Глава 23 Королевская чета

Лос-Анджелес, 1992 год; мы с фотографом «Мелоди мейкер» Стивеном Свитом час едем на такси до Вэлли в поисках склада, где хранится куча старого кинореквизита, с помощью которого можно было бы экипировать Курта и Кортни дьяволом И ангелом для об­ложки рождественского номера журнала. День угнетающе жаркий, а на месте оказывается, что все костюмы мерзкие, вонючие и старые, да и парочка все равно не соглашается с нашей идеей. Мы возвра­щаемся в дом: у Кортни медно-рыжие волосы; когда Стивен фото­графирует Фрэнсис Бин, Курт предлагает написать на ее животе «Dier Grrrl.». Семья отказывается сфотографироваться вместе - воз­можно, это спонтанное решение будет стоить Стивену нового дома. Ох уж эти случайности музыкального бизнеса!

Далее идет текст интервью в двух частях с Куртом и Кортни, которое было опубликовано в «Мелоди мейкер» в рождественские каникулы 1992/93 года. Само интервью имело место как раз перед возвращением супругов в Сиэтл.

Часть первая

- Это самое сложное дело в моей жизни, - с неохотой на­чинает звезда. - Не верится...

Он делает паузу.

I По крайней мере, так тогда заявляла сама Кортни...

- Но все равно мне нравится! - восклицает он. - Я очень

собой доволен. Просто обязанностей куда больше, чем я ожидал.

Он снова останавливается.

- Знаете, она умеет пукать так же громко, как я...

- Курт! - вмешивается его жена с оскорбленным видом.

- И рыгает так же громко, - невозмутимо закан4ивает он,

улыбаясь своей озорной улыбкой.

- Заткнись, - бранит его жена. - Это неженственно. я: Но она же ребенок. Детям можно пукать.

- Ну хорошо, - покровительственно говорит мать, смягчив-

шись и гордо глядя на малышку, которая таращится рядом с ней. я: После появления ребенка в вашей жизни многое изменилось? - Определенно, - отвечает Кортни. - Да...

Она умолкает, отвлеченная тем, как ее муж закатывает глаза. - Хватит! Зачем ты это делаешь? - кричит она.

- А что делаю? - невинно спрашивает он. Фрэнсис тянется

к его pyke.

- Так себя ведешь при включенном диктофоне.

- Да меня просто задолбали эти вопросы о ребенке, - за-

щищаясь, говорит Курт Кобейн - самая успешная звезда амери­канского панк-рока. - А мне особо нечего сказать. То есть я имею в виду, что да, это клево, это супер, это лучшее, что со мной случилось.

В спальне воцаряется. тишина. Мы возвращаемся к телевизо­ру, где,идет последняя серия мультика «Рен и Стимпи» - ново­го предмета культа юных американцев. Появляется няня Фрэнсис Бин Кобейн, чтобы забрать малышку - подвижную, пpосmo голо­вокружительно здоровую, голубоглазую девочку (глаза Курта, нос Кортни) - вниз, чтобы уложить поспать.

Молчание. Кортни прихлебывает тепловатого клубничного чаю. Я делаю глоток водки. Курт просто рыгает.

Всем нам надо соответствовать своему образу.

Курт и Кортни живут в лучшем районе Лос-Анджелеса, окру­женном пальмами и прохладными тротуарами, которые затенены листвой и защитными изгородями.

Внутри одна комната отдана под картины Курта - стран­ные, тревожные изображения и коллажи (когда его жена была беременна, он рисовал безголовых младенцев, теперь рисует

ангелов и кукол). Кухня большая, старомодная, по всей длине внеш­ней стены зеркало, наверху множество комнат для гостей. Гарде­роб Кортни забит винтажными «кукольными» платьями. Он боль­ше некоторых квартир, где мне доводилось жить. Ну или почти больше.

