Заземленность и реальная действительность.

Умение целиком капитулировать перед собственным телом одновременно сочетается с необходимостью отказаться от всевозможных иллюзий и опуститься на землю, погрузившись в реальную действительность. Про человека, который прочно связан с реальностью, говорят, что он «стоит на земле обеими ногами», имея при этом в виду и наличие у него хорошего ощущения связи между своими стопами и той почвой, на которой он сейчас стоит. Те личности, которые парят в эмпиреях, равно как и находятся в подвешенном состоянии или витают в небесах, не испытывают подобного контакта с матушкой-землей, поскольку их стопы находятся в относительно нечувствительном и онемевшем состоянии, — они могут знать, что их ноги стоят на земле, но у них отсутствует ощущение подлинного контакта с почвой. Имеющий у них место отказ от использования той возбуждающей энергии, которая исходит от нижней половины тела, является реакцией на страх. Там, где подобный страх очень велик, человек может на самом деле изгнать из своего тела все чувства и ощущения, полностью ограничив свое существование головой. После этого он будет жить в том мире фантазий и грез, который слишком хорошо знаком аутичным [Аутизм — психическое состояние, характеризующееся предельной погруженностью в себя, которая иногда сопровождается уходом в фантазии. — Прим. перев.] или шизоидным детям либо взрослым. Чтобы избежать болезненных ощущений и угроз, исходящих от тела и связанных с чувством страха, многие люди в большой степени живут головой и в голове, а не в своем теле. Некоторые из них в ситуациях экстремального страха как бы расщепляются надвое и напрочь теряют связь с собственным телом. Их сознание полностью отрывается от тела, и они воспринимают себя так, как будто смотрят на него со стороны. Эта реакция явно принадлежит к шизофреническому типу и представляет собой серьезное свидетельство отрыва человека от реальности. Один из моих пациентов как-то рассказывал, что временами ощущает себя находящимся на потолке и рассматривающим оттуда свое тело, которое в это время преспокойно лежит в постели. Разумеется, этот человек страдал весьма сильным психическим расстройством.

Контакт с реальной действительностью не принадлежит к разряду ситуаций типа «всё или ничего». Часть из нас пребывает с действительностью в более тесном контакте, нежели другие люди, которые в большей мере оторваны от нее. Поскольку наличие контакта с реальностью представляет собой необходимое условие психического здоровья, то оно является одновременно и условием эмоционального, а также и физического здоровья. Однако многие люди имеют о реальной действительности довольно путаные представления, поскольку ставят знак тождества между окружающей действительностью и принятой культурной нормой, а не тем, что они непосредственно ощущают и воспринимают своим телом. Разумеется, если чувства отсутствуют или редуцированы, то есть понижены, то человек ищет смысл жизни вне своего Я. А вот те индивиды, чье тело полно жизни и пульсаций, могут непосредственно чувствовать реальность своего бытия, и о них можно сказать, что это по-настоящему чувствительные и чувствующие люди. То, насколько человек полон жизни и насколько сильно он чувствует, является мерилом степени его контакта с реальной действительностью. Люди чувствующие и чувствительные — это такие люди, которые «близки к земле». Мы описываем таких личностей термином «заземленные».

