Читайте также:
|
Частные перевозки / Грузоперевозки /Автоэскорт
Обучение вождению / частный инструктор
Тел. 8-923-145-**-**
Я поблагодарил таксиста за скорость и молчаливость и набрал Смирнову.
- Встреть меня. Не помню, какой у тебя подъезд. Я около дома.
- Бегу-бегу, - ответил он.
В квартире у него был настоящий кавардак. Кругом валялись смятые алюминиевые банки от энергетиков, CD- диски и пустые коробки от них, тухла заказанная ранее пицца, дымился кальян и…
- Это еще кто? – спросил я, увидев полуголую девушку, лежащую без сознания.
- Это? А, да это моя подруга Олеся… хотя у неё много имен. Сегодня она «Олеся-Би», завтра «Сексапильная Олеся-Блонди». Короче, шлюха она. Это её настоящее имя. Оно ей подходит.
- Что?! Ты живешь с проституткой? – удивился я.
- Да нет. Не живу. Просто иногда ей негде переночевать, а мне не с кем заняться сексом. Мы живём на взаимно выгодных условиях. Вас что-то удивляет?.. Нафига мне жена, дети и куча хлопот, а свои мужские желания я могу удовлетворять с ней.
До какого цинизма доходит современный человек, размывая любовь грязью.
- Давай на «ты»?! – предложил я.
- Хорошо, - кивнул Виталий. – В общем, не обращай на неё внимания. Она обдолбалась… кхм, то есть обкурилась смесью, купленной в метро. Еле приползла ко мне. Еще несколько часов она будет похожа на труп, а потом отойдет, захочет жрать, пить и трахаться. Она же тоже человек, хоть и шлюха-наркоманка. Сколько раз говорил ей, чтобы перестала курить неизвестную химозу. Дура!
Я переступил через девушку. Её глаза были открыты, зрачки то сужались, то расширялись. Своим стеклянным туманным взглядом она равнодушно смотрела в потолок и что-то неслышно шептала себе под нос. Её руки были искривлены в судорогах, словно, в своих галлюцинациях она зацепилась за край бездны и боялась упасть вниз. Быть может, только в литературе и музыке наркотики столь идеализированы, и якобы, служат верным методом нахождения вдохновения и забвения. О, нет! В реальности это страшное оружие, выворачивающее душу наизнанку, делающее из здоровой личности чахнущего в муках раба. Достаточно посмотреть на эту проститутку, чтобы осознать это раз и навсегда.
Я нагнулся к ней и спросил:
- Ау, вы живы? – помахал перед её лицом рукой. Олеся тяжело дышала, делая краткий вдох и тяжелый глубокий выдох.
- Это огонь… это ад! – в этот же миг закричала она настолько громко, что я испугался и невольно отпрыгнул.
- Эй-эй, - подскочил к Олесе Виталий. – Михаил Алексеевич, не трогайте её. Пойдемте в другую комнату, там поговорим. У неё сейчас эйфория. Малейшие шумы становятся в сто крат ярче, наши голоса искажаются и мучают её. Она должна побыть одна. Главное, чтобы не превратилась в дурочку. Один хрен она долго не протянет.
- Почему?
- Да рано или поздно сядет на иглу, а дальше уже всё - хана.
- А ты откуда знаешь такие подробности? – удивился я и в упор посмотрел на него.
Виталий увел взгляд в сторону. Я знал, что он подыскивает подходящий ответ.
- В общем, у меня был небольшой опыт. Но всё, уверяю, в прошлом. Мне больше дурь не нужна…
- Пропала Даша, - сразу же начал я. – Моя дочь. Приехали менты, взяли показания и уехали. Время идёт, но ничего не делается. Моя жена и сын в истерике, сам держусь только благодаря пойлу, - сделал паузу, рассматривая бардак в квартире. - Ты заикнулся про социальные сети. Я с ними знаком. Зарегистрирован сразу в двух…
Виталий внимательно слушал, то и дело, поправляя очки.
- … так вот у меня созрела мысль. Давай через твои группы найдем добровольцев, которые помогут с поисками дочери...
Парень перебил.
- Тебе повезло! Я, как раз, администрирую сибирский филиал волонтеров… ну, активистов-ребят, которые занимаются таким делом. Это федеральный проект. Его курирует МЧС или МВД… точно не знаю. Короче, нужна фотография, ваши контакты и основные приметы дочери. Я думаю, что люди незамедлительно откликнутся. Не так давно, кажется в августе, они нашли труп мальчика на окраине города…
От услышанного я невольно вздрогнул и зло посмотрел на Виталия.
- Простите… то есть прости. Черт, какой я тупица. Я не то имел в виду.
- Я тебя понял, - кивнул я, сглатывая ком в горле.
Виталий замешкался, ему было неудобно за сказанные слова.
- Я хотел сказать, что полиция не смогла сделать и этого, а молодые парни и девушки прочесали чуть ли не каждый закуток города...
Отпив кофе, я принялся наблюдать за тем, как этот щуплый сутулый парнишка быстро открыл свой ноутбук, запустил браузер и стал вбивать необходимую информацию в свою подконтрольную группу в популярной социальной сети среди подростков и молодежи.
«Вечером. В Новосибирске в Ленинском районе пропала Даша Макарова – 9 лет. Предположительно в 17:00 она не вернулась из школы в районе Троллейного жилмассива. Была одета в синие джинсы с аппликацией в виде бабочки, красную осеннюю куртку с капюшоном. Волосы светлые, рост 130-140, вес около 30кг, глаза темно-зеленые. При себе имела синий портфель с мультяшным изображением. Особых примет нет.
