Петр Успенский - Четвертый путь 25 страница

В этой неспособности человека вообразить то, что существует по ту сторонуизвестного и возможного, - его главная трагедия; в этом же, как говорилось раньше, заключена причина того, что столь многое оста„тся для него скрытым, что существует так много вопросов, на которые он не в состоянии дать ответ.

В истории человеческой мысли было много попыток определить границы возможного знания, но не было ни одной интересной попытки понять, что означало бы расширение этих границ, и куда оно с необходимостью привело бы.

Такое утверждение может показаться намеренным парадоксом. Люди так часто и такгромко говорят о безграничных возможностях познания, о необозримых горизонтах, открывающих перед наукой и т.п. На самом же деле все эти 'безграничные возможности' ограничены пятью чувствами - зрением, слухом, обонянием, осязанием и вкусом, а также способностью рассуждать и сравнивать, за пределы которых человек не в состоянии выйти.

Мы не принимаем в рассч„т данное обстоятельство или забываем о н„м. Этим объясняется, почему нам так трудно определить 'обычное знание', 'возможное знание', и 'скрытое знание', а также существующие между ними различия.

Во всех мифах и сказках мы обнаруживаем идею 'магии', 'колдовства', 'волшебства', которая, по мере приближения к нашему времени, принимает форму'спиритизма', 'оккультизма' и т.п. Но даже те люди, которые верят в эти слова, очень смутно понимают их смысл: им не ясно, чем знание 'мага' или 'оккультиста' отличается от знания обыкновенного человека; вот почему все попытки создать теорию магического знания завершаются неудачей. Результатом бывает всегда нечто неопредел„нное, хотя и невозможное, но не фантастическое; в таких случаях 'маг' кажется обыкновенным человеком, одар„нным некоторыми преувеличенными способностями. А преувеличение чего-либо в известном направлении не в состоянии создать ничего фантастического.

Даже если 'чудесное' знание оказывается приближением к познанию Неведомого, люди не знают, как приблизиться к чудесному. В этом им чрезвычайно мешаетпсевдо-оккультная литература, которая нередко стремится уничтожить упомянутые выше различия и доказать единство научного и 'оккультного' знания. В такойлитературе часто утверждается, что 'магия', или 'магическое знание', есть не что иное, как знание, опережающее сво„ время. Говорят, например, что некоторые средневековые монахи обладали какими-то знаниями в области электричества. Для своего времени это было 'магией', но для нашего времени перестало быть ею, И то, что воспринимается нами как магия, перестанет казаться ею для будущих поколений.

Такое утверждение совершенно произвольно; уничтожая необходимые различия, оно мешает нам отыскать факты и установить к ним правильное отношение. Магическое, оккультное знание есть знание, основанное на чувствах, превосходящих наши пять чувств, а также на мыслительных способностях, которые превосходят обычное мышление; но это - знание, которое переведено на обычный логический язык, если это возможно и поскольку это возможно.

Что касается обычного знания, то нужно ещ„ раз повторить, что хотя его содержание не является постоянным, т.е. хотя оно меняется и возрастает, это возрастание ид„т по определ„нной и стого установленной линии. Все научные методы, все аппараты, инструменты и приспособления суть не что иное, какулучшение и расширение 'пяти чувств', а математика и всевозможные вычисления - не более чем расширение обычной способности сравнения, рассуждения и выводов.

Вместе с тем, отдельные математические конструкции настолько заходят за пределы обычного знания, что теряют с ним какую бы то ни было связь. Математика обнаруживает такие отношения величин и такие отношения отношений, которые не имеют эквивалентов в наблюдаемом нами физическом мире. Но мы не в состоянии воспользоваться этими достижениями математики, ибо во всех своих наблюдениях и рассуждениях связаны 'пятью чувствами' и законами логики.

В каждый исторический период человеческое 'знание', или 'обычное мышление', или 'общепринятое знание', охватывало определ„нный круг наблюдений и сделанных из него выводов; по мере того, как шло время, этот круг расширялся, но, таксказать, всегда оставался на той же плоскости и никогда не поднимался над нею.

