Глава 5 Презренный и отверженный 2 страница

– Все складывается удачно, Блейз, но, тем не менее, нам не удалось убедить всех в нашей невиновности, – произнес Малфой.
– О чем ты? – приподняв бровь, поинтересовался Забини. – Имеешь в виду Дамблдора? Но этого и следовало ожидать – старичок обожает очкарика, Поттер его протеже, так что неудивительно, что этот маразматик усомнился в том, что Поттер гомик.
– Мне кажется, Северус так и не поверил мне, несмотря на то, что я предоставил ему свои воспоминания. Он до сих пор сомневается, что Поттер на такое способен.
– Фи, подумаешь, декан… – фыркнул Забини.
– Сегодня утром он вернул мне мои воспоминания, – ответил Драко, кивнув в сторону прикроватной тумбочки, на которой стоял хрустальный флакончик.
– Я тебя умоляю, мнение этих двоих ничего не стоит перед всей комиссией. Твой отец возглавляет Попечительский Совет, и я уверен, что все эти господа проголосуют против Поттера. Разве Люциус уже не позаботился об этом? – наивно поинтересовался Блейз.
– Позаботился, – мрачно ответил Драко. – Но отец в ярости. Сегодня у меня с ним был разговор по каминной сети, он в бешенстве от того, что эта история всплыла наружу, и теперь имя Малфоев попало в газеты. Отец убьет меня.
– Не убьет, – усмехнулся Забини. – Ты единственный наследник, так что тебе бояться нечего, Люциус не пожалеет никаких денег, чтобы побыстрее замять эту грязную историю. Все члены Попечительского совета проголосуют за исключение Поттера из школы. Уверен, что Родительский совет сделает то же самое. В решении господ инспекторов сомневаться не приходится, да и многие преподаватели Хогвартса резко поменяли свое отношение к очкарику, даже Гораций Слизнорт, который раньше готов был целовать эту гриффиндорскую задницу. Поттер обречен, а мы в очередной раз победили, – с этими словами Блейз стремительно шагнул в сторону Драко, их губы встретились, и легкая дрожь пробежала по телам парней.
Через мгновение Драко почувствовал, как язык Блейза, влажный, упругий и настойчивый, нежно, но уверенно проник в его рот, и сердце заколотилось так, будто сейчас взорвется. Парни страстно целовались, позволяя друг другу проникать внутрь себя и обследовать каждую частичку своих ртов – это было великолепно, они целовались как будто в первый и последний раз, волна возбуждения охватила их, разлившись легкой дрожью и напряженностью членов.
Блейз взял инициативу на себя. Его руки ласкали бедра Драко, мяли его ягодицы, а Малфой в это время начал расстегивать рубашку Забини, и когда последняя пуговица рассталась со своей петелькой, Драко оторвался от губ любовника и стал жадно целовать его тело. Прекрасное тело Блейза благоухало ванилью, жимолостью, апельсином и еще чем-то восхитительно-пьянящим. Этот чудесный аромат только усиливался запахом проступившего от возбуждения и похоти пота, и Драко, обезумев от страсти, не смог удержаться и принялся вылизывать взмокшую грудь Блейза. Забини вздрогнул и застонал. В тот же момент Драко уже целовал его губы, пытаясь поймать стон, вырвавшийся из него, своими губами, и тем самым поглотить его страсть. Блейз стянул с Драко рубашку, и их взмокшие разгоряченные тела встретились – встретились две искры желания, и вспыхнуло пламя. Слизеринцы целовались, а их тела все сильнее жались друг к другу. Наконец, насытившись губами Драко, Блейз начал целовать его лицо, а блондин ласкал шею, прекрасные густые волосы, голову своего пылкого любовника. Затем они сменили друг друга, а на мгновение расставшись, вновь объединились в пылком поцелуе.
Вся эта страсть, жаркие объятия и жгучие поцелуи вызывали сильнейшее возбуждение – члены уже стояли, топорща брюки и упираясь один в другой. Парни на мгновение оторвались от ласк, начав в четыре руки поспешно избавлять друг друга от одежды. Малфой обнял Забини, прижал и, буквально подмяв под себя, положил на кровать. Он был сверху, и это всегда доставляло ему удовольствие. Поцеловав сначала в губы, он продолжил целовать и одновременно лизать грудь Блейза, прикосновения его языка к соскам Забини, легкое их покусывание и втягивание в рот, вызвали у того очередную неконтролируемую волну возбуждения, он не выдержал и хрипло зашептал:
– Io ti voglio…. mio amato… (Я хочу тебя… мой возлюбленный…. итал.)