На данный момент родителями подано заявление в полицию о пропаже ребенка. Ведутся розыскные работы. Срочно требуются волонтеры в поисковые группы. Подробную информацию вы можете узнать по телефонам…»
С сотового телефона я перебросил Смирнову необходимые фотографии, из которых он выбрал одно фото Даши и разместил в «посте», то есть новостной ленте социальной сети. Подобные действия мы повторили для еще нескольких групп и сразу же получили ответы от завсегдатаев, которые с первых минут принялись организовывать бригады, планируя время и место встречи. Отставив фляжку с коньяком в сторону, я машинально отписывал каждому, договариваясь встретиться как можно раньше…через час…через 30 минут… прямо сейчас. Мои руки меня не слушались, я перестал думать… начали работать внутренние резервы и инстинкты.
- Хорошо, я приеду, - сказал незнакомец №1.
- Мы с мужем и сыном придём, - сказала незнакомая семья №2.
- Мужик держись. С пацанами припрёмся, коль дело такое, - сказала незнакомая компания №3.
В ту ночь я обрёл чувство уверенности, уверовал в собственные силы. Меня поразило то, что совершенно незнакомые люди откликнулись на беду в нашей семье, в отличие от тех, с кем я был долгое время бок о бок, помогал лично или соединял с людьми, которые решали их проблемы. Жизнь – это ирония, по которой незнакомцы становятся друзьями, а близкие – незнакомцами с присущим им равнодушием. И только враги остаются врагами, будто бы они посланы в наш мир, чтобы проверять на прочность тех, кто красиво и складно говорит, но прячет руки в карманы, когда тебе требуется реальная помощь и крепкое дружеское плечо.
Закончив отвечать первым волонтерам, закурив прямо в комнате Виталия, я сделал самый важный для себя вывод: тех, кого ты вытянул из пропасти, дважды подумают: «а стоит ли спасать тебя? Может быть, не надо мешать падать? Быть может, поданная рука лишь навредит тебе? Падай… падай, сукин сын». Вот какие их мысли и причина их кроется в самой природе человека, который за несколько веков стал бесчувственной дрянью и сволотой. Но ведь человек без чувств – просто тело, мясо не способное на сострадание, поддержку и любовь. Не будучи психологом или философом мне понятно, что ему проще забыть того, кто знает о его прошлых слабостях, проблемах, так как каждая встреча напоминает об этом… каждая мелочь тормозит его настолько, что рано или поздно он постарается вас забыть. Конечно, бывают исключения, о которых мне всё же довелось узнать позже…
- И что теперь? – спросил я у своего бывшего коллеги, который, не отрываясь от экрана ноутбука, ответил мне.
- Встречайся. Будете прочесывать районы. И знаешь, дам тебе совет - ничего не советую этим парня. Например, те пацаны, что откликнулись на твою просьбу нашли уже около 10 человек, а мужичок… ну который с женой и сыном… в общем, он раньше в МЧС работал и реально шарит в этой теме. Он мне рассказывал, что был в командировке в городе, где террористы взорвали жилой дом… помнишь в 1996 или в 1997 годах бомба в панельной пятиэтажке сработала… так вот, он из руин кучу людей вытащил, а маленькую девочку не смог… эмм, точнее, она у него на руках умерла.
- И? – спросил я, внимательно слушая рассказ и смотря на фото того самого мужчины. Виталий непроизвольно крутил курсором мышки около его лица.
- Так он сразу же написал рапорт и стал обучать молодых спасателей, так как ходить на завалы ему стал мешать какой-то психологический блок. Мне его даже жалко стало. Считай, профессионал, а карьеру потерял и деньги, соответственно тоже, но зато с ума не сошел. Он так мне и рассказывал. Поэтому ты его во всем слушай, порой его интуиция ведет прям куда надо. Отвечаю! Он рассказывал, что после 10 лет работы стал чувствовать и слышать людей, находящихся под завалами. Говорил, что ощущает их за несколько километров, но вечно сомневается в своих способностях.
В комнату неожиданно зашла та самая наркоманка, что часом раньше была в отключке под кайфом. Посмотрела вокруг, затем перевела взгляд на меня и сказала:
- О, ты не предупреждал меня о том, что у нас будет секс втроём… Я не против! – засмеялась она. В её руке был стакан с каким-то мутным пойлом, сигарета и сотовый телефон. Лямка бюстгальтера свисала с плеча, оголяя маленькую тощую грудь, руки и ноги дрожали в наркотическом треморе, а под глазами виднелись большие черные круги – следы продолжительного употребления химической дряни.
- Олеся, иди спи, - равнодушно сказал Виталий. – Или тебя уже отпустило? Больше ты не получишь этой дури от меня, да у меня и нету, - быстро поправился он, нервно взглянув на меня.
- Ха, а мне и не надо. Меня так прёт, ууу-уу-у-у, А-ФИ-ГЕ-ТЬ просто… афигеть, - протягивая букву «а», она, то растягивала лицо в улыбке и оголяла желтые зубы, то вновь становилась потерянной и пьяной. Её эмоции менялись со скоростью света. Подойдя очень близко, Олеся положила руку мне на плечо, обвела взглядом с ног до головы и, закусив нижнюю губу, спросила:
- Виталик, а что этот солидный мужчина делает в твоих руинах
- Это мой бывший начальник. Заткнись и пошла вон! – закричал на неё Смирнов, но она не успокаивалась.
Я впервые за этот день засмеялся, цинично поглядывая на проститутку, которая не вызывала у меня жалости и совершенно не будоражила моё мужское Я. Обычная шлюха из подворотни. «Интересно для чего она нужна Виталию? Может быть, через неё он достаёт наркотики и себе? Хм, Смирнов наркоман? Бред! Он толковый башковитый парень, которому навряд ли нужен допинг. А что если?..»