Веря в существование 'скрытого знания', люди всегда приписывали ему новые качества, рассматривали его как поднимающееся над уровнем обычного знания и выходящее за пределы 'пяти чувств'. Таков истинный смысл 'скрытого знания', магии, чудесного знания и так далее. Если мы отнимем у скрытого знания идею выхода за пределы пяти чувств, оно утратит всякий смысл и всякое значение.

Если, принимая вс„ это во внимание, мы сделаем обзор истории человеческой мысли в е„ отношении к чудесному, то сможем найти материал для уточнения возможного содержания Неведомого. Это знание возможно потому, что, несмотря на всю бедность своего воображения и беспорядочность попыток, человечество правильно предугадало некоторые вещи.

Общий обзор стремлений человечества в область непостижимого и таинственного особенно интересен в настоящее время, когда психологическое изучение человека признало реальность тех состояний сознания, которые долгое время считались патологическими. Теперь даже допускается, что они обладают познавательнойценностью. Иными словами, получил признание тот факт, что в подобных состояниях сознания человек способен узнать то, чего он не может узнать в обычном состоянии. Но изучение мистического сознания застыло на м„ртвой точке и далее не двинулось.

Было признано, что, оставаясь на научной почве, нельзя рассматривать обычное состояние сознания, в котором мы способны к логическому мышлению, какединственно возможное и самое ясное. Напротив, было установлено, что в других состояниях сознания, очень редких и мало изученных, можно узнавать и понимать то, чего в обычном состоянии сознания мы понять не сможем. Это обстоятельство, в свою очередь, привело к установлению того, что 'обычное' состояние сознания есть лишь частный случай миропонимания.

Изучение этих необычных, редких и исключительных состояний человека выявило, сверх того, некое единство, связанность и последовательность, совершенно нелогичную 'логичность' в содержании так называемых 'мистических' состоянийсознания.

Однако и в этом пункте изучение 'мистических состояний сознания' остановилось и более уже не прогрессировало.

Довольно трудно дать определение мистического состояния сознания, пользуясь средствами обычной психологии. Судя по внешним признакам, такое состояние имеетмного общего с сомнамбулическими и психопатологическими состояниями. В установлении же познавательного значения 'мистических' состояний сознания нетничего нового - этот факт является новым лишь для 'науки'. Реальность и ценность мистических состояний сознания признавались и признаются всеми без исключения религиями. Согласно определениям православных богословов, мистические состояния сознания не могут открыть новые догмы или прибавить что-либо к старым, однако они разъясняют те догмы, которые уже известны благодаря Откровению. Из этого явствует, что мистические состояния сознания не противоречат Откровению, но считаются как бы феноменами той же природы, хотя и меньшей силы. Они могутобъяснить догмы, данные в Откровении, но не могут прибавить к ним новые догмы. Кнесчастью, богословские истолкования всегда держатся в пределах догм и канонических правил какой-то определ„нной религии; в силу своей природы они не способны преодолеть эти границы.

Что касается науки, то я уже говорил, что она не проявляет особого интереса кмистике, относя е„ к сфере патологии или, в лучшем случае, - к сфере воображения.

Слово 'мистика' употребляется в самых разнообразных значениях, например, в смысле особого рода теории или учения. Согласно распростран„нному словарномуопределению, понятие 'мистика' включает все те учения и верования о жизни после смерти, душе, духах, скрытых силах человека и Божестве, которые не входят в общепринятые и общепризнанные религиозные учения. Однако данное словоупотребление совершенно ошибочно, ибо нарушает фундаментальный смысл термина. Соответственно, в настоящей книге слово 'мистика' будет употребляться только в психологическом смысле, т.е. в смысле особых состояний сознания, идей и концепций мира, непосредственно вытекающих их этих состояний. А если оно будетупотребляться в другом смысле (т.е. в смысле каких-то теорий), этот факт будетособо отмечен.

