Паранояльный радикал. Помните, коллеги, эпиграф к знаменитой некрасовской «Железной дороге»: «Папаша

Помните, коллеги, эпиграф к знаменитой некрасовской «Железной дороге»: «Папаша, кто строил эту дорогу? — Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька»?

Поэт гневно и вдохновенно опровергает это мнение господина «в пальто на красной подкладке». Нет, дескать, Ваня, не сиятельный граф трудился в поте лица, а простой, голодный и изможденный народ. Под надзором графских опричников — супервайзеров.

Так кто же все-таки строил историческую железнодорожную магистраль, соединившую две российские столицы? Кто вообще строит дороги, мосты, здания, ракеты, политические партии и прочее, что требует трудолюбия, настойчивости и участия большого количества людей?

Козни, как мы теперь знаем, строят эпилептоиды. А все остальное — кто? Попробуем разобраться в этом в процессе изучения парано-яльного радикала.

Общая характеристика. Начнем с вопроса: что, на ваш взгляд, отличает философа от практика?

В представлении автора основное отличие заключается в том, что философ признает диалектику бытия, а практик — нет. Это означает, что философ понимает (хоть и не всегда отчетливо, но все же) диалектическую двойственность любого явления, события, решения. Он знает: все, что происходит в этом мире, одновременно рождает свою собственную противоположность. В каждом тезисе заключен антитезис.

Человечество с целью выживания добывает нефть. Нефть и ее продукты нас согревают, позволяют нам перемещаться на дальние расстояния в относительно короткие сроки. В недалеком будущем (как ни печально сознавать) они станут основой продуктов питания... Но, добывая нефть, человечество наносит непоправимый вред природе, разрушает окружающую среду, тем самым лишая себя возможности выжить. Замкнутый круг. Одно не существует без другого.

Попробуем зайти с противоположной стороны. Человечество всеми силами сохраняет природу в неприкосновенности, для чего закрывает шахты, заводы, уничтожает транспорт, переходит на натуральное хозяйство. Воздух, вода, почва очищаются от загрязнения. Восстанавливаются нарушенные экосистемы. Люди дышат легко, живут весело,...но недолго. Останавливается прогресс, резко ухудшается качество жизни, снижается ее продолжительность. Человечество теряет все свои интеллектом, потом и кровью завоеванные преимущества, становится на грань выживания. И снова замкнулся круг.

Философ это понимает. Он говорит: «Все — суета сует». И остается созерцателем. Вынужден им быть. Ведь для того, чтобы стать деятелем, активным преобразователем мира, нужно остановиться на чем-то одном, выбрать из двух альтернативных возможностей — только одну.

В каждом явлении, таким образом, содержатся неразрывно связанные, взаимообусловленные «да» и «нет», go нельзя одновременно сказать «да-нет». Либо «да», либо «нет». Иначе любая интеллектуальная модель любой части бытия так и останется лишь умозрительной. Нельзя реализовать на практике амбивалентную модель. Практика требует конкретности, определенности.

Нужно выбрать цель и добиваться ее, закрывая глаза на все остальное. Так поступают практики. Один добывает нефть. Другой — восстанавливает леса, очищает водоемы.

Теперь зададимся вопросом: почему один человек понимает мир (и, соответственно, ведет себя) как философ, а другой — как практик? Может быть, это происходит по желанию? Захотел — пофилософствовал на тему о диалектическом единстве и борьбе противоположностей, надоело — взялся за проектирование, а там и за прокладку туннеля под Ла-Маншем? Мы противоречили бы себе, если бы ответили на этот вопрос положительно. Разумеется, нет. Желание здесь ни при чем. Вернее, желание возникает тогда, когда в характере человека объективно существуют адекватные ему внутренние условия, когда человеку сложно, а порой — невозможно действовать иначе.

Когда же возникает желание создать нечто реальное, по-настоящему значительное, а то и, чем черт не шутит, масштабное? — Когда у человека есть для этого силы, энергия, которая буквально «распирает» его, не дает ему сидеть, сложа руки. Это первое условие. А второе — когда он четко видит цель, то есть предполагаемый результат своей деятельности. Когда он уверен, что ему ничего, кроме этой цели, не нужно, что он поступает единственно верно, добиваясь именно этой цели, что этому нет альтернативы.

Можно предположить, переходя с поведенческого на нейрофизиологический уровень, что внутренними условиями подобной прагматической, нацеленной на достижение конкретного результата стилистики поведения (не буду вас больше интриговать, вы и так уже догадались, что в этом случае мы говорим о паранояльной тенденции) являются: а) сильная нервная система (энергичность, работоспособность) и б)... легкие органические изменения в головном мозге.

Снова «здорово»! — скажете вы. — Опять органические изменения? Они-то с какого боку?

Давайте, разберемся. Ну, против сильной нервной системы, надеюсь, возражений нет. Что же, если не она, обеспечивает энергетический потенциал, необходимый для воплощения замысла в жизнь? А вот откуда берется целенаправленность?

Судя по всему, она является результатом длительной концентрации (то есть застоя) возбуждения в системе нейронов, обеспечивающей выполнение данной (а не какой-то другой!) деятельности, решение конкретной задачи. Иными словами, не было бы этого застойного возбуждения, не было бы и направленности на цель. Энергия распылилась бы, была бы израсходована на множество разрозненных, разнонаправленных поступков (как это происходит у обладателей гипертимного радикала).

В свою очередь, застой возбуждения обусловлен органическими изменениями в нейронах. При формировании паранояльного радикала, по-видимому, органический процесс не достигает той степени выраженности, которая приводит к заметному ослаблению нервной системы (как это происходит у эпилептоидов), но, тем не менее, лишает психику гибкости, способности быстро переключаться с одной задачи на другую.*

*Можно предположить, что небольшое (по нейродинамическим меркам) снижение скорости переключения нейронов с одного контакта на другой делает энергетически невыгодным, неэффективным формирование новых нейронных ансамблей, отвечающих за решение новых поведенческих задач. Решаемая задача становится основной, приоритетной, притягивает к себе все имеющиеся ресурсы. Тем самым обеспечивается целенаправленность и результативность поведения. Образно говоря, симфоническому оркестру Большого театра не к лицу срываться с места посреди увертюры и мчаться через улицу, в Театр оперетты, чтобы сыграть там пару тактов и стремглав нестись обратно. Сели — так играйте!

Параноик (давайте так — любовно — называть обладателя доминирующего паранояльного радикала) склонен к «застреванию». Но, в отличие от эпилептоида, ослабленного и оттого застревающего на эгоистических тревожно-агрессивных переживаниях, параноику хватает сил застревать не на поверхностных, формальных, а на содержательных сторонах жизни и деятельности. И, застревая, переделывать, преобразовывать их.

Ощущая в себе большой заряд энергии, параноик, как правило, ставит перед собой задачи, сложность и масштабы которых объективно превышают возможности индивидуума.

При этом он переживает необходимость решения этих задач как свою собственную, личностно значимую проблему. Это очень важно! С одной стороны, он не хочет отказываться от задуманного, но с другой — реально не в состоянии воплотить в жизнь свои намерения в одиночку. Вот из чего рождается настоящее лидерство.

Параноик — истинный лидер. Он твердо знает, чего хочет. Он преисполнен целеустремленности и энергии.

Он воспринимает окружающих как подспорье в реализации своего масштабного замысла, по сути — как часть самого себя.

Дата добавления: 2015-10-02