Быть заземленным означает чувствовать, что твои ноги прочно покоятся на земле. Дабы по-настоящему ощущать землю, ногам и стопам человека надлежит быть энергетически заряженными. Они должны быть живыми и мобильными, другими словами, характеризоваться разного рода спонтанными и рефлекторными проявлениями вроде пульсации. Такого рода пульсация вовсе не обязана быть интенсивной; она может быть совсем тихой и спокойной — едва-едва слышной, словно легкое урчание и мурлыкание очень мощного автомобиля. Но когда двигатель автомобиля не издает таких звуков, мы знаем — этот мотор мертв. Когда чьи-то стопы выглядят безжизненными и когда ноги этого человека кажутся застывшими и не способными к движению, мы знаем, что у такого индивида отсутствует чувственный контакт с землей. Если же ноги и стопы человека полностью и по-настоящему живы, то он способен ощутить тот волнительный ток, который струится по его нижним конечностям, возбуждая их, согревая и заставляя пульсировать. Как-то я консультировал страдающую шизофренией молодую особу, которая пришла в мой врачебный кабинет по засыпанным снегом улицам, будучи обутой всего лишь в легкие шлепанцы. Стопы у нее напрочь замерзли и были натурального синего цвета, но она не чувствовала никакого холода или боли и не осознавала состояния своих конечностей. Ее бедные ноги закоченели, онемели и были почти безжизненными. Разумеется, эта женщина была совершенно не заземлена, и у нее полностью отсутствовала связь с телом.

Заземление представляет собой энергетический процесс, в котором имеет место поток возбуждения, пронизывающий тело от пяток и до темени. Если этот поток силен и полноценен, то человек ощущает свое тело, его сексуальность, а также почву, на которой он стоит. Такой индивид находится в контакте с реальной действительностью. Указанный поток возбуждения сопряжен с волнообразными дыхательными движениями, так что если у человека дыхание является свободным и глубоким, то сходными свойствами обладает у него и поток энергетического возбуждения. Если же дыхание или упомянутый поток оказывается заблокированным, то человек перестает ощущать свое тело ниже места блокады. Соответственно, если этот поток ограничен, то у данного лица ограничены и ощущения. Поскольку рассматриваемый нами поток возбуждения пульсирует — протекая вначале по направлению вниз, в сторону ступней, а затем вверх, к голове, подобно колебаниям маятника, — то он возбуждает на своем пути различные сегменты тела: голову, сердце, гениталии и ноги. Поскольку указанная волна возбуждения при своем движении вниз пересекает область таза, то любое сколько-нибудь серьезное сексуальное расстройство, проявляющееся именно в той области, будет блокировать прохождение этого потока к ногам и стопам. Если человек не заземлен, то и его сексуальное поведение также оказывается незаземленным, иными словами, отделенным от чувств, имеющихся в остальном теле.

Поскольку «быть заземленным» означает, помимо всего прочего, еще и «стоять на собственных ногах», то это понятие указывает также на состояние независимости и зрелости. По тем же соображениям вертикальная поза стоящего человека представляет собой позу, более свойственную взрослому индивиду, в то время как пребывание в лежачем положении носит более инфантильный характер. Тем самым пациенту легче отступить на детские позиции, когда он лежит, нежели когда он стоит. Этим объясняется и то, почему даже такая вещь, как оргазмический рефлекс, который наблюдается во время терапевтического сеанса у пациента, лежащего в кабинете на медицинской кровати, вовсе не обязательно преобразуется в изменения в его взрослом поведении. Указанный рефлекс является важным и значимым, но отнюдь не абсолютным критерием здоровья. Человек должен быть, помимо этого, полностью заземлен. Нам следует признать тот факт, что чувства ребенка, хоть они во многом и близки к чувствам взрослого, все-таки не идентичны им. Детский гнев — это совсем не то же самое, что гнев взрослый, и точно так же можно высказаться по поводу печали. Взрослая любовь также отличается от любви детской, причем не в своей принципиальной основе, поскольку в обоих случаях она является функцией сердца, а в той широте и степени охвата, которые определяются всем телом в целом. Это, разумеется, не означает, будто грудные младенцы и маленькие дети не заземлены. Они заземлены — через посредство своей связи с матерью как представительницей всей земли, — но они не находятся в непосредственной связи с землей до тех пор, пока не окажутся полностью способными — во всех смыслах — стоять на собственных ногах.

