Дональд бурлесон снегопад

Рассказы Дональда Бурлесона выходили в журналах «Twilight Zone», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «The Horror Show», «2АМ», «Eldritch Tales» и других, а также в антологиях «Лучшее за год. Фэнтези» («The Year's Best Fantasy Stories») и «После смерти» («Post-Mortem»). Он является автором книг «Г. Ф. Лавкрафт. Критическое исследование» («Н. P. Lovecraft: A Critical Study») и «Лавкрафт. Возмущение Вселенной» («Lovecraft: Disturbing the Universe»), a также статей о Лавкрафте и даже перевел на эсперанто рассказ «Страшный старик» («The Terrible Old Man»).

Несмотря на то что Дональд Бурлесон считается знатоком творчества Г. Ф. Лавкрафта, в нижеследующем произведении о детских кошмарах вы не найдете ни намека на подражание.

За окном бесшумно падал снег. Встав на колени прямо на кровати, подавшись к замерзшему окну, Джейми разглядывал смутные очертания некогда остроконечной птичьей кормушки, теперь укрытой белым покрывалом. Сосны и ели, что росли ближе к задней части дома, казались закутанными в саван привидениями, которые раскачиваются на ветру, кивают друг другу и перешептываются. Кажется, надвигается нешуточная буря. Джейми это пришлось по душе. Точно. Ведь так здорово, если навалит много снега. И чуточку жутковато вместе с тем.

В приоткрывшуюся дверь влетел запах овсянки, в спальню заглянула мама:

— Джейми! Пора… да ты уже проснулся, вот молодец. Скорей вставай и давай вместе слушать радио: может, объявят, что из-за снегопада занятия в школе отменяются. Поторапливайся.

Мальчик натянул джинсы и фланелевую рубашку, сунул ноги в тапочки, которые были не теплее пола, где простояли всю ночь, и прошел в ванную. А потом на кухню. На столе его поджидала тарелка овсянки, над которой поднимался пар, и стакан апельсинового сока. С полки над посудомоечной машиной из радиоприемника доносились громкие раскаты новостей; мама включила его погромче.

«…сильные снегопады в Северном Нью-Гэмпшире и Северо-Восточном Массачусетсе, в некоторых районах к полудню снежный покров достигнет пятнадцати — восемнадцати дюймов. Если вы собираетесь выйти из дома, то учтите: этим утром проехать очень и очень непросто, на улице творится черт знает что. И пожалуйста, друзья, будьте осторожны — эй, мы вас любим, а потому хотим, чтобы вы добрались до места назначения живыми и невредимыми. А еще лучше — вообще оставайтесь дома, если нужда не гонит вас за порог. В самом деле, отчего бы не налить себе еще чашечку горячего кофе, не устроиться поудобней в кресле и не составить нам компанию? Сейчас 6:41, температура за окном 24 градуса по Фаренгейту. С вами Рик Филлипс и „Радио Шторм“, 1360, мы ведем трансляцию из самого центра Манчестера. Скоро мы ознакомим вас с изменениями в работе учреждений. Полный перечень мы зачтем после краткого анонса. Оставайтесь с нами».

Джейми ел овсянку и смотрел на падающий за окном снег. Ух ты! Может, сегодня отменят занятия! Он слышал, что здесь, в Новой Англии, такое то и дело случается. В Аризоне, где они жили до этого года, школу никогда-никогда не отменяли. Вот так-то. И снег мальчик видел всего лишь раз в возрасте шести лет, когда ездил в Колорадо.

— Мам?

Мать остановилась у двери:

— Да, солнышко?

— А что если сегодня не нужно идти в школу?

— Тогда я позвоню миссис Картер, — пожала плечами мама. — Она приедет с тобой посидеть. Ведь она живет всего в двух милях отсюда.

Миссис Картер Джейми уже знал, она оставалась с ним три-четыре раза, когда родители выбирались в город. Ничего себе дама, порой сварливая, но в общем терпимая. И все же…

— Мама! Может, «Санборн» тоже закроется и тебе не придется идти на работу.