- А ты что ржешь?! – отпив пойла, наехала на меня Олеся.
- Заткнись, твою мать и пошла вон! Михаил, извините, то есть извини…
- Ха-ха-ха, ты еще и на «Вы» с ним… Фу-фу-фу, Виталик, я всегда знала, что ты жалкий лицемер, который дрочит на порнуху и играет в компьютерные игры день и ночь.
Виталий тяжело выдохнул. «Видать его задело», - подумал я.
- У него пропала дочь, твою мать! Сейчас мы поисковую группу набираем…
- Дочь?! Ууу-уу, подумаешь… Одной больше, одной меньше. Еще натрахают…
В меня ударила молния, я вскочил с дивана и подлетел к этой шлюхе, схватил её за горло и с силой ударил в лицо ладонью. Меня трясло…мою душу рвало, швыряло в разные стороны… мой разум опьянел, по жилам потекла кровь зверя.
- Что? Что ты сказала, мразь? Что? Повтори… - ударил её вновь. На левой щеке запылал след от моей пятерни.
Сзади подошел Смирнов и хотел было нас разнять, как в этот момент, я резко оттолкнул его и намотав на правую руку волосы проститутки вздернул за них с такой силой, что она громко закричала.
- Что ты знаешь о моей девочке? Дрянь, мразь, скотина! - кричал я, «разматывая» её и бросая в разные стороны. Она ударилась об стену, обмякла и сжавшись в комок, закряхтела на полу. Я кое-как удерживал в себе зверя сорванного с цепи, чтобы не забить эту шлюху до полусмерти. Признаюсь, мне хотелось это сделать! Но я замер, стараясь продышаться, отпил коньяка и вновь закурил. В это время Виталий уводил избитую наркоманку в другую комнату. Я успокоился. Мне стало стыдно за случившееся. Я молча собрал вещи и сказал бывшему коллеге только одно: «Спасибо, что помог с поисками».
- Да не за что, - ответил он. – Она совсем сходит с ума. Дважды бежала из наркологического диспансера, на которые я потратил все свои деньги. Я и от вас уволился, чтобы работать 24 часа в сутки дома и следить за ней. Понимаете? Простите нас, но я её люблю. Кроме неё у меня никого нет.
Я посмотрел в глаза парня.
«Не врёт!»
Пока мы курили на лестничной клетке в ожидании такси, он мне что-то рассказывал про социальные сети, их захламленность и огромные возможности рекламы этого инструмента. Только спустя несколько месяцев я вспомнил слова Смирнова, на которые в ту ночь не обратил внимания. В тёмном исписанном маркерами подъезде он произнёс то, что в скором будущем изменило не только мою жизнь…
Дальше мне следует несколько ускорить описание событий и рассказать про поиски, которые начались ровно в четыре утра. Я не стал беспокоить жену и сына, поднимать их с постели. Спокойствие в родном доме мне было дороже…
Мы встретились на площади Карла Маркса возле ГУМа. Подъехало много машин. В общей сложности нас набралось около сорока человек: мужчины, женщины, молодые парни и девушки. В сумме, все, кто отписался в сети.
Знаете, в то утро мне довелось посмотреть на розыск иначе. Я никогда раньше не искал людей, тем более пропавших детей, тем более родную дочь. Это ужасные минуты душевных тревог, которые я не пожелаю никому. Заглядывая в каждый угол своего жилмассива, я шептал: «Главное, чтобы была жива… Боже, пусть она будет жива…пусть будет перепуганной, но живой… Пожалуйста, Господи».
Вторым «никогда» стало то, что я впервые видел свой город с такой мрачной стороны. Только вообразите грязные, немытые подворотни, открытые канализационные люки в которых на вас пугливо смотрят бомжи… представьте себе, холодные, наполненные блохами подвалы в которых обитают наркоманы – парни и девушки не старше 25 лет с исколотыми венами и туманным взглядом в никуда. Чем глубже мы пробирались по закоулкам района, где могла находиться моя Даша, тем сильнее я обливался холодным потом и думал, что эта пытка никогда не кончится. Кто-то из нашей команды взял большой термос с крепким черным чаем. Я помню этот вкус, и уже никогда его не забуду. Он напоминает мне о том, что я еще надеялся найти дочь живой… о том, как я отогревал замершие руки об пластиковый стакан и слепо верил в хорошее. Под действием моих мыслей сладкий чай становился горьким… любимый Новосибирск превращался в ад… презираемые мною наркоманы, бомжи и прочие отбросы общества приводили меня в безумие. Я хватал их за горло и орал: «Где моя дочь, сука? Где моя дочь?». Они смотрели на меня со страхом и хриплым голосом отвечали: «Мы ничего не знаем… мы просто здесь спим, потому что на улице холодно». А в груди становилось еще холодней…
Периодически наши малые группы из двух-трех человек созванивались. Бывший работник МЧС Виктор Андреевич Опарин координировал наши действия, и по сути, был главным.
Чем ближе был рассвет, тем мне становилось страшнее. Мне нечего было сказать жене и сыну, которые позвонили в 08:00 и спросили: «Ты нашел Дашу?».
- Нет, - ответил я, и мои скулы сжались синхронно кулакам. – Мы прочесали только 1/5 массива. Результатов нет. Я сейчас позвоню на работу, отпрошусь, а ты бери Макса и подходите к универсаму. Добавитесь в мою группу. Будем искать дальше.
- Да-да, конечно! – быстро заговорила Ира. – Знаешь, Миш, мне сегодня приснилось, что… в общем, мы найдем Дашу… обязательно найдем.
