Личность и старение

Существует довольно устойчивое представление, подтверждаемое многочисленными эмпирическими исследованиями, о характерологических изменениях и возрастной динамике личностных особенностей человека в позднем возрасте. Согласно этим данным, старческому возрасту сопутствуют нарастание неуверенности, тревожности, беспокойства, пессимизма, подавленности, грусти, угрюмости; появление или усиление таких черт, как мнительность, обидчивость, неуживчивость, консерватизм, раздражительность, нетерпимость, черствость [Гамезо, Герасимова, 1999; Ефименко, 1975; Кудлаев, 1976; Schulz, 1982; Human Aging, 1974]. Широко распространена точка зрения о заострении или огрублении в старости прошлых личностных черт, например, бережливость превращается в скупость, осторожность – в трусливость и т. п. Мужчины проявляют пассивность и другие черты характера, более свойственные женщинам, в то время как пожилые женщины становятся все более агрессивными, практичными и властными [Крайг, 2000]. Исследования Г. Айзенка [Стюарт-Гамильтон, 2002] показывают, что экстраверсия, психотизм и нейротизм изменяются, когда люди становятся старше. Психотизм снижается с возрастом, причем величина снижения более выражена у мужчин, чем у женщин. В 16 лет мужской показатель психотизма почти в два раза превышает женский, но к 70 годам это различие уже практически не существует. И мужчины, и женщины становятся более интровертными с возрастом. Мужчины ближе к 30 годам более экстравертны, чем женщины, но затем их экстравертность снижается гораздо быстрее, так что к 60 годам мужчины более интровертны, чем женщины. Для обоих полов существует снижение нейротизма, но в любом возрасте женские показатели остаются более высокими, чем мужские. Г. Айзенк утверждает, что эти факты могут говорить о меньшей склонности пожилых людей к резким колебаниям настроения и глубоком спокойствии.

По мнению М. Ермолаевой [2002], постепенная утрата значимых глубоких социальных связей проявляется в двух важнейших особенностях пожилых людей: в снижении поведенческого контроля и истощении чувствительности. Ослабление поведенческого контроля определяет нарастание эгоцентричности в старости, убежденности стариков в неоспоримой справедливости их позиции, как следствие – амбициозности, обидчивости, нетерпимости к возражениям, старческой болтливости и др. Характерные изменения личности также обусловлены недооценкой пожилыми людьми значимости социальной регуляции своего поведения в отношении с окружающими и, как следствие, постепенной утратой этих навыков. Согласно М. Ермолаевой, снижение функций саморегуляции закономерно приводит, в частности, к тому, что мир видится пожилым людям как неясный, непредсказуемый, иногда угрожающий, гибельный. Пожилой человек «не владеет» этим миром, перспектива его жизни не зависит от него самого, а стратегия его жизни наиболее полно описывается житейским понятием «доживать свой век», т. е. он стремится приспособиться к жизни, которую не принимает.

Однако в других работах, в основном в лонгитюдных исследованиях, не были обнаружены столь кардинальные и устойчивые изменения, связанные с возрастом. Наоборот, выявляется существенное постоянство в типе личности при переходе от средней к поздней взрослости [Field, 1991]. В качестве примера можно привести исследование черт личности, проводившееся на выборке 2000 взрослых мужчин [Costa, McRae, Norris, 1989]. За десять лет исследователи не обнаружили реальных изменений в уровне нейротизма, в степени открытости опыту, в соотношении экстраверсии и интроверсии у участников исследования. Единственное, что было выявлено, это небольшой сдвиг в сторону интровертированности у мужчин-экстравертов.

Изучение структуры потребностей пожилых людей [Рощак, 2004] обнаруживает, что сам комплекс потребностей, характерных для пожилого человека, не представляет собой ничего специфического по сравнению с потребностями людей других возрастных периодов, меняется лишь их иерархия. Доминирующими становятся потребность в избегании страдания, потребность в помощи, спасении и постоянстве, а наименее значимыми – потребность в любви, эротике, сексе; в отталкивании (враждебное, презрительное отношение к людям); самоунижении и творчестве. При этом у женщин значительной силы достигает потребность в охране и заботе о других (прежде всего о родственниках); они имеют достаточно стабильный, жесткий, принципиальный, с элементами консерватизма взгляд на жизнь. У мужчин выделяется потребность в личной и материальной автономии, независимости; они в большей мере склонны проецировать свой внутренний мир эмоций и убеждений на других людей; у них ярче проявляется тенденция к авторитаризму и эгоцентризму.