На это мама с сожалением покачала головой:

— Шутишь? «Санборн» не закроется даже тогда, когда настанет конец света. Придется мне все-таки поехать на работу. Послушай, тебе будет хорошо с миссис Картер. А я вернусь домой на час раньше — поработаю во время ленча, чтобы закончить побыстрей.

И вышла из кухни.

Джейми жевал овсянку, а по радио передавали рекламу. Мальчик подумал о здании школы, таком призрачном и темном без детей. Интересно, учителям все равно придется туда идти? Он попытался представить себе мисс Бувьер: вот она осталась дома и завтракает, одетая в халат и тапочки, волосы у нее накручены на бигуди, и лицо совсем без макияжа. Только уж очень сложно такой вот представить себе учительницу.

«…список отмен на данный момент. Через четверть часа мы его повторим. Мы не успели расположить перечень учреждений в алфавитном порядке, поэтому слушайте внимательно. — (Джейми отложил ложку и замер.) — Манчестер, школы закрыты, все школы. Классы ремесел в манчестерском центре для пожилых людей этим утром не работают. Личфилд — школы не работают, все школы. Гудзон — школы закрыты, все. Конкорд — задержка на полтора часа минимум, но ждите дальнейших объявлений: вполне вероятно, они все-таки решат закрыться. Амхерст — все школы закрыты. Бедфорд — все школы закрыты. В Бедфорде открыт центр для пожилых людей, только трансфера не будет. Хуксетт — все школы закрыты».

«Ну же, — думал Джейми, доедая овсянку и стараясь жевать осторожно, чтобы ни слова не пропустить. — Давайте же дальше, кому до всего этого дело? Что у нас в Мэрримеке?»

«Дерри, все школы закрыты. Салем, все школы закрыты. Сегодня не работает детский сад „Колокольчик Дин-Дон“ в Гоффстауне. В Пелхэме закрыты все школы, но факультативы все же начнутся в три часа, если не будет дальнейших изменений, оставайтесь с нами. И это еще не все. — (Джейми почувствовал: вот сейчас! И задержал дыхание). — Мэрримек, все школы закрыты».

— Мам!

— Я слышала, Джейми. Уже звоню миссис Картер.

Мальчик поставил тарелку с ложкой в раковину, со стаканом апельсинового сока в руках подошел к окну в гостиной и остановился, глядя на вьюгу. Снег, по-своему прекрасный, вместе с тем наводил на мрачные мысли, будто бы говорил: эх вы, люди, вы думаете, что умны, но я могу разрушить все ваши замыслы, стоит мне лишь захотеть, а сейчас я как раз склонен так поступить.

Вглядываясь в сад сквозь серо-белый вихрь, Джейми с трудом отыскал почтовый ящик в конце дорожки, превратившийся в бесформенный сугроб на столбике, и только после этого смог понять, где кончается их сад и начинается улица. Где-то поблизости громыхали снегоочистители, но до их улицы они пока не добрались. Мальчик помнил, как тогда, в Колорадо, один раз видел снегоуборочную машину — металлического динозавра с громадными яркими глазищами, вынюхивающего лишь ему ведомый путь через сугробы. Мама говорила по телефону, но из-за грохота только что завернувшего за угол железного монстра, быстро промчавшегося мимо их дома с целой горой снега перед собой, он ничего разобрать не смог.

— Джейми.

— Мама! — обернулся мальчик. — Снегоуборочная машина навалила целый сугроб в конце нашей дорожки. Сейчас я оденусь и разгребу, чтобы ты смогла выехать.

— Нет, Джейми, — покачала головой мать. — Я бы не хотела, чтобы ты выходил на улицу, ты ведь только что поправился. Спасибо тебе, милый, но я сама справлюсь. Или просто проеду через сугроб. Я хотела сказать, что миссис Картер сегодня не сможет с тобой посидеть. — «Миссис Картер на сегодня отменяется, — подумал Джейми, — оставайтесь с нами и ждите дальнейших объявлений». — Больше мне не к кому обратиться, поэтому, надеюсь, ты сам справишься. Все будет в порядке, верно? Тебе же девять лет и ты можешь побыть один, так?

