Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Иммунизирующие стратагемы

За что экономисты не любят методологов | Традиционный взгляд | Гипотетико–дедуктивная модель | Тезис симметрии | Нормы и реальная практика | Фальсификационизм Поппера | Логическая ошибка | Степени корроборации | Парадигмы Куна | Методология против истории |


 

Вернемся к Попперу. Он, особенно в своих ранних работах, часто ссылается на модель научного объяснения через покрывающие законы, но наряду с этим можно заметить изначальное и постоянно растущее недоверие к тезису симметрии. Прогнозы для него имеют доминирующее значение при проверке объясняющих теорий, но это не означает, что он рассматривает explanans теории исключительно как аппарат для генерирования прогнозов: «Я рассматриваю интерес теоретика к объяснению, то есть нахождению объясняющих теорий, как несводимый к практическому технологическому интересу к выводу предсказаний» (Popper К., 1959, р. 61п; см. также 1972а, р. 191–195; Popper К. and Eccles J., 1977, p. 554–555 и сноску 1 выше). Ученые стремятся объяснить, и они выводят логические прогнозы, являющиеся частью предлагаемого объяснения, чтобы проверить свои теории; все «истинные» теории верны лишь условно, постольку поскольку на данный момент успешно сопротивляются опровержению; иными словами, вся доступная нам истина заключена в тех теориях, которые пока не были опровергнуты.

Таким образом, все зависит от того, способны ли мы опровергнуть теории, и если да, то способны ли мы делать это однозначно. Давным–давно Пьер Дюгем утверждал, что ни одну научную гипотезу нельзя отвергнуть с определенностью, так как мы всегда проверяем весь explanans, то есть гипотезу в совокупности со вспомогательными утверждениями, и, таким образом, никогда не можем быть уверены, что подтвердили или опровергли именно саму гипотезу. Отсюда, любая гипотеза может сохраняться даже когда у нас есть свидетельства, опровергающие ее, и, следовательно, принятие или отвержение гипотезы являются в некоторой степени условными. Приведем пример. Если мы хотим проверить закон падения тел Галилея, нам в конечном счете придется проверять этот закон вместе со вспомогательной гипотезой о влиянии сопротивления воздуха, так как закон Галилея распространяется на тела, падающие в абсолютном вакууме, а такую среду на деле практически невозможно получить; и ничто не помешает нам отказаться от опровержения закона Галилея на том основании, что с помо–Щью наших измерительных инструментов нам не удалось сделать поправку на эффект сопротивления воздуха. Одним словом, заключал Дюгем, не существует такой вещи, как «решающий эксперимент» (см. Harding S.G., 1976). О Герберте Спенсере говорили, что истинной трагедией для него была красивая теория, погибшая из–за одного выбивающегося из общей линии факта. На самом деле ему нечего было беспокоиться: такие трагедии не происходят никогда!

Конвенционалистский аргумент Дюгема сейчас известен как тезис Дюгема–Куайна, поскольку он был переформулирован Уиллардом Куайном, современным американским философом. Поппер не только знает о тезисе Дюгема–Куайна — в дей–ствительности вся его методология построена так, чтобы обой–ти его. Поскольку в некоторых кругах Поппера до сих пор считают наивным фальсификационистом, то есть тем, кто верит, что единственного противоречия фактам достаточно для того, чтобы отвергнуть научную теорию, нам стоит процитировать место, где он сам поддерживает тезис Дюгема–Куайна:

«Что касается фактов, мы никогда не можем решительно onpo–вергнуть какую–либо теорию, поскольку всегда можно сказать, что результаты эксперимента ненадежны или что противоречия, которые, как утверждается, существуют между теорией и экспериментально полученным результатом, — только кажущиеся, и они исчезнут по мере того, как углубится наше понимание предмета» (Popper К, 1965, р. 50; см. также р. 42, 82—83, 108).

Именно потому, что «мы никогда не можем решительно! опровергнуть какую–либо теорию», нам необходимо наложить! методологические ограничения на стратагемы, которые могут использовать ученые для защиты своих теорий от опровержения. Эти методологические ограничения не являются избыточными приложениями к попперовской философии науки; наоборот, они относятся к ее базовым элементам. Не всегда замечают, что для Поппера науку от ненауки отличает не возможность опровержения как таковая; в действительности науку отличает от ненауки возможность опровержения в сочетании с методологическими правилами, запрещающими то, что он вначале называл «вспомогательными предпосылками ad hoc», затем «конвенционалистскими стратагемами» и, наконец, «иммунизирующими стратагемами» (Popper К., 1972а, р. 15— 16, 30; 1976, р. 42, 44).