Драко слегка улыбнулся, он прекрасно знал, что, когда его любовник охвачен похотью, он забывает английский, и, не замечая этого, переходит на итальянский. Блондин и сам иногда в порыве страсти нежно шептал какие-нибудь глупости на французском, и подобная игра еще больше заводила и распаляла обоих парней.
Малфой спускался все ниже и ниже, и преднамеренно минуя пупок, наиболее эрогенную зону на теле Блейза, лизнул блестящую от возбуждения, покрытую выступившей смазкой и налитую кровью головку члена.
– Пожалуйста, ласкай меня там, возьми его, – простонал Забини.
– Non, mon cher (Нет, мой дорогой… - фр.), – улыбнувшись, ответил Малфой. – Я не хочу, чтобы все закончилось так быстро.
Драко приподнялся и впился ртом в припухлые чувственные губы Блейза, вбирая в себя его стон. Забини обхватил Драко за шею, прижимаясь к нему, а затем, взяв инициативу на себя, красавчик оказался сверху, страстно поцеловал любовника и, скользя языком по его дрожащему от предвкушения телу, медленно стал спускаться вниз, вылизывая и покрывая поцелуями белоснежную кожу, шепча при этом: «Mio biondo chiaro angelo» (Мой белокурый ангел – итал.), а Драко, содрогаясь от каждого прикосновения влажных губ к своему разгоряченному телу, отвечал: «Encore… еncore…. еncore…» (Еще…еще…еще… – фр.) И в следующий миг Драко почувствовал тепло рта своего страстного любовника, его влажный нежный язык и неописуемые эмоции, от которых, закрыв глаза, начал громко стонать от нахлынувшего удовольствия, не имея возможности и желания сдерживать себя. А Блейз, то, упруго сжав член Драко своими губами, скользил по нему сверху вниз, то настойчиво облизывал головку или слегка покусывал ее или совершал вращательные движения языком, от чего Малфой получал безумное удовольствие и уже не стонал, а вскрикивал, вцепившись руками в сбившуюся атласную простынь.
Чувствуя, что так долго продолжаться не может, Драко оттолкнул от себя Блейза, а затем сам набросился на него, широко раздвинул ему ноги и, слегка приподняв их, несколько раз провел своим языком по головке члена, облизал мошонку и промежность, спускаясь к анусу, вылизывая его и вталкивая язык во внутрь, и снова возвращался обратным путем к члену любовника, начиная интенсивно стимулировать его, втягивая глубоко себе в горло, затем опять принимался облизывать и щекотать головку языком. Эти ласки доставляли Блейзу такое удовольствие, что он громко стонал и хрипло матерился. Состояние любовника распаляло Малфоя еще больше, и он начинал еще активнее работать языком, а рукой ласкал анус, то вводя, то выводя из него свой палец, отчего Блейз громко вскрикивал и, мешая английские и итальянские ругательства, требовал, чтобы Драко ввел в него и второй, а затем и третий палец и даже попытался ввести четвертый.
Малфой закинул ноги Блейза себе на плечи, упер свой член в его задний проход и одним толчком полностью вошел в своего любовника. Забини закричал от удовольствия и прогнулся в пояснице, сильнее насаживаясь задницей на член Малфоя, а Драко размашисто, со все более увеличивающимся темпом, трахал его. Наклонившись над Блейзом, блондин обхватил его член ладонью и начал в такт своим движениям мастурбировать красавчику. Слизеринцы не сдерживались в проявлении эмоций, их крики «Mon cher» и «Mio amato», слившись в один, были громкими и страстными, а окружающий их мир умолк. Драко то плотно прижимался к Блейзу, то, снова отстраняясь от него, яростно долбил анус брюнета, стимулируя стенки его прямой кишки интенсивным трением о них своей головки.