Корочки от пиццы и полупустые коробки с пирожками валя­ются по всей просторной гостиной. Тут есть телескоп, гитары, старые книги о роке, фотографии в рамках, повсюду разбросаны детские вещи - главное место отведено симпатичной розовой кроватке, украшенной лентами. Из стереосистемы в углу доно­сится Мэвис Стэплз^{' №}Ощущение такое, что здесь нечасто живут, как и в большинстве лос-анджелесских домов. Когда я появляюсь, супруги лежат на двуспальной кровати в главной спальне с Фрэнсис Бин (<<Фрэнсис! Поздоровайся со своим дядюшкой Эвереттом!» ­Кортни). Она: в ночной рубашке. Он: в пижамных штанах, извеч­ном грязном кардигане и футболке. По телевизору три музыкан­та, одетых в платья, сюрреалистичным образом ломают инстру­менты, что совершенно не сочетается с музыкой. Это новый клип «Nirvaпa» - «!п BLoom». Кортни изучает разноцветную коробку с писы,юми о «Nirvana» - все их написала Курту одна девочка. Их 30 или 40, они старательно раскрашены, подписаны вручную, при­лагается и аудиозапись.

- Смотри, Курт! - Кортни достает особенно зловещего вида экземпляр. - Она написала твое имя на всех этих конвертах... о, а вот ее фотография... ой, да у нее прогрессирующая мышечная атрофия... мы должны ответить. Обязательно! Она из аутсай­деров, прямо как я!

Курт утвердительно хрюкает. Мы с новым интересом рас­сматриваем послания, втайне радуясь, что у нас такого заболе­вания нет. Кто-то вносит ее имя в список тех, кому нужно от­править открытки на Рождество. Курт решает было рассказать нам о своих школьных деньках, но потом остывает.

- Просто ты обдолбанный тормоз, - дразнит его Кортни.

Хорошо известно, что многие часы в школе Курт провел в ком­пании за косячком.

1 Солистка «The Staple Siпgегs» Мэвис обладала задушевным контральто госпелного типа. У Курта играл альбом «Mavis Staples» 1969 года (продюсер Стив Кроппер).

- Ну давай уже! Вечно я должна говорить, - тормошит Кортни мужа. - Мне уже надоело.

Еще одна пауза. Фрэнсис издает булькающий звук - очевидно, девочке пришла в голову какая-то счастливая мысль. Нет и следа от граффити «Diet Grrrl», которое папаша нарисовал у нее на жи­воте только что. Курт вздыхает.

Курт и Кортни (ала Куртни, как называют пару) до того дали только два совместных интервью - и оба американским издани­ям. Они решили побеседовать с «Мелоди мейкер», чтобы прояснить некоторые вопросы, которые возникли к Кортни после выхода сентябрьского номера «Вэнити фэйр», гламурного журнала мод.

Итак, будем двигаться постепенно.

Кортни что-то бурчит с кровати, где она сидит.

я: Что, прости?

- Ты был неправ, - говорит она.- Мне следовало быть более закрытой и скромной.

- Чего-чего?

- Помнишь, я тебе задавала такой вопрос пару лет назад, -

поясняет она. - В баре. В Лос-Анджелесе.

Она имеет в виду наше знакомство в прошлом году, когда она спросила меня, как ей следует вести себя с прессоЙ.

- Я вот раньше был очень громкий и противный, - встрева­ет Курт. - А потом перестал общаться с людьми.

я: Почему?

Солист ерзает, развалившись на матрасе. Кортни встает, чтобы выключить телевизор.

- Потому что мне надоело притворяться кем-то другим, чтобы ладить с людьми, да даже чтобы сохранить дружбу, ­отвечает он. - Я устал от фланелевых рубашек и жевания табака и стал монахом в своей келье на многие годы. И я уже забыл, что такое общение.

я: А разве ты не пил?

- Да, пил, - соглашается он. - А когда выпивал лишнего, становился несносен. В последние пару лет в школе у меня не-было друзей, я не пил, не принимал наркотиков, а просто сидел в своей комнате и играл на гитаре.

Я:.А когда ты основал «Nirvaпa», то начал пить и общаться с людьми и вернулся к тому, с чем завязал за несколько лет до того.

- Не совсем, - отвечает Курт, напрягшись. - У меня по­прежнему те же лучшие друзья, что и несколько лет назад. А мой уровень социальной активност просто минимален - притом всю мою жизнь, так что даже на пьяных вечеринках я был не особо общительнее, чем когда снова стал сходиться с людьми в Сиэтле.

Он умолкает, тщательно подбирая слова.

- Наверное, жизнь в Лос-Анджелесе сделала меня затворни­ком, - говорит он, - потому что мне совершенно не нравится город. По-моему, тут совершенно нечего делать. Бессмысленно ходить на тусовки и пытаться завести друзей, потому что у меня нет татуировок и мне не нравится дэс.