Если мы будем читать «Логику научного открытия» Поппера и искать фразы типа «я предлагаю правило…», «примем методологическое правило …» и т.п., мы найдем более двадцати таких фраз. Будет поучительно привести здесь небольшую выборку из них[16]:

«… принять такие правила, которые обеспечат проверяемость на учных утверждений; то есть их опровержимость» (Popper К., 1965, р. 49);

«… в науке могут делаться только интерсубъективно проверяемые утверждения» (р. 56);

«… в случае угрозы нашей системе мы не будем спасать ее никакой конвенционалистской стратагемой» (р. 82);

«… допустимы только те [вспомогательные гипотезы], введение которых не уменьшает степени опровержимости или проверяемости рассматриваемой системы, а, напротив, увеличивает ее» (р. 83);

«Результаты проведенных интерсубъективно экспериментов должны либо приниматься, либо отвергаться в свете результатов контрэкспериментов. Апелляцией к логическим следствиям, которые, возможно, будут обнаружены в будущем, можно пренебречь» (р. 84);

«Мы должны считать ее [теорию] опровергнутой только в том случае, если обнаружим воспроизводимый эффект, отрицающий теорию. Иными словами, мы признаем теорию опровергнутой, если описывающая подобный эффект эмпирическая гипотеза более низкого уровня предложена и корроборирована» (р. 86);

«… предпочтение следует отдавать теориям, поддающимся наиболее строгой проверке» (р. 121);

«вспомогательные гипотезы следует употреблять по возможности экономно» (р. 273);

«… из любой новой системы гипотез должны следовать старые, корроборированные закономерности или она должна их объяснять» (р. 253).

Именно эти методологические правила, включая само правило опровержимости, составляют демаркационный критерий между наукой и ненаукой у Поппера. Но зачем кому–либо принимать подобный критерий? «Единственная причина, по которой я предлагаю свой критерий демаркации, — заявляет Поппер, — это его полезность» (Popper К., 1965, р. 55). Но полезность для чего? Для науки? Кажущаяся зацикленность аргументации пропадает, только когда мы вспоминаем, что занятие наукой можно оправдать, лишь в ненаучных терминах. М хотим приобрести знание о мире, даже если оно может быть ошибочным, но почему мы должны желать этого знания, остается глубокой и пока неразрешенной метафизической загадкой человеческой природы (см. Maxwell N., 1972).

«Методологические правила, — говорит нам Поппер, — существуют в виде конвенций» (Popper К., 1959, р. 59). Заметим, что он не стремится обосновать свои правила обращением к истории науки — Поппер отвергает представление о методологии как дисциплине, изучающей поведение ученых в процессе работы (р. 52). И хотя он часто обращается к истории науки — одним из главных источников вдохновения для служит Эйнштейн (р. 35—36), — он не утверждает, что сумел предложить рациональное объяснение тому, чем, собственно, заняты ученые, сознают они это или нет[17]. Его целью, похоже, является объяснить ученым, как добиться того, чтобы их работа способствовала прогрессу науки, и его методологические правила носят откровенно нормативный характер, подобно знаменитому правилу средневековой схоластики — «бритве Оккама», разумность которого можно обсуждать, но которое нельзя опровергнуть историческими контрпримерами. В этом смысле название главной работы Поппера — «Логика научного открытия» — может ввести в заблуждение сразу по двум направлениям[18]. Логика научного открытия — это не чистая логика, то есть набор аналитических утверждений. Как говорит сам Поппер, «логика научного открытия должна ассоциироваться с теорией научного метода» (Popper К., 1959, р. 49), а эта последняя, как мы видели, состоит из принципа опровержимости и запрещающих методологических правил, рассыпанных по его работам[19]. Более того, теория научного метода, даже если мы вольно оха–пактеризуем ее как разновидность логики, не есть логика научного открытия, но скорее логика обоснования, ибо вопрос о том как человек открывает новые плодотворные научные гипотезы, с самого начала был отвергнут Поппером как психологическая головоломка.

 

 


Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Проблема индукции| Статистический вывод

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)