Аннотация 2 страница. Но тут она перевела глаза с удаляющегося Егора на Лизу и понимающе улыбнулась

Но тут она перевела глаза с удаляющегося Егора на Лизу и понимающе улыбнулась. На Лизе лица не было. Она побледнела и застыла как каменное изваяние. Она была сама не своя.

— Ага— а, — протянула Туся, — кажется, я поняла, в чем дело!

Лиза посмотрела ей прямо в глаза и прошептала:

— Тише, прошу тебя, пожалуйста, никому не говори...

— Никому не говорить о чем? О том, что ты имела глупость влюбиться в первого красавца нашей школы?

— А что, это так заметно? — смутилась Лиза.

— Не надо быть экстрасенсом, чтобы это понять.

— Знаешь, Туся, мне кажется, это очень серьезно. Я не знаю, что делать. Как ты думаешь, это совсем безнадежно? Наверное, он никогда не сможет меня полюбить...

Лизе очень хотелось, чтобы подруга разубедилa ее. Она с надеждой заглянула Тусе в глаза, ища в них ответ, но та отвела взгляд и проговорила:

— Ну, во— первых, надежда умирает последней, а во— вторых, у тебя есть такая подруга, как я, а для меня почти нет ничего невозможного. Кажется, я могу тебе помочь. «Как жалко, что я не Туся. У нее есть рецепты на все случаи жизни, — пронеслось в голове у Лизы. — Уж она бы никогда не полюбила безответно».

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Лиза. Она никак не могла понять, какую помощь хочет оказать ей Туся. Лизе всегда казалось, что любовь — это дар свыше, и если ее нет, то можно хоть броситься в пруд — все равно ничего не добьешься.

— Ну, может быть, я и не смогу тебе помочь, 110, по крайней мере, я знаю одного человека, который поможет тебе наверняка.

— Кто это? — спросила Лиза.

— Это одна моя знакомая колдунья. Ее зовут Зарема. Помогает в самых безнадежных случаях. — И когда мы можем к ней пойти?

— Да хоть сейчас. — Туся схватила Лизу за руку и побежала вниз по ступенькам мимо недоумевающего учителя географии.

* * *

В этом районе Москвы Лиза не была никогда. Все вкруг дышало сыростью и запустением. Но Туся так уверенно шла по узким переулкам, рассказывая о необычайном таланте Заремы, что Лиза перестала сомневаться и почувствовала себя на пороге чего— то нового и небывалого.

Представляешь, — с воодушевлением рассказывала Туся, — она только посмотрела на нашу машину и тут же сказала матери: «Продавай». Мать послушалась и продала, а через неделю человек на нашей машине разбился.

— Как разбился? Совсем? — испуганно спросила Лиза.

— Да нет, человек— то жив, а вот машина всмятку.

И еще Туся рассказала о том, что сейчас многие — даже школьники — с помощью заклинаний наводят друг на друга порчу и что для этого ничего особенного не требуется. Вот чтобы снять порчу, нужны и силы и талант, а чтобы навести достаточно злости.

— Она настоящая колдунья, ты не пожалеешь, — подвела итог Туся.

А Лизу и не надо было убеждать, она всегда верила в волшебство. Более рассудительная Соня смеялась над ней и говорила, что тридцать три процента человечества верят во все подряд и Лиза относится к их числу. Действительно, Лиза верила в НЛО, в ворожбу, в снежного человека, в астрологию, в хиромантию и даже в Деда Мороза.

— Знаешь, — смущенно сказала она Тусе, только у меня нет с собой денег.

— Не беда, — откликнулась та, — моя мама делает ей рекламу в своем журнале, она примет нас бесплатно.

Тусина мама, Инна Дмитриевна, была главным редактором популярного женского журнала «Колхида», поэтому знакомства у нее были самые разнообразные.

— И еще, — робко проговорила Лиза, — я не хотела бы привораживать Егора. Ведь это грех, все равно мы не будем счастливы, если нам не суждено быть вместе.