Джейми пожал плечами:

— Ну конечно, мам. — На самом деле он не мог понять, как воспринимает новость. С одной стороны, провести целый день в полном одиночестве весьма заманчиво, но с другой…

Должно быть, на лице у него отразилась вся гамма испытываемых чувств, потому что мать попыталась устранить все его сомнения:

— Ты можешь смотреть телевизор, слушать пластинки или играть в поезд и делать все, что заблагорассудится. Когда проголодаешься, можешь устроить себе ленч: сделай бутерброд с арахисовым маслом и конфитюром, как тебе нравится.

Эта идея ему приглянулась:

— И можно будет съесть много бутербродов?

Мама рассмеялась и тревожно поглядела на сына:

— Хорошо, только смотри, чтобы живот не заболел. Ты меня слышишь, Джейми Хатчинс?

— Нет, мэм. То есть я хотел сказать: да, мэм, слышу, объедаться не стану.

Уже надевая пальто, мама выдавала сыну последние наставления:

— Можешь сделать пару бутербродов, еще в буфете лежит упаковка чипсов. Если не наешься, возьми яблоко. В холодильнике стоит бутылка газировки, только это на потом, а на ленч выпей стакан молока, ясно?

— Да, мэм.

— Не разбрасывай ничего в кухне, не смей дурачиться с духовкой и микроволновкой. И даже не думай высовывать нос на такой холод.

— Не буду, мэм.

— Договорились. Я уверена — все будет в порядке. Вот мой рабочий телефон, — она быстро написала на обратной стороне конверта несколько цифр и оставила на журнальном столике, — на тот случай, если тебе нужно будет связаться со мной. Я обязательно позвоню тебе сама во время ленча. А теперь мне пора.

— Хорошо, мам. Пока.

— До встречи, милый.

Она захлопнула дверь и через снежную целину побрела к автомобилю, припаркованному на дорожке. Джейми смотрел в окно, как мать счищает с машины снег и разгребает выезд на улицу. Смотрел, как задом выезжает с дорожки, и проводил взглядом красные габаритные фонари, напоследок мигнувшие в хороводе снежных хлопьев и исчезнувшие за углом.

И вот он остался один. Один-одинешенек в целом доме, наедине со снегом.

За окном зловеще завывал ветер, мягким занавесом падал снег. Попивая апельсиновый сок, Джейми подошел ближе к окну и услышал, как под его тяжестью тихонько скрипнули половицы. Просто поразительно, насколько тихо в пустом доме.

Он допил сок, отправил пустой стакан в раковину и по коридору дошел до своей комнаты. Выдвинув верхний ящик комода, порылся среди беспорядочно накиданных носков и нижнего белья и отыскал припасенные на черный день плитки шоколада. Из тайника он выудил целых три и закрыл ящик. Потом прошел дальше по коридору и оказался в родительской спальне.

Сбросив тапки, Джейми откинул покрывало, залез на кровать и, скрестив ноги, устроился прямо посредине, глядя в обледеневшее окно и свив вокруг себя из одеял подобие гнезда. Выбор пал именно на эту комнату, потому что здесь, в отличие от его собственной спальни, стоял телефон. А он собирался позвонить Кевину Райли.

Джейми развернул шоколад, откусил и нагнулся к телефону. Набрав номер Кевина, он распрямился в гнезде, зажав в руке телефонную трубку. На другом конце провода ответил детский голос:

— Але!

— Эй, Кевин, твоя мамаша вылизывает подмышки.

— Вонючка! Ты, Джейми, гомик.

— А ты, Кевин, жирный тупица.

— А ты писаешься в кровать, Джейми.

— Ну а ты паралитик, Кевин.

— Послушай, Джейми, ведь ты хаваешь козявки.

При этом оба просто покатывались со смеху. Наконец, отдышавшись, Кевин сказал:

— Круто, когда нет школы, верно? Ты что делаешь?

— Вот сижу и с тобой треплюсь, а ты что думал?

— Предки дома?

— Не, — мотнул головой Джейми. — А у тебя?

— Не-а. Оба на работу потопали. Круто дома одному, а?

— Ну да, — неуверенно отвечал Джейми. — Наверное, круто.

Кевин заржал так громко, что Джейми даже пришлось отнести трубку подальше от уха.

