Южная оконечность Портленда

Однажды вечером, к концу одного из самых морозных январских дней 1690 года, в одной из многочисленных негостеприимных бухточек Портлендского залива происходило нечто необычайное. В этой маленькой бухте стояло небольшое суденышко, причалившее к выступу скалы. Внизу, у подножия скалы, уже наступила ночь; вверху был еще день. Если бы кто-нибудь подошел поближе к стоявшему на причале суденышку, он узнал бы в нем бискайскую урку.

С берегом ее соединяла доска, перекинутая с борта на низкий и плоский выступ утеса – единственное место, куда можно было поставить ногу; по этому шаткому мостику сновали во мраке черные фигуры, очевидно готовясь к отплытию. Можно было ясно различить лохмотья, служившие одеждой отъезжающим.Среди этих движущихся силуэтов был один поменьше.

Это был ребенок.

Брошенный

Судя по росту, это был мальчик лет десяти – одиннадцати. Урка, по всей вероятности, пришла из Испании и возвращалась туда же. Совершая рейсы между двумя берегами, она, несомненно, выполняла какое-то тайное дело. Люди, собиравшиеся отплыть на ней, переговаривались между собой шепотом.

Казалось, они принадлежали к разным нациям, но были членами одной шайки.

Сомнительно, чтобы у ребенка были среди этих людей отец и мать.Он производил впечатление не ребенка в своей семье, а раба среди чуждого ему племени. Он помогал всем, но никто с ним не заговаривал.

На судне началась суета, предшествующая отплытию; владелец урки взялся за руль, один из матросов схватил топор, чтобы обрубить причальный канат. Ребенок стремительно кинулся к доске, чтобы взбежать первым. Но не успел он поставить на нее ногу, как к доске ринулись двое мужчин, едва не сбросив его в воду; за ними, отстранив ребенка плечом, прыгнул третий, четвертый оттолкнул его кулаком и последовал за третьим, пятый одним прыжком очутился на борту и каблуком спихнул доску в воду; взмахнув топором, обрубили причал, руль повернулся, судно отчалило от берега – и ребенок остался на суше.

Один

Ребенок замер на скале, пристально глядя им вслед. Он даже не крикнул. Никого не позвал на помощь. Все, что произошло, было неожиданностью для него, он не проронил ни звука. Ни единого вопля не вырвалось у ребенка вслед этим людям, ни одного слова не сказали эти люди ему на прощанье.

Все было кончено. Урка вышла в море. Ребенок следил за ее исчезновением.

К чувству недоумения, которое он испытывал, присоединялось какое-то мрачное сознание действительности. Казалось, это существо, лишь недавно вступившее в жизнь, уже обладает каким-то опытом.

До этого дня для него во всем мире не существовало других людей, кроме тех, которые в эту минуту находились на урке. Эти люди только что скрылись. У него не было ни денег, ни обуви, лохмотья едва прикрывали его тело, в кармане не было ни куска хлеба. Ребенок не знал, где он. Он ничего не знал, кроме того, что люди, пришедшие с ним на берег моря, уехали без него. Ребенок был в пустыне, между бездной, откуда поднималась ночь, и бездной, откуда доносился рокот волн.

Он торопился теперь уйти отсюда. Можно было подумать, что у него есть определенное намерение. Между тем он сам не знал, куда идет.

Он спешил без цели; это было какое-то бегство от судьбы.

Дул резкий северо-западный ветер. Ребенок плотнее запахнул на груди парусиновую матросскую куртку. Перед ним расстилалось бескрайное, плоское и обледенелое, покрытое снегом плоскогорье. Ни следа дороги. Ничего. В нескольких местах кружились беловатые спирали снежной пыли, вихрем уносившейся ввысь. Огромная голая равнина исчезала в белесой мгле.

В воздухе чувствовалось приближение бури. Ребенок не отдавал себе в этом отчета, но будь на его месте моряк, он содрогнулся бы. Душа человека страшится встречи с душою вселенной.

Детям неведом тот способ взлома тюремной двери, который именуется самоубийством. Дети не умеют отдавать себе отчет в происходящем. Затуманенное страхом сознание ребенка воспринимало внешние впечатления без связи, без выводов.

Ребенок шел и шел; перед ним по-прежнему простиралось голое плоскогорье; казалось, ему не будет конца. Перед ним, заслоняя горизонт, расстилалась синеватая туманная мгла. Он стал внимательно всматриваться в нее, и пристальный взгляд его постепенно начал улавливать в ней какие-то очертания. На востоке, на дне отдаленной лощины, пониже синеватой мглы, которую можно было бы принять за движущийся в мутном сумраке ночи утес, стлались по земле и развевались в воздухе какие-то черные клочья. Синеватая мгла была туман, а черные клочья – дым. Где есть дым, там есть и люди. Ребенок направился в ту сторону.

Часть третья

Дата добавления: 2015-10-24