- Вот Аксель хочет стать твоим другом, - напоминает ему Кортни, снова садясь. - Аксель считает, что если бы не я, то вы на каждом концерте за сценой трахали бы умирающих от нена­висти к себе девчонок.

- Ага, именно об этом я всю жизнь и мечтал, - с сарказмом отвечает Курт. - Пере ехать в Лос-Анджелес, гонять с Акселем на мотоциклах - и тут явил ась ты и все испортила.

- Аксель так считает, - объясняет Кортни. - Слышал, как на одном концерте он со сцены сказал что-то вроде «"Nirvaпa" слишком хороша, чтобы снизойти до нас. Курт предпочитает сидеть дома со своей уродливой сучкой...»?

я: Ну это же правда. Если не считать слова «уродливая», ко­нечно. Курту больше нравится сидеть с тобой дома, купать Фрэнсис Бин, шляться по квартире в твоей ночнушке, чем связы­ваться с Акселем и его ребятами. С чего бы ему реагировать ина­че? Удивительно, что порой одни знаменитости хотят общать­ся с другими, и только потому, что это знаменитости.

Кстати, Кортни, а тебе нравится здесь, в Голливуде, или уже надоела эта гонка? Насколько я знаю, эта гонка для тебя про­должается уже очень долго.

- Я всегда хотела обосноваться здесь, - мурлыкает она. ­Дженнифер [из «L7» J живет здесь, а она очень хорошая подруга. Когда я звонила ей и говорила: «Мне в этом городишке не нравит­ся!» - она отвечала: «О, так приезжай в Лос-Анджелес! Он такой большой, что тебя запросто засосет. Люди тут такие»...

Она замолкает в попытке подобрать нужные слова.

- Мы думали, что тут несложно будет жить, потому что здесь привыкли к славе, - наконец говорит она. - Но оказалось,

что дело обстоит не совсем так. На тебя не глазеют, но знают, кто ты есть, и стоит тебе выйти из магазина, как в тут же секунду они начинают названивать друзьям и подругам...

- Слава здесь значит больше, чем действительность, - со­~ашается ее муж.

- Так тут-то ВЕе иначиналось, - добавляет Кортни, - еще до того как меня признали тяжким крестом мужа, до того как я утвердилась на нынешней позиции. Но пока мы не начали выхо­дить в свет, я и не подозревала, каковы люди в Лос-Анджелесе.

я: Ты тоже считаешь, что Кортни - твой крест, Курт?

- Кортни или ее репутация? - спрашивает он. - Меня до­стало просто кретинское непонимание наших отнощениЙ. Всем кажется, что мы не можем просто любить друг друга, потому что мы герои какого-то мультика, потому что мы общественная собственность. Поэтому считается, что наши чувства друг к другу искусственны.

я: Курт, тебе уже, наверное, надоело, что тебя воспринимают как глупого мужа с цыплячьими мозгами, потому что именно это под­разумевается образом дьявольской и порочной натуры Кортни Лав.

- Да, по этому поводу уже было довольно много статей, ­бурчит он. - Не знаю, что со мной случается, когда я даю интер­вью, потому что обычно я просто закрываюсь. Очень трудно объ­яснить. Просто я не люблю откровенничать. Я не хочу, чтобы все знали, что я думаю и чувствую, а если они по моей музыке не могут хоть как-то понять, что я за человек, то тем хуже для них.

Не понимаю, откуда взялось убеждение, что я дурак, - продол­; ает он. - Я знаю, что моя музыка отчасти умна. Я знаю, что тре­буется талант, чтобы ее написать, это же не просто стена шума. =апь некая формула для ее создания, и я над этим упорно работаю.

Я такой человек, что если кто-то считает меня дураком, то - и веду себя перед этими людьми как дурак. Я никогда не чувство­ вал необходимости что-то доказывать. Если кто-то уже соста­зил обо мне свое неверное мнение, то ради бога, пусть в нем _. вердятся. Я буду рад укрепить их в их заблуждении.

Джеки, няня Фрэнсис Бин, кричит снизу, что Курта просят елефону. Курт отвечает ей, что он перезвонит, кто бы это -4 был. Я вновь отхлебываю водки и продолжаю:

- Вот вопрос, который уже довольно долго меня беспокоит.