— Ты чего это, тупица? Боишься один, что ли? А, Джейми?

— Не, чего бояться-то?

— Спорим — боишься? Спорим — обделаешься в штаны?

— Да пошел ты, Кевин.

— Поцелуй меня в зад, Джейми.

— Эй!.. — До Джейми вдруг дошло, что в кухне вещает радио. — Слушай, повиси немного, пока я принесу сюда радио, чтобы слушать в постели.

— Ты что, в кроватке, Джейми? Вот извращенец!

Джейми положил трубку на подушку и пошел за радио. Перенес в родительскую спальню, включил в розетку и поставил на трельяж, чуть приглушив звук, чтобы слышать Кевина. Потом снова устроился в гнезде посреди кровати и взял трубку.

— А вот и я.

— И зачем тебе радио? — поинтересовался Кевин.

Джейми откусил шоколадку и ответил с набитым ртом:

— Чтобы слушать про то, что закрылось.

— Это еще зачем, тупица? Ты ведь уже знаешь, что отменили школу. Ты же дома, разве нет?

Глядя на падающий за окном снег, который пошел еще гуще, Джейми ответил:

— Я подумал, что, если снег пойдет сильнее, могут раньше закрыть завод, и тогда…

— Наши отцы вернутся домой, так, что ли? Я же говорю, что ты трусишь, трясогузка хренова.

— Пасть заткни, Кевин.

— Какую ты там слушаешь радиостанцию? — спросил Кевин.

Джейми слышал, как тот настраивает радио, беспорядочно попадая то на одну, то на другую волну.

— Тысяча триста шестьдесят. Радиостанция Манчестера.

— Ага, — утвердительно хмыкнул Кевин, и Джейми услышал в трубке тот же голос, что и у себя:

«…продолжает поступать связанная с обрушившимся на наши места снегопадом информация, а потому оставайтесь с нами и слушайте о том, что происходит здесь, в Южном Нью-Гэмпшире, этим ненастным днем. Налейте и мне чашечку кофе, ладно? На часах в студии „Радио Шторм“ 7:28, мы расскажем вам о новостях баскетбола — только сначала последние новости, которые мне только что принесли. Закрыты школы в Лондондерри, внимание, Лондондерри, не работают все школы. Только что сообщили, что школы в Конкорде и Лаконии тоже закрыты. Конкорд, не работают все школы, и в Лаконии тоже. И вот только что поступило новое сообщение — сегодня закрыт колледж Сант-Ансельм, нет занятий ни днем, ни вечером. В 7:40 мы зачтем полный список отмен в работе учреждений, а сейчас Том Майкауд познакомит нас с местными спортивными новостями. Расскажи, Том, как прошел баскетбольный матч в Ривер-колледже вчера вечером?»

— Во, Джейми, четко! Снегом весь город завалило.

Несколько раз Джейми заходил к Кевину в гости после уроков и знал, что из окна гостиной на четырнадцатом этаже виден почти весь городок.

— Кевин?

— Ну?

— Тебе видно «Санборн»?

— «Санборн»? Ага. Конечно, «Санборн» видать. Вся крыша завалена снегом. В чем дело, свиное рыло? Ой-ей-ей, по маменьке соскучился?

— Понюхай-ка мою трель, Кевин.

— Сам свое пуканье нюхай.

Какое-то время оба молчали, а радио в их комнатах вещало одно и то же, передавало одинаковую рекламу. Джейми не мог придумать, о чем бы еще таком поговорить, и Кевин, видимо, тоже.

«…не будет, а также отменяется встреча франко-американского клуба Дружбы, намеченная на сегодняшний вечер. Утром открыта публичная библиотека Манчестера, но автобусы до Тайни-Тотс-Сторитайм не ходят, и в полдень библиотека закроется. Это были последние новости. А вот полный список закрывшихся на сегодня школ, в последний раз он прозвучит в 8:05. Итак, начнем. Манчестер, закрыты все школы. Нэшуа, закрыты все школы…»

— Эй, Кевин!

— Мм?

— Послушай, вовсе не обязательно висеть на телефоне, если тебе есть чем заняться.

Последовало задумчивое молчание, потом ответ:

— Не-а, ничего особенного мне делать не хочется. Лучше повишу.

