Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 5 неожиданное происшествие

ГЛАВА 1 В КОТОРОЙ Я ВСТРЕЧАЮ ЧУДОВИЩЕ | ГЛАВА 2 ДОГОВОР С ДРАКОНОМ | ГЛАВА 3 ПРИНЦЕССА | ГЛАВА 7 ОПАСНЫЙ ТРОФЕЙ | ГЛАВА 8 ДРАКОНЬИ СКАЗКИ | ГЛАВА 9 В ОГНЕННОЙ ЛОВУШКЕ | ГЛАВА 10 КЛЮЧ ОТ ВСЕХ ДВЕРЕЙ | ГЛАВА 12 ЗА ДВЕРЬЮ | ГЛАВА 13 ДОМОРОЩЕННЫЕ ВРАЧЕВАТЕЛИ | ГЛАВА 14 ДРАКОН И ЕГО СЕКРЕТЫ |


Читайте также:
  1. Вводите побуждающее происшествие основного сюжета как можно раньше… но не прежде, чем наступит подходящий момент.
  2. Побуждающее происшествие коренным образом нарушает баланс сил в жизни главного героя.

Сколько гремлинов может уместиться на кончике драконьего хвоста?

Помнится, лет двести назад этим вопросом заинтересовался один надоедливый драконолог, всюду преследовавший меня со складным метром и печальным домашним гремлином с тусклой от старости чешуей.

Драконолог был маленьким, круглым, как бочка, и жутко настырным. Я же в то время не зря слыл едва ли не самым кровожадным драконом во всей империи, и только укоризненные взгляды, которые бросал на меня гремлин, сморкаясь в замусоленную тюбетейку, спасли его хозяина от неминуемой гибели в струе огня.

Но мне все же пришлось слегка подпалить подол его мантии, дабы воззвать к остаткам благоразумия ученого, твердо вознамерившегося то ли получить Тальзарскую премию, то ли загреметь в дом для умалишенных.

В то время меня мало заботили драконологи, гремлины и схоластические споры.

И вот, спустя столько лет, сидя на крыше и цепляясь за башенный шпиль кончиком того самого хвоста, мне было страшно интересно услышать ответ. Но, увы, отважный драконолог давно почил с миром, и никто из современных схоластов до сих пор так и не рискнул повторить его безумство…

Оба солнца светят так ярко, что хочется распушить все тело, подобно сосновой ветке, топорщащей иглы, позволить солнечным лучам огладить каждую чешуйку, согреть каждый сантиметр ледяной кожи. Но я лишь блаженно щурю глаза да расправляю крылья, подставляя шершавым солнечным языкам то одно, то другое крыло.

Пахнет морем. Здесь всегда пахнет морем и иногда далеким хвойным лесом, а порой и не видными глазу полями с их дурманящей терпкой полынью и медовыми цветениями.

Воздух звенит, словно в нем натянуты тысячи невидимых струн, и от каждого вздоха или движения крыла они дрожат, звучат тонко и нежно.

Мне нравится проводить так время — нежась на солнце, подставляя тело теплым ветряным ладошкам. Мысли здесь легкие, как облачка над головой, того и гляди — унесутся, уплывут вместе с дальними собратьями, оставив голову пустой и словно невесомой… Но сегодня они похожи на тяжелые грозовые тучи — клубятся густым туманом и не уходят, сколько бы я ни гнал их прочь.

Не мигая, смотрю на два нависших надо мной солнца. Глаза драконов не так нежны, как человеческие, и смотреть на слепящие светила я могу долго. Очень долго.

Великий пращур, Бог-Дракон! Крылья твои — небо, простирающееся над миром, хвост — горные гряды, чрево твое — моря и океаны, полные жизни, а чешуя — плодородная суша… Говорят, один глаз твой, суровый, палящий багрянцем, всегда бодрствует и зрит все, что творится в родном Мабдате. Другой же сновидит иные миры… Но я-то знаю: это ложь. Ты просто спишь. И сон твой крепок и беспечен, как сон младенца.