— Красиво говоришь, подруга. Грех... счастливы... суждено... Силой своего магнетизма человек может добиться чего угодно. А чего добьешься — то тебе и суждено.

За этими разговорами они не заметили, как приблизились к нужному дому.

«Дом № 13», — отметила про себя Лиза, ей стало немного не по себе, а где— то внутри появился неприятный озноб.

— Мы пришли, — сказала Туся, заворачивая в дальний подъезд.

Дверь открыла миловидная женщина средних лет в брючном костюме и предложила девочкам пройти.

«Неужели это и есть колдунья?» — подумала Лиза. Она всегда думала, что настоящая колдунья должна носить черные одежды, обладать незаурядной внешностью и сидеть в окружении преданных воронов, жаб и змей.

— Пожалуйста, подождите, — сказала женщина, — госпожа Зарема сейчас вас примет.

Девочки сели в мягкие кресла. Перед ними на низком столике лежали журналы с яркими обложками. Женщина, которая оказалась секретаршей Заремы, принесла им две маленькие чашечки кофе.

Однако дрожь, поселившаяся внутри Лизино организма, все равно не проходила. Лиза невольно вспомнила глупую детскую историю о чудовищных диванах, которые переворачивались, заглатывая несмышленых детей, и перемалывали их на котлеты.

На всякий случай она подвинулась на краешек кресла.

— Можете проходить, — позвала секретарша, и девочки ступили во мрак приемной госпожи Заремы.

Окна комнаты были плотно задрапированы, и только три свечи освещали лицо колдуньи. Лиза напрягла зрение и сумела заметить, что на столе лежали толстые книги в старинных переплетах, хрустальные шары, карты Таро и церковные свечи. Сама Зарема оказалась довольно молодой, некрасивой женщиной с распущенными волосами. С головы до ног она была увешана золотыми украшениями. Зарема приветливо поздоровалась с Тусей, спросила о здоровье матери и поинтересовалась, чем она может помочь.

— Мне— то помощь не нужна, — махнула рукой Туся, — а вот с подружкой моей — просто беда. Может, погадаете?

— Можно и погадать, — согласилась Зарема. — Только оставь нас одних, любезная. Гадание не терпит посторонних глаз.

Туся вышла, а Лиза с трудом нащупала в темноте табуретку и села. Зарема, прищурившись, долго и пытливо вглядывалась в хрустальный шар, держа его перед глазами. Потом кивнула, как будто соглашаясь с кем— то невидимым, и ловко раскинула карты. Зареме не понравилось то, что она увидела, поэтому она поспешно собрала карты в колоду, стала водить свечой над головой Лизы и шептать наговор на непонятном языке. Лиза почувствовала, что у нее волосы встают дыбом.

— Сдвинь карты, милая, — сказала гадалка, протягивая Лизе другую колоду. Руки у Лизы дрожали, поэтому несколько картупали на стол.

— О— о! — как будто обрадовалась колдунья. — Те карты, что упали — самые верные. Вижу, что у тебя девочка, большая печаль. Недавняя печаль, новорожденная, но сильная и горючая. Есть у тебя человек загадочный, как волна, — то прибьется, то откатится. Вижу, будет он тебя любить до беспамятства, но любовью нехорошей, хитрою. Много боли от любви той познаешь ты, но эту реку ты переплыть должна.

Гадалка замолчала, казалось, она очень устала, потому что закрыла глаза и откинулась на спинку стула.

— Хочешь, будет твоя власть над ним? — Зарема открыла глаза и заговорила твердо и практичноно. — Хочешь, я тебе помогу, чтобы не одной тебе мучиться?

— Да, — еле слышно сказала Лиза.

— Тогда слушай меня: сегодня ночью пойдешь на кладбище; найдешь три могилы с таким же именем, как у твоего возлюбленного, возьмешь с каждой немного земли и спрячешь в полотняном мешочке на груди. А дома встанешь на пороге, прочитаешь заклинание, которое я тебе дам, и бросишь эту землю впереди себя. Но главное — потом уйди домой, не оглядываясь. Запомнила?