Насколько революционна «Nirvaпa». Ведь Кортни по ряду причин, не последние из которых - ее феминизм и желание утереть нос истеблишменту, - именно такова.

А вот «Nirvaпa»?

- Нет, - резко отвечает Курт. - Нельзя быть револю­ционерами в коммерческом мире, потому что тебя распнут. Мы пытались - и нас это почти что разрушило.

- С нами случилось столько всего такого... - поддержива­ет Кортни, но на секунду замолкает.

- Вот когда родилась Фрэнcuс, - продолжает она, - ко мне в палату вошел социальный работник, размахивая фотографией из «Вэнити фэйр» и пытаясь забрать ребенка. Нам пришлось под­тянуть в гостиницу юристов, просто дурдом, сраный дурдом. Мои подруги-роженицы были в ужасе - и все из-за того, что один че­ловек солгал! Да, я невыносима, потому что я...

Она задыхается от гнева.

- Удивительно, сколько вреда может нанести всего одна ста­тья, - рычит Курт. - Кортни была обрисована в дурном свете, как «плохая девчонка» американского рока - паразитка, мать, которая принимала наркотики, будучи беременной, «Йоко», кото­рая пыталась развалить «Nirvaпa», предательница дружбы со сво­ей «лучшей подругой» Кэт Бьелланд, обманщица, наркоманка. Очень удобно «позабыли» тот факт, что она была - и предположи­тельно еще будет - уважаемой певицей с собственным стилем, особенно если все получится с новым cuнглом (<<BeauHful Soп»).

Статья в «Вэнити фэйр» подробно и резко останавливал ась на заявлении Кортни о том, что Мадонна ~ это вампир, что она готова выхватить у Кортни всё, чего та хотела.

«Кто такая, - якобы говорила Мадонна, - эта Кортни Лав?» А ей следовало бы знать. Ведь именно Мадонна просила свое­го менеджера устроить контракт группы Кортни с ее леЙблом. Именно Мадонна сама звонила Кортни, чтобы договориться о встрече. Хотите знать, почему я так уверен? Я разговаривал с Кортни сразу же после того звонка, а никто не будет так наг­ло врать.

- Лучше бы я никогда не попадалась ей на глаза, - плачет­ся Кортни. - Разве не заслуга перед панк-роком в том, что'Я ее

кинула?.

В

- Кортни пришлось в два раза хуже, - поясняет Курт, ­потому что у нее даже не было такого шанса самореализовать­ся, как у меня. Одно дело мои мятежные настроения - я могу себе это позволить. Думаю, мне сойдет с рук, даже если я в теле­визоре порву фотографию Папы; шума такого не будет, как если бы это сделал кто-то из мейнстрима вроде Шинейд [О'Коннор]­или Кортни, у которой нет оправдания в виде кучи проданных альбомов...

Ребенок плачет. Кортни возбужденно перебивает мужа.

- Как могло так получиться, - спрашивает она, в-ероятно действительно озадаченная, - что всего за три месяца меня стали воспринимать не как певицу, записавшую альбом года на «Village Voice», а как Нэнси Спанген?

Если бы в мои мозги верили, никто бы и подумать не мог, что я - это Нэнси Спанген, потому что Нэнси Спанген была совсем не интеллектуалка, - заявляет Кортни. - Просто я решила разговаривать с миром на языке этого мира - я сказала: «Хорошо, я'пойду на этот эксперимент». Большую часть жизни я была про­стеНlfКОЙ и непривлекательноЙ. Поэтому я решиJJa сбросить не­сколько килограммов, начала краситься и стала ждать, что из этого выйдет, - стала более опасной, более мятежной.

. - Это гораздо проще, черт вОЗЬМl1, - говорит ее муж.

- Да, для меня так и было, -:- соглашается она, - но в то же время вот что из этого вышло: мы поженились, а все эти люди хотят высосать мои жvзненные силы, они хотят отобрать у меня то, что значит для меня больше всего после семьи. А теперь хо­тят еще и расправиться с семьей.

Когда мы с Куртом поженились, мы были ровня - его группа была всегда впереди, но они и начали раньше, - и тут «Nirvaпa» вдруг становцтся очень успеш·ноЙ, и мы больше не наравне. Им свободно торгуют по всей Америке, а я не имею на это особого влияния. Просrt70 видеть забавно.

Она умолкает.

