12 страница. В цветущих яблоневых кронах за окном возились, порхали

В цветущих яблоневых кронах за окном возились, порхали, пересвистывались птицы. Может быть, щеглы, а может, дрозды, в орнитологии Березин не смыслил ни аза. Птичий череп хрупок, его достаточно стиснуть двумя пальцами, чтобы тонюсенькая костяная коробочка дала трещину и пичуга околела. Это не зверство, нет, просто коммерческая уловка. А инопланетяне вовсе не воюют, они охотятся. Прилетают на задворки Галактики, устраивают сафари, чтобы пощекотать себе нервы, а потом посидеть с друзьями за чаркой деликатесной крови. Изысканное развлечение для пресыщенных хозяев космоса, только и всего. Ими движет не корысть, ведь к их услугам все сокровища всех планет и генераторы неисчерпаемой энергии в придачу. Ими руководит не злоба. Разве можно ненавидеть дичь, в чьих жилах течёт вкусный дурманный напиток?

Он никак не мог продумать эту мысль до конца, какой-то важный, очень важный вывод смутно брезжил, но никак не шёл на ум. Березин тряхнул головой, отвернулся от окна. Потянулся к пакету канцелярских программ и текущих документов, но ничего не запустил, в рассеянности перебирая цветные ярлычки.

На память ему пришли снулые, стеклянистые глаза Паттона. От этого человека отчётливо веяло извилистым холодком рептилии. Березин пытался разобраться, нет ли здесь подтасовки впечатлений задним числом.

Скорее всего Лихачёв и его команда угадали верно, и Паттон уже не человек, а зомбированное орудие чужаков. Или даже инопланетянин в обличье человека. Возможно, тот самый монстр, который дважды нападал на него в виреле.

Версия полковника выглядела убедительно и логично, однако выводы из неё решительно выламывались из рамок всяческой логики. Ибо фактически под контролем пришельцев мог оказаться любой человек. Если вчера они зомбировали сержанта Леконта, сегодня – Стивена Паттона, кто на очереди завтра?.. Кто угодно, в том числе и он сам, генерал Березин.

Меж лопаток заёрзал ледяной озноб. Генерал потянулся к разделу оперативной информации, развернул пятнистый шар геоскопа и покрутил его перед глазами. Нашёл красное пятнышко эскадры Тихоокеанского флота, идущей полным ходом к берегам Антарктиды. Навёл курсор и кликнул, над эскадрой возникло справочное окошечко: перечень судов, пункт назначения, скорость хода, курс, ориентировочное время прибытия. Через шесть суток и одиннадцать часов корабли достигнут моря Уэдделла и выйдут на рубежи патрулирования у берегов Земли Королевы Мод. Почти неделя ожидания, это нестерпимо долгий срок.

* * *

Луч фонаря взрезал толщу неподвижной воды, и в световом конусе серебряными иглами засновали, заискрились мальки. Кхан подплыл к большим двустворчатым дверям, когда-то давным-давно сорванным и перекошенным взрывом. За ними простиралось большое помещение, на его полу там и сям валялись ржавые останки примитивного порохового оружия, окислившиеся гильзы, обглоданные рыбами скелеты.

Много лет назад обитатели секретного убежища сражались здесь между собой по какой-то неведомой причине. Следы яростного боя сохранились только в дальних недрах базы, никто не пытался штурмовать входы в неё. Это значило, что не было вражеского нападения извне, произошла междуусобная стычка, после которой, надо полагать, уцелели немногие. Быть может, они истребляли инакомыслящих или сражались за право распоряжаться складом консервов; так или иначе, теперь это не имело ни малейшего значения.

Кхан лёг на полу, свернув туловище кольцом и устремив взгляд на громадный мозаичный портрет в помпезной золотой раме. По бокам картины свисали полусгнившие тряпки знамён, на стенах виднелись щербины от пуль и гранатных осколков.