- Не сомневаюсь! - четко ответил я. – Постарайтесь быстрее. Сейчас мы все позавтракаем и продолжим. Пожалуйста, возьми нам кофе в термосе… да-да, тот термос, что мы брали на отдых давно, помнишь… да Дашка еще малая была…
Сказав это меня захлестнула волна воспоминаний. «Лето… солнце… первые слова «мама» и «папа»… наша дочь». Я постарался отвлечься и продолжил:
- … он в кладовке, где-то за моими инструментами или… не знаю, там где-то… да, да, левее сумки с инструментами и пакета с игрушечной железной дорогой. Нашла?
- Нет, я пойду одеваться. Максим сейчас найдет. Целую! – ответила жена и положила трубку.
Мы стояли слева от универсама. Я купил всем горячие бутерброды, стаканчик чая и одну большую шоколадку, чтобы разделить её на дольки. Быть может, не стоит рассказывать о том, кто конкретно был в моей группе, но помимо МЧСовца Опарина, я отмечу футбольного фаната Димона – подкаченного коротко-стриженного парня с голубыми глазами, который лет пять назад состоял в местной нацистской группировке, но позже что-то переосмыслил для себя и стал более лояльным к другим нациям. Сейчас он «околофутбольщик», то есть яростный фанат своего футбольного клуба, участвующий в потасовках и фанатских разборках. Чем он меня привлек? Тем, что так тряс бомжей и наркоманов, что мне становилось страшно. Он смотрел им в глаза и орал, а вместе с ним орал и я. Перепуганные маргиналы не знали, куда от нас спрятаться, но вероятно, не имели ни малейшего представления о предмете разговора, то есть о пропавшей девочке.
Еще одним интересным человеком в нашей команде был Сергей, точнее Серый – это был пацан с местного района. Он знал практически всю гопоту, старшаков, некоторых авторитетов и постоянно твердил мне: «Не, ну наши такого сделать не могли. Ребенка ни один блатной красть не будет. Лучше сдохнуть, чем ребенка украсть. Не-не-не… Отвечаю, никто из пацанов даже бухой такое делать бы не стал. Что мы нелюди что ли?».
- А для шантажа? – спросил я, смотря на то, как он чешет свою небрежно зажитую голову с крупным кустарным шрамом по диагонали.
- Хрен его знает. Всё равно это не по-пацански. Кто ты такой, чтобы у тебя красть дочку и шантажировать? На такое только в крайних мерах идут, а ты обычный мужик. Кузмич, бля! Ссори, без обид. Блядь, ну если эти подонки мне попадутся. Я их, отвечаю, размотаю по всей троллейке.
- Ребят, я к вам вечером подъеду, - сказал наш координатор Опарин. – Мне в охрану нужно смотаться, лицензию забрать и т.п. Тем более, как я понял - замена мне есть…
Он имел в виду мою жену и сына.
- Михаил, вы сейчас по северу массива пройдитесь, вторая и третья группа с запада бродят. А я на работе распечатаю листовки и развешу в самых людных местах, а уж как вернусь, то наклеим их на каждый фонарный столб.
- Да, точно! Отличная идея! Ну, вы и башка! - обрадовался Димон, но строгий взгляд Опарина тут же охладил его.
- Всё, если что звоните, - закончил он и покинул нашу команду.
Мы простояли еще минут двадцать, прежде чем на горизонте появилась Ира и сын. Они поздоровались с участниками поисков и прихватили наш нетбук и модем.
- Пока Максим собирался, я нашла вашу группу в сети, - сказала Ира и обвела взглядом всех волонтеров. – Я оставила в комментариях еще и свой телефон. Вдруг добровольцев будет больше...
- Ничего-ничего! Найдем дочку целой и невредимой! – пытался поддержать её Серый. – Я в детстве один раз тоже забрел куда подальше, двое суток искали, а я в подвале сидел и боялся. Мне тогда… хм, не помню уже сколько лет было.
В сумме, всё, чем закончился предыдущий день, начиналось заново в дне сегодняшнем. Мы еще надеялись и верили в чудо, которое способны подарить эти чертовы небеса над головой. А если нет, то зачем нам уповать и преклонять колени перед ними… а если нет, то они… именно они должны просить у нас прощения зато, что не смогли помочь. Это они должны умолять нас, а не мы – телесные и духовные рабы, за ошибки которых расплачиваются ни в чем неповинные дети.
Люди… Люди кишат мнениями и суждениями. Одни спокойно молчат, понимая нашу ситуацию, другие пытаются стать «героями» и лезут со своими никому не нужными советами. Где вы были вчера, когда были нам так нужны? Почему вы так спешите помочь словами, а не делом?
После того как я позвонил своему заместителю и рассказал произошедшее в семье, на мой сотовый стали поступать звонки коллег. Печальным было то, что никто не предлагал реальную помощь, а лишь усмехался над тем, что их строгий, никогда не унывающий начальник, попал в такую ситуацию. Считайте меня параноиком, шизоидом, психом, но я чувствовал, как их советы и речи кипят озлобленностью, как они просто нагло издеваются, подливая еще больше масла в кипящую сковороду. Мои руки погружались в неё полностью.
- Кто, твою мать, ляпнул про мои проблемы? – заорал я в трубку на своего заместителя, дергая дверь подвала в тот же миг. Вдруг Даша именно там. Дверь оказалась закрытой. – Я же просил тебя никому ничего не говорить!
- Нет-нет, что вы! Михаил Алексеевич, кто-то из работников наткнулся на сообщения в социальных сетях. Они размещены во многих группах нашего города, да и не только. Вы уж наших сотрудников извините. Никто ничего плохого не думает. У многих маленькие дети, сами понимаете!