По мнению Н. Ф. Шахматова [1996], нормальными проявлениями старения естественно считать те случаи, когда в старости не происходит каких-либо изменений характера и до конца жизни пожилые остаются теми же людьми, какими были и раньше. Тем не менее он выделяет особые личностные реакции пожилого человека, так называемые возрастные непсихотические реакции, представляющие собой варианты нормы психического упадка в старости. Эти реакции – следствие активного неприятия собственного старения, глубокое несогласие со всем тем нежелательным, что привносит старость. Н. Ф. Шахматов выделяет следующие четыре типа таких собственно-возрастных реакций в старости.

• Возрастно-ситуационная депрессия. Пожилые люди жалуются на пониженное настроение, одиночество, сообщают о тягостном чувстве пустоты и ненужности. Все происходящее представляется им малозначимым и неинтересным. Основной мотив высказываний и переживаний – факт собственного старения и тех негативных изменений, которые она несет с собой.

• Ипохондрическая фиксация на собственных недугах выражается в повышенном внимании и особой сосредоточенности на типичных старческих недугах и на внешних признаках позднего возраста (утомляемость, слабость, неопределенные боли в разных частях тела, морщинистость кожи, выпадение зубов и др.). Пожилые люди убеждены в болезненной природе подобных явлений, они всячески стремятся подчеркнуть тяжесть своего состояния. Разубеждение вызывает раздражение и недовольство. Надежда на возможное выздоровление возлагается на медицинские средства или народные способы лечения, отсюда формируется сверхценное отношение к отдельным медицинским препаратам и методам лечения. Основное содержание психической жизни этих людей составляет особое внимание к собственному здоровью и внешнему виду, борьба со старостью.

• Бредоподобные идеи о притеснении. Содержание этих идей исчерпывается представлениями о несправедливом отношении со стороны окружающих, о моральном притеснении, несправедливом ущемлении прав, которые вызывают чувство обиды и несправедливости. Обычно пожилые люди не ведут активной борьбы с «недоброжелателями», не испытывают страха или тревоги по отношению к ним, но пытаются добиться их осуждения, «открыть глаза» окружающим на их недостойное поведение, их низкие моральные качества.

• Вымыслы с горделивыми идеями собственной значимости. В этом случае психическое состояние характеризуется наличием стойкого убеждения о якобы имевшем место в прошлом каком-то конкретном событии, знаменательном для пожилого человека, и той особой ролью, которую он в нем играл, или участия в этом событии известных лиц. Подобные воспоминания всегда сопровождаются положительными эмоциями. Пожилой человек оживляется, становится говорливым, настроение заметно повышается. Такие воспоминания возвеличивают его в собственных глазах, выделяют из общего ряда сверстников.

Личностное приспособление к старости в качестве составного элемента включает психологическую потребность в воспоминаниях и размышлениях о минувшем. Былое для пожилых людей более значимо, чем будущее, они как бы погружены в него. Это объясняется тем, что большая часть из предназначенного человеку времени для лиц позднего возраста находится в прошлом: молодой человек – еще «будет», человек среднего возраста – «есть», старый человек – уже «стал». «Если прежде прошлое и процесс вспоминания, включающий прожитое в оборот сегодняшнего дня, были лишь условием удовлетворения других потребностей личности (социальных и интраперсональных), то теперь они ценны сами по себе» [Нуркова, 2000, с. 220]. Пожилые люди должны подвести итоги и принять свое прошлое, основная задача этого периода – переработка, осмысление и интеграция своей прошедшей жизни [Эриксон, 2000]. Д. Левинсон называет этот процесс взглядом с моста [Стюарт-Гамильтон, 2002]. Р. Кастенбаум [Kastenbaum, 1979] выделяет пять специфических способов использования прошлого, которые вместе составляют ретроспективную модальность жизни человека позднего возраста:

1) обзор жизни как базовая задача периода старости (если человек не принимает свою прошлую жизнь, считает ее неудавшейся, несостоявшейся, зря прожитой, то он неизбежно будет испытывать отчаяние, горечь, депрессию; если принимает, то будет спокоен, уравновешен в этот период и перед лицом смерти);

2) утверждение – преднамеренное обращение в прошлое с целью поддержания своей уверенности в способности справиться с повседневными проблемами, явно проявляющееся тогда, когда пожилой человек чувствует, что окружающие не помнят или не признают его силу, компетентность, значимость;

3) проведение границы – неспособность пожилого человека установить четкую границу между прошлым и настоящим (или будущим), обращение к воспоминаниям как к единственному психологическому источнику «подлинной жизни»;

4) увековечивание прошлого – установка на то, что прошлая жизнь не ушла в прошлое, это и есть настоящая жизнь, отсюда желание действовать как прежде, исходя из прошлых ценностей и ролей;

5) проигрывание – постоянное повторение одних и тех же историй из прошлой жизни.