Время от времени он посещал это странное, окутанное непроницаемой тайной место и предавался глубоким неспешным раздумьям. Иногда полезно строить бесплодные догадки, стимулируя работу воображения.

Судя по всему, изображённый на портрете двуногий являлся живым божеством или верховным служителем того религиозного культа, который отправляли бесследно сгинувшие обитатели приполярной базы. Кхана интриговал и будоражил отчётливый флюид умоисступления, сквозивший в чертах портрета. Как известно, у многих примитивных рас жрецами становятся психически ущербные существа.

Когда Кхан впервые увидел эту мозаику, он подивился тому, что густо намоленное изображение излучает эманацию как восторженного поклонения, так и жгучей ненависти. Странный культ воинственных двуногих, очевидно, строился на предельных антиномиях. И это с неумолимой закономерностью привело их к самоистреблению.

Они слишком нетерпимы и агрессивны друг к другу, чересчур обуреваемы эмоциями в ущерб рассудку. Этот их дефект неискореним, а значит, двуногим не суждено стать хозяевами космоса. Их раса обречена бессильно прозябать на своей планете.

Закончив стройное умопостроение, Кхан потерял интерес к проблеме и залюбовался тем, как в луче фонаря снуют беззаботные мальки. Потом он легко, без малейшего усилия вобрал в свой мозг щекотную мельтешню их куцых сознаний. Повинуясь ему, стая мальков собралась в плотный комок и подплыла к разинутой пасти Кхана. Довольно-таки несложный трюк, за который присваивают четвёртую ступень мастерства. Несколько мгновений он держал рыбёшек под контролем, затем лениво проглотил, почти не распробовав вкуса.

Глава 16

Уже почти две недели патрулировала в море Уэдделла эскадра Тихоокеанского флота: флагманский ракетный крейсер «Геннадий Шипов», авианосец «Александр Освободитель» и два эскадренных экраноплана. Багровое полярное солнце зависло над самым горизонтом, свинцовая пустошь океана казалась безжизненной.

Размеренно вращались антенны локаторов, сгустки радиоволн шарили в безучастном небе, вахтенные круглосуточно сидели у мониторов.

Официально было объявлено, что эскадра проходит внеплановые боевые учения. Как всегда в подобных случаях, в отдалении то и дело появлялись звенья американских «Фантомов», сопровождающих допотопный самолёт-разведчик «Авакс-2».

Один раз, на исходе первой недели патрулирования, американцы попытались приблизиться, спровоцировать активность, чтобы записать переговоры и телеметрические команды. Тогда с палубы «Александра Освободителя» взмыли стремительные «Су-139» и затеяли старинную игру в лобовые атаки, на жаргоне американских пилотов именуемую «Crazy Ivan». Получившие взбучку «Фантомы» спешно ретировались и держались впредь на почтительном отдалении.

Трижды локаторам эскадры удавалось засечь над Антарктидой снижающиеся суда инопланетян. Самолёты немедля стартовали с авианосца и пускались вдогонку, но преследование оказывалось безуспешным. При почти равной скорости пришельцы получали фору в дистанции, успевая благополучно скрыться на бреющем полёте. Наблюдение со спутников затруднялось искусственными помехами и ложными целями, которые в изобилии создавали замаскированные наземные установки. За всё время пребывания эскадры в море Уэдделла лишь один из таких объектов удалось засечь и разбомбить.

А на другом краю земного шара человек в инвалидном кресле сидел за компьютером и по нескольку раз в день вращал перед глазами переливчатый глобус геоскопа. И ему казалось, что уходящее впустую время течёт с изуверской неторопливой чудовищностью, будто неторопливые капли крови, падающие из обезглавленного трупа в титановую лохань.