Изучение вопроса о том, что известно о мистике и мистических состояниях сознания, представляет большой интерес в связи с идеей скрытого знания. Если мы откажемся от религиозной и философской точки зрения и попробуем сравнить описание мистических переживаний у людей, принадлежащих к совершенно разным расам, религиям и эпохам, мы обнаружим в этих описаниях поразительное совпадение, которое невозможно объяснить единообразием методов подготовки или сходства в образе мыслей и чувств. В мистических состояниях не существуетразличий религии; совершенно разные люди при совершенно разных условиях узнаютодно и то же; и, что ещ„ более удивительно, их переживания абсолютно идентичны, различия могут наблюдаться только в языке и формах описания. Фактически, на имеющемся в этой области материале можно было построить новую синтетическую религию. Однако религии не создаются при помощи разума. Мистические переживания понятны только в мистических состояниях, - лишь приближение к пониманию, нам„кна него. Мистика целиком эмоциональна; она состоит из тончайших, непередаваемых ощущений, доступных словесному выражению и логическому определению ещ„ в меньшейстепени, чем такие явления, как звук, цвет, линия.

С точки зрения скрытого знания мистика - это проникновение скрытого знания в наше сознание. Впрочем, далеко не все мистики признают существование скрытого знания и возможность его приобретения посредством изучения и труда. Для многих мистиков их переживания есть акт благодати, дар Божий; по их мнению, никакое значение не в состоянии привести людей к благодати или обеспечить е„ достижение.

Итак, с одной точки зрения, мистика не может существовать без скрытого знания, а идею скрытого знания невозможно понять без мистики. С другой же точки зрения, идея скрытого знания, которое тот или иной человек обретает при помощи умственных усилий, не является для мистики необходимой, ибо вся полнота знания заключена в душе человека, а мистика есть путь к этому знанию, путь к Богу.

Принимая во внимание такое двойственное отношение мистики к скрытому знанию, необходимо проводить различие между этими двумя идеями.

Скрытое знание - это идея, которая не совпадает ни с какой другой идеей. Если допустить существование скрытого знания, приходится допустить и то, что оно принадлежит определ„нным людям, но таким людям, которых мы не знаем, - внутреннему кругу человечества.

Согласно этой идее, человечество распадается на два концентрических круга. Вс„ человечество, которое мы знаем и к которому принадлежим, образует внешний круг.

Вся известная нам история человечества есть история этого внешнего круга. Но внутри него имеется другой круг, о котором люди внешнего круга ничего не знают и о существовании которого лишь смутно догадываются, хотя жизнь внешнего круга в е„ важнейших проявлениях, особенно в е„ эволюции, фактически направляется этим внутренним кругом. Внутренний, или эзотерический, круг как бы составляет жизнь внутри жизни, нечтоневедомое, тайну, пребывающую в глубине жизни человечества.

Внешнее, или эзотерическое, человечество, к которому мы принадлежим, напоминаетлистья на дереве, меняющиеся каждый год; вопреки очевидному листья считают себя центром вселенной и не желают понять, что у дерева есть ещ„ ствол и корни, что кроме листьев оно приносит цветы и плоды.

Эзотерический круг - это как бы человечество внутри человечества, мозг, вернее, бессмертная душа человечества, где хранятся все его достижения, все результаты, успехи всех культур и цивилизаций.

Можно взглянуть на вопрос и под другим углом, пытаясь в самом человеке отыскать аналогию взаимоотношений между эзотерическим и эзотерическими кругами в человечестве.

Такую аналогию в человеке найти можно: это взаимосвязь между 'мозгом' и остальными частями тела. Если мы возьм„м человеческий организм и рассмотрим отношение 'высших' или 'благородных' тканей, главным образом, 'нервного и мозгового вещества', к другим тканям организма, таким как мышечная и соединительная, клетки кожи и т.п., мы найд„м почти полное сходство с отношением внутреннего круга ко внешнему.

Одно из самых таинственных явлений в жизни человеческого организма - история жизни мозговых клеток. Наука с большей или меньшей определ„нностью установила (и это можно считать научным фактом), что клетки мозга не размножаются подобно клеткам других тканей. Согласно одной теории, все клетки мозга появляются в очень раннем возрасте; согласно другой, число их увеличивается, пока организм не достигнет возраста двеннадцати лет. Но как увеличивается их число, из чего они вырастают, - оста„тся загадкой.