Стоит отметить, что автобиографические воспоминания имеют лечебное воздействие. Некоторые исследователи уверены, что следует поддерживать «терапию воспоминаниями» для пожилых людей, поскольку это помогает им примириться с жизнью [Стюарт-Гамильтон, 2002].

В старости помимо основной проблемы – выработки отношения к прошлой жизни – решается и другая не менее важная задача – самоопределение человека позднего возраста по отношению к своей настоящей жизни, поиск смысла жизни в старости, собственного места и значимости в мире и обществе [Попогребский, 1997]. Для некоторых людей пожилого возраста, согласно исследованиям Г. А. Вайзер [1998], характерно сужение, угасание смысла жизни. Главным для них становится выжить, сохранить свое здоровье, т. е. смысл жизни теряет масштабность, человек сосредоточивается на самом себе, своей индивидуальной жизни: «Я – для себя». Причем главную причину угасания смысла жизни эти пожилые люди видят в изменении социально-экономических условий жизни в стране и не связывают ее с возрастом. У других главные смыслы жизни не только сохраняются, но и воплощаются в жизни и деятельности. В иерархической структуре смыслов жизни таких людей выделяются следующие:

• служить высокой идее (делать добро, защищать идеалы социализма и др.);

• служить отечеству, высокий гражданский долг;

• стремление добиться социальной справедливости;

• жить для людей;

• забота о детях, защита детей;

• реализовать себя в труде, творчестве;

• сохранить духовность и проявить свои лучшие качества.

Таким образом, главные смыслы этих людей связаны с широкими социальными и общечеловеческими проблемами, находятся в диаде «Я – общество».

Некоторые авторы не раз указывали, что психическое старение многообразно, диапазон его проявлений весьма широк. Отсюда – стремление выявить, описать и проанализировать различные типы личностного старения. Д. Бромлей предложила следующую классификацию типов приспособления личности к старости, которые находят отражение и в других исследованиях [Стюарт-Гамильтон, 2002].

1. Конструктивное отношение (конструктивный тип), при котором пожилые уравновешены, имеют хорошее настроение, удовлетворены эмоциональными контактами с окружающими. Они в меру критичны к себе и терпимы к другим. Не драматизируют окончание профессиональной жизни, оптимистично относятся к жизни, а возможность смерти трактуют как естественное событие, не вызывающее печали и страха. В прошлом они не пережили слишком много травм и потрясений, имеют живые интересы, постоянные планы на будущее, с уверенностью рассчитывают на помощь окружающих. Самооценка таких пожилых людей довольно высока. Они адаптированы к старению, спокойны, любят жизнь и устанавливают теплые отношения с другими.

2. Отношение зависимости. Зависимый тип («кресло-качалка») – это человек, полагающийся не на себя, а на помощь других, подчиненный кому-либо, зависимый от супруга или от своего ребенка, не имеющий слишком высоких жизненных претензий, и благодаря этому охотно уходящий из профессиональной среды, и связанных с работой ответственности и напряжения. Семейная среда обеспечивает ему ощущение безопасности, помогает поддерживать внутреннюю гармонию и эмоциональное равновесие.

3. Оборонительное отношение (защитный тип). Для людей этого типа характерны преувеличенная эмоциональная сдержанность, некоторая прямолинейность в своих поступках и привычках, стремление к «самообеспеченности» и неохотное принятие помощи от других. Люди данного типа с трудом делятся своими проблемами и сомнениями. Защитными механизмами против ощущения страха смерти и обездоленности служит активность «через силу». Они с большой неохотой и только под давлением окружающих оставляют свою профессиональную работу.

4. Отношение враждебности к окружающим (агрессивно-оборонительный тип). Эти люди агрессивны, подозрительны, стремятся переложить на других вину и ответственность за собственные неудачи. Обычно они имеют неадекватное представление о себе и мире. Недоверие и подозрительность заставляют их замыкаться в себе, избегать контактов с другими людьми. Их жизненный путь, как правило, сопровождался многочисленными стрессами и неудачами. Они с отчаянием думают о прогрессирующей утрате сил, враждебно относятся к молодым, иногда с переносом этого отношения на весь «новый чужой мир». Для этих людей характерен сильный страх смерти.