Способно ли что-нибудь разбудить тебя, пращур? Ужели смысл твоего существования — сон? Как пронзительны, как несчастны должны быть крики твоих детей, чтобы ты наконец открыл глаза и ответил на мучительные вопросы…

Страшный вопль заставляет вздрогнуть всем телом, так что когти соскальзывают с крыши и всполошенно молотят по ветхой черепице, срывая и сбрасывая ее вниз целыми пластами. Башенный шпиль скрипит, когда хвост судорожно обвивает его, кренится под тяжестью тела. С трудом удерживаясь на крыше, вытягиваю шею в попытке понять природу отчаянного звука, потрясшего стены замка.

Снова Лис и принцесса что-то не поделили? Давлю тяжелый вздох, выпуская из ноздрей струйки дыма. Мысли невольно возвращаются к последним суматошным событиям.

Помню, дедушка любил повторять: «Жизнь, Джа Лу, похожа на корзину со сладкими финиками — никогда не знаешь, какой из них окажется червивым». И вот уже несколько месяцев, сколько бы я ни запускал руку в эту злосчастную корзину, финики попадались один другого гаже.

То принцесса с замашками тирана и внешностью горного тролля вламывается в замок, нарушая тихое, умиротворенное уединение, угрожая страшной истерикой и требуя рыцаря на белом коне, будто они у меня в кухне висят по три штуки на связке. То рыцарь, раздобытый невообразимыми усилиями, оказывается мелким взбалмошным мальчишкой, вызывающим то зубную боль, то гомерический хохот. Да еще, вместо того чтобы воспылать друг к другу положенной любовью и исчезнуть, наконец, в неизвестном направлении, «милые» тем только и тешатся, что базарной бранью!

Великий пращур, как же хочется просто тишины и покоя…

Если так продолжится и дальше, я за свою глотку и извергнутый ею огонь не ручаюсь!

Расправляю крылья, намереваясь вернуться в замок и поставить все точки над «i». Ну, детишки, допрыгались…

Замираю на месте с одним развернутым крылом и распахнутой пастью.

Имей я в этом обличье кулаки, протер бы глаза, а так лишь изумленно наблюдаю, как по широкой песчаной дороге от леса движется в сторону замка всадник в полном рыцарском облачении на красивом сером в яблоках жеребце.

Часто-часто моргаю, стараясь прогнать призрачное видение. Но рыцарь все так же упрямо едет, гордо зажав латной перчаткой штандарт с незнакомым гербом. Конь под ним молодой, полный сил, вон как резво отстукивает копытами, поднимая густые клубы дорожной пыли.

Нет, не мерещится. И в самом деле рыцарь! Но… сердце замирает в сладкой надежде… Быть не может, чтобы за ней… Или может?

Сорвавшись с крыши, делаю круг и залетаю за башню, надеясь, что рыцарь не успеет заметить — не то, саламандрр-ра, испугается еще раньше времени…

Опускаюсь на широкий каменный парапет, складываю крылья, готовясь к трансформации…

О, долгожданный покой! Мои ноздри уже чуют твой нежный аромат!

* * *

Хватка у Джалу была железной.

Осознав тщетность попыток вырваться, я безвольно обвисла в его руке. Принцесса продолжала яростно брыкаться и царапаться, как дикая белка, но от хватки не избавилась.

Я была почти благодарна дракону, ворвавшемуся в кухню в тот самый момент, когда принцесса, вцепившись мне в волосы двумя руками, похоже, вознамерилась снять вражеский скальп и как трофей повесить в спальне над фикусом.

Сообразив, что так просто ей не освободиться, девушка избрала иную тактику и теперь что-то кричала, обличительно тыча в мою сторону пальцем. Я похолодела. Неужели выдаст, змея подколодная?

Не обращая ни малейшего внимания на вопли принцессы, за шкирки, словно двух нашкодивших котят, Джалу подтащил нас к окну. На мгновение мне показалось, что дракон собирается швырнуть нас в пропасть, но он лишь грубо встряхнул, едва не столкнув лбами, и рявкнул:

— Смотрите!

Теперь мы с принцессой, позабыв страх, жадно вглядывались в маленькую, едва заметную фигурку. Она быстро приближалась, обрастая деталями: квадратный штандарт на длинном древке — красный с белыми зигзагами и золотыми кисточками по краям; сверкающие на солнце доспехи, шлем (близкий сородич моего рогатого ведра), симпатичная лошадка в массивной сбруе.