Произведенный выше анализ помогает читателю понять, в чем подлинные причины призыва, звучащего со стороны всех новомодных религиозных культов, когда они требуют от своих приверженцев отказаться от собственного эго в пользу лидера культа. Полная капитуляция эго перед этим вожаком сводится к отходу во времена детства и включает в себя отречение от своих прав, возможностей и ответственности. Член подобной религиозной секты, будучи защищен своим главой культа и не испытывая мучительной необходимости выбирать между правильным и ошибочным, обретает чувство свободы и невинности. В результате он испытывает ощущение радостной полноты жизни, которое еще более усиливает его преданность данному культу и приверженность к своей секте. Возникает вопрос о том, является ли его чувство радости иллюзией или реальностью. Иллюзии вполне могут порождать реальные чувства, но эти чувства перестают существовать, когда данная иллюзия лопается, как это неизбежно бывает со всякой иллюзией. Применительно к религиозному культу, иллюзия состоит в том, что его лидер — это всемогущий и всех любящий отец, который будет неизменно заботиться обо всех членах данной секты так же, как отец всегда будет заботиться о своих единокровных детях. Реальность же полностью противоположна указанной иллюзии, поскольку руководители подобных культов и сект являются нарциссическими личностями, которые нуждаются в последователях для поддержки своих грандиозных представлений о себе. Они нуждаются также во власти над другими людьми, чтобы компенсировать собственную импотенцию. Разумеется, подобные люди привлекают лишь тех, кто подсознательно ищет себе могучего отца/руководителя.

Некоторые элементы взаимоотношений между лидером религиозной секты и его последователями могут быть продемонстрированы на примере моих отношений с Райхом, хотя я никогда не стал его последователем. В момент, когда я сломался и рыдал перед лицом перспективы завершения моей терапии у этого специалиста полной неудачей, я вполне отчетливо понимал, насколько сильно жажду защиты с его стороны и в какой степени воспринимаю его как доброго и всесильного отца. Угрожающий мне провал проводимой им терапии означал крах моих надежд и ожиданий. Мой плач частично был вызван утратой этой надежды, но одновременно он был еще и выражением моей опечаленности тем, что у меня не было, нет и не будет такого замечательного отца — человека, умеющего обеспечить мне ту поддержку, в которой я нуждался, чтобы чувствовать себя свободным и радостным. Моя защита против той боли и печали, которые были вызваны фактом отсутствия такого отца, состояла в принятии для себя следующей позиции: я вовсе не нуждаюсь ни в какой помощи и все необходимое могу сделать сам. Именно к этому сводился в тот момент способ моего функционирования в мире, и по всем показателям он представлялся правильным. Однако на более глубоком уровне он перестает работать.

Подлинный культ развился вокруг Райха в те годы, которые последовали за окончанием моей терапии у этого специалиста. Я никогда не становился членом той группы, которая окружала Райха с 1947 по 1956 годы и которая смотрела на него как на человека всезнающего и всемогущего. Отчасти так произошло потому, что в 1946 году я покинул США и уехал в Европу, чтобы изучать медицину в Женевском университете, и потому оказался за пределами указанного кружка. Более важную роль сыграло влияние моей жены. Она питала весьма сильное недоверие к любому типу близости, которая базируется на подчинении или некритическом приятии другого человека как какого-то высшего существа, которому все ведомо или которое всегда оказывается правым. В тот момент она видела вокруг Райха слишком много людей, которые полностью распростились со своей независимостью и зрелыми самостоятельными суждениями ради того, чтобы добиться какой-то близости с этим великим человеком. Конечно же, я тоже мог все это видеть. Сказав все то, что написано выше, я хотел бы добавить, что, с моей точки зрения, и тогда, и сейчас Райх был и остается во многих отношениях великим человеком. Его понимание эмоциональных проблем самых разных людей, его ощущение основополагающего единства всего сущего в природе, а также ясность мышления ставят его выше других в той области, которой он занимался. Однако он не был всезнающим человеком, и у него было много личных проблем, служивших помехой и его работе, и его жизни.