Часть вторая

- Единственное, что меня тут порадовало, - говорит Корт­ни, прикуривая, - что меня удивило и отчего я многое поняла, так это та психологическая поддержка, которую я получила от стольких девушек и женщин...

Она замолкает. Я не очень понимаю, что она хочет сказать. - Я имею в виду, что это просто очевидно, если ты не совсем уж даун, - продолжает она. - Вот я с невинным видом могу сказать: «О, ему нужно было жениться на модели, но он выбрал меня».

Это уже более знакомо. Подобную линию Кортни обычно вы­бирает по отношению к людям, которые считают, что Курт напрасно на ней женился. Она хочет этим сказать что-то вроде этого: ну ана ком ему было жениться? На модели? Смысл в том, что Курт совершенно не такой.

- Я высказала «Вэнити фэйр» порядка шестидесяти сарка­стических идей, - продолжает она, - и их опубликовали в пер­возданном виде, потому что они тупые. Вообще вся идея статьи примерно такова: «Давайте теперь удостоим вниманием и этих сраных мелких панков и намекнем, как плохо в их мире быть успеш­ным. Разве не мило?»

я: Курт, но ведь ты-то никогда не говорил, что успех - это плохо?

- Смотря какой успех, - вздыхает он. - Успех вообще?

Финансовое преуспеяние? Популярность как рок-группы? Боль­шинство считает, что успех - это большая популярность в ком­мерческом мире, это продавать кучу альбомов и зарабатывать

мешки денег. Быть всегда на виду..

А я считаю, что добился успеха, потому что не шел в своей музыке на компромиссы,- продолжает он, - но это разговор с художественной точки зрения. Ясное дело, что все ост(:lЛьное, что связано с успехом, меня прост.о бесит - господи, да мне в по­ловине случаев хочется себя убить!

я: А люди этого до сих пор не понимают. Мои знакомые жа­луются на «Nirvaпa», потому что: а) Курт Кобейн постоянно ноет; б) «Nirvaпa» стала коммерческой группой, даже остава­ясь собой.

- О неблагодарный ублюдок, отстань от него! - смеется Кортни.

- Вот чего я точно терпеть-не-могу в успехе, так это когда мне говорят: «Да надо просто привыкнуть и получать удоволь­ствие», - объясняет Курт, перебивая жену. - Уже не знаю, сколько раз мне пришлось это говорить. Я никогда не ставил ycп~ во главу угла.

Но деньги, полагаю, действительно приносят мне радость, ­смягчается он. - П9 крайней мере, они дают ощущение безопас­ности. Я знаю, что моя дочь не будет голодать, когда вырастет. Это действительно приятное чувство, это прекрасно, но, знаешь...

я: Но с Фрэнсис будут хорошо обходиться только в ее при­сутствии: могут одновременно целовать ее в задницу и пинать в спину.

- Да, но она будет об этом знать, потому что она ведь наша дочь, и с детского сада мь/ воспитаем ее циничной, - отвечает Кортни, с нежностью глядя на пустую кроватку. - Она уже циник. - Я вовсе не хочу все время ныть, - продолжает Курт. ­Просто очень много есть всего, что я не могу подробно объяс­нить.

- Я могу, - встревает Кортни.

- Но никто не понимает, что происходuт, - жалуется ее

муж. - И от этой отвратительной политики, с которой связа­ны успешные коммерческие рок-группы, еще)(Ijже. Неизвестно, как с этим бороться.

- Да пофигу, - почти кричит Кортни. - Все твои беды от того, что ты добился успеха, и он превратил тебя в жертву ­а я до сих пор еще ничего сама себе не доказала.

Помню, как в прошлом году Кэт приезжала в Чикаго, мь/ по­шли в бар, и там играл «Nevermind» - как раз тогда он стано­вился жутко популярен. Мы сидели там, пили, пили и в конце концов чуть не спятили. Потому что поняли, что ни одной де­вушке такое не подcuлу. Я хочу сделать золотую запись и пока что этого не добилась.

я: Тут я с тобой не согласен, Кортни. «Nevermiпd» - дей­ствительно великий альбом. Но таким же был и «Teenage Whore». «Nevermiпd» записала компания пацанов. Почему бы его не могла записать компания девчонок?

- Ни одной девушке из андеграунда не удалось бы, - спорит на. - Просто по факту. Так и есть.