Блондин почувствовал приближение оргазма, и его движения в Блейзе усилились, стали еще резче и быстрее. По телу прокатилась волна дрожи, которая сменилась конвульсиями, он вскрикнул, откидывая голову назад, весь затрясся и начал извергать мощные потоки горячей спермы в кишечник любовника. Парни кончили одновременно, Забини закричал, чувствуя, как его наполняет горячая струя, анальные мышцы начали непроизвольно сокращаться, парень жадно поглощал своим телом семя Малфоя, принимая в себя все до последней капли. Сознание уже не удерживало его, и Блейз проваливался в бездну, его кружил водоворот страсти, и уже ничего не имело значения – только пульсирующий член любовника в заднице, сжимающейся в экстазе. Их дыхание в этот момент соединилось в единую музыку страсти и наслаждения.
Драко навалился на обессиленного Блейза, и они, оба потные и уставшие, тяжело дыша, слышали биение сердец друг друга, а когда их губы снова встретились, выдох Блейза стал вдохом Драко.
– Io ti amo, mio biondo chiaro angelo (Я люблю тебя, мой белокурый ангел – итал.), – выдохнул в губы Малфоя Блейз Забини.
Драко, покрывая поцелуями мягкие, припухшие губы брюнета, спустился ниже, целуя его грудь и слыша, как бьется сердце его темноволосого любовника, и ничего прекрасней этого биения в мире в данный момент не было.
– Гарри, – тихо простонал Драко, лаская рукой прекрасные темные пряди.
Блейз вздрогнул всем телом, как будто к нему только что применили пыточное проклятие, а затем резко и грубо столкнул с себя уставшего возлюбленного.
– Какая же ты сволочь, Малфой, – прищурив глаза, почти прошипел Забини.
– Блейз, ты что? – приподнимаясь на локте, спросил Драко, не понимая, чем так разозлил его.
– Ты трахал меня, а думал о нем! – холодно произнес красавчик, и, схватив пачку сигарет, нервно закурил.
– Ты что, псих, Забини? О чем ты говоришь?
– О Поттере, – словно выплюнув ненавистное имя в лицо Малфоя, сказал Блейз.
Лицо Драко приняло надменное выражение, и почти стальным тоном, каким он привык разговаривать с окружающими, блондин произнес:
– Причем тут Поттер?
– Ты назвал меня его именем, – вызывающе бросил Забини, с не меньшим презрением глядя на Малфоя.
– Не знал, что ты страдаешь слуховыми галлюцинациями и расстройством психики, Забини. Тебе стоит обратиться к мадам Помфри, – высокомерно заметил Малфой, и, встав с постели, направился к ванной, но возле самого порога обернулся и произнес: – Проваливай отсюда, Забини. Думаю, это было наше последнее свидание, – и громко хлопнул дверью.
Блейз отбросил недокуренную сигарету и, низко наклонившись, закрыл лицо ладонями. Он еще никогда в жизни не получал такого удара по самолюбию. Когда он услышал, как Драко горячим шепотом выдохнул «Гарри», почувствовал, как на миг все заледенело внутри, хотя его прекрасное тело еще горело от недавних ласк. Драко был тайно влюблен в Поттера, и осознание этого причиняло страдание Блейзу. Малфой проболтался случайно, в порыве страсти это проклятое имя сорвалось с его губ, и хотя сейчас он все отрицал, но было уже поздно. Роковое слово было произнесено, и самые сокровенные грезы Драко перестали быть его тайной. И хотя Блейз знал, что, скорее всего Поттер для Драко всего лишь мимолетное увлечение, и у них никогда ничего не будет – через несколько дней гриффиндорца вышвырнут из школы, но, тем не менее, в этот момент красавчик был на грани отчаяния. Он поднял голову, и вдруг его взгляд остановился на хрустальном флаконе с серебристым туманом, который стоял на прикроватной тумбочке. Это были воспоминания Драко о его единственном разе с Поттером, когда слизеринский принц лишил девственности проклятого гриффиндорца. Блейз взял флакончик, покрутил его в руках, задумчиво рассматривая, а потом, вдруг усмехнувшись, тихо произнес:
– Лучше, если ты не будешь об этом помнить, мой белокурый ангел. Я найду другое применение твоим воспоминаниям.