* * *

В предыдущий раз Хьюз был в гостях у Паттона с полгода назад, на вечеринке незадолго до Дня благодарения. Похоже, с тех пор старина Стив ничуть не переменился. Разве что узенькая чёрная повязка на рукаве пиджака напоминала о постигшем его несчастье. Впрочем, невзирая на траур, хозяин дома включил медиакомбайн и запустил на малой громкости свой любимый саундтрек, «Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band». Лучшая музыка всех времён и народов тихо вплеталась в неторопливую дружескую беседу. Приятели расположились в кожаных креслах и, потягивая виски из массивных восьмигранных стаканов, судачили о политических новостях. Паттон разглагольствовал в своей обычной манере, тягучей и обстоятельной. Вскоре он оседлал любимого конька, пустившись грозить и обличать коварных русских варваров.

«Он полностью в норме, – подумал Боб и отхлебнул глоток скотча со льдом, наполовину разбавленного содовой. – Старина Паттон всё тот же. Разве что немного осунулся, но держится молодцом».

Гостиная Паттона, благодаря обилию никелированных и стеклянных поверхностей, изрядно смахивала на зубоврачебный кабинет. Поначалу настроение у Хьюза соответствовало этой малоприятной ассоциации. Однако понемногу от души у него отлегло, в особенности после того, как глотки алкоголя растворили омерзительный холодок в желудке.

На позапрошлой неделе Хьюзу позвонил Карл Брайт и назначил встречу в обычном месте, в «Розовом цыплёнке», малолюдной забегаловке на Батлер-стрит. Они уселись в уютном дальнем уголке заведения и заказали по кружке дорогого тёмного пива «Степан Разин», благо выпивку оплачивал Карл, но делал это, разумеется, не из собственного кармана.

Обшитые панелями морёного дерева стены делали полуосвещённое помещение ещё меньше и словно бы интимнее. В самый раз для конспиративных встреч.

Для начала Брайт, по обыкновению, задал стандартные незначащие вопросы: как дела, как семья, как здоровье. Подразумевалось, что тем самым он проявляет чисто человеческий интерес к Бобу, однако тот не строил иллюзий на сей счёт. Предшественник Брайта, репортёр светской хроники Лестер Кемп, строил беседы всё тем же, удручающе одинаковым образом. Без сомнения, оба действовали согласно одной и той же служебной инструкции.

Вполне удовлетворившись односложными, обтекаемыми ответами Боба, Брайт перешёл к делу. Его чрезвычайно заинтересовали последние кадровые перетасовки в госдепартаменте, их подоплёка и соответствующие перемены в расстановке сил. Хьюз постарался удовлетворить его любознательность, выложив целый ворох свежих сплетен. Не удержался и от обобщений: на его взгляд, общая тенденция сводилась к тому, что с некоторых пор на руководящие посты выдвигались исключительно приверженцы твёрдой патриотической линии. Судя по тому, как оживился Брайт, полученная информация обладала в его глазах немалой ценностью. В свою очередь, Хьюз мог надеяться, что теперь на его банковский счёт в Квебеке поступят неплохие премиальные.

Под конец Брайт завёл разговор о Паттоне.

– Насколько мне известно, вы с ним дружите со студенческой скамьи, не так ли? – спросил он.

– Да, это так.

Не стоило труда догадаться, почему Брайт проявил к Паттону интерес. С первых же шагов на посту председателя комиссии Стивен крепко взял в оборот генерала Березина и, надо полагать, будет добиваться его отставки. Да и вообще он дал понять, что не намерен терпеть засилье русских в международном проекте.

– Говорят, Паттон существенно изменился в последнее время, – проронил Карл и с хрустом разгрыз бесплатный солёный сухарик.

– Могу представить, – насупленно кивнул Хьюз. – Он ведь одним махом потерял и жену, и детей. После такого мудрено не перемениться...

– Вы правы, однако удары судьбы люди переносят по-разному.

– Что именно вы имеете ввиду?

Брайт неопределённо покрутил в воздухе пятернёй.

– Для меня важно знать, нет ли в последнее время каких-либо странностей в поведении Паттона, и если да, то какие именно.