Сама терапевтическая ситуация по необходимости способствует тому, что пациент «прилепляется» к врачу-терапевту, который с полным на то основанием может рассматриваться как фигура, в какой-то степени замещающая тому отца или мать. Человек приходит к терапевту потому, что нуждается в помощи, которая может принимать форму одобрения, понимания и поддержки. Если терапевт проявляет к своему пациенту личный интерес, то последний очень легко и быстро может превратиться в человека, привязанного к терапевту, зависимого от него или даже влюбленного в него. Такого рода привязанность пациента к терапевту, которая во многих своих аспектах носит положительный характер, все-таки ослабляет осознание пациентом его потребности в независимости и ведет к тому, что он начинает — в том числе и буквально — «виснуть на шее» своего терапевта и тем самым находиться в подвешенном, незаземленном состоянии. Широко признается и то, что подобный пациент будет переносить на своего терапевта все те чувства, которые он питает по отношению к своим собственным родителям, — как положительные, так и отрицательные. При этом позитивные чувства этого рода стимулируют подчинение пациента терапевту и предоставляют пациенту возможность отступить на более инфантильные позиции, которые облегчают ему выражение чувств, отрицавшихся, отвергавшихся или подавлявшихся им в детстве, в том числе чувства любви. Выражение подобного чувства по адресу терапевта может привести к ощущению свободы и к чувству радости, но если все это не будет одновременно сопровождаться выражением негативных чувств вроде недоверия и гнева, то упомянутые добрые чувства долго не продержатся. Они будут подорваны теми скрытыми, но все равно присутствующими негативизмом и отчаянием, которые не были преодолены. Если в процессе терапии не проработать полностью и всесторонне указанные отрицательные чувства, они обязательно «вылезут» и подорвут первоначальные успехи в деле капитуляции перед собственным телом, оставив у пациента чувства горечи и фрустрации, или, иначе говоря, разочарования. То же самое явление будет наблюдаться и во взаимоотношениях по типу любви, где первоначальная радость из-за того, что ты капитулировал перед любимым партнером, подрывается разного рода враждебными импульсами и побуждениями, которые проистекают из детства и которые не удалось в свое время благополучно разрешить. Как мы увидим в последующих главах, к перечисленным негативным чувствам относятся также глубокое отчаяние и убийственная ярость, через которые непременно нужно пройти и которые нужно испытать и пережить в процессе терапии, если пациент действительно хочет стать свободным. Страх пациента перед этими чувствами образует собой становой хребет его сопротивления тому, чтобы капитулировать перед своим телом, своим Я и своей жизнью.

Каждый занимающийся анализом терапевт хорошо осознает необходимость вынесения этих до времени скрытых негативных чувств в сознание пациента так, чтобы их можно было проработать и переработать. Райх, когда я был его пациентом, осуществлял это на практике, задавая мне на каждом очередном сеансе один и тот же вопрос о том, имеются ли у меня какие-нибудь негативные мысли или чувства по отношению к нему. Припоминаю, что я отрицал наличие таковых, что было правдой, если иметь в виду мое осознанное отношение к этому терапевту. Становясь его «последователем», я отвергал тем самым свое критическое отношение, благодаря чему у меня появлялась возможность капитулировать перед ним, а через него — перед своим собственным телом. Критически я стал относиться к Райху лишь позднее, когда отошел от райхианства как движения, поскольку оно оказалось не в состоянии дать мне то, в чем я нуждался. А оно не смогло мне дать вот чего — углубленного понимания своего характера. Неудачу Райха в этом деле можно отнести на счет того факта, что проделываемая им терапевтическая работа с телом была не столь глубокой и всесторонней, как ей бы следовало быть. Читателю надо бы не упускать из виду и то, что моя терапия у Райха имела место пятьдесят лет назад, во времена, когда понимание энергетической динамики тела и личности еще не достигло той степени развития, которая имеет место на сегодняшний день в биоэнергетическом анализе.