Блейз решительно подошел к письменному столу Драко, макнул перо в чернильницу, и принялся быстро писать:

Уважаемая мадам Долорес Джейн Амбридж!
Я располагаю неоспоримыми доказательствами вины Гарри Джеймса Поттера, чье аморальное поведение, не подобающее студенту школы магии и волшебства Хогвартс, будет рассматриваться в ближайшее время на дисциплинарном слушании. В качестве жеста доброй воли и движимый большим желанием помочь возглавляемой Вами комиссии, направляю эти воспоминания, которые могут убедить уважаемых господ инспекторов в том, что вышеупомянутый студент окончательно погряз в разврате и пороке, совращая невинных учащихся и превращая великий Хогвартс в гомосексуальный притон.
Искренне надеюсь, что данная информация поможет установить истину, порок будет обличен и наказан со всей строгостью морали нашего добродетельного общества.

Искренне ваш, Д.М.

Блейз быстро перечитал написанное на пергаменте послание, поглядывая на дверь ванной, взял свою палочку, и, мысленно произнеся сложное заклинание фальсификации, которому научила его мать, взмахнул ей. Буквы на пергаменте задрожали, слегка вытянулись и легли под наклоном, принимая вид почерка Драко Малфоя. Блейз Забини криво усмехнулся, заворачивая пергамент, вложил в него флакон с воспоминаниями Драко, осторожно прицепил послание к лапке белоснежной совы, и, приоткрыв дверь, выпустил птицу на свободу.

Малфой стоял под теплыми струями воды, закрыв глаза. Никакое очищающее заклинание ни шло в расчет с настоящим душем. Блейз подошел к нему сзади, нежно обнял и произнес:
– Прости меня, Драко. Я не знаю, что на меня нашло. Ты же знаешь, как я тебя люблю, мой ангел, и как я схожу с ума от ревности. Ты прав, mio amato (мой возлюбленный), я идиот… Я тебя умоляю, не прогоняй меня, иначе ты разобьешь мое сердце, – Блейз опустился на колени перед Драко и принялся водить языком по члену блондина, сначала скользя по стволу от яиц до головки, а затем заглатывая его в рот. Драко, закрыв глаза, прижал рукой голову Забини к своему паху, начал сперва легонько, а затем все быстрее трахать его в рот, двигая руками его голову из стороны в сторону, помогая любовнику глубже насаживать рот на свой ствол. А Блейз ласкал Малфоя руками, продолжая высасывать из него всю силу. Волна острого наслаждения нахлынула на Драко, он напрягся, Блейз, почувствовав это, ответил еще более страстными и умелыми ласками, дрожь в теле блондина сменилась конвульсиями, и он начал извергаться мощной струей спермы, а брюнет, еще глубже вобрав его член, начал ненасытно пить сок своего любовника.
– Ты прощен, – произнес Малфой, отстраняя от себя Забини, а когда тот поднялся с колен, поцеловал его в губы и добавил: – Только никогда больше не говори мне о Поттере. Через несколько дней его исключат из Хогвартса, и я навсегда забуду о нем. Так будет лучше для всех.
– Si, mio bellissimo drago, (Да, мой прекрасный дракон.) – улыбнулся Блейз, – так будет лучше.

Гарри уже не раз пожалел, что пришел на обед в Большой Зал, а не попросил Добби принести ему какой-нибудь еды в хижину Хагрида. Пока он шел по коридорам, в него несколько раз запустили навозными бомбами-вонючками, выкрикивая при этом обидные обзывательства. На стенах появились новые карикатуры и надписи, а ненависть и агрессия студентов была уже неприкрытой, и если бы не зажатая в руке палочка, которую он держал наготове, Гарри не сомневался, что на него непременно бы напали и избили, если не хуже.