– Мы с ним не виделись около месяца, – задумчиво молвил Хьюз. – Да, верно, в последний раз я с ним встречался на приёме у Макмиллана. Сами понимаете, новое назначение, да ещё семейная трагедия вдобавок... Боюсь, ему сейчас не до посиделок.

Всякий раз при встречах с Брайтом он испытывал противоречивые чувства. И главным из них был, пожалуй, липкий затаённый страх. Хьюз пытался убедить сам себя, что для боязни у него нет ни малейших оснований. Никому ведь не возбраняется судачить за кружкой пива с журналистом из крупной газеты, аккредитованным при конгрессе. Он, Хьюз, не обязан знать или даже догадываться, кто такой Брайт на самом деле. С формальной точки зрения тут нет ровным счётом ничего предосудительного.

Деньги, время от времени поступавшие на его зарубежный счёт, перечисляла офшорная фирма, в которой на Хьюза оформили треть уставного капитала. Так что здесь также мудрено было к нему подкопаться, а тем более увязать получаемые суммы и разговоры с Брайтом.

А в конце концов, он ведь не выдавал никаких государственных тайн, просто перемывал косточки коллегам по департаменту, пересказывал всякие байки, слухи, пересуды и строил предположения. Инкриминировать ему попросту нечего. Он абсолютно чист перед лицом закона.

И всё-таки при каждой встрече Хьюз постоянно чувствовал неприятный холодок в области желудка, словно бы тихий сквозняк пронизывал его внутренности. Малоприятное ощущение особенно усиливалось, когда Брайт требовал от него что-нибудь уточнить или разузнать подробности.

– Но ведь вы его старый приятель, не так ли? – ощерился Карл. – Проявите дружеское участие, навестите его, будьте так добры.

– О'кей, – проворчал Боб. – Я попробую повидаться со Стивом в ближайшее время. Только будьте добры уточнить всё-таки, что именно вас интересует?

– В первую очередь то, насколько он уравновешен. – Брайт немного поразмыслил и уточнил, старательно подыскивая слова: – Не подвержен ли спонтанным вспышкам агрессии. Нет ли зацикленности на чём-либо... В общих чертах, пожалуй, всё.

Он явно чего-то недоговаривал. Знал нечто важное, однако предпочёл об этом умолчать. Невелика беда, Бобу его секреты без надобности, своих девать некуда.

– Понятно, – буркнул Хьюз и залпом допил остатки пива.

Брайт подозвал официантку и расплатился.

– Это очень важно, – предупредил на прощание Карл, сунув аккуратно сложенный листок счёта в пиджачный карман. – Чем скорее вы сможете ответить мне на эти вопросы, тем лучше.

– «Я не вожу телег, не ем овса. Что в силах человека – обещаю», – щегольнул Боб цитатой из Шекспира.

Однако всё складывалось не так быстро, как хотелось торопыге Брайту. Несколько раз Хьюз звонил Паттону, предлагал увидеться, но тот, как назло, отказывался от встречи, ссылаясь на уйму неотложных дел. Дошло до того, что Брайт снова назначил встречу в «Розовом цыплёнке» и потребовал не мешкать. При этом Карл явно нервничал и проявлял крайнее недовольство, видать, начальство устроило ему крепкую головомойку.

Не то чтобы Хьюз проникся важностью полученного им поручения, но в нём зашевелилось жгучее любопытство. Интересно, что ж такого умудрился вытворить старина Стив, раз его взяли в такой оборот...

И вот, наконец-то, долгожданная встреча состоялась. Как всегда, с порцией старого доброго скотча и под тихую старинную рок-музыку. Пожалуй, в этом отношении ни малейших перемен в Паттоне не наблюдалось. Да и во всём остальном тоже. Брайт зря всполошился, можно трубить отбой. Этот вывод принёс Хьюзу немалое облегчение.

Вольготно развалившись в кресле и потягивая помаленьку виски, он краем уха слушал, как Стивен ругает русских на все корки. Для очистки совести всё же следовало проверить его на вспыльчивость. Наверняка вопросы Брайта насчёт спонтанной агрессивности возникли не на пустом месте.