Указанное развитие берет свое начало в изменении позы пациента во время прохождения терапии — он уже не лежит навзничь и не сидит, а стоит. В классическом психоанализе пациент лежит на кушетке и все внимание фокусируется на словах, которые он произносит. Основным материалом аналитического процесса в этом случае являются мысли, причем атмосфера спокойствия и пассивности аналитической ситуации исключает или существенно уменьшает все иные формы самовыражения пациента. Во время моей работы с Райхом я также находился в лежачем положении, которое, поскольку оно является пассивным, позволяло мне возвращаться в инфантильное, полудетское состояние и тем самым облегчало восстановление и воспроизведение очень ранних воспоминаний. Но основным средством и способом выражения были совсем не слова. Внимание Райха было сконцентрировано на том, как я дышу и что со мной происходит на телесном уровне. За мною наблюдали в той же мере, в какой меня выслушивали, что вело к весьма значительному расширению терапевтического скрининга, то есть отслеживания. Лежа на кровати, расположенной в его кабинете, я находился в позе с согнутыми коленями, так что мог хорошо ощущать контакт своих стоп с постелью, но это была одновременно и поза беспомощности. С другой стороны, когда пациент стоит, он находится в позе взрослого человека, что позволяет перенести центр тяжести в настоящее, то есть туда, где сейчас находятся его проблемы. Кроме того, на основании осанки пациента терапевт может судить, как он держится и каким он предстает перед окружающим миром и представляет себя всему свету.

Наиболее распространенная и общепринятая поза, которую мне приходится видеть у пациентов во время проводимой мною терапии, являет собой воплощение пассивности. Человек стоит с вытянутыми в струнку коленями, а вес у него перенесен на пятки, словно он ожидает срочного указания, что ему делать. Эта поза настолько неустойчива, что самый легкий толчок может нарушить его равновесие и буквально опрокинуть назад. Весь его вид свидетельствует о том, что в детстве его учили быть хорошим и послушным. А ведь достаточно этому человеку слегка согнуть колени и чуть податься вперед, перенеся свой вес на основание стоп, как он сразу станет выглядеть намного агрессивнее, иначе говоря, казаться готовым шагнуть вперед или приступить к каким-то активным действиям. Когда пациент стоит, то это позволяет терапевту оценить, насколько хорошо или плохо он заземлен — как физически, по отношению к полу, так и психологически, по отношению к своему телу.

В биоэнергетической терапии пациент далеко не всегда стоит. В начале сеанса пациент и терапевт сидят лицом друг к другу, так что первый из них может рассказать, что произошло в его жизни за истекшее время. При этом и далее во время сеанса пациент для изложения своих чувств может использовать любую из поз, в том числе стоять или лежать. К примеру, печаль, как правило, гораздо легче выразить, находясь в лежачем положении, в то время как выражение гнева в такой позиции более затруднительно. Предлагать пациенту немилосердно бить кровать, для того чтобы тем самым испытывать и выражать гнев, — такой прием используют многие терапевты, хотя часто они делают это без должного понимания телесного языка. Я, в частности, имею в виду практику нанесения подобных терапевтических ударов из положения стоя на коленях. Такая коленопреклоненная поза всегда выражает отношение подчинения, что полностью противоречит самому замыслу и цели нанесения ударов. Разумеется, можно впасть в гнев и в сидячем положении, но в таком случае выражение этого чувства поневоле ограничивается словами и жестами. Наблюдая за человеком, который бьет кровать из положения стоя, можно проследить, насколько хорошо вся эта акция заземлена в реальной действительности, связанной с текущим чувством гнева. У пациента, удары которого носят несистематический и яростный характер, вместо того чтобы быть сконцентрированными и гневными, в ногах и стопах нет того ощущения, которое позволяло бы ему поддерживать связь с телом и землей. Выражение ярости мало что дает для разрядки того напряжения, которое поддерживает пациента в подвешенном состоянии и лишает его контакта с действительностью.