— Запомнила, — эхом отозвалась Лиза.

— Вот, возьми. — Зарема протянула ей листок, свернутый трубочкой. — Здесь все написано.

— Спасибо.

— Не за что меня пока благодарить, — довольно резко сказала колдунья. — Ну, ступай, ступай.

Зарема сама вышла проводить подруг, а на пороге шепнула Лизе на ухо:

— Бойся того, кто рядом, — и с шумом захлопнула дверь.

В ушах у Лизы все еще стояли эти последние слова, когда Туся сказала:

— Что она тебе дала? Заклинание? Давай же скорее смотреть!

— Давай, — рассеянно сказала Лиза и развернула листок, на котором было написано следующее:

«Яблоко высыхает, а раб (имя) по мне вздыхает. Яблоко гниль поточит, а раб (имя) видеть меня захочет. Матушка — Богородица, напомни обо мне, о Божьей рабе, моему милому рабу (имя). Чтоб он тосковал, на мыслях бы держал, сох и скучал.

Как яблоко сохнуть будет, так и раб (имя) меня не забудет, ни через час, ни через день, ни через год. Не видел бы он забот, как по мне скучать, при всяком случае увидать. Пусть же все так и будет, и мил— милок меня не забудет. Аминь. Аминь. Аминь».

— Ух ты! — восторженно крикнула Туся. — Вот это слова! Вот это сила! Надо мне у тебя этот заговор переписать.

— Конечно, переписывай, — согласилась Лиза, и Туся тут же села на ступеньки и начала писать. — Ты что же, правда так его любишь, что пойдешь ночью на кладбище? — между делом спросила она.

— Ради него я куда угодно пойду, — искренне ответила Лиза.

— И не боишься?

— Очень боюсь, — призналась Лиза.

— Ну да ладно, — сказала Туся, сворачивая в трубочку свой переписанный заговор, — не будь я твоя лучшая подруга, если не пойду с тобой вместе.

Лиза взяла Тусю за руки, и ее глаза наполнились слезами умиления и благодарности.

— Туся, правда? Ты сделаешь это ради меня? Честно?

— Заметано. Так уж и быть, — сухо отрезала Туся.

А Лиза подумала о том, какая у нее все— таки хорошая и странная подруга, которая стыдится самых лучших своих порывов.

Оказалось, что Егор — довольно редкое имя. Стрелка часов приближалась к двенадцати, а подруги нашли только две могилы и взяли с них немного земли.

— Боже мой! — негромко восклицала Туся. — В конце двадцатого века две умные девушки бродят по кладбищу и собирают землю с могил! С ума сойти!

— Тише! — вдруг схватила ее за руку Лиза. — Видишь? Кто это там прячется за плитами?

И действительно, стоило немного присмотреться и в темноте можно было увидеть, как от памятника к памятнику перемещается что— то белое. Или кто— то.

— Мамочки! — тоненько пропищала Туся. — Я боюсь!

— Не бойся. — Лиза старалась приободрить подругу, хотя у самой зуб на зуб не попадал от страха. — Эй, кто здесь? — громче спросила она.

Вместо ответа нечто белое быстро метнулось в сторону и замерло за Высоким надгробьем.

— Мы тебя не боимся, выйди, покажись нам! — И с этими словами Лиза пошла прямо на белое пятно.

Папа часто говорил ей, что идти навстречу опасности — значит наполовину преодолеть ее. Краем глаза она успела заметить, что Туся мелко и нервно крестится.

А Лиза уже почти приблизилась к злосчастному надгробью. «Будь что будет», — подумала она и решительно ступила вперед, как вдруг услышала... тонкий, сдавленный плач. Она обогнула памятник и увидела чьи — то остановившиеся глаза сверкающие в темноте.

— А— а— а! — нечеловеческим голосом закричал Кто— то.

— А— а— а! — от неожиданности закричала сама Лиза.

— Ты кто? — спросил некто.

— Я — Лиза. А ты?

— А я — Вера.