Рассуждая логически, наука должна была бы признать клетки мозга бессмертными по сравнению с другими клетками.

Это почти вс„, что можно сказать о клетках мозга, если исходить из признанных наукой основ. Но общепризнанные факты далеко не достаточны для понимания природы жизни этих клеток. Прид„тся игнорировать слишком многие явления, если не принять теорию неизменного запаса, который только и делает, что вс„ время уменьшается.

Данная теория полностью противоречит другой теории, утверждающей, что мозговые клетки в больших количествах гибнут или сгорают при каждом мыслительном процессе, особенно во время напряж„нной умственной работы. Если бы дело обстояло так, их хватило бы ненадолго, даже если бы в начале жизни их число и было огромным! Помня обо вс„м этом, мы вынуждены признать, что жизнь клеток мозга оста„тся необъяснимой и слишком непонятной. Тем более, что в действительности (хотя наука и не призна„т этого) жизнь клеток очень коротка, а замещение старых клеток новыми происходит постоянно; процесс этот можно даже ускорить. В пределах настоящей книги нет возможности доказать данное положение. Для существующих научных методов любое наблюдение жизни индивидуальных клеток в человеческом организме - почти непреодолимое затруднение. Если, однако, исходить из чистойаналогии, можно предположить, что клетки мозга рождаются от чего-то, подобного им; если одновременно считать доказанным, что клетки мозга не размножаются, тогда прид„тся допустить, что они развиваются, эволюционируют из каких-то других клеток.

Возможность регенерации, эволюции и трансформации клеток одного рода в клетки другого рода определ„нно установлена, ибо, в конце концов, все клетки организма развиваются из одной родительской клетки. Единственным оста„тся вопрос: из клеток какого рода могут эволюционировать клетки мозга. Наука не в силах дать на него ответ.

Можно только сказать, что если клетки определ„нного вида регенерируют в клетки мозга, они исчезают на предыдущем плане, оставляют мир своего вида, умирают на одном плане и рождаются на другом, подобно тому как личинка бабочки, превращаясь в гусеницу, умирает как личинка, переста„т быть личинкой; а куколка, становясь бабочкой, умирает как куколка, переста„т быть куколкой, т.е. оставляет мир своего рода и переходит на другой план бытия.

Подобным же образом будущие мозговые клетки, переходя на иной план бытия, перестают быть тем, чем были раньше, умирают на одном плане бытия и начинаютжить на новом. И оказавшись на этом новом плане, они остаются невидимыми, неизвестными, управляя при этом жизнью других клеток - или в их собственных интересах, или в интересах всего организма в целом. Часть их деятельности состоит в том, чтобы в более развитых тканях организма находить клетки, которые способны эволюционировать в мозговые, ибо клетки мозга сами по себе размножаться не могут.

Таким образом, во взаимоотношениях мозговых клеток с другими клетками тела мы обнаруживаем аналогию с отношениями внутреннего круга человечества к его внешнему кругу.

Прежде чем идти дальше, необходимо установить точный смысл понятий, с которыми мы часто будем встречаться в дальнейшем.

Первое из них - 'эволюция'.

Идея эволюции занимает в западной мысли главенствующее место. Сомнение в эволюции долгое время считалось явным признаком ретроградности. Эволюция стала своего рода универсальным ключом, который отпирает все замки.

Это всеобщее приятие весьма гипотетической идеи само по себе возбуждаетсомнение. Идея эволюции сравнительно нова. Дарвин считал 'естественный отбор' доказательством эволюции в биологическом смысле. Но популяризация идеи эволюции в широком смысле принадлежит преимущественно Герберту Спенсеру, который первым стал объяснять космические, биологические, психологические, моральные и социальные процессы с точки зрения одного принципа. Однако отдельные попытки рассматривать мировой процесс как результат механической эволюции встречались задолго до Спенсера. С одной стороны, космогонические теории, с другой, биологические науки создали современную концепцию эволюции, которую применяютныне буквально ко всему, начиная с социальных форм и кончая знаками препинания; вс„ объясняют на основании заранее принятого принципа: 'вс„ развивается'. Для подтверждения этого принципа подбирают 'факты'; а вс„, что не соответствуетпринципу эволюции, отвергают.