Улучив момент, когда Паттон перевёл дух и приложился к виски, Хьюз небрежно проронил:

– Ты знаешь, старина, с некоторых пор я не люблю все эти зоологические najezdy на русских.

Резким движением Стивен пристукнул стаканом о журнальный столик, так, что льдинки жалобно звякнули.

– Вот как?! Это что-то новенькое. Ты считаешь, что я не прав?!

Подавшись вперёд, он сверлил Боба сузившимися до булавочной остроты зрачками. Что ж, некоторая агрессивность налицо. Впрочем, Хьюз не расценил её как спонтанную либо чрезмерную. При всей своей внешней сухости старина Стивен, бывало, вспыхивал как порох, если ему перечили, задевая за живое. Тем более после второй порции виски.

– Не то чтобы не прав, я этого не говорил...

– А я говорю, что русские стакнулись со всяким отребьем: азиатами, африканцами и латиносами, заломили бешеные цены на сырьё, подгребли под себя мировую экономику, подчистую обобрали передовые страны, – раскипятившийся Паттон принялся вкратце перечислять уже сказанное. – Обрушили доллар, загнали нас в долговую яму. А потом нашли продажных сукиных детей на самом верху, накачали их своими рублями и развалили нашу страну, как гнилую тыкву! И теперь их крылатыми ракетами нашпигованы Аляска и Гренландия! Как ты думаешь, на кого они нацелены?! Какого дьявола они наращивают военное присутствие здесь, на нашем континенте? По-твоему, выходит, это нормально?!

– У медали есть и другая сторона, дружище, – Хьюз примирительным жестом поднял ладонь. – Сказать начистоту, меня давно тошнит от ура-патриотических сентенций. Мы великая нация, то да сё... Согласен на сто процентов! Были великой нацией когда-то.

– О'кей, сэр, но если мы великая нация, то как русские умудрились смешать нас с дерьмом?

– Значит, по-твоему, и «чёрную пятницу» устроили не русские?

– Извини, уж тут мы сами подставились. Напечатали бешеную кучу долларов, ничем не обеспеченных. Хотели скупить весь мир по дешёвке. А потом в один прекрасный день Россия этими бумажками нам залепила по морде. К началу этого века в каждом долларе только пять центов имели реальное обеспечение, и ничем хорошим это кончиться не могло. Так что все претензии к тогдашней Федеральной Резервной Системе. Плесни-ка мне ещё, пожалуйста, – Боб сделал последний глоток и поставил опустевший стакан на стеклянный столик.

– По-твоему выходит, русские совершенно ни при чём? – хмуро спросил Паттон, наливая виски гостю и себе.

– Этого я не говорил, – Хьюз пшикнул в виски содовой воды из сифона, подцепил серебряными щипчиками кубик льда и плюхнул в стакан. – Скажем прямо, было две «холодных войны». Первую выиграли мы, вторую они. Остаётся маленький вопрос: почему?

– Верно, тут мы были пионерами, – криво ухмыльнулся Паттон. – Меморандум Даллеса и далее как по нотам. Ты это знаешь не хуже меня. В сущности, русские попросту собезьянничали. Переняли у нас ценный опыт прошлого века.

– Вот-вот, в самую точку. Держу пари, лет сто назад в Москве точно так же сидели за бутылкой водки двое русских и обсуждали козни американцев. Ругали их на все корки, но им и в голову не могло прийти одно простое соображение. Подумай хорошенько, ну как иностранцы из-за океана могут разгромить великую нацию? Может, всё-таки мы сами виноваты? Нормальную здоровую страну невозможно развалить, как гнилую тыкву. И если это случилось, значит, в ней завелась гниль.

– То есть, русские ни при чём? – набычившись повторил Стив.

Похоже, старина Паттон крепко зациклился на своей излюбленной теме. Однако Хьюз не усматривал в этом ничего нового или патологического.