— Ты что тут делаешь? — напряженно спросила Лиза.

«Если она скажет — «живу», просто развернусь и побегу», — подумала она.

— Я пришла сюда за цветами, — всхлипнула Вера. — мне сказали, что кладбищенские цветы — самый верный способ вернуть человека, который ушел от меня.

Лиза вгляделась в лицо незнакомки и про себя отметила, что Вера немного старше и у нее лучистые, большие глаза, покрасневшие от слез.

Внезапно и Туся оказалась поблизости. Она уже оправилась от страха и держалась уверенно.

— Значит, тоже увлекаешься мистикой? — спросила она.

— Никогда в жизни не увлекалась, — ответила Вера. — Но когда Миша бросил меня, я решила испробовать все средства.

— А может быть, он и не нужен тебе? Ну... если бросил? — неуверенно спросила Лиза.

— Я не могу без него жить, — убежденно скала Вера, прижимая к груди охапку кладбищенских цветов.

И тут Лиза заметила, что они стоят как раз около могилы тезки Егора, торопливо набрала земли и предложила Вере:

— Может, вместе пойдем домой?

— Это было бы здорово, а то я боялась, что здесь и останусь от страха. — И девушка неуверенно улыбнулась.

Вернувшись домой, Лиза никого не застала все уехали на дачу. Первым делом она встала на пороге — лицом к выходу, развернула заклинание и стала читать его вслух, разбрасывая перед собой могильную землю. Когда она дошла до слов: «Как яблоко сохнуть будет, так и раб Егор меня не забудет», у нее за спиной послышались шаги, но она уже не могла остановиться — иначе заклинание не имело бы действия.

— Кто этот Егор? — услышала она недовольный, сонный голос. — Уж не тот ли недоумок из десятого класса?

Лиза обернулась и увидела рассерженное, заспанное лицо Антона.

— Ты... дома?

— А где же мне еще быть? А вот ты непонятно где ходишь — вон, ботинки все в земле испачкала. Что это за бред ты несла? Я все маме расскажу — она тебе устроит и Егора, и яблоко раздора...

— Хорошо. — Лиза сделала смиренное лицо. — Ты решил говорить правду, и это Похвально. Мне тоже надоело врать. Только давай расскажем маме всю правду. И о том, что ты пил пиво, и о том, что ты уже давно не делаешь домашних заданий по английскому, и о том...

— Хватит, — перебил ее Антон. — Понял. Спокойной ночи.

И маленькими шажками ушел в свою комнату.

Лиза улыбнулась и пошла к себе, чтобы поскорее сесть за дневник. Ее переполняли впечатления прошедшего дня, но она слишком устала, поэтому написала лишь несколько фраз:

Ради любви люди готовы испробовать все средства, но и этого им кажется мало. Ради любви даже умные люди делают глупости, а потом никогда не жалеют об этом.

А в это самое время в соседнем доме не спала Туся. Она вышла на порог своей квартиры, достала из куртки пригоршню земли, украдкой собранную на кладбище, и стала повторять чудодейственные слова: «Яблоко высыхает, а раб Егор по мне вздыхает. Яблоко гниль поточит, а раб Егор видеть меня захочет...»

Был самый обыкновенный день: контрольная по физике и столпотворение в раздевалке — все как обычно. Такой день не обещает ни новых знакомств, ни приятных сюрпризов. Ключи от дома как это часто бывает, куда—то завалились, и Лиза три раза перетряхнула сумку, прежде чем смогла их найти. Придя домой, она побродила по пустым комнатам, съела суп, который, как всегда был недосолен, и вышла на балкон. на деревьях появились первые листья, а воздух пах морем.

Лиза не хотела оставаться дома: пустые комнаты выглядели странно и таинственно. Стало немного одиноко, но это было даже приятно. Раньше ей часто становилось скучно, и тогда она шла к Тусе или звонила Максиму Елкину. Но теперь ей хотелось побыть одной. Она часами могла думать о Егоре, и ей не было скучно Иногда казалось, что Егор даже не смотрит в ее сторону, — и тогда Лиза хотела о нем забыть. Но где бы она ни была, что бы она ни делала, все напоминало о нем: улицы, по которым он ходил, дом, который виден из его окна, небо, деревья — все.