Джалу наконец отпустил нас.

Я покосилась на девушку. На ее лице блуждало странное выражение — гремучая смесь страха, недоверия и… восторга.

Не удостоив меня и Джалу прощальным взглядом, принцесса сорвалась с места. По лестнице дробно застучали каблучки.

Дракон сиял, как тефалевская сковородка.

— Вот и хорошо, — пробормотал он, потирая руки, — вот и ладненько…

— Это еще кто? — спросила я, немного раздосадованная тем, что оказалась единственной, не посвященной в происходящее.

— Рыцарь. — Джалу был явно удивлен моей недогадливостью. — Храбрый рыцарь, осмелившийся бросить вызов дракону!

Восхищенно ахнув, я снова прильнула к окну.

Шли томительные минуты, рыцарь был уже совсем близко, а принцесса все не появлялась. Я беспокойно заерзала, жаждая развития сюжета.

— Сейчас все будет! Главное — не нервничать, — сказал дракон. — Просто лестницы в замке длинные… понастроили тут!

Подъехавший тем временем рыцарь остановился метрах в пятидесяти от ворот замка и спешился. Он оказался довольно низеньким; заметную полноту не скрывали громадные пузатые доспехи, из-под которых торчали худые ноги в полосатых лосинах. В открытом забрале шлема виднелись густые черные брови и внушительный нос картошкой. Чем-то отдаленно этот забавный дядька напоминал небезызвестного Шалтая-Болтая.

Рыцарь потоптался на месте, сделав несколько безуспешных попыток воткнуть штандарт в сухую землю. Наконец догадался прислонить к коню, который на все манипуляции реагировал крайне невозмутимо и вообще стоял с истинно офицерской выправкой — выпятив широкую грудь и вскинув красивую голову с густой ухоженной гривой.

Выхватив меч — тот горделиво заиграл на солнце начищенной сталью, — рыцарь потряс им в воздухе, проорав что-то низким раскатистым басом.

Дракон, скрестив на груди руки, негромко фыркнул.

— А что он кричит? — шепнула я.

— Что-то там про чудище поганое и смертный бой. — Джалу широко зевнул, обнажив ряд крупных белых зубов с внушительными клыками.

— Ишь ты! — Я уважительно покрутила головой. — Так, может, в него того… огнем пальнуть?

— Зачем? — изумился дракон.

— Ну как… — не сразу нашлась я. — Для острастки! А то еще растрезвонит всем, что дракона победил! И повалят сюда Целыми косяками всякие рыцари и мародеры в поисках сокровищ.

— Хм… — Джалу в задумчивости поскреб подбородок. — А ведь правда… Голова ты, Лис!

Я горделиво приосанилась. И вдруг сжалась, пронзенная неприятной мыслью.

— Джалу…

Дракон, бесцеремонно ковыряющийся в зубах, обратил ко мне сиятельные очи.

— Ась? — Выглядел он спокойным, даже слегка отрешенным, словно и не догадывался ни о чем.

Может, все-таки пронесет?

— Когда ты вошел, принцесса тебе что-то сказала… Что именно? — уже смелее спросила я.

Издав тяжелый вздох, дракон поднял глаза к потолку, затем скосил куда-то в сторону, словно не хотел встречаться со мной взглядом.

— А, женские бредни, — произнес он с неохотой. — Сказала, что ты… ну… только не обижайся, ладно? Назвала тебя девчонкой. Грубо, конечно! Казалось бы, принцесса из приличной королевской семьи…

Некоторое время я смотрела в его спокойное лицо, совершенно запутанная в собственных чувствах — облегчение, непонимание и, наконец, странная обида… По-моему, все вокруг уже догадались, кроме этой глупой ящерицы! Неужели я настолько не женственна?

Тем временем вопли снаружи становились все громче — глотка у рыцаря была луженой.

— Ну, все, — сказал Джалу с мрачной решимостью в голосе. — Достал!

Мягко подвинув меня плечом, он шагнул на каменный подоконник и, раскинув руки, рухнул вниз. Я бросилась к окну, чувствуя невольный страх за Джалу. Горячий порыв ветра едва не сбил с ног, когда в воздухе мощно забили крылья, надувшиеся, словно гигантские чешуйчатые паруса.

