Миша молчит.

Не бойся.

Несколько монологов, подсказанных другими.

Я смотрел в окно и улыбался. Странно, почему у меня такое хорошее настроение? Почему я такой счастливый? Просто потому что там, на улице, хорошая погода, и я просто смотрю в окно и ни о чём не думаю. Неужели так будет всегда, вечно? Неужели вся эта жизнь будет продолжаться вечно? Нет, конечно, нет. Но всё же ещё очень-очень долго.

Торжественная линейка. Школьники вступают в ряды пионерии.

АНЯ: Я, Анна Куликова, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться, бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать законы пионерии Советского союза.

СЕРЁЖА: Я, Мальцев Сергей, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться, бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать законы пионерии Советского союза.

Миша молчит.

АНЯ: Ну, давай же, мальчик, твоя очередь, не задерживай нас.

СЕРЁЖА: Миш, ну чё ты. Повторяй за нами, Миш. Скорей же.

АНЯ и СЕРЁЖА ВМЕСТЕ: Пионер предан Родине, партии, коммунизму, пионер готовится стать комсомольцем, пионер ровняется на героев борьбы и труда, чтит память погибших борцов, пионер лучший в учёбе, борьбе и спорте, он честный товарищ, смело стоящий за правду, пионер товарищ и вожатый октябрят, друг пионерам и детям трудящихся всех стран.

Аня и Серёжа смотрят на стоящего рядом Мишу. Миша махнул рукой.

МИША: Да ну вас в жопу всех.

Убегает.

МИША (один): Если бы ко мне подошли и сказали: ты, Миша, совсем не то, что ты есть на самом деле – то я бы обязательно обиделся. Если бы вот так вот, в глаза сказали. Просто, без издёвки, без либо какого подтекста. Да, просто – ты, чувак, не то совсем, что ты на самом деле есть, не то у тебя на роже написано, что внутри лежит. Не стыкуется оно между собой. Понял? Я бы выслушал, конечно, до конца, до последнего слова. И потом бы каа-а-а-а-к врезал. Не факт, что в морду бы дал, нет, мог бы и словом врезать. То есть я бы обиделся и как-то ответил на это. Но, если честно признаться, самому себе, ночью, тогда да, я совсем-совсем не то, что я есть на самом деле. И, вообще-то, мне хочется разобраться иногда - почему я всегда с одними такой, с другими другой, с третьими третий, с четвёртыми четвёртый… короче, я со всеми разный, а на самом деле я и не первый, и не второй, и не третий, и не четвёртый. Сам с собой я вообще что-то другое. Таким меня никто не видел. В принципе, этот другой ничем особым не отличается от тех всех остальных Меня. Но я чувствую, что он другой. То есть если бы я ответил, что я то, что я есть на самом деле, я бы соврал.

СЕРЁЖА: Есть вообще 10 заповедей. Это все знают. Я даже когда-то наизусть их знал все, давно правда. Но знал. Они правильные. Но, мне кажется, надо к ним ещё пару, так, несколько, кое-где, куда-то, приписать то есть. Пусть там другие думают, какие, что, сколько, куда приписать. Это не моя работа. Я вот только в одном уверен. Уверен, что надо ещё несколько, ну, потому что всё ж таки меняется мир наш, планета, земля, воздух. И люди вроде как тоже меняется. А заповеди эти нет. Надо, чтобы всё менялось. Я думаю, так жить интереснее будет. Будет что вспомнить потом, что рассказать. И я хочу предложить 11- ую заповедь. Тут просто всё, все поймут меня сразу. Это звучит даже просто. Не бо- й- ся. По-моему, хорошая мысль это. Я никому правда не сказал. Готовлюсь пока. Но, думаю, всем понравится.

АНЯ: Я вообще-то ничего не боюсь. Да. Я всегда так прямо и говорю – ничего я не боюсь. Я могу идти ночью, одна, по улице. И не обязательно, например, по центральной, а по самой тёмной, где одни нарки сидят с бомжами. Могу идти и не бояться. Сто раз ходила и хоть бы что мне. И в карманах всегда денег много и с сумкой ходила. Тут, главное, мне кажется, не бояться. Оно ведь как бывает – если подумаешь о чём-то, представишь, то оно это и получится так. Надо идти просто и не думать. И когда идёшь вот так – то в этом Такая Свобода сумасшедшая. Круче нет ничего этого вообще. Говорят мне: Ты, Ань, загибаешь чего-то, ты уж супер какая будто. А я отвечаю – и не будто, а так и есть. Я супер, да. Так и отвечаю прямо им всем, никого не боюсь.