Она вышла на улицу и долго стояла в нерешительности ей было все равно куда идти.

«Почему бы не поехать в центр и не пройтись немного, — подумала Лиза, — для этого не обязательно звонить Тусе».

Она любила старые московские улицы, тесные дворики и летние кафе, которых теперь было так много. И Лиза направилась к метро.

День выдался теплый и солнечный. Лизе было легко и весело идти по городу и разглядывать прохожих.

Все вокруг было наполнено ощущением приближающегося лета, и пластиковая мебель, всю зиму пылившаяся на складе, наконец заняла место у входа в кафе. Белые столы и красные зонтики выглядели весело, даже легкомысленно.

— Лиза!

Лиза обернулась. Девушка, лицо которой сразу показалось ей знакомым, встала из— за стола и помахала ей рукой. На вид ей было лет шестнадцать.

— Эй!

Лиза подошла ближе. Она уже где— то видела эти печальные серые глаза и широкие скулы и даже этот странный мальчишеский комбинезон. Но главное — голос. Она слышала этот голос раньше. Но где?

— Садись. — И Лиза села. — Как дела?

— Ничего, — ответила Лиза, нервно заерзав на стуле.

«Что же это такое, — думала она, — я же ее знаю».

— Ты меня не узнала? Я — Вера.

«Вера! — теперь Лиза вспомнила. — Ну конечно!»

— Ты меня помнишь?

— Еще бы, — нашлась Лиза, — Я не так часто бываю ночью на кладбище.

— Хорошо.

— Что хорошо? — не поняла Лиза.

— Хорошо, что ты меня узнала.

— Это правда, — согласилась Лиза. — Сейчас. — Она встала. — Я возьму себе соку.

Лиза купила апельсиновый сок и миндальное пирожное. Положив сдачу в карман брюк, она вышла на улицу и села на прежнее место.

— А я вот сижу пью кофе, — сказала Вера, чтобы как— то начать разговор.

— Одна? — удивилась Лиза: она никогда не ходила в кафе одна.

Вера кивнула.

— Странно, — сказала Лиза, — живем рядом, а встретились так далеко от дома.

— Тут рядом моя школа, — объяснила Вера.

— И ты каждый день ездишь в такую даль?

Какая мать не мечтает о том, чтобы ее ребенок выучил иностранный язык? Вера ходила в английскую школу — так решили родители.

— У нас в районе тоже есть английская школа, — сказала Лиза.

— Родители считают, эта лучше.

— Строгие?

— Не то чтобы слишком, — пожала плечами Вера. — Им главное, чтобы я училась. Это у них пунктик.

Лиза понимающе кивнула.

— А у тебя предки как, нормальные? — в свою очередь спросила Вера.

Лиза любила родителей, но, если с папой они были друзьями, то маму она побаивалась.

— Мама строгая, — вздохнула Лиза. — А так ничего.

Вера отпила кофе из маленькой чашки.

— А как Миша? — спросила Лиза и принялась за пирожное.

— Миша? — удивилась Вера. — Ну да, я же сама тебе рассказывала. Знаешь, мне теперь стыдно, что я пошла тогда на кладбище. Глупо.

Ходить ночью на кладбище действительно глупо, и Лиза это понимала, но стыдно ей не было. Она вспомнила, как Вера рассказывала про кладбищeнскиe цветы.

«Интересно, — подумала Лиза, — это помогает?» Пока Лиза ела пирожное, она молчала, а когда съела, забыла, о чем они говорили. Возникла неловкая пауза.

— А ты куда шла? — спросила Вера.

— Никуда. Просто решила пройтись.

Лиза не хотела домой, но не сидеть же тут весь день. — Если хочешь, — предложила Вера, — пойдем ко мне. У меня «Наполеон».