На ранней стадии моей терапевтической практики я работал с пациентом-психологом, находившимся в состоянии сильной депрессии. Процесс возвращения в норму шел у него настолько великолепно, что и его жена обратилась ко мне, чтобы проконсультироваться по поводу своих проблем. При этом она сказала: «Вы были единственным терапевтом, который оказался в состоянии снова поставить моего мужа на ноги». Я ответил, что смог добиться этого, заставив ее супруга действительно опираться на свои ноги — в чисто физическом смысле. Разумеется, это не означает, что, поставив человека на ноги в буквальном смысле этих слов, мы выведем его из депрессии, но то, что мы совершим тем самым шаг в правильном направлении, — безусловно. Если человека все время заставляют только разговаривать, сидя при этом на стуле или лежа на кушетке, то, с моей точки зрения, это непременно будет затормаживать терапевтический процесс.

Если мы хотим, чтобы чувство радости стало неотъемлемым атрибутом жизни обратившегося к нам человека, то оно не может зависеть только от каких-либо особых упражнений или переживаний. Я убежден, что каждому из нас случалось испытывать некоторые моменты радости в результате прорыва какой-то сильной эмоции, результатом чего становится чувство освобождения. Это напоминает солнце, которое на короткое время прорывается сквозь облака, после чего снова скрывается за ними. Общепризнанно, что неизменно солнечная погода невозможна, но мы бы хотели, чтобы солнце сияло как можно больше времени. Слишком многие люди живут в темной и мрачной тени своего прошлого, порождаемой какими-то пугающими картинами, которые различимы смутно и неотчетливо. Эти картины часто навещают бессознательную часть нашей души, порождая тревожные сновидения по ночам и неясное, беспочвенное беспокойство средь бела дня. Психоанализ был изначально задуман как метод, позволяющий внести эти подавленные воспоминания в сознательную часть разума так, чтобы связанные с ними чувства можно было выразить и разрядить. Я убежден, что это является существеннейшей частью любой психотерапии. Прежде чем взойдет обогревающее и ободряющее нас солнце, мы испытываем воздействие предшествующего восходу полусвета зари грядущего дня. В терапевтическом анализе это называется инсайтом (буквально — озарением), внезапно появляющимся у человека тогда, когда свет сознания рассеивает тьму, царящую в его душе.

Будучи одной из разновидностей аналитической терапии, биоэнергетический анализ признает важность доктрины «познай самого себя». В процессе работы по самопознанию человеческое Я видится не только в качестве отражения личности в разуме, но и как чисто телесное Я. Поскольку такое телесное Я куда более наглядно и объективно, нежели его отражение в разуме человека, которое носит субъективный характер, то действия по познанию собственного Я в значительной мере являются вопросом поддержания контакта со своим телом. У многих людей такой контакт отсутствует, или же они, в лучшем случае, чувствуют лишь отдельные, ограниченные участки и области собственных тел. Такие люди не заземлены в реальности своих тел. Те фрагменты тела, с которыми данный человек не контактирует, содержат пугающие его чувства, являющиеся двойниками соответствующих пугающих образов в его разуме. Например, большинство людей не чувствует свою спину, невзирая на тот факт, что спина играет важную роль в физическом и эмоциональном положении человека и поддерживает его, когда на него оказывается давление. Эта функция прямо соотносится с тем, что в человеке «имеется стержень», иными словами, что он не является бесхребетным созданием вроде червяка или слизняка. Стержень человека, то есть его позвоночник, может выполнять возложенную на него функцию лишь при условии, что человек воспринимает его как живую, энергетически насыщенную структуру. Если позвоночный столб слишком слаб или податлив, то у человека будет отсутствовать способность занять при необходимости жесткую позицию и окружающие будут считать его слабаком. Если же позвоночник излишне скован и ригиден, то человек может оказаться иммобилизованным в позе сопротивления, что блокирует его способность жить или любить. Несколько лет назад мне пришлось столкнуться с человеком, который страдал от заболевания, известного под названием «анкилозирующий спондилоартрит» или «болезнь Бехтерева (Штрюмпеля-Мари)» — ревматического поражения, при котором позвоночник настолько лишается подвижности, что ведет себя почти так, как если бы он представлял собой сплошную кость. На этого пациента было больно смотреть, но я вовсе не уверен, чувствовал ли он сам боль. Если даже дело обстояло и так, он никогда не вопил об этом на каждом углу. В его истории фигурировал весьма властный, доминирующий и деспотичный отец, которого он и в детстве, и в юности боялся до такой степени, что самым буквальным образом окостеневал и коченел. Но как же в его борьбу оказался вовлеченным позвоночник? Если бы он сгибался перед лицом отцовской агрессивности, то оказался бы «червячком» (то есть существом бесхребетным). Будучи всего только мальчиком, а затем подростком, он был не в состоянии открыто сопротивляться отцу. Он мог противостоять ему лишь внутренне, до предела напрягая и закрепощая свой позвоночник. Подобное бессознательное действие позволило ему сохранить свою внутреннюю интегральную цельность — однако за счет подвижности и возможности испытать радость. Это было печально, но он не испытывал печали; он стал словно замороженным и был не в состоянии почувствовать свое тело.