– А тебя послушать, мы сами ни при чём, – возразил запальчиво Боб. – В стране творится чёрт-те что, свежую газету страшно взять в руки: маньяки режут баб, гангстеры грабят на улице средь бела дня, дети ходят в школу с револьверами, палят в учителей. Почти четверть населения сидит на легальных наркотиках. Кругом сплошные дегенераты и подонки, разве не так? А хочешь знать, откуда всё пошло? С тех самых пор, когда стала модной вся arajebanaja v rot политкорректность! Заигрывание с педрилами, с цветными, полная вседозволенность... Оттуда всё и пошло, а вовсе не от русских!

– Что это с тобой, Боб? – испытующе процедил Стивен. – Ты заговорил как стопроцентный республиканец.

В устах Паттона эти слова звучали как подзаборное ругательство. В воздухе повисла замогильная пауза, и Хьюз решил, что пора давать задний ход.

– Предлагаю сменить тему, – с лучезарной улыбкой молвил он. – Знаешь, как русские называют такой дурацкий bazar? У них есть очень сочное словечко: «mutota». Переводится примерно как «возня с гениталиями». Мы с тобой занимаемся именно мутотой, переливаем из пустого в порожнее. Ты уверен, что корень зла в русских, а я считаю, что он в нас самих. Наверно, истина, как всегда, где-то посредине.

– До сих пор я от тебя таких речей не слышал, – замогильным тоном провещал Паттон. – Странно, мы с тобой всегда находили общий язык. С чего бы вдруг ты так резко переменил убеждения?

– Ничего подобного, мои убеждения остались при мне. Просто я не считаю, что патриотизм состоит в замалчивании недостатков.

– Ну-ну, – неопределённо пробурчал Стивен и приложился к своему стакану.

Некоторое время он молча, с прищуром разглядывал собеседника, потом произнёс:

– Поговаривают, что ты водишь дружбу с Карлом Брайтом из «Daily Mirror»?

Боб почувствовал, как противный холодок снова зазмеился в желудке, и сделал солидный глоток виски, впрочем, даже не почувствовав вкуса.

– Дружба – это слишком громко сказано, – с нарочитой небрежностью ответил он. – Иногда мы с ним посиживаем за кружкой пива. А что тут такого?

– За этим парнем тянутся грязные хвосты, чтоб ты знал.

Ошарашенный Хьюз пытался сохранить спокойное выражение лица. Только бы не подать виду... Боже правый, он попался! Его разговоры с Брайтом прослушивались, Паттон предупреждён...

– В каком смысле? – промямлил он, лишь бы что-нибудь сказать.

– В том самом. Делай свои выводы.

Внутренне содрогнувшись, Хьюз осознал, что крепко влип. Всё перевернулось кверху дном. Словно он наблюдал за Паттоном из укрытия, выполняя важное секретное поручение, но вдруг оказалось, что как раз сам он на виду, беспомощный, голенький, и наблюдают именно за ним.

– Ты на что именно намекаешь?..

– Я сказал то, что сказал.

– Что ты такое говоришь, Стив? – с натужным недоумением выдавил Хьюз. – Мы же с тобой не первый день знакомы...

– Вот именно, – отчеканил Паттон. – Именно поэтому я тебе даю хороший совет. Держись от этой вонючки Брайта подальше.

Его слова могли означать лишь одно. Разговоры с Брайтом в «Розовом цыплёнке» прослушивались, и Паттона поставили о них в известность. Сделать это могли только люди из БЗК, Бюро защиты Конституции. Значит, им известно обо всём. Возможно, даже о счёте в Квебеке. Что теперь будет, нетрудно предугадать. Скорее всего, арест. Суд, тюрьма, кричащие газетные заголовки, несмываемый позор.

Он поднёс к губам стакан, рука дрогнула, зубы тихо клацнули о стекло. Усмиряя дрожь, Боб допил виски.