5. Отношение враждебности человека к самому себе (самообвинительный тип). Люди такого типа пассивны, не бунтуют против своей старости, безро потно принимают все, что посылает судьба, избегают воспоминаний, потому что в их жизни было много неудач и трудностей. Невозможность удовлетворить потребность в любви является причиной депрессий, претензий к себе и печали. К этому присоединяется чувство одиночества и ненужности. Собственное старение рассматривается достаточно реалистично. Завершение жизни, смерть трактуется этими людьми как избавление от страданий.

И. С. Кон выделяет несколько социально-психологических типов старости в зависимости от того, какой деятельностью она заполнена [Кон, 1984]. Однако он полагает, что старость может лишь усилить и обострить типологические различия, на самом деле они не столько возрастные, сколько личностные.

• Первый тип – активная творческая старость, когда ветераны долго не уходят на заслуженный отдых, а, расставшись с профессиональным трудом, продолжают участвовать в общественной жизни, воспитании молодежи, т. е. живут полнокровной жизнью, не ощущая какой-либо ущербности.

• Второй тип старости также отличается хорошей социальной и психологической адаптированностью, но энергия этих пенсионеров направлена главным образом на устройство собственной жизни, материальное благополучие, отдых, развлечения и самообразование, на что раньше им недоставало времени.

• Третий тип, в котором преобладают женщины, находит главное приложение сил в семье. Поскольку домашняя работа неисчерпаема, им некогда хандрить или скучать, но удовлетворенность жизнью у них обычно ниже, чем у представителей первых двух типов.

• Четвертый тип – люди, смыслом жизни которых стала забота об укреплении собственного здоровья, которая не только стимулирует разнообразные формы активности, но и дает определенное моральное удовлетворение. Однако эти люди (чаще мужчины) склонны преувеличивать значение своих действительных и мнимых болезней, их сознание и самосознание отличаются повышенной тревожностью.

По мнению И. С. Кона, все вышеперечисленные типы пенсионеров психологически благополучны, но есть еще и отрицательные варианты развития.

• Пятый тип – агрессивные старые ворчуны, недовольные состоянием окружающего мира, критикующие все, кроме самих себя, всех поучающие и терроризирующие окружающих бесконечными претензиями.

• Шестой тип – разочарованные в себе и собственной жизни, одинокие и грустные неудачники. В отличие от агрессивных ворчунов они винят не других, а себя; неспособность отрешиться от воспоминаний о каких-то действительных или мнимых упущенных возможностях и совершенных ошибках делает их несчастными.

Л. И. Анцыферова [2006] выделяет два типа пожилых людей, отличающихся друг от друга уровнем активности, стратегиями совладания с трудностями, отношением к миру и к себе, удовлетворенностью жизнью.

• Представители первого типа характеризуются высокой активностью, которая связана с позитивной установкой на будущее. Они мужественно, без особых эмоциональных нарушений переживают уход на пенсию, даже воспринимают его как освобождение от стереотипов, социальных ограничений и предписаний. Интересные, разнообразные дела, новые и старые дружеские контакты, способность контролировать свой окружающий мир порождают у них удовлетворенность жизнью и увеличивают ее продолжительность.

• Представители второго типа характеризуются пассивным отношением к жизни, они испытывают тяжелое чувство ненужности, отдаляются от окружения вплоть до отчуждения, круг их интересов сужается и, как следствие, снижаются показатели теста интеллекта. Они теряют уважение к себе, тяжело переживают свой поздний возраст, не борются за себя, погружаются в прошлое и, будучи физически здоровыми, быстро дряхлеют.

По утверждению Я. Стюарта-Гамильтона [2002], существует далеко не единственная возможность успешного старения, но все они, по сути, предполагают принятие ограничений и отказ от ответственности в обмен на чувство безопасности. Менее удачная стратегия – жить в страхе ожидания разрушительного воздействия старения и стремиться подавить его, проявляя чудеса активности. Однако этот путь предполагает неприятие старения, по причине чего является малоуспешным. Наихудший вариант – не иметь вообще никакой стратегии и обвинять всех и вся в собственной неудовлетворенности жизнью.

Н. С. Пряжников [1999] рассматривает ряд личностных новообразований, присущих каждому этапу пожилого и старческого возраста.

Для пожилого, предпенсионного возраста характерны:

• смена ценностных ориентаций, когда на первый план выходят экзистенциальные вопросы;

• поиск смыслов в новой, предстоящей жизнедеятельности (в жизни пенсионера);

• растяжение временной перспективы: человек неизбежно думает о ближайшем будущем, стремится реализовать себя в настоящем в качестве «пока еще ценного работника», все больше задумывается о своем прошлом.

