Слово в Понедельник Святой Пасхи

"Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века"

Так говорим мы ежедневно в Символе веры. Всем и каждому даем знать, что мы не принадлежим к числу тех жалких людей, кои думают, что смертью все оканчивается для человека и сам человек.

Мы, напротив, веруем и исповедуем, что смертью прекращается толь­ко жизнь временная, земная, тленная; а жизнь вечная, бессмертная, без­болезненная, совершенная, смертью только что начинается. "Чаю вос­кресения мертвых и жизни будущего века".

Чаяние великое и славное! Исповедание самое светлое и утешитель­ное! - Что же они производят в нас? Свойство всякого ожидания таково, что оно сильно действует на ожидающего и заставляет его самого дей­ствовать. Посмотрите на земледельца: он ожидает всхода посеянных се­мян и будущей жатвы — и это ожидание занимает его всего; он ложится спать и встает с мыслью о том, что-то будет с его полем и нивой. Уже не раз он был на ней, и смотрел: начинает ли всходить зелень, и какова она? Об этом, о будущем урожае, рассуждал он при всяком случае целую зиму. К этому все готовит. Вот что производит чаяние в земледельце!

Посмотрите на человека, деющаго куплю: он отпустил товары в из­вестное место, и ожидает - что будет на торжище; как занят он сим ожи­данием! Всякая весть из того места его трогает; всякая перемена погоды на него действует: то печалит, то веселит, так что на лице его можно чи­тать, что на дворе и что делается с природой. Так действует чаяние на купца!

Посмотрите на человека, преданного науке, который чает достиже­ния ученой степени или отличия: чего не приносит он в жертву осуще­ствлению сего чаяния? Жертвует нередко самой жизнью. А сколько но­чей, проведенных без сна над книгами! Сколько трудов перенесено!

Вот чем сопровождается всякое чаяние в земных делах! Оно застав­ляет человека трудиться, не жалеть, так сказать, убивать себя.

Мы чаем жизни вечной: такое чаяние, пред коим все прочие земные чаяния весьма малы и, можно сказать, ничтожны. Судя по великости сего чаяния, какому бы великому долженствовало быть его действию! Не долж­но ли бы оно занять всю нашу душу, распространиться на всю нашу жизнь, проникнуть собой и оживить всю нашу деятельность? Так и было с теми, у коих упование жизни вечной было не на языке, а в сердце, у коих вся жизнь была распоряжена по сему упованию - была, так сказать, прямым и непрестанным отголоском его.

Что производит упование жизни вечной в нас? Что делаем для него мы? - И, во-первых, сообразна ли вся жизнь наша с сим ожиданием, как того требует великость и важность самого ожидания? То есть, живем ли мы так, как должно жить людям, ожидающим блаженного бессмертия и жизни в Боге? - Можем ли указать в жизни нашей и сказать: это предпри­нято мной именно потому, что я ожидаю жизни вечной; а это по тому самому оставлено мной? - И много ли такого? Может ли каждый сказать: ради жизни вечной я примирился с таким-то и оставил вражду, ибо в жизни вечной одна любовь, а вражды нет? Может ли кто сказать: ради жизни вечной, я отказался от такого великого, но неправедного прибыт­ка, ибо в жизни вечной нетерпимо сие: она требует одной правды? Мо­жет ли кто сказать: я, ради жизни вечной, терпеливо переношу лишение моих детей, смерть сродников: ибо что же, если они взяты скоро? Не туда ли они пошли, куда всем идти должно? И не лучше ли им там, у Господа, нежели здесь, с нами, среди моря соблазнов и искушений? Много бы можно предложить подобных вопросов: но довольно и предложенных, дабы внимательный слушатель вопросил потом сам себя: действует ли на него, на его нрав и жизнь ожидание жизни вечной?

Мы, вместо дальнейших вопросов, предложим одно замечание, и скажем, что из всех ожиданий и чаяний наших, чаяние жизни вечной ос­тается праздным, почти без всякого действия. На словах говорят: чаю жизни вечной, а на деле действуют все так, как бы одна только жизнь временная, а вечной не было.

Кто теряет от сего - жизнь вечная или мы? Жизнь вечная не теряет ничего: она придет в свое время и посрамит собой худых ожидателей. Но с нашей стороны - потеря великая, невознаградимая. Ибо, если бы мы были проникнуты упованием жизни вечной, то, во-первых, были бы сто­крат лучше - и в мыслях, и в чувствах, и в нравах, и в поступках, а это самое уже было бы великой наградой. А кроме того, во-вторых, худое ожидание жизни вечной делает настоящую жизнь мрачной, тягостной, горькой. В жизни много неизбежных лишений, страданий, потерь. Жи­вое ожидание жизни вечной могло бы все это облегчать и услаждать, а теперь этого нет. Особенно блаженное упование бессмертия могло бы услаждать наши горестные минуты жизни, например, во время болезни, перед смертью. А теперь как мы умираем? Смерть есть величайшее для нас бедствие.

Здесь-то познается, как ожидаем мы вечной жизни и как любим ожи­дать. Показываем себя сами. Ибо если бы твердо чаяли, то как бы стра­шились того, чего чаем? Это - явное противоречие! Посмотрите на ча­ющих воистину - для них Ангел смерти был любимейший вестчий воз­врата в Отечество!

Перестанем же, возлюбленные, лишать сами себя величайшего бла­га! Постараемся оживить в себе надежду безсмертия, а она, оживленная, оживит нас всецело и сделает мужественными среди самых тяжких ис­кушений, веселыми на одре смерти. Аминь.

Дата добавления: 2015-10-02