Забыв, как дышать, я любовалась парящим в небе драконом. До этого момента в истинной форме Джалу явился мне лишь дважды, и всякий раз я была слишком напугана, чтобы в деталях рассмотреть это чудо местной природы.

Гладкое тело дракона переливалось всеми цветами радуги, отливая то багрянцем осенней листвы, то расплавленным золотом, то глубокой хвойной зеленью. Чешуйки сверкали на солнце, как обкатанные морем бутылочные стеклышки.

Он был действительно очень большим, размером, наверное, с хороший «КАМАЗ».

Джалу сделал несколько кругов над замковой площадью, демонстрируя внушительный размах крыльев и изящную посадку головы на длинной шее.

Завидев крылатого ящера, рыцарь выронил меч и теперь пытался отчаянно удержать за поводья взбеленившегося коня. Бедное животное, растеряв всю невозмутимость, встало на дыбы, молотя копытами воздух.

Дракон стремительно взмыл в небо — широкие крылья со свистом вспарывали воздух, как огромные зазубренные клинки. Поднявшись высоко, почти к самым облакам, Джалу заложил головокружительную мертвую петлю. Я наблюдала за ним, от восторга распахнув рот так широко, что при желании туда могла залететь не одна, а целая стая ворон.

Джалу откровенно красовался, поигрывая на солнце чешуей, плотно облепившей мускулистое тело, и сверкая пламенными глазищами.

Я вдруг отчетливо представила себя верхом на его спине… Пальцы цепляются за шершавые иглы гребня, ветер рвет волосы и срывает с губ восторженный крик, палящее солнце слепит глаза, а легкие почти трещат, не в силах совладать с потоками свежего воздуха… Романтика!

Жаль, в реальной жизни это наслаждение продлилось бы недолго — своенравная ящерица вмиг бы сбросила меня вниз, обвяжись я хоть с ног до головы страховочными тросами…

Дракон, подобный «Летучему голландцу», завис над рыцарем. Тот наконец совладал с боевым другом, закрыв глаза животного плащом. Вернув в руки меч, рыцарь принялся делать решительные выпады в сторону дракона. Колени в полосатых лосинах заметно подрагивали, зато выкрики звучали еще задиристее.

С минуту ящер удерживал безопасную высоту, с явным интересом наблюдая за происходящим. Пыхтя от натуги, рыцарь все реже вскидывал меч, напоминая сломанный ветряк.

Я вскрикнула вместе с рыцарем, когда дракон неожиданно резко спикировал к земле. Зависнув так низко, что при желании кончик поднятого клинка мог оцарапать ему брюхо, Джалу выпустил мощную струю огня…

И как ему удается настолько четко просчитывать расстояние? Огонь исчез в какой-то паре сантиметров от рыцарского носа, совершенно белого, большого и одинокого на лице, как айсберг в океане. Я сочувственно поморщилась — было слишком далеко, чтобы разглядеть, но сейчас у рыцаря наверняка адски слезятся глаза, тлеют брови и болезненно стягивает кожу лица. Кому, как не мне, помнить эти ощущения!

Рыцарь выпустил поводья, и конь, заливаясь испуганным ржанием, резво унес копыта прочь по песчаной дороге. Метров через сто благородное животное остановилось, неуверенно топчась на месте — окончательно не решаясь ни покинуть хозяина, ни возвращаться к замку с его страшными обитателями.

Рыцарь сделал несколько шагов назад. Забрало его почернело, от подпаленных бровей поднимался дымок. Вид у рыцаря был такой, будто он вот-вот плюнет на все благородные замыслы и припустит вслед за своим скакуном.

Впрочем, если в голове бедолаги и мелькнула подобная мысль, отпускать его дракон не собирался. Не закрывая пасть, похожую на жерло разбуженного вулкана, он парил над рыцарем, все выпуская и выпуская столбы пламени, пока не заключил свою добычу в огненный круг. Жадные оранжевые языки слизывали с земли жухлую траву и густо чадили дымом.

Я беспокойно заерзала на месте. Не хочет же Джалу в самом деле убить этого забавного дядьку? Вдруг драконы во время боя впадают в неистовство и утрачивают способность трезво соображать?