В Большом Зале звучал гул голосов и смех, но стоило только Поттеру появиться в дверях, все разом замолчали и уставились на него. Парень под сотней ненавидящих взглядов подошел к гриффиндорскому столу, но сидящие там ученики сразу же встали и отсели от него подальше, с брезгливыми лицами, как будто к ним подошел больной проказой, и они опасались заразиться от него. Поттер оказался в полном одиночестве. Он придвинул тарелку с аппетитной запеченной ветчиной и овощами и уставился на еду, чтобы ни с кем не встречаться взглядами. На смену тишине пришли смешки и издевательские выкрики, кто-то бросил огрызок яблока в его сторону, и, последовав этому примеру, все начали швырять в Гарри свои объедки и огрызки, как это когда-то давно делала толпа по отношению к человеку, прикованному к позорному столбу. Это продолжалось до тех пор, пока МакГонагалл, резко встав из-за стола, не положила конец безобразию, отняв по пять баллов у всех факультетов. Горький комок встал у Гарри в горле, склонив голову, парень видел, как его слезы капают в тарелку с едой. Он уже хотел встать и уйти, как вдруг услышал совсем близко манерно растягивающий слова голос:
– Фи, чувствуешь, Драко, как здесь воняет дерьмом от говеного гриффиндорского пидора? Я же говорил тебе, что не стоит сюда идти, – брезгливо произнес Блейз Забини, проходя недалеко от Гарри.
Рядом с ним шел Малфой с надменной мордой. Гарри невольно вздрогнул, встретившись с блондином взглядом, и тут же отвернулся, чтобы хорек не успел заметить его слезы. Парочка прошла мимо и заняла свои места за слизеринским столом. Гарри отодвинул тарелку, так и не притронувшись к еде, и начал вставать из-за стола, как вдруг, проходящий мимо него студент из Райвенкло, Роджер Дэвис, взял со стола его стакан с тыквенным соком и со словами «Говеный пидор» смачно плюнул туда, а затем плеснул сок в Гарри. В Большом Зале снова повисла тишина, все замерли и повернули головы в сторону гриффиндорского стола, а кое-кто покосился на стол преподавателей: МакГонагалл побледнела и сжала губы так, что они превратились в одну тонкую линию. Поттер медленно приподнялся, опустил глаза, рассматривая свою белую рубашку в желтых пятнах тыквенного сока, а затем, размахнувшись, врезал кулаком Дэвису в лицо так, что райвенкловец отлетел в сторону и, потеряв равновесие, упал на пол. Гарри выхватил палочку и, направив ее на лежащего на полу окровавленного студента, со злостью закричал:

– Круц…
– Экспеллиармус! – воскликнул Снейп, резко выпуская в Гарри обезоруживающее заклятие. Палочка Гарри отлетела в сторону. – Никаких непростительных заклятий, Поттер! – крикнул Снейп, глядя бездонно-черными глазами на гриффиндорца, – вы же не хотите попасть в Азкабан?
– Лучше в Азкабан, чем здесь! – крикнул Гарри, и, подняв с пола палочку, выбежал из Большого Зала.

Он несся, не разбирая дороги, на кого-то налетал, грубо отталкивал, спотыкался, и снова бежал. Отчаяние душило его, постоянная травля и издевательства довели Поттера до того, что он не задумываясь, чуть не применил непростительное проклятие, из-за которого мог отправиться в Азкабан. Но Гарри было уже все равно, Хогвартс превратился для него в ад, и парень находился на грани нервного срыва.
Резко свернув в один из коридоров, он чуть не столкнулся с группой девушек, одетых в мантии с гриффиндорскими гербами. Те взвизгнули и метнулись от него в сторону, лишь одна осталась стоять, с вызовом глядя ему в лицо.
– Джинни! – пораженно произнес Поттер, не веря, что видит перед собой свою возлюбленную.
Он не встречал ее с того дня, когда она приходила к нему в больничное крыло после матча, и он грубо высказался по поводу того, что она заняла его место в команде и должность капитана. Тогда девушка в слезах выбежала из палаты, и у него не было возможности извиниться перед ней, хотя он уже не один раз проклинал себя за эту грубость. Сейчас же Джинни стояла перед ним и смотрела с вызовом, слегка вздернув подбородок.
– Джинни, – повторил Гарри, с замиранием сердца вглядываясь в дорогие черты, – мы не виделись так долго… Я… э-э-э… Я хотел извиниться, – неуверенно произнес парень.
– Дай пройти, Поттер, – потребовала девушка.
– Послушай, Джинни, – вдруг схватив ее за руку, а затем прижав к стене, сбивчиво заговорил Гарри, – Я ни в чем не виноват, ни в проигрыше команды, ни в том, в чем меня обвиняют все. Никто мне не верит, но я знаю, что только ты одна не усомнилась в моей невиновности. Ведь, правда, Джинни? Я сделал это только ради тебя, потому что я люблю тебя, – произнес Гарри, с надеждой глядя девушке в глаза.