— Наполеон? — не поняла Лиза.

— Торт «Наполеон», мама испекла. У меня сегодня день рождения. Пойдем?

День рождения — это хорошо. На дне рождения всегда весело и много народу.

— Неудобно как— то, — сказала Лиза. — У меня подарка нет.

— Ерунда.

— А родители?

— Родителей нет, — объяснила Вера. — Они раньше девяти не приходят.

— Все равно неудобно. К тебе гости придут, а я никого не знаю.

— Никто не придет, — сказала Вера и немного смутилась. — Честно. Ты и я. Пойдем.

Лиза допила сок, и они отправились к Вере.

На эскалаторе к Лизе пристал сумасшедший старик, но Вера припугнула его милицией, и он отстал. Вера села на ступеньку и, достав из кармана книжку, стала читать, а Лиза разглядывала рекламу на стенах и думала, что хорошо бы ей такой комбинезон, как У Веры: с широченными штанинами и карманом на груди.

— Ты всегда проводишь так день рождения? — спросила Лиза.

— Всегда, если родственники не нагрянут.

— А друзья? — удивилась Лиза.

— У меня их мало:

Друзей не должно быть много. Но Вера имела в виду другое: У нее не было друзей, и Лиза сразу это поняла.

— Наверное, со мной скучно, — сказала Вера.

— Скучно? — возмутил ась Лиза. — Ничего подобного.

— Это тебе так кажется. — Вера снова смутилась. — Знаешь, У меня есть друзья, но — как бы объяснить — мы с ними не встречаемся.

— Почему? — не поняла Лиза.

Они вошли в вагон, и, когда двери закрылись,

Вера сказала:

— Мы переписываемся.

— Переписываетесь?

— Да, по электронной почте.

— А— а, — сказала Лиза, и наступила пауза.

Максим Елкин сто раз рассказывал ей про Интернет и электронную почту, но для Лизы все это было чем— то из области фантастики. Она немного растерялась, когда разговор зашел о компьютере, и Вера сразу это заметила.

— Электронная почта, — сказала Вера, когда они вышли из вагона, чтобы перейти на другую линию, — это такая штука... Я тебе объясню. Для этого нужен модем.

— Модем?

— Да, это такое устройство. С его помощью ты можешь отправить информацию со своего компьютера в любую точку планеты, если к тому компьютеру, на который ты посылаешь сообщение, тоже подключен модем. Понимаешь?

— Не совсем.

— Это очень просто.

В переходе было шумно. Старушка в дырявом платке просила милостыню, а напротив стояла невысокого роста женщина в клетчатом платье и играла на скрипке.

— Так вот, — сказала Вера, — ты сидишь у себя дома и пишешь мне письмо. Ты набираешь мой адрес, даешь команду отправить сообщение, и через пять минут твое письмо оказывается у меня.

Они снова вошли в вагон, но в поезде тоже было шумно, и всю дорогу они молчали.

— Это очень просто, — сказала Вера, когда они вышли из метро. — Входишь в Интернет, нажимаешь кнопку — и готово.

— В Интернет?

— Ну да. Интернет — это сеть, к которой подключены миллионы компьютеров по всему миру. Интернет позволяет использовать электронную почту, и, кроме того...

Они свернули во двор большого шестнадцатиэтажного дома и вошли в подъезд.

— Понимаешь, это как большой справочник, где каждый желающий может поместить свою информацию. Для этого нужен свой сайт.

— Сайт?

От иностранных слов у Лизы закружилась голова.

— Сайт — это твоя страничка вИнтернете. — Вера вызвала лифт. — Это как если бы за определенную плату тебе отвели страничку в справочнике «Вся Москва» или «Золотые страницы». — Они вышли из лифта, и, открыв входную дверь, Вера пропустила Лизу вперед. — Например, у тебя есть сто рулонов туалетной бумаги и ты хочешь их продать. Ты создаешь свой сайт и помещаешь там информацию о своем товаре. В Интернете есть поисковая система, и каждый, кто хочет купить туалетную бумагу, без труда найдет твой сайт и свяжется с тобой по той же электронной почте.