– Ещё порцию? – как ни в чём не бывало прервал молчание Паттон.

Он смотрел так, словно не журнальный столик разделял собеседников, а нашпигованный пристальными линзами тубус микроскопа. И Хьюз как будто не в кресле сидел, а распластался на предметном стекле.

– Нет, благодарю, мне хватит, – пробормотал Боб и отставил стакан.

Уходить сейчас означало подтвердить обвинение, недвусмысленно брошенное ему в лицо, но и остаться, продолжить разговор было невыносимо.

Хьюз растянул рот в широкой улыбке и поднялся с кресла.

– Пожалуй, мне пора. Хорошо посидели, старина. Удачи.

– И тебе. До встречи.

Паттон проводил его до дверей, небрежно похлопал по плечу и отпер замки.

Захлопнув за собой дверцу лифта, Хьюз встретился глазами со своим отражением в мутном старом зеркале. На него смотрел растерянный, бледный человек с затравленным выражением глаз. Конченый человек.

Нажал кнопку, кабина со скрежетом поползла вниз. Сквозь сетчатую шахту он заметил плечистого парня, стоявшего на лестничной площадке ниже этажом. И тотчас в животе заворочался ребристый ледяной ком.

Просто стоит себе парень, руки в карманы, жуёт резинку. Блондин, одетый в неброский серый костюм. Однако обострившимся чутьём Хьюз понял, что это далеко не просто так. За те секунды, когда кряхтящий лифт полз мимо, блондин окинул Боба взглядом, небрежно-ленивым и одновременно цепким. Типичным взглядом секретного агента, вне всякого сомнения.

У Хьюза подкосились ноги, он привалился к стенке, вжался виском в прохладное зеркало. Вот и всё. Подъезд блокирован. Внизу, как только он выйдет из лифта, его арестуют.

Лифт доехал до первого этажа, ухнул амортизаторами, остановился. Боб посмотрел сквозь решётчатую дверь наружу, никого не увидел и не поверил своим глазам.

Быстрым шагом он устремился к двери подъезда, перед самым его носом она вдруг распахнулась. От неожиданности Хьюз вздрогнул, остановился. В проёме возник толстый афроамериканец в голубом комбинезоне и фуражке с эмблемой водопроводной компании. Чернокожий отступил на шаг, уступая дорогу Хьюзу. Тот выскочил на улицу и чуть ли не бегом направился к своей машине, припаркованной за углом дома, чувствуя себя под прицелом, ожидая грубого окрика, обыска и ареста. Однако никто его не поджидал, никто за ним не гнался.

Стоящие на той стороне улицы автомашины были пусты, за исключением новенькой бежевой «Лады-Крайслер», где сидели двое мужчин, один за рулём, другой на заднем сиденье справа.

Ключ никак не лез в замочную скважину. Отперев машину, Хьюз рухнул на сиденье, торопливо захлопнул дверцу. Оглядевшись и переведя дух, завёл двигатель, рванул с места, обречённо ожидая, что «Лада-Крайслер» пустится за ним вдогонку. Однако его не преследовали.

Он ехал окольными улочками, то и дело поворачивая и косясь в зеркальце заднего вида. Слежки не наблюдалось. Слава богу, померещилось. Может, ещё обойдётся...

Оставшись в одиночестве, ПаттонКхан вернулся в гостиную и развалился в кресле, сосредоточенно размышляя. Когда он уловил чужую ментальную волну, идущую сквозь Хьюза, отследить её ветвления не составило для пси-виртуоза особого труда. Нить вела к Брайту, от него к связному в парикмахерской на Палм-роуд, а далее к майору ГРУ Ивану Шадрину, который официально числился вторым посланником российского посольства. Сунувшись прощупывать ПаттонКхана, русские тут же засветили изрядную часть своей резидентуры в Миннесоте. Предстояло решить, как распорядиться этими ценными сведениями.

Брякнул дверной звонок. ПаттонКхан вышел в прихожую.