Для периода выхода на пенсию свойственны:

• осознание себя в новом качестве пенсионера;

• появление либо чувства целостности и гармоничности своей жизни, либо чувства незавершенности, негармоничности жизни;

• возрастающие чувства нереализованности своих лучших помыслов и забытости со стороны недавних коллег и друзей.

Для периода собственно старости свойственны:

• укрепляющееся чувство собственного достоинства, когда человек находит важный смысл своей жизни, либо чувство отчаяния, когда такой смысл не находится;

• вновь появившийся интерес к жизни (сравнение «своего» и «нового» времени).

Для долгожительства в условиях резкого ухудшения состояния здоровья характерны понимание ограниченности своей жизни и сопричастности к бесконечному (миру, природе, культуре, Богу, человечеству).

Для долгожительства при относительно хорошем здоровье типичны:

• чувство собственного достоинства, интерес к жизни, внутренняя гармония, мудрость;

• высокий уровень эпистемического познания.

Основным новообразованием позднего возраста, по мнению М. В. Ермолаевой [2010], является жизненный опыт. «Жизненный опыт – это осознание, переживание, структурирование жизненного пути, которое постоянно переосмысливается» [Ермолаева, 2010, с. 116]. Жизненный опыт, понимаемый как смыслообразующая структура личности, которая складывается на протяжении всего жизненного пути личности, предоставляет возможность обретения экзистенциального смысла и преодоления страха конечности своего бытия. За счет трансляции жизненного опыта может осуществляться самореализация в старости.

Старость привносит с собой не только изменение внешней ситуации, но и изменения внутренние, касающиеся личностной сферы, которые во многом зависят от индивидуальных особенностей человека и от всей истории его жизни. Ведет ли это к изменению Я-концепции стареющего человека? Имеющиеся работы по данной проблеме содержат весьма противоречивые сведения. В одних высказывается мнение о том, что с возрастом эта концепция становится все более негативной, самооценка снижается, растет число людей, не удовлетворенных своей жизнью, в других отмечаются противоположные факты [Болтенко, 1980; Bromley, 1974; Kastenbaum, 1979; Newman, Newman, 1975]. В поздний период жизни, как отмечает Л. А. Регуш [2006], могут проявиться противоречия между:

• уже произошедшими негативными изменениями и прежним неизменным отношением к себе;

• наступившими изменениями и отрицательным эмоциональным отношением к ним (эмоциональные переживания негативных изменений);

• отношением к себе как социально значимому и самодостаточному человеку и зависимостью от других в удовлетворении своих биологических и социальных нужд.

Исследования [Бороздина, Молчанова, 1988; 1998; 1999] показывают, что самооценка лиц позднего возраста имеет склонность к снижению по сравнению с более ранними возрастными этапами. Тенденция спада самооценочного профиля заметнее в группе женщин. Однако эта общая тенденция, как оказалось, не распространяется на самооценку характера, отношений с людьми и оценку своего участия в труде, по которым выявились достаточно высокие позиции. Вероятно, высокие позиции по этим параметрам играют компенсаторную роль (на эту мысль наводит способ аргументации названных позиций), выравнивая низкие самооценки по другим шкалам и обусловливая в среднем умеренный уровень общей самооценки личности в старости. В пожилом и старческом возрасте обнаруживаются резко выраженные индивидуальные вариации особенностей Я-концепции: выявляются три группы испытуемых в зависимости от направленности их самооценки (ретроспективной или актуальной) и уровня самооценочного профиля [Бороздина, Молчанова, 1988]. Группа людей с ретроспективной направленностью самооценки, имеющая средние и средневысокие позиции самооценки, достаточно хорошо приспособлена к старости, но их адаптация является пассивной, ее основой служит утверждение значимости своей прошедшей жизни и себя в ней. Средний уровень самооценки фиксирован у людей с актуальной ее направленностью и успешной адаптацией к старости. Эта группа лиц с деятельным стилем жизни, безусловно осознающая негативные новообразования процесса старения, но с эффективно работающими системами активного приспособления. Низкая самооценка регистрируется у лиц с ее актуальной направленностью, но неадаптированных к старению, видящих в продвижении «я был – я есть» непоправимое усиление отрицательных моментов, в связи с чем будущее и настоящее приобретает окраску негативной валентности.

13.7

Дата добавления: 2015-10-24