В словарях слово 'эволюция' определяется как 'прогрессивное развитие в определ„нном направлении', упарвляемое некоторыми точными, но неизвестными законами.

Чтобы понять эту идею, необходимо заметить, что в понятии эволюции важно не только то, что в него включено, но и то, что исключается. Идея эволюции прежде всего исключает понятие некого 'плана' и руководящего разума. Эволюция - это независимый и механический процесс. Далее, эволюция исключает 'случайность', т.е. вмешательство в механические процессы новых факторов, которые непрерывно меняют направление этих процессов. Согласно идее эволюции, вс„ всегда движется в одном и том же направлении. Одна 'случайность' точно соответствует другой. Кроме того, у слова 'эволюция' нет антитезиса, хотя, например, распад и дегенерацию нельзя назвать эволюцией.

Догматизм, связанный со словом 'эволюция', - наиболее характерная черта этого понятия. Но этот догматизм не имеет под собой никакого основания. Наоборот, не существует более искусственной и зыбкой идеи, чем идея всеобщей эволюции, эволюции всего существующего.

Вот научные основы эволюции: во-первых, теория происхождения миров из туманностей со всеми е„ дополнениями и изменениями (в действительности, эта теория ничего не меняет в первоначальном искаж„нном понятии механического процесса конструкции); во-вторых, дарвиновская теория происхождения видов также со всеми последующими дополнениями и изменениями.

Но 'теория туманностей', какие бы умы ни были с ними связаны, принадлежат кобласти чисто умозрительной. Фактически, это ни что иное, как классификация предполагаемых явлений, которая из-за непонимания и отсутствия лучших объясненийсчитается теорией мирового процесса. Как теории, они ничего не имеют в качестве основания - ни одного факта, ни одного доступного наблюдению закона.

Эволюция органических форм в смысле развития новых видов и классов в царстве природы 'научно' обоснована целой серией фактов, которые, как полагают, подтверждают е„. Эти факты взяты из сравнительной анатомии, морфологии, эмбриологии, палеонтологии и т.п.; однако в действительности все эти факты искусственно подобраны для доказательства теории эволюции. Каждое десятилетие отрицает 'факты', установленные в предыдущем десятилетии, и заменяет их новыми; но теория оста„тся незыблемой.

Уже в самом начале, при использовании идеи эволюции как биологического понятия, было сделано смелое допущение, без которого создать какую-либо теорию было бы вообще невозможно. А в дальнейшем, то, что в основу было положено лишь допущение, прочно забыли. Я имею в виду знаменитое положение о 'происхождении видов'.

Дело в том, что если строго придерживаться фактов, то эволюцию, основанную на отборе, приспособлении и устранении, можно принять только в смысле 'сохранения вида', ибо лишь эти факты можно наблюдать в жизни. А появление новых видов, их формирование и переход из низших форм в высшие фактически никогда не наблюдалось. Эволюция в смысле 'развития вида' - не более, чем гипотеза, которая стала теорией вследствии неправильного понимания. Единственный факт здесь - это 'сохранение видов'. А вот как они появляются - мы не знаем; и не следуетобманываться на этот сч„т.

В данном случае наука, шулерски перед„рнув, подменила одну карту другой. А именно: установив эволюцию разновидности, или породы, она приложила тот же закон эволюции к видам, воспользовавшись методом аналогии. Такая аналогия совершенно незаконна, и говоря о 'шулерском перед„ргивании', я ни в малейшей степени не преувеличиваю.

Эволюция разновидности - установленный факт; но все эти разновидности остаются в пределах данного вида и весьма неустойчивы, т.е. при изменении условий они через несколько поколений изменяются или возвращаются к первоначальному типу. Вид - это тв„рдо установившейся тип; как я уже сказал, изменение вида никогда не наблюдалось.