– Ты любишь меня? – пораженно переспросила Джинни. – Но… ты никогда не говорил…
– Джинни, я не мог, я не знал, как тебе сказать об этом, я идиот, я боялся, боялся, что ты меня отвергнешь, потому что ты встречалась с другими парнями, а я думал, что не нравлюсь тебе, ты такая красивая и популярная девушка, а я … я придурочный очкарик, совсем не привлекательный, и всегда краснею как последний идиот, разве я мог понравиться такой девушке, как ты? Но это не важно, потому что я очень тебя люблю, Джинни, – сбивчиво, с отчаянием проговорил Гарри, сжимая руку девушки.
– Какой же ты идиот! – пораженно произнесла Джинни. – Почему ты молчал об этом! Почему? – девушка размахнулась и отвесила парню звонкую пощечину. – Я влюбилась в тебя с первого взгляда, там, на перроне, когда увидела красивого мальчика в очках с нагруженной доверху тележкой, который не знал, как пройти на платформу девять и три четверти. Все эти годы я тайно любила тебя, но ты не замечал меня, да и зачем я тебе была нужна, бедная рыжая некрасивая Джинни Уизли, когда ты мог выбрать себе любую красавицу. И ты выбирал, то Парвати Патил себе в пару для святочного бала, то Чжоу Чанг, а мне приходилось оставаться в тени и встречаться с другими парнями. Гермиона сказала, что возможно на это ты обратишь внимание, и ревность поможет разжечь в тебе любовь. Но тебе было все равно, с кем я встречаюсь. Ты, Гарри Поттер, Золотой Мальчик, самый популярный парень в школе, продолжал спасать мир, и дурнушка Джинни Уизли тебя не интересовала.
– Джинни, ты любишь меня? – прошептал Гарри, чувствуя как бешено затрепетало и забилось его сердце.
– Нет, не люблю, – ответила девушка. – Теперь ты мне отвратителен. Ты грязный извращенец, ничтожная тварь. Ты разбил мое сердце, Поттер, и я больше никогда никого не полюблю, и не прощу тебе этого предательства. Мне ты предпочел Малфоя! Парень, которого я полюбила с первого взгляда, оказался гомиком, слизеринской подстилкой, и я ненавижу тебя за это, презираю и проклинаю!
Гарри пораженно отступил на шаг и схватился рукой за стену, боясь, что может упасть, потому что ноги задрожали, перед глазами все поплыло, а в сознании отдавались эхом жестокие слова возлюбленной: «Ненавижу… Презираю… Проклинаю… Не прощу…»
– Джинни, пожалуйста, не прогоняй меня, – прошептал Гарри, – я ни в чем не виноват. Я очень сильно люблю тебя и ради тебя готов отдать не только свою честь, но и жизнь.
– У тебя нет чести, Поттер, а твоя жизнь мне не нужна. Жизнь грязного педераста слишком ничтожна и презренна, – произнесла девушка, и, оттолкнув Гарри, прошла мимо него, а парень, привалившись спиной к холодной стене, неподвижным взглядом смотрел вслед той, из-за которой так бездумно сломал свою жизнь, принеся себя в жертву обстоятельствам, и которой эта жертва была не нужна.
Сердце бешено билось в груди, и Гарри чувствовал, что попал в большую беду, что больше неоткуда ждать помощи и понимания.

Как Поттер дошел до хижины Хагрида, он не помнил. Великан ужаснулся, увидев отрешенного и безразличного к внешнему миру гриффиндорца. Приобняв парня за плечи, лесничий завел его в дом, усадил за стол, сунул ему в руку кружку горячего чая, отломил кусок хлеба. Гарри отреагировал только тогда, когда чай обжег ему пальцы. Он с изумлением уставился сначала на кружку, потом на лесника.
– Ешь, сынок, – Хагрид пододвинул хлеб к нему поближе, Поттер покорно взял ломоть в руку и уставился пустыми глазами на поверхность стола. – Ну, ну, Гарри, – лесничий тряхнул его за плечо, парень медленно сфокусировал взгляд, и великан поразился, сколько горя смогли вобрать в себя эти зеленые мальчишеские глаза.