Но опасения мои были напрасны, потому что дальше случилось нечто совершенно невообразимое.

Из последних сил родственник Шалтая-Болтая раскрутил над головой меч. Даже на вид тот был очень тяжелым, но рыцарю, чье лицо потемнело от прилившей крови, какими-то нечеловеческими усилиями удавалось удерживать его в воздухе. Я не уследила, когда рука в латной перчатке выпустила рукоять меча. С тихим «дзеньк!» тот столкнулся со лбом крылатого ящера, затем сверкнул на солнце отполированным боком и шлепнулся в траву.

На несколько секунд над полем битвы повисла гробовая тишина, прерываемая лишь потрескиванием пламени, начавшего понемногу спадать. Дракон с круглыми, как плошки, глазами взирал на рыцаря, изредка, будто забыв, что это вообще нужно, помахивая крыльями. Тот, в свою очередь, таращился на дракона. Судя по бледному до синевы лицу, рыцарь мысленно прощался с жизнью.

Эпохальная встреча драконьего лба с мечом не принесла ящеру ни малейшего вреда, но ввела в состояние глубокого ступора.

Я громко покашляла, стараясь привести Джалу в чувство. Дракон моргнул и издал оглушительный рев, в котором звучала целая гамма чувств — гнев, обида, недоумение… Взмахнув крыльями, он взвился высоко в небо и… исчез.

Я задрала голову, щурясь от яркого солнца, пошарила глазами по небу. Дракона нигде не было.

— Ромуальдо!!! — От дикого вопля, потрясшего замок до самого основания, я чуть не вывалилась из окна.

Навстречу рыцарю, роняя туфли и путаясь в пышных изгвазданных юбках, неслась принцесса.

Рыцарь сорвал с головы шлем, обнажив совершенно лысый, сверкающий на солнце череп, окончательно укрепивший мои подозрения насчет его родства с кэрролловским персонажем. Бросив железку на землю, он растопырил руки и с раскатистым:

— Аурелия!!! — бросился навстречу принцессе.

Бежали они бесконечно долго, оглашая окрестности душераздирающими криками:

— Ромуальдо!

— Аурелия!

— Ромуальдо!

— Аурелия!

От умиления я прослезилась. Захлюпала носом, бормоча нечто вроде: «Вот она, любовь животворящая, что делает!» Нащупав поблизости какую-то тонкую, пахнущую дымом ткань, громко высморкалась. Это оказался рукав рубашки.

Краем сознания я отметила, что дракон на удивление быстро успел переодеться и добраться сюда. Дело явно пахло магией, но я решила отложить обличение лживого ящера до лучших времен.

Невозмутимо закатав рукав, Джалу спросил:

— Ну, как я тебе?

— Круто! — честно ответила я. — И в конце ты так правдоподобно изобразил удивление…

Дракон поскреб всклокоченный затылок.

— Вообще-то я и правда не ожидал такого нападения. Прыткий оказался, зараза.

Залихватским свистом рыцарь подозвал коня. Тот, вначале робко, затем смелее, с веселым ржанием приблизился к хозяину, не чувствуя больше никакой угрозы.

Мы наблюдали, как рыцарь усаживает даму сердца в седло — принцесса сияла, как новенькая монета, раскрасневшись от счастья и даже как-то похорошев.

— Вот не понимаю я этих женщин! — сказала я с чувством. — Променять меня — умного, интеллигентного, красивого…

Дракон сдавленно хрюкнул, за что заработал мой строгий взгляд.

— Да, так вот… красивого, значит, рыцаря — на какого-то лысого дядьку!

Теперь принцесса пыталась втянуть рыцаря в седло, тот соскальзывал и падал.

— Загадочные они, эти женщины! — подвела я итог.

Джалу покивал в молчаливом согласии.

Принцессе удалось-таки втащить своего незадачливого спасителя на коня, и, не оглядываясь, они потрусили в сторону леса.

Со спины они выглядели еще комичнее: растрепанная принцесса в ворохе изорванных кружев и воланов, цепляющаяся за бочкообразный торс своего рыцаря, стучащего тонкими ножками по конским бокам. Эпический образ завершала потная лысина, сияющая так ослепительно, что с успехом могла бы сойти за береговой маяк.