Людям всегда нужно о чем-то трепаться, что-то пересказывать, зачем-то сплетничать. Одни это делают просто так, другие преследуют свои цели. Я понял одно: самое громкое следует всегда говорить шёпотом, но, увы, сейчас была совсем другая ситуация, в которой молчание не стоит и цента.
«Виталик… Виталик… молодец… не обиделся на меня! Разместил везде, где только можно. Молодец!»
- Ладно… - сказал я.
Днём город оживал, словно появлялся заново, словно, оттаивал от ночной маниакальной депрессии. Мне виделось, как невидимый художник берет холст и разливает на него цветные краски, раскрашивая в цвета всё, что попадается под руку: от мелкого снега до пятиэтажных зданий района. Улицы наполняются суетой, люди мчатся в разные стороны, машины стоят в пробках. Все хотят как можно быстрее преодолеть огромные расстояния, а мы прочесываем каждый метр, заглядывая в каждый угол, и в этой безысходности держимся за тонкую нить веры.
- Алло, это Михаил, - поступил первый звонок.
- А где вы сейчас? Мы помочь хотим. Нас тут человек пять, - поступил второй звонок, а за ним третий… седьмой… двадцатый. Параллельно начали звонить и жене.
- Михаил Алексеевич, я решил, что ваша дочь важнее моей проклятой работы. В общем, я свалил. Позже буду со своим старшим сменой разбираться. Куда ехать? - произнес знакомый мне голос. В спешке, я не глянул на номер, но меня тут же осенило.
«Егор… Мать твою, как мне нужна твоя уверенность».
Я сразу ощутил приток сил. Своим звонком он наделил меня небывалой ранее энергией.
Мы планировали обойти четыре дома, спросить у местных во дворе о том видели ли они нашу дочь. Димон ушел в фотосалон неподалеку распечатывать около ста фотографий Даши форматом А4. Я помню, как сфотографировал её в той же одежде, в которой она и пропала.
Егор позвонил еще раз и сказал, что находится совсем недалеко от нас и проезжает Площадь Труда, что в паре километров от нашего массива. Тогда я еще не знал, почему интуитивно видел в этом солдате крепкую опору и чувствовал повышенную необходимость в нём. Чем он мне мог помочь? Они всего лишь еще один человек из поисковой группы…
- Ты не спал? – спросила меня Ира.
- Нет, держусь на сигаретах, чае и кофеине. Херово мне уже, - ответил ей я и швырнул окурок в стену дома.
Встречаясь с разными людьми: взрослыми, детьми, стариками, молодежью, рабочими, продавцами, мы слышали лишь одно: «А давно девочка пропала? Нет-нет, если бы я видела… если бы я видел, то я бы вам сразу сказал… сказала». Это выматывало. Наконец-то прибыл Егор. Он был одет в черную куртку с каким-то ярким иностранным лейблом, черные джинсы были аккуратно заправленные в военные ботинки.
- Не знаю, как вам, а мне в них удобней, - пожимая мне руку, сказал он, я искренне улыбнулся ему в ответ. – Вы не представляете, какое безумие сейчас творится в Интернете.
- Что там? – спросила Ира, а тем временем Максим и Серый продвигались вперед.
- Очень много людей откликнулось. Они там самостоятельные группы создали. Хотят весь левый берег прочесать. Не каждый день девятилетняя девочка пропадает, даже в нашем огромном мегаполисе, - говорил он. – Я почему-то думал, что всем плевать. А нет, дружный оказывается у нас город, только всяких мудаков в нём много.
- Да, - кивнул я. - Много человек собирается?
- Уже около ста, точно! Все будет хорошо! Держитесь! - сказал сержант, посмотрев на меня и жену, а затем куда-то вдаль.
Мы вернулись домой поздней ночью. На смену моей семье вновь примкнул Опарин вместе со своими коллегами, которые тоже проявили инициативу в поисках. Они расклеивали информацию по столбам, прочесывали Горский микрорайон, отмечая сообщениями в сети места, где уже побывали.
Я буквально валился с ног. Чувство голода ушло на задний план, хотелось только сна. Ира и Максим чувствовали себя не лучше. Стоило им сесть на диван, как усталость быстро сковывала их сознание и отправляла в другой мир.
Знаете, это только относительно социальные сети развились на максимум, но вспомните 2011 год. Да, в них еще не было столько рекламы, столько информации, полезных и совершенно ненужных групп. Они были ближе к нам – к личностям и дальше от коммерции. Именно поэтому мне как рекламисту, возможно «старой школы», они были совершенно неинтересны. Скажу даже то, что я знал их мало и постоянно недооценивал их возможности. Например, когда наша компания брала рекламировать какой-нибудь молодежный бренд, то мы просто нанимали специалиста на сдельную зарплату, который детально знал все тонкости Интернета. Одним из них, как говорилось выше, и был Виталий Смирнов.
Пройдясь по группам и пабликам, которые он создал, перед моими глазами предстали тысячи отзывов и сотни предложений помощи нашей семье. Волею не волей, это придавало новые силы.
Позже позвонил Федяй, который сообщил результат работы правоохранительных органов. Мне не хочется комментировать это безобразие, но скажу, что мы своими группами обхватили территорию гораздо большего размера, прочесали её в десятки раз детальнее, открывая домкратами канализационные колодцы и вышибая двери подвалов.
- Вам нет смысла искать дочь с волонтерами! Вы же не в лесу! – убеждал меня Мальчугов.