А в следующий миг губы парня задрожали, он уронил голову на руки и зарыдал, трясясь худой спиной. Хагрид знал, что прерывать его сейчас нельзя, мальчишке нужно было выплакаться, и великан терпеливо ждал, когда гриффиндорец хоть немного отойдет, а тот по-детски всхлипывал еще полчаса между жадными глотками сладкого чая.
– Еще хочешь? – великан кивнул на кружку, Гарри чуть слышно, одними губами ответил:
– Да.
Он пил, а лесничий молча глядел на него, время от времени проводя огромной ладонью по непослушным черным волосам подростка.

В кабинете директора собрались все преподаватели Хогвартса. Дамблдор обвел присутствующих долгим пристальным взглядом и, поднимаясь из кресла, произнес:
– Коллеги, вы знаете, что в стенах этой школы произошел небывалый за тысячелетнюю историю Хогвартса случай. Я просил вас собраться здесь потому, что завтра нам всем придется принять непростое решение и сделать выбор. Завтра мы соберемся в Большом зале, чтобы разбирать поведение нашего студента, Гарри Поттера, мальчика, которого вы все хорошо знаете, который вырос на ваших глазах. Кроме преподавателей на дисциплинарной комиссии будут присутствовать члены Родительского Совета. Так же в полном составе соберутся попечители, возглавляемые Люциусом Малфоем, из Министерства Магии приедут инспектора Департамента Образования, под руководством небезызвестной Долорес Амбридж. Нам придется разобраться в том, что же произошло на самом деле, является ли Гарри один инициатором случившегося безобразия, или все же кроме него есть и другие виновники. Многие из вас, хорошо знающие Гарри с детства, не могут поверить в то, что он способен на подобное, и кое-кто из вас, коллеги, придерживается мнения, что мальчик был подвергнут сексуальному насилию, – Дамблдор посмотрел в сторону Северуса Снейпа. – Но все же большинство из вас уверено, что зачинщиком оргии был сам Гарри Поттер, потому что, воспитываясь среди магглов, он мог перенять от них легкие нравы, которые легли в основу такого развратного поведения. Завтра нам придется определиться и сделать выводы – если Гарри был подвергнут насилию, мы должны установить всех виновных и сурово наказать их, а если мальчик все же виноват сам, то за безнравственное и порочное поведение, недостойное студента Хогвартса, он будет исключен из школы. После того, как закончится разбирательство, всем нам предстоит проголосовать за то, чтобы оставить Гарри в школе или за его исключение. Голосовать будут и члены двух Советов – Попечительского и Родительского, а так же инспектора из Департамента Образования, и я уверен, что большинством голосов Гарри будет все же исключен.
Некоторые преподаватели громко зашептались, но Дамблдор поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:
– Коллеги, как бы мне тяжело ни было, но я сам проголосую за исключение Гарри, хотя я верю, что мальчик не виноват, а стал жертвой обстоятельств. Но лучшим для самого Гарри и для всех будет, если он покинет школу. Все факты говорят против мальчика, и в какой-то момент, когда, применив легилименцию, я сумел увидеть его отрывочные воспоминания – у меня самого возникли сомнения в его невиновности. То, что я имел возможность наблюдать, слегка шокировало меня, Гарри действительно вступал в сексуальный контакт с другим юношей в присутствии многих свидетелей и, судя по его реакции, он получал от происходящего физиологическое удовольствие, и ни о каком насилии не могло быть и речи. Но я слишком хорошо знаю Гарри Поттера, чтобы так легко поверить в то, что он может быть настолько развращенным. Я уверен, то, что произошло, случилось с Гарри впервые, мальчик был смущен и напуган теми чувствами и эмоциями, которые испытал во время своего первого полового акта, и не смог себя контролировать. Более того, думаю, что здесь не обошлось и без запрещенных стимулирующих зелий, хотя ничего обнаружить и доказать ни мне, ни профессорам Снейпу и Слизнорту не удалось. Все обстоятельства говорят не в пользу Гарри, он сам своим рассказом только усугубляет свое положение, а его близкие друзья Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер полностью подтвердили некоторые факты, которые тоже свидетельствуют против него.