я: Но «Hole» - замечательная группа, особенно вживую. Мало mлистов смотрятся на сцене так мощно и притягательно, как ы. Я имею в виду это.

- Да, но, Эверетт, мало кто об этом помнит, - вздыхает ртни.

я: Я так понимаю, что ты судишь себя по своему мужу, а это просто смешно. Ты пишешь не такие песни, как Курт, - да и за­чем бы тебе это? Вы же разные люди. Если коммерческий рынок отказыsается принимать твою музыку, в этом виноват рынок, а не твоя музыка.

И еще кое-что: из-за брака и беременности твоя карьера в про­шлом году затормозилась. Ты написала не так много новых песен, не выпустила альбом, не выступала с концертами. А это ЗНQчит, что те, кто знает тебя только по Курту, не могут судить о тебе иначе, как по твоему собственному публичному образу «плохой девчонки».

То есть тебе нужно выступать, если ты хочешь вернуть.то уважение к своей музыке, которым когда-то пользовалась. И ни­какие препятствия здесь ничего не значат.

- То, что я сужу себя по Курту, значит также, что я прини­маю всю эту этику мужского рока, - объясняет Кортни. ­Знаешь, Ким Гордон - да и все женщины, которых я уважаю, ­говорила мне, что этот брак обернется для меня несчастьем. Мне говорили, что я важнее Курта, что я лучше пишу тексты, что я более культурно значима, и все они в точности предсказывали, что будет.

А я говорила: «Нет, такого точно не случится», - с горечью вспоминает она. - «Все знают, что у меня есть группа, все зна­ютт что это за группа, и мой брак не заслонит мою группу».

Она умолкает, а потом взрывается.

- Но мой брак не только оказался важнее, чем моя долбаная группа; он еще и был поставлен под угрозу, - плачет она. - Если бы не это совместное интервью, ни один рок-журналист мужско­го пола не осмелился бы спросить Курта, любит ли он свою жену: «Ты любишь свою жену? Вы трахаетесь? Кто сверху?» Тебя я не имею в виду, Эверетт.

Курта не стали бы просить объяснить нашц отношения, по­тому что он мужчина, а мужчины - это мужчины, они не несут ответственности ни за какие свои решения.

Она трясется от возмущения.

- Мужчины - это мужчины! - восклицает она. - Они за­нимаются мужскими делами. И если у них плохой вкус на жен­щин... что ж! И вот Аксель, и Джулиан Коуп, и Мадонна решили,

что я - это признак плохого 8куса, и это проклятие моей жизни и полное дерьмо. Что тут сказать?

Я раньше никогда не испытЫ8ала сексизм на себе, - 80збуж­денно г080рит она. - Никогда это не проявлялось по отношению к моей группе - до этого года, а сейчас я поняла, каково это. Все считают, что Курт 8Qжнее меня, потому что его записи лучше расходятся. Да пошли 8Ы! Сосите 8се!

И теперь считают, что я приношу 8ред ребенку! - 80склцца­ет она с мучением, готО8ая к новой оратории. - Мы - д8а по­следних чеЛО8ека 80 вселенной, которые тронули бы пальцем ре­бенка или любого безобидного человека! Я никогда не обижала тех, кто этого не заслужи8ал. Всегда только порочных людей ­или более порочных, чем я.

Молчание.

- Вот, - мягко гО80рит она. - Я закончила. Издалека доносится детский плач.

- я ни о чем таком не думал, когда запиСЫ8ался, - 8З80ЛНО­ванно говорит Курт. - Хотя, с другой стороны, я же не 80зразил, когда альбом получился более гладким и коммерческим, чем я хо­тел. Не знаю почему - на8ерное, просто смертельно надоело слушать одни и те же песни. Мы пересводили их три раза, звони­ли профессионалу [Энди Уоллесу], чтобы этим занялся он, и к тому времени я уже так устал слушать одно и то же, что сказал: «Ладно,.делайте что хотите».

- Говоришь, ни о чем таком не думал, потому что ты боль­ший панк, чем я? - спрашивает его возмущенная Кортни.

- Нет, я ничего такого не говорю, - обрывает ее Курт. ­Честно говоря, я вот как раз размышляю, что, возможно, я тогда лодсЬзнательно желал успеха, потому что...

- Ну неужели такой грех признаться, что ты хотел попасть 8 «Биллборд»? - спрашивает она. - Что ты знал, что станешь опулярным, рок-звездой?