- А чем город не лес? Разве здесь нет «зверей»*? С зубами и когтями, бешенных и сумасшедших тварей, а?! – кричал я. – Может быть, это вам нет смысла её искать и лучше заняться поимками проституток на Жуковской, закрытием борделей на Маркса и Горской?! Может быть, это будет куда интересней, чем найти одну девочку – мою дочь в Новосибирске?
- Аккуратнее, Михаил, - протяжно и зло отреагировал Федяй. – Поговорим, когда будешь трезвый и спокойный! - он бросил трубку.
Разговаривать с ним становилось в тягость, так как все вокруг кроме полиции осознавали сей факт, что драгоценное время уходит, забирая с собой юную человеческую жизнь. Время превращает всё неизвестное в вечные тайны и не оставляет нам возможности их узнать. Миллионы уголовных дел по всему миру никогда не будут раскрыты, а преступники пойманы, только из-за того, что полиция упустила драгоценные минуты, когда палачей еще можно было найти по горячим следам.
«За что мы расплачиваемся? За что нас наказывают? За что пространство вокруг нас смыкается до предела, оставляя один на один с бедой? Черт, лучше бы я… лучше бы я попал в автокатастрофу и лежал прикованным к постели, чем жить минутами неизвестности и страха»
В мои личные сообщения то и дело отписывались самые активные участники из поисковых групп. Они сообщали разное: какие кварталы обошли, в каких районах развешаны объявления, какие еще люди привлечены к поиску. К примеру, с Бердска, Кемерово и Томска приехало еще около 50-ти человек. Я и Ира были искренне поражены тем, что эти люди побросали свои работы, оставили в стороне текущие дела и зная, что подобная ситуация может произойти с каждым, собрались нам помочь…
На кухню зашел сын.
- Что не спишь? – спроси я, быстро отставив бутылку коньяка в сторону.
Максим хмуро посмотрел на меня. Его глаза были мокрые от слез.
- Ты плакал? Мужики не плачут. Ты чего? – спросил я, понимая, что и сам могу в любой момент взреветь от беспомощности.
- Я просто… просто, я никогда не думал, что буду так сильно скучать по ней, - ответил он.
- Садись и послушай меня! – указал на свободную табуретку. – Я обещаю тебе, что мы найдем твою сестру. Обязательно найдем. Ты уже взрослый и должен всё понимать… Такая она жизнь вокруг нас: жестокая и циничная. И весь цинизм её в том, что пропадают именно такие, как наша Даша – светлая и добрая.
Я не хотел нагнетать ситуацию, терять последнюю надежду, но стрелка часов в очередной раз перешагнула отметку 00:00 и вновь наступили новые сутки, в которых мы были «прибиты стальными гвоздями» к стенке безысходности.
- Если мы найдем её мёрт… - мои губы произнесли это. – Если мы найдем её мертвой, то на земле не останется места, куда бы смог спрятаться убийца, - держа сына за плечо, могильным голосом произнес я. – Мы сплотимся и найдём его. Ты должен пообещать, что мы сделаем всё ради этого. Всё, что может сделать и не сделать человек…
- Да, - кивнул Максим.
Сын поднял голову и посмотрел мне в глаза. В коридоре появилась заспанная и заплаканная жена. Они не проронила ни слова в ту ночь, с которой можно начать отсчет. Из драмы наша история, наш мир превращался в психопатичный триллер… жестокий и холодный осенний триллер.
Я открыл глаза. Уснул прямо за кухонным столом при включенном ноутбуке. Провел пальцем по точпаду, вышел в социальную сеть. За ночь поиски существенно продвинулись, но результатов не было. Я спешно заварил в кружке молотый кофе, добавил одну ложку сахара и посмотрел на часы: 08:00. 25 октября 2011 год.
Позавтракал. Включил авто на прогрев.
- Ира, Макс, я поехал! – закричал я из коридора, одевая осенние ботинки, которые не чистил уже несколько дней.
- Куда нам подъехать? – спросил сын. Все торопились не упустить ни минуты.
- Так, - задумался. - Пока не знаю. Надо Опарину и Егору позвонить, плюс, узнать у Федяя текущие дела. Сходите и распечатайте еще фотографий, еще объявлений, ответьте в сети всем, кто написал за ночь.
Я сел в холодную машину, отложил ключи в сторону, сложив руки на руль. А куда ехать? А сколько вообще девятилетняя девочка может провести на улице в холоде? Если бы она заблудилась, то уже непременно была бы замечена людьми или полицией… если бы… если бы… Я становился всё мрачнее, а вместе с этим чернели и мои мысли.
Включил дворники, но лобовое стекло вновь укуталось липким снегом. Серые лужи за ночь покрылись ледовой коркой, а весь город был объят молочным туманом. Я остался на стоянке один. Пусто. Пустырь. Ни машин, ни людей, ни мыслей. В голову вообще ничего не лезло. Мне кажется, в те минуты время просто перестало существовать. Всё остановилось. Поблекло. Замерло. Да-да, кто-то нажал на паузу и выключил этот черный мир.
По радио передавали:
«В Новосибирске сильный туман, осадки, на улицах возможна гололедица. Температура днём -5-7 градусов по Цельсию, ночью -10-15. Ветер северо-западный 7-10 метров в секунду. Будьте аккуратны на дорогах. Спонсором выпуска погоды…»
Не хотелось слушать ни музыку, ни новости, ни интервью. Всё, что происходило в этом сером мире, начинало раздражать меня всё сильней. Моё сознание отказывалось рассматривать другие варианты, где могла находиться Даша. Зачем и кому её похищать? Какой урод способен убить ребенка? Как только подобное появлялось в голове, я вновь включал дворники и пытался отвлечься.