СЕРЁЖА: Я не знаю пока к кому мне с этой идеей, надо ведь чтобы не просто поговорить и разойтись. Надо, чтобы с толком это было. Ну вот, например, расскажу я про это другу своему – Мише. Ну, расскажу, а он поржёт надо мной только и всё тут. Какой толк в этом. Я тоже хочу вклад какой-то оставить. А то все – что ни рожа, то Серёжа, про меня в смысле. Хочу, чтоб помнили меня все. Пусть хоть за это помнят. Я согласен.

МИША: Я читал где-то, что человек делится, состоит из многих-многих-многих-многих. Если это увидеть, то получается, что во мне есть и женщины, и старики, и дети. Куча всякого народа. И всегда они меняются. Сначала один выскочит, потом поменяется с кем-то и так они и скачут целыми днями во мне. Кошмар. Я чувствую иногда, правда. Но вот интересно - а кто этот один, который тогда появляется, когда я один остаюсь.

АНЯ: Страх убивает всё. Это правильно сказали. Когда боишься, тогда себя лохом чувствуешь, будто тебя с дерьмом, с землёй смешали. И если уж начал бояться, то остановиться трудно всегда. Коленки трясутся, руки потеют, сердце вообще где-то в голове, прыгает. Я когда-то давно дала клятву себе. Всё, типа, с сегодняшнего дня ничего не боюсь вообще. И сдержала клятву эту. Я даже один раз с третьего этажа прыгала, ну, прибило меня, надо. И ничего, я в снег правда прыгала. Но это ж тоже, не бояться тут, главное. И ничего с тобой не будет.

МИША: Не, это страшно, наверное, увидеть всех этих, тех, из которых я состою. Ерунда, не надо думать об этом вообще. В мире столько всего разного происходит, творится, случается. Я ничто по сравнению. Никто и сравнивать не будет. Меня в этом огромном потоке, меня нет просто. Да, вот для кого я, Миша, вот такой вот Миша, для кого я есть? Ну, для семьи, для родственников, для друганов, для тех, кто из инстика. Для преподов, для.… Это так если сложить всех вместе, то уж не больше ста, может, и получится. Это в смысле видят меня постоянно, имя моё знаю, зовут меня, говорят со мной, по телефону звонят. А так если, по настоящему, то и не знает никто. Получается одновременно, что знает какой-то минимум меня и в тоже время и никто совсем. И ещё, как назло, не те всегда хотят дружить со мной, с кем я хочу сам. Не всегда, но часто.

СЕРЁЖА: Но если по правде, вот все всегда умно говорят так, все всё знают. Как жить знают, что делать, как с людьми говорить, как сделать так, чтобы не было ошибок совсем никогда. Это если поговорить, потрепаться, поумничать, то знают. А когда на деле всё, тогда никто ничего уже и не помнит, что говорил он час назад, каким умным самому себе казался, правильным – не помнит. Поэтому я никогда ничего умного не говорю. Потому что знаю, что потом, как всегда, какую-нибудь ерунду всё равно сделаю. Потому что понимаю, что человек состоит из одних голых противоречий. Так и про это, про не бойся. Легко так сказать – не бойся. А я лежу иногда, ночью, уснуть не могу. В потолок смотрю, на трещины, на тени. И вдруг так раз, и страшно, кажется, засну сейчас если, то не проснусь уже никогда. И лежу, и пялюсь в одну точку, лишь бы не уснуть, лишь бы глаза не закрыть. А утром проснусь - смешно. А некоторые с девушками боятся знакомиться. Первые подойти боятся. Это Мишка, друган мой, рассказывал.

АНЯ: Главное – это Свобода. Не в смысле – куда хочу, туда лечу. Внутренняя Свобода в смысле. Когда ты внутри, здесь, ощущаешь полёт какой-то, воздуха когда много лишнего. И это ведь на лице сразу написано. И к тебе сразу люди тянутся, с тобой тогда и говорить интересно. А если боишься всегда, хоть чего, не важно, то и выглядишь так, пройдут мимо и не посмотрят или того лучше плюнут вообще.