Про себя Джейми подумал: «Спорим, я знаю почему». А вслух сказал:

— Типа того, что классно, когда есть с кем поболтать, да?

— Ты хочешь сказать, что мне страшно одному?

— Такого я не говорил, — ответил Джейми. — Сказал только то, что хорошо, когда есть с кем пообщаться.

Кевин помолчал, потом согласился:

— Ага, что-то вроде того. Даже если приходится разговаривать с таким идиотом, как ты.

Они опять задумались, замолчали надолго. За окном спальни с каждой минутой снег шел все сильнее. Словно что-то тихонько нашептывая, он царапал по замерзшим стеклам нервными беспокойными белыми пальцами. Теперь Джейми едва мог разглядеть сосны, разве только когда снег на миг уносил ветер. Он рискнул сделать замечание, хоть предчувствовал ядовитый комментарий Кевина:

— Ведь в снеге есть что-то жуткое, верно?

Кевин помедлил с ответом, но, как ни странно, согласился:

— Ага. Что-то вроде того.

«Кто бы мог подумать! — удивился Джейми. — Кевин тоже это чувствует».

— Слушай, а ты завод разглядеть можешь?

— Ага, только с трудом. Уж очень до него далеко. Едва видно. Он словно призрак.

«…и „Радио Шторм“ непременно ознакомит вас с последними новостями в течение дня, так что оставайтесь с нами. Это Рик Филлипс и радио 1360, Манчестер, ваш информационный партнер по Южному Нью-Гэмпширу…»

Заиграла музыка, какая-то заунывная песня типа тех старомодных мелодий, которые так любят слушать взрослые.

Странно.

То есть голос звучал необычно. Какой-то не такой.

— Кевин?

— Мм.

— Тебе не кажется, что у того парня в радио какой-то странный голос?

Кевин обдумал вопрос и ответил:

— Знаешь, я не очень-то вслушивался. Я на снег смотрел.

— Тогда давай послушаем вместе, когда он заговорит снова.

— Ладно. — Голос Кевина теперь тоже звучал по-иному, более серьезно. Джейми прежде не замечал, чтобы Кевин воспринимал что-то всерьез. Доиграла музыка, и опять зазвучал голос диктора:

«Снежным утром хорошо послушать Мела Торме, как вам кажется? Сейчас 8:25, и снег продолжает идти. У нас есть новые сведения об отменах на сегодня!»

Джейми вдруг стало холодно, и он плотнее подоткнул вокруг ног одеяло. За окном завывал ветер, закручивал снег безумными завихрениями. Голос явно был не тот, что прежде, и совершенно ему не нравился. Он стал каким-то — каким? Немного похожим на голос какого-то мультяшного злодея, такой фальшивый и полунасмешливый. Какой-то… ненастоящий.

— Я понял, что ты имел в виду, — услышал он слова Кевина. — Он такой…

— Шшш, слушай.

«А вот и одна важная новость, друзья, так что слушайте внимательно. — Слово „внимательно“ он произнес так, как в фильме про Дракулу мог бы сказать Бела Лугоши: протянув первый гласный звук и проглотив конец слова. — Итак. Закрыт завод в долине Мэрримек…» — Внезапно по радио снова заиграла музыка, какая-то песня о любви.

Довольно долго мальчики не говорили ни слова. Потом Кевин прервал молчание:

— Джейми!

— Я здесь.

— Джейми, я смотрю в окно и вижу что-то непонятное.

— Что ты хочешь сказать? Что там такое непонятное?

Довольно долго Кевин не отвечал, а когда все же заговорил, голос его трепетал от страха:

— Так не должно быть. Я вижу парк Пеннакук.

— Эка невидаль — видеть парк Пеннакук.

— Никогда раньше мне его не было видно. Из окна.

— Ой, да ладно тебе, Кевин, он же огромный, как футбольное поле. Даже больше. Наверняка ты и раньше видел.

— Нет, нет, я же говорю, Джейми, отсюда парка не видать. А сейчас я его вижу, когда снег на миг ослабевает, он там, это уж точно. И… — Было слышно, как пораженный Кевин втянул в себя воздух. И это Кевин! Кевин, которого ничто не могло выбить из седла, сейчас был потрясен! — Я только что понял почему. Потому что там больше нет завода.