Находясь в глубоких размышлениях, я не сразу почувствовал вибрацию сотового телефона в нагрудном кармане куртки. Прошла минута… вторая. Наконец-то, достал мобильник. На дисплее мерцало: «Егор». Нажал на зеленую кнопку.
- Михаил Алексееич… в общем… мы нашли Дашу, - быстро произнес он.
Я заметался из стороны в сторону в своём автомобиле, что стал невыносимо тесным и душным.
- Что? Не молчи, твою мать!
- Мы нашли её десять минут назад на набережной в канализационном люке. Тело достали. Место слева, если смотреть с правого берега. Она мертва, - ответил Егор быстро, словно, отчитываясь. – Приезжайте скорей. Менты уже на горизонте, скорая помощь тоже. Мои соболезнования. Ждём.
Он не стал дожидаться ответа и сбросил звонок.
Вот и все, что мне хочется сказать про это утро…
До сих пор мне тяжело говорить о том, как я сообщил о случившемся жене и сыну. Я хочу забыть это раз и навсегда, как страшный сон. Ах, если бы мне попалось средство, способное вычеркнуть из памяти этот эпизод, то я, не думая бы воспользовался им.
Невозможно передать словами, какую душевную боль мы испытывали тогда. Мы ехали молча: только я и жена, оставив Максима дома. Он не должен был видеть свою сестру мертвой. По дороге я несколько раз прикусывал нижнюю губу, пытаясь сдерживать слезы, но они беспощадно срывались с моих глаз, капая на черные брюки и мешая следить за дорогой.
«Осадки, мокрый снег и ветер», - вновь и вновь повторяло радио. – «Будьте аккуратны на дорогах».
Я пролетел коммунальный мост на скорости 130 км/ч. ГИБДД немедленно увязалась за мной. Далее по дороге, не снижая скорость, спустился к набережной. Нам оставалось совсем немного до нашей несчастной дочки. Я бросил автомобиль на проезжей части с открытыми дверьми и побежал по лестнице вниз. Ира бежала следом, громко всхлипывая. Кто хоть раз был на набережной Оби, знает насколько она мрачная и холодная осенью. В то утро именно она, частично заледеневшая, стала символом нашей драмы и отчаянья. Пройдет зима, наступит весна – река оттает. А мы нет.
Я бежал как можно быстрее, сокращая расстояние, задыхаясь всё больше и больше, сплевывая мокроту из легких себе под ноги и вытирая мокрое от слез лицо. Сотрудники ДПС неслись вслед за мной, не понимая происходящего и приказывая остановится. Оглянувшись, я заметил, что они замедлили свой ход, вероятно, увидев впереди, неподалеку от моста толпу людей и красно-синие проблесковые маячки скорой помощи и подъехавшего УАЗа полиции.
Мы приблизились к толпе. Я кое-как протиснулся вперед. Собралось огромное количество зевак, приезжали участники поисковых бригад.
- Да, пропустите, блядь! – закричал я. – Я её отец. Даша… Даша! – кричал я на людей.
- Это отец. Пустите его. Разойдитесь. Ну-ка, разошлись все… сюда… давайте сюда… - шумели они и расходились в сторону, создавая мне узкий коридор.
На мокром и грязном снегу я увидел свою дочь. Да, мне хватит мужества описать вам это. Она лежала лицом вниз, шапки на её голове не было, лишь запутанные клочья окровавленных волос. Её розовая куртка была заляпана кровью, порвана и почему-то вывернута наизнанку. Маленькие ручки были скрючены от боли и поджаты к себе.
Я схватил и прижал её холодное бездыханное тело.
- Даша… дочка… - неистово взревел я. Крик отчаянья. Слезы. На меня смотрели люди. Женщины и девушки плакали, мужчины нервно курили. В толпе я заметил только Опарина, который стоял с чекушкой водки и Егора, грызущего свои ногти. Больше никого. Все слились воедино.
Слезы устилали моё лицо, а «мотор» выпрыгивал из груди.
Где-то позади толпы врачи оказывали помощь моей жене. Она, увидев изуродованное тело Даши, упала в обморок, хоть была не из слабохарактерных женщин. В молодости закончив государственную академию, она часто выезжала с оперативными службами на места преступлений, получая необходимый опыт и видя достаточное количество трупов. Но нет ничего ужасней кроме своего собственного мертвого ребенка, которого лишил жизни какой-то ублюдок, над которым извратилась какая-то бесчеловечная тварь.
Я сидел на коленях и держал Дашу на руках, надеясь отогреть её, вновь вдохнуть в неё жизнь и забыть двухдневный кошмар. Уже не помню, как я встал, отряхнул колени от снега и посмотрел на гладь замерзающей реки. Мрачная… холодная… серая с внутренними водоворотами и подводными камнями. Она, как город засасывает под себя слабых, топит честных и светлых. Она покрывается льдом, чтобы никто и никогда не узнал её тайн. Я видел в этом символичность, видел самого себя.
Сзади подошел Егор и, пожалуй, впервые обратился ко мне на «ты».
- Миш, прими мои соболезнования. Сделали всё что могли, - сказал он и сжал моё правое плечо. – Будешь курить?
- У меня свои, - вытирая глаза, сказал я, достал сигарету и случайно сломал её напополам, достал вторую и закурил, не заметив, что Авдеенко перешел на «ты». К черту, эти условности!
Ира сидела на земле. Кто-то подстелил ей свою куртку. Она закрыла лицо руками и плакала, пытаясь подавить свои слезы. Нервная дрожь, вздрагивающие плечи выдавали её истерику. Она боролась со своей истерикой. На это было страшно смотреть. Слезы сменялись яростью, криками: «Найду и убью! Я его найду… клянусь… я вырву ему сердце». Снова стон и плач навзрыд.