— Здорово, — сказала Лиза, хотя она не могла представить, кому может понадобиться туалетная бумага в таком количестве и почему ее нельзя купить в хозяйственном магазине.

— Еще бы, — согласилась Вера. — У каждой крупной фирмы есть свой сайт в Интернете. Правда, это дорогое удовольствие. Но теперь появилась возможность открыть свою страничку в Интернете бесплатно. Проходи. — Вера дала Лизе тапочки. — Ты можешь поместить в Интернете информацию о себе, свою фотографию — все, что угодно. Например, ты пишешь: «Меня зовут Лиза, я хочу с кем— нибудь переписываться». И на следующий день к тебе приходит десять сообщений — и все от разных людей. Ты выбираешь того, кто больше понравился, и начинаешь с ним переписываться.

— Зачем? — не поняла Лиза.

— Ну просто. Например, тебе одиноко, и ему тоже одиноко — и вы переписываетесь. Некоторые потом встречаются.

Они зашли на кухню. Вера поставила чайник и достала из холодильника торт.

Лиза огляделась. На кухне было чисто, как в операционной. В углу стоял удивительный двухэтажный холодильник — такой большой, что в нем без труда мог бы поместиться взрослый мужчина, но занавесок с рюшечками тут не было — только самое необходимое: обыкновенный кухонный стол, каких много, и три табуретки — Ничего лишнего.

— Ты тоже можешь с кем— нибудь переписываться.

— Я не могу, — вздохнула Лиза, — у меня нет компьютера.

— Да, но у меня есть.

И, отрезав кусок торта, Вера протянула тарелку Лизе.

Туся и Лиза сидели в классе, где скоро должен был начаться урок математики, и болтали с Егором который зашел к ним на перемене. Он сидел на парте и ловко жонглировал Лизиными учениками и тетрадями, что приводило Тусю в неизъяснимый восторг. Вдруг открылась дверь и вбежал запыхавшийся Рябой.

— Пока вы тут прохлаждаетесь, там такие события происходят! — Он раскраснелся от бега и возбужденно размахивал руками.

— Сомневаюсь, что нечто по— настоящему интересное может происходить без нашего участия. — Туся томно подняла глаза на Егора.

Но Рябой как будто ее не слышал.

— Кажется, Сюсюке жить надоело, — наконец сказал он.

— Что? — От страха Лизины глаза округлились. — Он собирается покончить жизнь самоубийством?

— Нет — Рябой мотнул головой. — Но кажется этим все и закончится. Какой черт потянул меня спорить с ним, что он пройдет по карнизу от кабинета биологии до учительской и состроит завучу рожу! Взял Сюсюку на слабо, а тот и рад стараться.

— И что теперь? — испуганно спросила иза.

— А теперь он стоит посередине пути на виду у всей школы и не может ни шагу ступить. А вы сидите здесь и пропускаете такое зрелище.

Все, кто находился в классе, вскочили и побежали — не каждый день старшеклассник ломает себе шею.

— Надо позвонить в Службу спасения или пожарным, — забеспокоилась Лиза. — Я побегу позвоню...

— Не надо, Лиза, ты в таком состоянии, что не сможешь назвать адрес школы. Лучше я пойду, — сказала Туся и побежала в кабинет директора.

Сюсюка стоял на уровне четвертого этажа, и даже снизу можно было разглядеть, как дрожат у него колени. Он изо всех сил прижимался к белой стене, стараясь врасти в нее. Лиза видела только половину его бледного лица, и ей было мучительно больно оттого, что ему никак нельзя помочь.

Рябой был уже сам не рад, что затеял этот дурацкий спор, и теперь кричал, надрывая горло:

— Маленькими шагами двигайся вперед! Тебе осталось совсем немного! Иди, пока не потерял последние силы!

Егор приблизился к Рябому и властно сказал:

— Сейчас тебе лучше помолчать. Мы уже видим, к чему при водят твои советы. — А потом прокричал Сюсюке: — Стой на месте! Постарайся не двигаться! Скоро приедет помощь!