МИША: Да, я не такой, какой есть на самом деле. Я всегда притворяюсь. А, может, так и надо. Может, так у всех тоже. Я не спрашивал, неудобно как-то, страшно даже. Об этом не спрашивают, об этом говорят сразу. Но не обо всём сказать получается, хотя, иногда и хочется, и надо, но не выходит, не получается само собой, трудно иногда. (Серёже) Я многим девушкам нравлюсь, так ведь?

СЕРЁЖА: Ну, так вроде, а что?

МИША: Мне другая, как назло, нравится. Понимаешь? Закон подлости тут. Она недавно в наш дом приехала. Я её имя не знаю даже. Вчера вышел из дома, а она на лавке сидит. Что интересно – у нашего подъезда. И она так посмотрела на меня…. Мне даже показалось, будто бы я ей тоже нравлюсь почему-то.

СЕРЁЖА: Точно, показалось, померещилось, приснилось. Нужен ты ей, сто лет в обед. Прямо что – понравился, не верю.

МИША: Не то чтобы прямо очень нравлюсь. Но посмотрела она не просто так, на пустое место, а особенно как-то.

СЕРЁЖА (один): Или ещё иногда мне кажется, что проснусь я утром и вдруг никого не станет во всём мире. Один я буду. Нет, не так. Я сижу в комнате и вдруг чувствую, слышу, какая тишина вокруг. Не просто – ничего не слышно, а слышно именно как тихо везде, вокруг меня. И если сидеть и слушать тишину эту, тогда страшно так становится, что кричать охота. Потому что кажется, что так тихо теперь всегда будет, что я один навечно останусь. И я говорю себе тихо, шёпотом: не бойся, не бойся, не бойся.

АНЯ: Или вот парень живёт, в соседнем подъезде. Мы две недели назад переехали и я его сразу заметила как-то. Запомнился мне. Он будто бы следит за мной. На глаза мне постоянно попадается. Или, может, случайно, кто его знает. Так вот на него как раз и неприятно посмотреть. У него нет этой Свободы. Такое ощущение – он хочет сказать что-то, но боится. И я не понимаю таких. Ведь надо успевать всё сегодня делать. Ведь не обязательно, что завтра это будет. Если мне кто-нибудь говорит: ну, завтра всё решим. Я отвечаю сразу – нет, сегодня давай. Вдруг я пойду через дорогу, и меня машина собьёт или вдруг меня террористы в плен захватят. Сегодня – оно важнее завтра.

СЕРЁЖА: Слушай, тывсегда только говоришь какие-то умные слова, ты как все прямо. А толком-то не делаешь ничего.

МИША: Ну, может быть. А как ты хотел ещё? Ведь на теории всё лёгким кажется, а как дело до практики доходит, тогда и тупик сразу. Так в любом деле.

СЕРЁЖА: А хочешь, я тебе только тайну открою. Ты прикинь, нет, я тут 11-ую заповедь придумал. «Не бойся». Вот их десять, знаешь? А этой нет вот. По-моему, она к месту будет, нужная, так ведь?

МИША (думает): Я почему ведь убежал тогда, с линейки. Я подумал тогда, вспомнил слова самые главные, которые нам все говорили, с рождения ещё. «Пионер – всем ребятам пример»! Помнишь? И я как представил – идут парни, девчонки, куча их, толпа, идут и все мне в рот смотрят, то есть повторяют всё за мной. Я для них для всех Пример. И так страшно стало тогда, и я смылся. Вот, и сейчас я не хочу обидеть тебя, Серёга, конечно, но, знаешь, когда неправда – мерзко это. Когда стоишь рядом, в глаза смотришь и врёшь. Я тебе честно скажу, ладно? Я, думаю, что ерунда то, что ты мне сейчас вот тут втираешь.

СЕРЁЖА: И почему это, ерунда сразу? Ты не слушаешь меня, лишь бы говна сказать. Всегда так. Не подумаешь, не поймёшь чего я тут, распинаюсь перед тобой.

МИША: А потому – я в этом, в том, что скажу сейчас тебе, на все сто, двести, пятьсот процентов уверен. Потому что не боятся ничего только дураки.

СЕРЁЖА (один): И он говорит мне – не боятся только дураки. Я ему так, в ответ, тоже, чтоб не думал - все люди дураки. Ты чё, не знал, что ли? А он мне – да пошёл ты. Я ж не его ввиду конкретно имел, а вообще, всех. Да каждый, хоть даже умный самый, какую-нибудь вещь совершает, дурацкую. Тут уж ничё не сделаешь, не изменишь закона.

Финал.

Дата добавления: 2015-10-02