---" Я знал, что мы станем популярными, но не думал, что до

акой степени, - говорит он. - Я уже устал это говорить.. "J устал говорить: «Ой, Я думал, что мы будем на уровне "Soпic • uth"» - и всякий прочий отстой. Это с какого-то момента жут-

· надоедает.

- Но разве не проявилась другая часть тебя в «Аего Zeppe­.:»? - начинает Кортни.

- Точно! - восклицает муж. - Так и есть. И раз уж я решил, что запись будет сводиться коммерчески, чтобы любая песня от­туда могла попасть на радио, то, наверное, думал, что будет забавно, просто смешно посмотреть, куда мы можем продвинуть­ся и насколько популярными стать.

- Вот я также оправдывал ась до брака, - пожимает плеча­ми Кортни, - что будет забавно и типа смешно, а теперь не думаю, что так и получилось. Хотя желание па-прежнему оста­ется. И я не стала для «Nirvaпa» Йоко Оно - это я потеряла двух участников группы, а не Курт.

- Ну не по этой же причине, - парирует Курт в раздражении.

- Не по этой, - соглашается Кортни. - Но это моя группа

осталась без двух человек. Отсюда можно сделать любые выводы и сказать, что это ты разрушаешь мою жизнь. Где же теория, что это ты у нас в семье главный? Никто почему-то так не счи­тает. Тебя не приносят в жертву все эти мачисты.

- Я бы лучше оказался в твоей шкуре, чем допустил бы, что меня считают каким-то придурком, - жалуется Курт, - ма­рионеткой на веревочке, которой манипулируют двадцать четы­ре часа в сутки. Ты теряла участников группы вовсе не из-за бра­ка со мной, и вообще я тут ни при чем...

- Да я этого и не говорю...

- От меня ушло больше барабанщиков, чем от тебя, - ука-

зывает Курт.

Кортни замолкагт, а затем начинает разговаривать на дру­гую тему.

- Всем не угодишь, - заявляет она. - Меня не беспокоит критика. Мне наплевать, если обо мне появляется плохая статья. Наплевать, если говорят, что я агрессивная сука, потому что я и есть агрессивная сука. Или пишут, что я ведьма, или Пол Лестер [редактор «Мелоди мейкер»} утверждает, что я уродина, а вот Дебби Гибсон [звезда американских чартов мелкого поши­ба}- красавица. я думаю, что это просто охренительно смешно. Это просто безумная ложь. Понимаете?

Кортни опять начинает сердиться.

- Это моя жизнь, - отчеканивает она. - Социальный ра­ботник приходит ко мне в больницу и пытается отобрать у меня мою девочку. Сотни тысяч долларов ушло на юристов... И та, далее. Знаю, звучит жутко...

Она умолкает, переводя дух.

- В «Вэнити фэйр» мне приписали кучу всего, я якобы сказа­ла что-то такое о Мадонне, а ведь ничего подобного не было, ­продолжает она. - Всё перевернули с ног на голову.

Я не принимала героин во время беременности. Даже если u так, да хоть бы я еще вдобавок каждую ночь нюхала кокаин, а днем закидывалась кислотой, это мое личное дело, вашу же мать! Если я аморальна, то это я аморальна. И не ваше собачье дело, аморальна я или нет.

Она снова останавливается, чтобы разобраться в потоке слов. - Фотограф из «Вэнити фэйр» заснял, как я курю. Это был мой день рождения. Я выкурила где-то четыре сигареты за шесть часов. На одной из фотографий я с сигаретой. И потом в журна­лах эту фотосессию посчитали настолько важной, что этот засранец потребовал от меня за нее пятьдесят тысяч долларов. Это шантаж, чистейший и обыкновеннейший шантаж. И если я не выкуплю фотографии, у меня заберут ее {Фрэнсuс Бин}.

В некоторых американских штатах этих фотографий хвати­ло бы для доказательств того, что Кортни «не подходит для роли матери», после чего государство имело бы право забрать ребенка на свое попечение.

- На мею/ завели дело, основанное только на «Вэнити фэйр» ~ и ни на чем больше. Никаких других доказательств, что я не могу быть хорошей матерью, черт возьми! - продолжает она. - Да, я курила во время беременности. Да пошли вы! Все курят во время беременности - и всем насрать! Просто я вышла замуж за Курта, а он такой молодой, клевый и милый.