И действительно, вскоре послышалась сирена, и красная пожарная машина подъехала прямо к школе. Пожарные подняли лестницу, и один из них взобрался по ней на четвертый этаж. Он пристегнул к себе Сюсюку спасательным поясом, и они очень медленно стали спускаться.

Уже на земле Сюсюка немного пришел в себя, но глаза его по— прежнему смотрели в одну точку, и он без остановки повторял: «Спасибо, спасибо вам, спасибо».

— Все обошлось? — спросила Туся, подходя к Егору.

— На этот раз — да, — медленно ответил он. — Но если Сюсюка и впредь будет таким идиотом, когда— нибудь его не успеют спасти.

Егор достал из кармана пиджака пачку сигарет и нервно закурил. Он всегда курил когда нервничал: глубоко затягивался и пускал кольца дыма. Туся тоже пыталась начать курить, ей казалось, что в этом есть что— то изысканное и порочное. Но ей не понравилось, что потом от рук и изо рта пахнет табаком и даже жвачка не может заглушить этот запах. К тому же Егор не раз говорил, что целоваться с курящей женщиной — все равно, что облизывать пепельницу.

— Ты видела? — продолжал говорить Егор. — Его спасли чудом. Если бы они не приехали так быстро… Ты видела?

— Нет— нет… — Туся замахала руками, как будто хотела отмахнуться от всей этой истории. — Я бы умерла от ужаса, если бы посмотрела. Я бы могла крикнуть и испугать Сюсюку. Нет, я нарочно не смотрела.

— Твое счастье, — пробормотал Егор, бросил недокуренную сигарету и пошел прочь.

Ужасную пропажу Лиза обнаружила на уроке математики. Пока учитель самозабвенно рассказывал о взаимоотношениях синусов и косинусов, она вспоминала о том, как мужественно и разумно повел себя Егор при спасении Сюсюки. Ей захотелось поделиться своим восхищением с дневником, и она полезла за ним в рюкзачок..

Дневника там не было.

«Может быть, я оставила его дома?» — подумала Лиза, но тут же вспомнила, как утром укладывала драгоценную тетрадку в сумку. Она стала доставать все тетради и учебники и выкладывать их на парту. Чего только не было в ее рюкзачке маленькая косметичка, круглая расческа, треснувшее зеркальце, леденцы от кашля и даже нитки с иголкой — на всякий случай.

Но дневника там не было.

Лиза почувствовала, как ее ладони взмокли, а колени задрожали.

— Что— то случилось? — спросила Туся, сидевшая рядом.

— Кажется, да. — Лизе казалось, что она может расплакаться в любой момент. — Кажется я потеряла дневник. Или...

— Что — или?

— Или его украли, — срывающимся голосом прошептала Лиза.

— Ну ты, подруга, даешь! — засмеялась Туся. — Кому нужен твой дневник? Ты что — кинозвезда? Кого могут интересовать твои откровения?

И тут прозвенел звонок.

Лиза оглянулась по сторонам и заметила, что Юля — блондинка с распущенными волосами, сидевшая прямо за ней, торопливо собирает свои учебники и спешит выйти из класса.

— Юля, — обратил ась к ней Лиза, — ты, случайно, не брала мою тетрадку, такую синюю, толстую, на ней еще написано «Дневник».

— С чего ты взяла, что мне нужен твой дневник? — вызывающе спросила Юля, но при этом смущенно отвела глаза, явно избегая Лизиного взгляда.

— Я просто спрашиваю, — настаивала Лиза, — вдруг ты перепутала и вместе со своими вещами взяла тетрадь и с моего стола.

— Ничего я у тебя не брала, — еще более раздраженно сказала Юля, прижимая к груди свою кожаную сумку. Как все блондинки с белоснежной кожей, Юля легко краснела, вот и на этот раз ее лицо покрылось красными пятнами. — Оставь меня в покое!

Дата добавления: 2015-10-02