Мы с Джалу переглянулись. Он молча сверкал на меня желтыми глазищами, улыбаясь уголком рта. Не сдержавшись, я тихонько прыснула. Дракон в ответ радостно осклабился, а через секунду мы уже хохотали, как два ненормальных, ухватившись за сведенные судорогой животы. И от нашего хохота конь, прогибающийся под тяжестью рыцаря и принцессы, припустил еще быстрее.

Отдышавшись, я вытерла слезящиеся от смеха глаза и замерла, почувствовав на себе тяжелый взгляд.

Сердце забилось, как пичужка в силках. Срывающимся на писк голосом я спросила:

— Ты ведь сейчас думаешь, как бы поскорее вернуть меня домой?

Джалу вздохнул, глубоко и тяжело, как врач, которому предстоит серьезный разговор со смертельно больным пациентом. Сказал негромко:

— Нет, Лис. Я думаю, что мне теперь с тобой делать…

* * *

— Что значит «не можешь вернуть»?! — Забравшись с ногами в мягкое кресло, я прожигала дракона взглядом.

Джалу, сидящий напротив, морщился от моих слов, как от зубной боли. Дергал из всклокоченной шевелюры светлые волоски и зачем-то рвал их, напоминая о старом добром Хоттабыче, правда, никакого «трахтибидох» и чуда за этим не следовало.

Дракон не захотел продолжать разговор в кухне и привел меня сюда, в эту странную комнату, где не было ни одного окна, а скудное освещение давал большой камин с мелодично потрескивающими дровами. Мне не было особого дела до убранства комнаты, и все же я отметила несколько высоких книжных стеллажей — все книги в толстых кожаных переплетах, некоторые с золотым или серебряным тиснением. В центре комнаты друг напротив друга стояло два резных кресла черного дерева с богатой темно-зеленой бархатной обивкой, между ними — круглый столик на низких ножках.

За несколько проведенных в замке дней я успела свыкнуться с неярким освещением и теперь без труда могла рассмотреть, что крышка стола выложена изумительной мозаикой — нечто вроде старинной карты мира, с обозначением полюсов, материков, морей и океанов. Выложенные разноцветными осколками рисунки сопровождались незнакомыми вычурными письменами.

Все это я наблюдала краем глаза, не заостряя внимания. Сейчас меня заботил другой, куда более важный вопрос.

— Вот, значит, чего стоит слово дракона… — Мой голос дрожал от подступающих рыданий. — Мошенник!.. Чешуйчатый враль!

Я замолчала, но лишь для того, чтобы глотнуть воздуха и продолжить обличительную речь. Меня душили обида и гнев, сметавшие остатки здравомыслия. — И как долго ты намеревался это скрывать? — Дракон странно блеснул глазами, и я осеклась. — Хотя позволь угадать… Ты и не собирался возвращать меня домой, так ведь? Решил продать меня в рабство этой адской ведьме! Знаешь, что с тобой сделали бы в нашем мире за торговлю детьми?!

— Лис… — В голосе Джалу звучали усталость и безнадежность. — Я ведь сразу сказал, что из моего замка ты не вернешься домой.

— Но ты обещал!

Джалу пожал плечами. Теперь лицо его походило на безразличную восковую маску.

— Ты вынудил меня. Я всего лишь озвучил то, что ты хотел услышать.

— Неправда! — выкрикнула я. — Ты солгал!

— Один замок — одно окно! — резко сказал Джалу. — Одно окно — один полет!

Я закусила губу, «мантра» была до боли знакомой.

— Окно перемещения — это как… — дракон беззвучно пошевелил губами, ища подходящие слова, — как падение угасшей звезды. Такое чудо не случится с ней дважды.

— Так, значит, все-таки чудо? — переспросила я, постаравшись вложить в голос как можно больше яда. — Зазу рассказал мне про вашу магию. Я знаю, что она существует!

— Замковой слишком много болтает… — процедил Джалу.

— И мне известно, как сильно ты ее не любишь! — Я уже не могла остановиться, хотя подсознание давно било в тревожные барабаны. — Может, ты просто боишься до чертиков? О, какой храбрый дракон, бегающий от собственного хвоста!