Когда человек лежит, запрокинувшись, на биоэнергетическом табурете, он может ощутить истинное качество своей спины. Он может воспринять ее состояние напряжения или ее слабость. Хроническое напряжение представляет собой физический эквивалент страха. Поскольку страх иммобилизует, обездвиживает человека, то неподвижность, вызванная хроническим напряжением, равняется страху. Ощущение ригидности, или напряжения, может оказать человеку помощь в осознании своего страха, что ведет к высвобождению подавленных и загнанных вглубь воспоминаний из его детства. Ложась навзничь на табурет да еще и запрокидываясь при этом, многие пациенты выражают опасение, что их спина может сломаться, а затем припоминают, что в детстве они боялись, как бы отец не переломил им спину, когда они с ним боролись. Если после этого позволить им выразить свой гнев, например с помощью ударов по кровати, то это приведет к снятию напряжения и в конечном итоге возвратит задубевшей спине как гибкость, так и силу.

Степень, до которой человек утратил контакт с какой-то из частей своего тела, говорит о том, в какой мере он потерял конкретное чувство или ощущение, соотносящееся с этой частью тела. Стиснутые челюсти и напряженная гортань будут словно отсекать чувство печали, поскольку такой человек не может плакать. Если все тело становится ригидным, то у такого человека никогда не появится чувств, связанных с нежностью. Если перейти на более глубинные уровни, то у многих людей отсутствует чувство любви, поскольку их сердца заперты в жесткой грудной клетке, которая блокирует как осознание факта наличия сердца, так и выражение сердечных чувств, к числу которых принадлежит и любовь.

Цель терапии состоит в том, чтобы человек открыл самого себя, а это повлечет за собой восстановление его души и высвобождение его духа. К этой цели ведут три шага. Первым из них является самоосознание, а это означает умение ощутить каждую часть своего тела и те чувства, которые могут в ней возникнуть. Для меня удивительно, насколько многие люди не осознают выражение своего лица и своих глаз, хотя они смотрят на себя в зеркало каждый день. Разумеется, причина того, что они не видят выражения собственной физиономии, состоит в нежелании увидеть его. Они как будто сами не могут разгадать указанное выражение и убеждены, что другие люди тоже не в состоянии этого сделать. По этой или иной причине они носят на лице маску, некую застывшую улыбку, которая демонстрирует миру, что у них все в порядке, хотя на самом деле всё далеко не так. Когда они сбрасывают с себя эту личину, то перед окружающими, как правило, предстает их подлинный лик, полный печали, боли, депрессии или страха. До тех пор пока они продолжают носить подобную маску, они будут не в силах ощутить свое собственное лицо, поскольку оно словно заморожено в этой самой навеки застывшей улыбке. Разумеется, когда индивиду удается ощутить свою печаль, боль или страх, это вовсе не доставляет ему никакой радости, но если указанные подавленные эмоции не прочувствовать, то от них вообще невозможно будет избавиться. Человек томится в тюрьме, скрытой за этим улыбчивым фасадом, который не позволяет лучам солнца проникнуть в глубины человеческого сердца. Выбираясь из своей полутемной камеры, он может счесть солнце чрезмерно обнаженным и сияющим, но после постепенного привыкания к его блеску ему уже никогда не захочется снова жить в прежней, тускло освещенной обители.