– Кто там? – спросил он, приникая к дверному глазку.

По центру оптического широкоугольного пузыря высился дородный негр в рабочем комбинезоне.

– Проверка водяного счётчика.

ПаттонКхан отпер.

– Проходите.

– Где у вас счётчик, мистер?

– Там, – ПаттонКхан небрежно махнул ладонью, собираясь затворить дверь.

Отточенным приёмом негр перехватил его руку, выкрутил за спину и ловко защёлкнул наручники, приковав пленника к своему левому запястью.

Незапертая дверь распахнулась, в прихожую ворвался второй верзила, блондин с характерными кельтскими скулами.

– Спокойно! Мы из БЗК, – гаркнул он, суя под нос арестованному раскрытый бумажник. Тускло блеснул номерной жетон с гербом.

– Что это значит, чёрт подери?!

– Стивен Паттон, вы арестованы по Обвинению в убийстве Хелен Койкауд, – отчеканил агент. – Зачитай ему права, Пит.

– Вы имеете право не отвечать на вопросы... – монотонно забубнил мнимый водопроводчик.

От него исходил густой дух дешёвого дезодоранта и пота.

– Я представляю Северные Штаты в ООН! У меня дипломатический иммунитет!

– Ошибаетесь. Вы лишены иммунитета, и на ваш арест выдан ордер.

Сообщив это, блондин сноровисто обшарил арестованного с головы до пят и убедился, что тот безоружен.

Внезапно лицо Паттона исказилось в плаксивой гримасе. Недоуменно уставившись на своё запястье, схваченное никелированной клешнёй наручников, он опустился на пол и захныкал.

– Что это с ним? – встревожился темнокожий агент,

– Симулирует. Не обращай внимания, – проворчал блондин. – А ну, встать! Встать, я сказал!

На то, чтобы оценить ситуацию и признать её безнадёжно тупиковой, Кхану потребовались считанные секунды. Затем он стёр сознание Паттона начисто и разъединился с бесполезным отныне пси-клоном.

Лежащий на полу прихожей человек жалобно поскуливал, дёргая скованной рукой.

Светловолосый агент присел на корточки, взял Паттона двумя пальцами за подбородок, заглянул ему в лицо. На него бездумно вытаращились пустые серые глаза. Из уголка рта стекала струйка слюны.

– Эй, парень, брось эти дурацкие штучки!

Раздался сочный шлепок пощёчины, и дебил обиженно заревел во весь голос.

Склонившийся над арестованным негр шумно потянул носом, затем полез свободной рукой в потылицу, сдвинув наискось форменную фуражку.

– Вот дьявольщина, Дик! Он, никак, обделался?

Глава 17

Зелёной штормовой волной на столицу обрушилась весна – влажный лиственный шёпот, буйное цветение пальм и магнолий, грозовые ливни по ночам. Василий то и дело колдовал на лоджии, высаживая в длинных пластмассовых ящиках орхидеи. Был он родом из деревушки под Саратовом и обожал возиться с землёй. А вскоре, спустя считанные дни, грянуло бешеное московское лето с удушливой жарой и безжалостным солнцем. Высоко в небо поднялись ажурные платформы с климатическими генераторами, однако толку от них было чуть. Прохожие все как один облачились в цветастые шорты и тропические пробковые шлемы. У военных мундиры, а у штатских мода. Разницы почти никакой, только гражданские почему-то строем по улицам не ходят.

Накануне Троицы Василий рано утром отправился на Таганский рынок, прикупить цветочной рассады, а вернулся с пустой кошёлкой и газетой в трясущихся руках.

– Товарищ генерал! – жалобно воззвал он с порога. – Вы только гляньте, что про вас тут пишут! Что ж это такое делается, Господи Боже ж ты мой...

Сидевший на полу кабинета Березин делал гантельную гимнастику.

– Дай сюда, – велел он, отложив гантели и утирая полотенцем пот со лба.

Дата добавления: 2015-10-24