Обрати я внимание в тот момент на его лицо — мертвенно-бледное, заостренное от ярости, — я бы, возможно, ведомая инстинктом самосохранения, прикусила язык, но я не видела ничего, потому что гнев плотной красной пеленой застилал глаза.

— Ты трус, дракон! Бесчестный трус и обманщик! Было ли хоть что-то из твоих слов правдой?!

— Было.

Поперхнувшись воздухом, я сомкнула челюсти так резко, что прикусила язык. Во рту появился металлический привкус.

Его голос, тихий и хриплый, как у простуженного человека, прозвучал в самое ухо:

— Я не врал, когда говорил, что могу с легкостью убить тебя.

Медленно подняв глаза, я скользнула взглядом по жесткому подбородку, сжатым в тонкую полоску губам… Встретилась с глазами. Они были темными и тусклыми, как старый янтарь, с узкими вертикальными зрачками, рассекающими радужку пополам. Эти глаза не принадлежали человеку, и то, что я в них прочла, заставило тело окаменеть.

— Ты забываешь, с кем говоришь, дитя… — Голос Джалу походил на шипение, и теперь разум вел со мной недобрую игру: мне казалось, что между оскаленных клыков я вижу мелькание раздвоенного языка. — Так я напомню. Перед тобой дракон! Ящер, рептилия, змей — называй как угодно! У меня нет ничего общего с человеческими отродьями!

Джалу бросал слова мне в лицо, как ругательства. Судорожно обхватив плечи руками, я вжималась в кресло все сильнее, корчась, будто каждое слово было ядовитым плевком.

— Ты говоришь, что я бесчестен? Что я не умею держать слово? — Холодные, как ледышки, пальцы грубо схватили мой подбородок, дернули вверх. — Ну, так я расскажу тебе, что такое драконья честь! Драконы не живут по людским законам и нормам морали. Нам плевать на то, что вы считаете правильным. Мы вольны давать и забирать свое слово в зависимости от того, что нам выгодней. Ты все понял… лисенок?

От его последнего, почти нежного, «лисенок» меня пробрал нестерпимый холод, будто тысячи ледяных игл пронзили тело.

Я закивала так усердно, что лязгнули зубы.

Некоторое время Джалу бесстрастно созерцал мое лицо, словно наслаждаясь произведенным эффектом, затем, к моему неописуемому облегчению, отошел и опустился в кресло напротив. Я потерла саднящий подбородок. Дракон сидел, отвернув лицо к огню.

— Ты теперь… убьешь меня? — тихо спросила я. Голос предательски дрожал.

Джалу вздрогнул. Посмотрел на меня удивленно. Это лицо, с наивно вздернутыми светлыми бровями и немым вопросом в глазах, так не походило на увиденное совсем недавно, что мне стало еще страшнее.

— Я не должен был срываться, — пробормотал Джалу. — Прости. И не бойся меня… пожалуйста.

Не бояться? Я с трудом подавила нервный смешок.

Закрыв лицо руками, Джалу сгорбился в своем кресле. Теперь он казался беззащитным и слабым — совсем как человек.

Я замерла, не зная, как реагировать на все это. Может быть, я схожу с ума? Или безумны мы оба?

— Я давно не убиваю людей. — Джалу смотрел на меня сквозь тонкие бледные пальцы. — Их смерть больше не приносит облегчения. Можешь не бояться, старый дракон не тронет тебя… Послушай… я ведь просто хочу покоя. Хочу одиночества и тишины. Разве я многого прошу? Разве у меня нет права хотя бы на это? Или я недостаточно вытерпел?.. Зачем ты продолжаешь испытывать меня?

Я не была уверена, что Джалу разговаривает все еще со мной. С каждым словом я понимала все меньше, да и сам дракон смотрел куда-то сквозь меня, так, словно видел перед глазами другого собеседника.

Но почему-то… сердце успокоилось, перестало отстукивать бешеную чечетку. Я ощущала… нутром, или чакрами, или каким-нибудь шестым чувством, да бог его разберет! Я знала, что он не врет. Джалу не станет убивать меня. Выбросит, как наскучившую игрушку, вышвырнет из замка вон, будто старого пса, оставив на произвол судьбы — да, скорее всего. Но убивать не станет. И от этой мысли было хоть чуточку, но легче.