И я уверена, что о ребенке никто не беспокоится, - добавля­ет она. - И если вы хотите меня спросить про мои проблемы с наркотиками, спросите у моей крупной, толстой умненькой де­сятифунтовой дочурки, она ответит на любые ващи вопросы.

- Однако я бы хотел вернуться к проблеме «Курт сожалеет о своем успехе», - говорит Курт, прерывая женин поток инвек­тив.- Сколько вопросов в каждой статье посвящено моему от­ошению к успеху? Многие так этим поглощены, что мне больше и о чем и говорить-то не дают. Одно и то же в каждом интервью () десять раз в разных вариациях.

- Смешной ты мальчуган! - передразнивает Кортни его мучителей. - Ты так не приспособлен к успеху! Ангелочек наш! Золушка!

- Отлично, просто отлично, - саркастически говорит он. ­Меня все это реально затрахало.

- Почему бы нам не поменяться? - говорит Кортни, и ин­тервью возвращается в исходную точку. - Я буду скромной и мол­чаливой, а ты --'- громким инесносным.

я: Ты так станешь Акселем Роузом.

- Нет, я тогда стану его сучкой, - поправляет она меня. ­Трахни меня, Курт, трахни меня, Джулиан, трахни меня, техник Джулиана по барабанам,,дайте мне почувствовать свою значи­мость! Это смешно. А еще всего за пятьдесят тысяч надо купить фотографию глубоко беременной женщины с венком в волосах и сигаретой в зубах, символ плодородия с сигаретой. Как будто я сделала ее специально, словно бы для провокации!

Она опять в ярости.

- После статьи в «Вэнити фэйр» кто-то позвонил моему ме­неджеру и спросил: «Что Кортни себе думает - что она крутая штучка из семидесятых?» - как будто я специапьно раздувала эти табачно-наркотические сенсации!

Спросите Курта, - продолжает она. - Я не хотела говорить с «Вэнити фэйр», потому что знала, что разговор будет крутить­ся вокруг Мадонны и нашего с Куртам брака. Они ведь не интере­суются рокерами - у меня разошлось всего шестьдесят тысяч альбомов, что им от меня может быть нужно? Но я все равно со­гласилась, потому что мне надоело, как бабы из шоу-бизнеса сплетничают про меня и рассказывают всякие гадости.

. Я думала, что если я появлюсь в «Вэнити фэйр», то они на­конец заткнут свои поганые рты и оставят меня в покое, - вос­клицает она. - Но это была ошибка, не следовало мне этого делать. Мне бы надо было лучше знать мейнстримовую прессу и то, как там работают.

А вся эта конкуренция с Кэт {Бьелланд} - просто прово­кация... Я обиделась на что-то на Кэт, и меня спровоцировали на вынесение сора из избы.

Согласно «Вэнити фэйр», КэП) и Кортни ввязались в жаркий спор о том, кто первой стал носить наряд шлюшки-кукол5щко-

торым обе прославились. Кэт якобы сказала: «Прошлой ночью мне снилось, что я e~ убила. я была невероятно счастлива».

- А потои Оl((].J(Jст(]в{lЛ(] Кэт гОВОР{fт6 г(]оост{f 000 Иl(е, пересказав ей мои слова, - продолжает Кортни. - Если ты за­метил, то Кэт в прессе никогда обо мне не говорила ничего пло­хого - и, разумеется, я тоже не собиралась этого делать. Да, мы больше не лучшие подруги, но мы вовсе друг друга не ненавидим. Смешно просто: как можно выбирать между нами? Мы просто разные. Мы по-разному пишем.

Но в этом и состоит дух соперничества, - добавляет она. ­Вот почему он так прижился в фокскоре и «Riot Grrrl». Это как эп. В пространстве есть место только для одного из вас.

Пленка кончается. Кортни решаещ что сказала уже доста­очно. Курт кивает в знак согласия. Пора еще раз пересмотреть овый клип «Nirvaпa» и решить, куда пойти вечером. Ирландская ЩJк-группа «Therapy» выступает в «Whiskey-A-Go-Go».

Кортни решает составить мне компанию - в первый раз после дов она собирается выйти в люди в Лос-Анджелесе.

Курт предпочитает остаться дома и заняться ребенком.

Глава 24

Дата добавления: 2015-10-24