Подойдя к ней, я сел рядом, обнял и прошептал на ухо: «Мы найдем его. Обязательно найдем. Но не сейчас! Сейчас нужно успокоиться. Нужно показать всем насколько мы сильные…»
- Да, я понимаю… но… наша девочка… за что? – отвечала она и вновь начинала плакать, вжимаясь в моё плечо.
А небо… С него сыпал крупный снег, уже не мокрый… уже холодный, как мы.
- Я обещаю, мы его найдем! – подойдя к нам, сказал Федяй. – Я лично достану его из-под земли и вырву ему яйца без суда и следствия, - добавил он чуть тише.
Все слова поддержки, обещания и соболезнования летели мимо наших ушей. Мы просто не хотели понимать, что всё кончено и у нас больше нет дочери… не хотели признавать, что где-то среди миллионов жителей города спокойно спит её убийца.
Сотрудники скорой помощи, закрыв тело Даши белой тканью, положили её на носилки и с проблесковыми огнями понеслись в судебную медэкспертизу на Немировича-Данченко. Они оставили нам записку, в которой было написано время, к которому мы должны явиться за результатами вскрытия и телом.
- Миша, неужели это все? – спросила Ира. Врачи дали ей несколько таблеток успокоительного, измерили давление, намазали виски нашатырным спиртом и посоветовали взять отпуск на работе и куда-нибудь уехать.
- Я не знаю, что с нами будет дальше! – Но наша жизнь точно изменится. Она просто не может оставаться такой. Я не знаю, какое будет завтра, но не такое как сегодня и вчера.
- Михаил Алексеевич, старший лейтенант Стукалов, - представился сотрудник дорожно-постовой службы. - Мы ваше авто около маршруток внизу припарковали. Там наш сотрудник остался. Понимаем произошедшее, поэтому… в общем, протокол составлять не будем и это еще… - он нахмурился, отвел глаза в сторону. – Примите наши соболезнования, но больше автомобиль не бросайте.
- Спасибо, - кивнул ему я и пожал руку.
- Неужели это все, Миша? – повторила свой вопрос жена. – Что же нам делать?
Я посмотрел ей в глаза. На меня, словно, смотрела Даша. Они были так похожи.
- Не знаю, дорогая… поехали домой, - ответил я, не отводя взгляда. - Я хочу напиться. Это всё, что можно сейчас сделать!
Встав с холодной земли, подав руку жене, я расписался в протоколах Мальчугова, поблагодарил Опарина, Егора, Димона – всех, кто попытался помочь нам. Мы ехали совсем медленно, стараясь придерживаться правого края проезжей части. Тишина. Отключенное радио.
- Я знаю, что нам делать, - сказал я, смотря в зеркало заднего вида на бледное лицо Ирины. – После похорон, как можно быстрее бери Максима и езжай к матери в Томск.
- Зачем? – удивилась жена.
- Тебе нужен отдых… тебе нужно отвлечься. Твоя работа позволяет это сделать, а моя нет! Я уйду в дела с головой, некоторое время не буду появляться дома. Так и мне и тебе будет легче.
Неожиданно жена вспылила.
- А ты не думаешь, что нам нужно быть вместе? Ты подумай своей головой, как мне сейчас херово…
Замолчала и уже спокойно, добавила:
- Прости. Да, ты прав! Сын не должен видеть наших переживаний и мы должны жить для него, как жили раньше.
«Не совсем… нет, нет… я буду жить только ради того, чтобы найти эту тварь и посмотреть ему в глаза. Не будет ни суда, ни следствия… не будет ни протоколов, ни понятых. Будет только раскаленная сковородка и кипящее масло, в которую я погружу его животное тело».
Ира что-то говорила, но я её не слушал.
- … Вот что я думаю. Ты меня слушаешь?
- Нет, прости. Я отвлекся на дорогу…
- Скажи мне, что как только я вернусь, ты ответишь мне… ты скажешь мне, что мы будем делать дальше… ради чего мы будем жить и ради чего мы вновь полюбим этот мир? - спросила меня она, но я молчал… молчал… и молчал.
Напоследок, заканчивая этот эпизод, я хочу рассказать вам некоторые подробности, узнав которые, я поклялся найти убийцу чего бы мне это не стоило. Я поклялся себе не просто убить эту тварь, а совершить казнь и досмотреть её с открытыми глазами.
Дашу нашла поисковая группа Виктора Андреевича Опарина около восьми утра. Продвигаясь ближе к центру города, они вместе с другой поисковой бригадой разделились на три группы. Одна пошла налево, другая осталась прочесывать центральную часть, а третья направилась к набережной. «Левая поисковая группа», в которую входил Егор Авдеенко, и заметила открытую канализацию. Справа от него лежала тяжелая металлическая крышка, а слева находилась монтировка. Опарин принялся спускаться в люк, подсвечивая себе путь закрепленным на голове фонариком. Опустившись на 10-15 ступенек вниз, он увидел тело.
Медэкспертиза установила, что смерть наступила не от удара по голове тяжелым предметом и черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью, а от асфиксии – удушение. Детское личико были изуродовано до неузнаваемости. Помимо этого врачами на теле были обнаружены следы ожогов, побоев и рваных ран. Также установлен факт изнасилования в извращенной форме. На месте преступления не было обнаружено никаких улик. Отпечатки пальцев на лестнице канализационного люка, ломе и крышке также не обнаружены. По факту убийства и изнасилование заведено уголовное дело.
Дальнейшие комментарии излишни.
27 октября 2011 года мы похоронили свою любимую дочь на Гусинобродском кладбище в 10:30 утра.
Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Безысходность | | | Алкоголь |