Вторым шагом к открытию самого себя является самовыражение. Если чувства не выражаются, они переходят в подавленное состояние и человек теряет контакт с самим собой. Когда детям запрещают выражать определенные чувства, например гнев, или наказывают за то, что они их выражают, то подобные чувства приходится скрывать и в конечном итоге они становятся частью непроглядного подземелья в глубинах данной личности. Масса людей пребывает в ужасе от своих чувств, которые они считают опасными, угрожающими или безумными. Многим индивидам присуща бессознательная убийственная ярость, которую, как они полагают, следует держать погребенной где-то в недрах своей натуры из опасения перед деструктивным, или, иначе говоря, разрушительным, потенциалом этого чувства. Лишь у немногочисленных лиц подобная ярость носит осознаваемый характер. Она подобна неразорвавшейся бомбе, к которой человек не отваживается прикоснуться. Но точно так же, как разумный человек отыщет возможность взорвать подобную бомбу где-нибудь в безопасном месте и тем самым обезвредить ее, можно безо всякого риска разрядить убийственно опасные чувства в кабинете психотерапевта. Я все время помогаю людям производить подобные операции. Будучи однажды так или иначе разряженным, этот глубоко запрятанный гнев поддается рациональной работе с ним.

Третий шаг к собственному освобождению заключается в достижении самообладания. Это состояние означает, что человек знает, что именно он чувствует в данный момент; он находится в контакте с самим собой. Он также владеет способностью выразить себя надлежащим образом, причем так, чтобы это лучше всего отвечало его высшим интересам. Такой индивид полностью владеет собой. Он сумел избавиться от всевозможных бессознательных подпорок, педалей и рычагов управления, которые брали свое начало в страхе быть самим собой. Он сумел избавиться от чувства вины и стыда по поводу того, каков он есть и что он чувствует. Он сумел освободиться от различных мышечных напряжений в своем теле, которые прежде блокировали его самовыражение и ограничивали его самоосознание. Их место заняли теперь приятие самого себя и свобода быть собою.

В последующих главах этой книги я объясню, каким образом человек в ходе терапевтического процесса доходит до этой стадии. Сюда в качестве важной составной части входит аналитическое исследование всего прошлого данного индивида, с тем чтобы он сам понял, почему и как его естество, его Я, оказалось утерянным или пострадало. Поскольку все те события и переживания детских лет, которые позднее порождают проблемы и сложности взрослого человека, фиксируются в его теле и находят там структурное отражение, то внимательное «прочтение» тела может предоставить терапевту базисную информацию о прошлом данного лица. Это знание плюс все то, что можно почерпнуть из интерпретации его сновидений, из анализа его поведения и из бесед, проводимых между ним и терапевтом, должно быть увязано самим пациентом с теми чувствами, которые он испытывает, и с ощущением собственного тела. Только на этом пути можно достигнуть интеграции разума и тела таким образом, чтобы человек стал чем-то цельным.

Терапия представляет собой путешествие в страну, где человеку предстоит совершить очень важное открытие — открытие самого себя. Этого нельзя добиться быстро, это отнюдь не легко и это не лишено страхов и опасностей. В некоторых случаях такое путешествие может занять целую жизнь, но наградой является чувство, что твоя жизнь прожита не напрасно. Человек может найти истинный смысл жизни в глубоком переживании радости.

Дата добавления: 2015-10-02