Конечно, это вовсе не значит, что вс„, что называют видом, представляет собойустойчивый тип. Вид таков лишь по сравнению с разновидностью, или породой; последняя является типом, изменяющимся буквально у нас на глазах.

Из-за огромной разницы между разновидностями и видами прилагать к видам то, что установлено по отношению к разновидностям, будет, по меньшей мере, 'сознательнойошибкой'. Масштаб этой сознательной ошибки и почти поголовное приятие е„ в качестве истины ни в коем случае не обязывают нас принимать е„ или предполагать за ней какие-то скрытые возможности.

Кроме того, данные палеонтологии далеки от подтверждения идеи регулярного изменения видов; напротив, они опрокидывают идею вида как чего-то определ„нного и устанавливают факт скачков, замедлений, попятных движений, внезапного появления совершенно новых форм и т.п., которые с точки зрения упорядоченнойэволюции объяснению не поддаются. Точно так же и данные сравнительной анатомии, на которые склонны ссылаться 'эволюционисты', обращаются против них же самих' например, оказалось, что совершенно невозможно установить эволюцию отдельных органов, таких как глаз, органы обоняния и т.п.

К этому следует добавить, что само понятие эволюции в чисто научном смысле претерпело значительные изменения. Существует большая разница между популярным значением этого слова в наукообразных 'очерках' и 'общих обзорах' и его подлинно научным смыслом.

Наука пока не отрицает эволюцию, но уже призна„т, что само слово выбрано неудачно. Предпринимаются попытки найти другое слово, которое выражало бы менее искусственную идею и включало бы в себя не только процесс 'интеграции', но и процесс распада.

Последнее положение станет ясным, если мы пойм„м обстоятельство, на которое указывали выше, а именно: что у слова 'эволюция' нет антитезиса. Это с особойотч„тливостью обнаруживается в случае применения принципа, выраженного в слове 'эволюция', к описанию общественных или политических явлений, где результаты дегенерации или разложения постоянно принимают за эволюцию, а эволюцию (которая уже в силу смысла этого слова не может зависеть от чьей-либо воли) постоянно смешивают с результатами преднамеренных действий, которые также считаются возможными. Фактически, появление новых социальных или политических форм не зависит ни от чьей-либо воли, ни от эволюции; чаще всего они представляют собойнеудачные, неполные и противоречивые осуществления (пожалуй, лучше назвать их 'неосуществлениями') теоретических программ, за которыми скрываются личные интересы.

Смешение идей, относящихся к эволюции, в значительной мере зависит от понимания того (а человеческий ум сделать совершенно слепым невозможно), что в жизни существует не один единственный процесс, а множество разных процессов, перемежающихся, внедряющихся и привносящих друг друга новые факты.

Очень грубо эти процессы можно разделить на две категории: процессы творческие и процессы разрушительные. Оба вида процессов одинаково важны, ибо без наличия деструктивных процессов не было бы процессов творческих. Разрушительные процессы дают материал для творчества; все творческие процессы рано или поздно переходятв деструктивные; но это вовсе не означает, что творческие и деструктивные процессы, взятые вместе, составляют то, что можно назвать эволюцией.

Западная мысль, создавая теорию эволюции, проглядела деструктивные процессы.

Причина этого - в искусственно суженном поле зрения, характерном для последних столетий европейской культуры, вследствие чего теории строятся на недостаточном количестве фактов, и ни один из наблюдаемых процессов не рассматривается во всейсвоей целостности. Наблюдая лишь часть процесса, люди утверждают, что этотпроцесс состоит из прогрессивных элементов и представляет собой эволюцию.

Любопытно, что противоположный процесс, происходящий в широких масштабах, люди нашего времени не в состоянии себе даже представить. Разрушение, вырождение или разложение, которое проявляется в крупном масштабе, неизбежно покажется им прогрессивным изменением, или эволюцией.

Несмотря на вс„ сказанное, термин 'эволюция' может оказаться весьма полезным; его приложение к существующим фактам помогает уяснить их содержание и внутреннюю зависимость от других фактов.

Например, развитие всех клеток организма из одной родительской клетки можно назвать эволюцией родительской клетки. Непрерывное развитие клеток высших тканейиз клеток низших тканей можно назвать эволюцией клеток.