Джейми расхохотался, только смех вышел какой-то нарочитый.

— Да ну тебя, Кевин. Конечно же, завод на месте. И вообще, о чем это ты?

— Послушай, Джейми, уж я-то должен знать, где находится завод, глядя из своего окна. И я тебе говорю — его там нет. Именно поэтому я и вижу парк — завод больше не закрывает его.

За родительским окном воем душевнобольного выл ветер, швыряя в стекла снег.

— Кевин, что ты такое говоришь? Там работает мой папа.

Довольно долго Кевин не издавал ни звука. Потом сказал:

— И мой тоже.

— Слушай, Кевин, эй, шшш, опять этот хрен по радио заговорил.

«…надеюсь, вам понравилась песня Дина Мартина. Сейчас 8:39, вы слушаете радио на волне 1360 — глас шторма для вас. — В голосе снова слышались насмешливые ноты, на сей раз более явственные. — На тот случай, если вы решили, что на этом наш список отмен завершен, спешу вас разуверить, друзья мои. Вот свежая новость — „Санборн“ в Мэрримеке. „Санборн“ ликвидирован.» — И тут же снова заиграла музыка.

— Кевин!

— Да?

— Кевин, у меня мама работает в «Санборне».

— Знаю.

— Кевин, ты видишь «Санборн»?

Через миг Кевин ответил:

— Не знаю, слишком сильный снег.

— Слушай, Кевин, я отключусь на минуту. И потом тебе перезвоню.

— Точно?

— Точно.

Джейми повесил трубку и помчался в гостиную, схватил с журнального столика конверт и поспешил обратно в спальню. Набирая цифры, спешно набросанные на бумаге, он внезапно ощутил странный прилив чувств, глядя на мамин почерк. Ожидая, когда на том конце провода зазвонит телефон в компании «Санборн», он с напряжением ждал назойливых длинных гудков, но слышал лишь немое шипение телефонной линии и ропот ветра за окном. Наконец он отчаялся и вновь набрал номер Кевина. Тот ответил тут же, первый гудок даже не догудел:

— Джейми?

— Ага, это я. Слушай, я пытался дозвониться до мамы, но никто не ответил. Даже гудков нет.

Кевин кашлянул и вроде как собирался что-то сказать, когда по радио вновь послышался голос диктора:

«Надеюсь, вы нас слушаете, потому что есть новая информация об отменах по причине снегопада. Закрылись „Экзотрон текнолоджиз“. Также „Комптон индастриз“. Мол „Пеннакук“ закрыт».

— Джейми!

— Я слышал.

— Джейми, в моле «Пеннакук» работает моя мама!

— Знаю.

— Джейми, творится что-то ужасное. В центре города за моим окном. Такое чувство, что пропадают целые кварталы. То есть я хочу сказать, что они в самом деле исчезли. На их месте — дыры.

— Кевин, мне ст…

— Шшш. Джейми. Слушай.

Джейми содрогнулся: в позвоночник вонзился хладный ледяной коготь. В жилом комплексе Ридс-Ферри жил Кевин. Пришлось судорожно сглотнуть, чтобы вернуть голос.

— Кевин?

Тишина.

— Кевин?

Мертвая тишина.

— Кевин!

Вообще ничего на линии, лишь мертвое зловещее шипение. Такой шипящий звук мог бы вырываться из глотки оскалившейся рептилии.

— Кевин. Пожалуйста, ответь. Ну пожалуйста.

Ничего. В телефоне — тишина, только радио беспечно напевает.

Джейми повесил трубку и сел, глядя на снег за окном, который превратился в навалившийся на окно белесый ужас, уничтожающий все, вихрящийся в безумстве ветра.

Он посмотрел на две оставшиеся плитки шоколада на подушке и на конверт, где мама целую вечность назад написала номер своего рабочего телефона. Плотнее подоткнув одеяло, прижав к щеке конверт, он так и сидел на кровати, ожидая, когда закончится песня.

Пер. М. Савиной-Баблоян

Дата добавления: 2015-10-24