обратите внимание на его поступки, которые ему самому не нравятся. Заметьте, чем он пользуется и какие у него привычки. Среди этой коллекции вы сможете, путем осторожных вопросов, встряхнуть память преклира и таким образом быстро добраться до инграммы сочувствия, в которой содержится этот защитник или дотянуться до эмоционально болезненной инграммы потери того защитника, до его болезней или инцидентов, имеющих к нему отношение - с целью получения эмоциональной разрядки.

Другой, но особенный жетон - это тот, который происходит от команды „умрешь, если это не так”. Отцы, например, подозревая свою непричастность к беременностям жен, иногда заявляют, избивая или расстраивая матерей, что они убьют ребенка, если он не будет похож на отца. Это очень несчастливый вид жетонов, не говоря уже о том, „то это серьезная инграмма; она может зайти далеко, до переделки структуры: удлиняет носы или приводит к отсутствию волос. Она может заставить аберрированного человека заняться профессией, которая ему не по душе, и все из-за инграммной команды, что он должен быть похожим на родителя. Так как этот вид команд обычно дается до рождения, его часто обращают, не зная того, к девочкам, - ведь отцы не обладают ясновидением. В таком случае это приведет к наиболее примечательным структурным изменениям в женщине и образует некоторые необычные манеры, „амбиции” (как у собаки, которую избивают, если она не принесет утку) и привычки, которые, мягко выражаясь, поразительны. Отец, после рождения, для того, чтобы сделать такую инграмму активной, должен быть довольно двойственным, чтобы появился расчет на друга-врага. Не быть как отец, значит умереть. Заставить отца быть таким, каким он был в инграмме сочувствия, значит, что реактивный ум должен показать жетон болезни. Жетон и похожесть являются ответами в таких расчетах. И вспомните, что такие расчеты не просты и становятся еще более сложными от добавления дюжин других инграммных расчетов.

Друга-врага довольно просто обнаружить как врага, не очень сложно найти и как друга. Стандартная технология с ее методом репитера, возвращением и другими методами сама по себе в состоянии рано или поздно обнаружить все инграммы и стереть банк, чтобы он мог быть должным образом перерегистрирован. Использование жетонов ускоряет одитинг.

В случае чистого защитника, рыцаря добра, стандартный метод репитера также в конце концов приводит к месту назначения. Но какой гладкой может сделать дорогу жетон! Жетон может быть таким же настораживающе странным, как слон в птичьей клетке. Нужны действительные защитники, чтобы иметь некоторые из этих необычных привычек.

Оценивайте преклира по его окружению, образованию, его обществу и профессии. Смотрите, что удивляет среди того, что он делает, вещей, которые ему очень нравятся и привычек, которые его друзья считают такими странными. Потом узнайте, знал ли он или его жена того, кто делал то же самое или кому это нравилось.

Но не сделайте из всего этого вывод, что наш клир бросил все странные привычки. Самоопределение - это личность в полном раскрытии; личность является врожденной и, открытая клирингам, взлетает гораздо выше, чем аберрированная. Инграммы подавляют человека, делают его маленьким и испуганным. Когда он релиз, вступает в игру его сила.

Инграмма сочувствия - это костыль для того, кто имеет две крепкие ноги. Но преклир рыдает, когда он теряет старого дядю Гастона, чья привычка плевать на под, как будто привитая нашему преклиру, так поражает его друзей к коллег. Но печаль есть печаль, обычно ее хватает на тридцать минут, которые нужны для того, чтобы избавиться от инграммы сочувствия. Внезапно преклир вспоминает дядю Гастона, помнит тысячу вещей, которыми они занимались с дядей, так как инграмма сделала так, что дядя Гастон оказался закупорен среди других, пропавших из поля зрения „Я”. Хотя он может быть, только-то и сказал в инграмме: „Хорошо, хорошо, ладно, Билли. Я за тобой посмотрю. Не надо так метаться по кровати. Ты будешь в порядке. Ладно, ладно. Бедненький маленький мальчик. Какая у тебя ужасная сыпь. Какая высокая температура. Ладно, ладно, Билли. С тобой ничего не случится до тех пор, пока я здесь. Я позабочусь о моем Билли. Спи сейчас. Спи и забудь об этом”. И Билли был всегда „без сознания” и никогда об этом не „знал”.

Потом он повел дела с партнером, который выглядел, как дядя Гастон (но был полным болваном), и когда обанкротился, получил сыпь и хронический кашель, стал очень „лихорадочным” в своих делах. К нему пристала привычка плевать на пол независимо от того, где он находился; его здоровье стало хуже, и он сам стал хуже, но если бы вы его спросили о его дядях до терапии, он ответил бы очень расплывчато. „Дайте мне мгновенный ответ”, - говорит одитор. „Кто имел привычку плевать на пол?” „Дядя Гастон”, - отвечает преклир. „Черт, это смешно (плевок), я о нем не думал годами. Хотя, конечно, он не часто бывал у нас в доме”. (Не больше, чем десять лет подряд постоянно, как одитор может узнать). „Не думаю, что дело в нем. Давайте лучше возьмем в работу Миссис Свишбэк, ту учительницу, которая...”. „Давайте вернемся к тому моменту, когда дядя Гастон вам помог”, -говорит одитор. „Соматическая лента сейчас пойдет обратно в тот момент, когда дядя Гастон помог вам”. „Моя кожа как будто в огне!”, - жалуется преклир. „Это, должно быть... эй, да это моя аллергия! Но я никого не вижу. Я не... секундочку, у меня такое впечатление, что это... Эй, это дядя Гастон!” Он пробегает по инциденту, и сыпь проходит. Но, возможно, одитору пришлось бы убрать сотню инграмм до того, как он получил эту. И тогда преклир вдруг вспоминает о себе, о дяде Гастоне и о том времени, когда... но продолжайте терапию.

Способность полностью вспомнить кажется синонимом полной нормальности. Но не подумайте, что если преклир избавляется от своих дядей Гастонов с их привычками плевать на пол, то теперь он не будет позволять себе никаких чудачеств. Разница заключается в том, что он не испытывает непреодолимого желания совершать эти чудачества помимо своей воли. Боже мой, что ни придумывает клированный разум, чтобы не соскучиться!

Дата добавления: 2015-10-24