Еще с минуту Джалу наслаждался монологом, глядя в невидимую точку, и бормотал что-то совсем уж невнятное себе под нос.

Самообладание постепенно возвращалось. И теперь я ерзала в кресле, с трудом подавляя желание запустить во фрустрирующего дракона чем-нибудь потяжелее.

Разум одержал верх, поэтому я ограничилась деликатным покашливанием.

Джалу мигнул, с трудом, как последний пропойца, фокусируя на мне взгляд. Сделав это, он вздрогнул, будто от электрического разряда, — я как раз пыталась достать языком кончик носа. Между прочим, у меня почти получилось.

— Ладно! — Джалу исторг из груди такой душераздирающий вздох, что мне захотелось погладить его по растрепанной макушке и дать конфету. — Признаюсь, мысль о том, что ты останешься в замке, приводит меня в ужас.

Я тихонько фыркнула, хотела было сообщить, что наши чувства взаимны и его противная чешуйчатая морда вызывает во мне энтузиазма не больше, чем дохлая крыса, но вовремя прикусила язык. Не хватало еще раздраконить. Раздраконить дракона… Ха-ха, знатный каламбур.

— Я мог бы выгнать тебя вон… — Джалу прикрыл глаза и откинулся в кресле, грызя ноготь.

— Брось каку! — сурово сказала я.

— Что? — Дракон непонимающе захлопал глазами.

— Ногти не грызи! — снисходительно, как слегка дебильному, но все еще любимому брату, объяснила я.

Могу поклясться, он покраснел! Хотя, возможно, это каминный огонь окрасил бледные щеки в нежный розовый цвет.

— Между прочим, сейчас решается твоя судьба! — с легкой обидой в голосе одернул меня Джалу.

— Ты ведь уже все решил, разве нет?

Внезапно я почувствовала страшную усталость. Столько переживаний, нервов… разочарований… страха… И все это за каких-то несколько дней. Свернувшись в кресле калачиком, я уткнулась лицом в колени. От джинсов тянуло дымом, запахами кухни, плесенью и еще чем-то затхлым из коридоров замка. Я морщилась, задерживала дыхание, но так было гораздо теплее и уютнее. Сейчас бы поспать… Лучше, конечно, Дома, в родной кровати с пуховым одеялом, но можно и тут…

— Да, решил.

Беззвучно поднявшись, дракон заходил по комнате. Мерный звук его шагов действовал умиротворяюще.

— Если я тебя выгоню, ты вернешься, будешь обивать пороги моего замка, выть в унисон с волками и наконец трагично умрешь прямо у ворот.

— И буду пахнуть! — откликнулась я, принялась тереться щекой о шершавую ткань джинсов, чтобы не заснуть.

— И будешь пахнуть, — согласился дракон. — Если продам караванщикам в рабство… Хм… А это идея!

Сонливость разом слетела, я вскинула голову, чувствуя, как удлиняются уши в попытке разобрать неясное бормотание дракона.

— Какое еще рабство?! Я буду жаловаться!

— Кому? — искренне заинтересовался Джалу.

— В общество защиты детей и животных… — неуверенно предположила я.

— Ааа… — протянул дракон. — Ну, это серьезно. Тогда вариант с работорговлей отпадает.

Я с шумом вытолкнула воздух, чувствуя, как разжимает цепкие пальцы напряжение, скрутившее шею и плечи.

Дракон присел на корточки перед камином, грея руки.

— Что ж… тогда придется выполнить обещание. Не то чтобы я этого очень хотел…

Я подалась вперед, сердце билось, как бесноватое, и как только ребра выдерживают…

— Правда? — Пересохшим губам не помешал бы глоток воды, но сейчас мне было плевать на такие мелочи. — А как же… один замок — одно окно?

Усмехнувшись уголком рта, Джалу прищурил глаза, враз утратив всякое сходство с холоднокровным и отчетливо напоминая старого, битого жизнью, а потому очень хитрого лиса.

— Не думаешь же ты, в самом деле, что я — единственный дракон в этом мире?


Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ГЛАВА 4 КОГДА ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ| ГЛАВА 6 ПОСИДЕЛКИ У КАМИНА

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.035 сек.)