Строго говоря, все преобразующие процессы правомерно назвать эволюционными.

Развитие цыпл„нка из яйца, дуба из ж„лудя, пшеничного колоса из зерна, бабочки из личинки, гусеницы и куколки - вс„ это примеры эволюции, действительно существующий в мире.

Идея эволюции как преобразования в общепринятом смысле отличается от идеи эволюции в эзотерическом смысле тем, что эзотерическая мысль призна„твозможность преобразования, или эволюции, там, где научная мысль е„ не видит и не призна„т. Именно: эзотерическая мысль призна„т возможность эволюции человека в сверхчеловека, в ч„м и заключается высший смысл слова 'эволюция'.

Кроме этого значения слова 'эволюция' есть ещ„ одно: для обозначения процессов, благоприятствующих улучшению породы и сохранению вида, как противоположных ухудшению породы и вырождению вида.

Возвращаясь к идее эзотеризма, следует понять, что во многих древних странах, например, в Египте и Греции, бок о бок существовали две религии: одна - догматическая и церемониальная, другая - мистическая и эзотерическая. Одна состояла из популярных культов, представляющих собой полузабытые формы древних мистических и эзотерических мифов, тогда как другая была религией мистерий.

Последняя шла гораздо дальше популярных культов, разъясняя аллегорический и символический смысл мифов и объединеняя тех, кто был связан с эзотерическим кругом или стремился к нему.

О мистериях известно сравнительно немногое. Их роль в жизни древних общин, в создании древних культур совершенно нам неизвестна. Но как раз 'мистерии' объясняют многие исторические загадки, в том числе одну из величайших загадоквообще: внезапное возникновение греческой культуры VII века после совершенно т„мных IX и VIII веков.

В исторической Греции мистерии находились в ведении тайных обществ особого рода.

Эти тайные общества жрецов и посвящ„нных устраивали ежегодно или через определ„нные промежутки времени особые празднества, которые сопровождались аллегорическими театральными представлениями, которым, в частности, и дали название мистерий; их устраивали в разных местах, но наиболее известные совершались в Греции в Дельфах и Елевсине, а в Египте - на острове Филэ.

Характер театральных действ и аллегорических драм был довольно определ„нным. Какв Египте, так и в Греции идея их была одной и той же, а именно: смерть божества и его воскресение. Нити этой идеи пронизывали все мистерии. Е„ смысл можно толковать по-разному. Вероятно, правильнее всего думать, что мистерии изображали странствия миров или скитания души, рождение души в материи, е„ смерть и воскресение, т.е. возвращение к прошлой жизни. Однако театральные представления, к которым для народа сводилось вс„ содержание мистерий, на самом деле имели второстепенное значение. За этими представлениями стояли школы, и это самое главное. Цель школ состояла в подготовке людей к посвящению. Только те из них, кто был посвящ„н в определ„нные тайны, могли принимать участие в мистериях.

Посвящение сопровождалось сложными церемониями; некоторые из них были публичными. Существовали также разнообразные испытания, через которые необходимо было пройти кандидату в посвящение. Для толпы это и составляло содержание посвящения, но на самом деле церемонии посвящения были лишь церемониями, не более. Подлинные испытания имели место не в момент, предшествующий формальномупосвящению, а после целого курса изучения и подготовки, иногда довольно длительного. И, конечно. посвящение было не внезапным чудом, а скорее последовательным и постепенным введением в новый круг мыслей и чувств, как это бывает при посвящении в любую науку, в любую отрасль знаний.

Существуют разные мнения о том, какие идеи преобладали среди участников мистерий, о том, что им давало или могло дать посвящение.

Утверждалось, например, что посвящение да„т бессмертие. У греков, как и уегиптян, имелись весьма мрачные представления о загробной жизни - таков гомеровский Гадес, таковы египетские описания потусторонней жизни. Посвящение освобождало от мрака, указывало путь спасения из оков бесконечного уныния 'обители м„ртвых', открывало своеобразную жизнь в смерти.

Дата добавления: 2015-10-24