Коллеги, когда завтра вы будете принимать решение, я хотел бы, чтобы вы руководствовались не эмоциями и чувствами, голосовали не сердцем и душой, а трезвым умом, и осознали те последствия, какие могут произойти в случае вашего необдуманного выбора. Вы должны понимать, коллеги, какие неотвратимые события в магическом мире повлечет за собой подтверждение факта изнасилования Гарри Поттера в стенах школы. Вы все знаете, как суров наш закон к виновным в этом преступлении. Те из студентов, чью вину удастся доказать, не только будут исключены из школы, кое-кого осудят и отправят в Азкабан. Поцелуй дементора, как высшая кара за подобное преступление, к ним применен не будет, потому что большинство из принявших участие в этом безобразии – несовершеннолетние, но все они получат сроки заключения. Конечно же, судьбы и жизни этих молодых людей будут сломаны и загублены. Более того, после обнародования этой истории школа магии и волшебства Хогвартс будет закрыта, потому что ни один волшебник или ведьма не захочет отправлять своего ребенка в место, где ему могут причинить вред. Сотни студентов будут лишены возможности получить магическое образование у себя на родине, так как не каждый в состоянии продолжить дорогостоящее обучение за границей. Дети лишатся школы, преподаватели – работы, кроме того, сенсационные новости об изнасиловании Гарри Поттера немедленно облетят все газеты, это шокирующее известие потрясет весь магический мир. Сотни магов, почитателей Гарри, будут возмущены подобным надругательством над Мальчиком-Который-Выжил, и многие захотят отомстить его обидчикам, пострадают семьи студентов, которых признают виновными. Боюсь, что возмущенные толпы народа могут устроить самосуд, и тогда прольется много невинной крови. Магическое общество окажется на грани гражданской войны, и этой ситуацией не замедлит воспользоваться Волдеморт, чтобы захватить власть в стране. Хаос и насилие захлестнут магическую Великобританию, что приведет к многочисленным жертвам. И все это может произойти, если завтра будет подтвержден факт изнасилования Гарри Поттера, который, впрочем, сам отрицает применение к нему силы. Мальчик напуган и растерян, он в смятении, и это вполне естественно, если учитывать, что его вступление во взрослую жизнь произошло не совсем традиционно. Вы все знаете мое отношение к этому мальчику, которому самой судьбой суждено совершить великое деяние во благо светлых сил, но я должен думать о последствиях и о жизнях сотен ни в чем не повинных магов, которые могут стать жертвами в начавшемся хаосе, который непременно захлестнет наше общество… Учитывая все страшные и трагические последствия, которые могут иметь место в случае подтверждения факта насилия, я вынужден буду завтра голосовать за исключение Гарри из Хогвартса. – Дамблдор замолчал и обвел всех присутствующих взглядом.
Преподаватели сидели молча, сосредоточенно слушая каждое слово великого волшебника, а директор, сделав паузу, продолжил:
– Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что в исключении для Гарри не будет ничего страшного. Я намерен увезти мальчика в его дом, доставшийся ему по завещанию от Сириуса Блэка. Это хороший большой дом и Гарри там будет удобно. Он продолжит свое образование заочно, и я, уважаемые коллеги, хотел бы некоторым из вас предложить дополнительную работу в качестве надомных репетиторов для Гарри за весьма хорошее вознаграждение. Мальчик, находясь в доме крестного, будет под постоянной защитой и охраной верных мне людей. Я намерен обеспечить его всем самым лучшим, чего он и заслуживает, и чего был лишен в детстве. Более того, я гарантирую, что сумею добиться того, чтобы через год Гарри наравне со всеми выпускниками Хогвартса получил диплом установленного образца, свидетельствующий, что он прошел полный курс обучения в школе магии и волшебства Хогвартс. Также я намерен дать ему рекомендации и ходатайствовать, чтобы он был принят на первый курс в Академию Авроров. Как видите, коллеги, исключение Гарри из школы никак не повлияет на его дальнейшую карьеру, я приложу все усилия, чтобы смягчить последствия этого инцидента. Кроме того, оставлять его в Хогвартсе было бы просто негуманно. То, что сейчас происходит в школе, не могу остановить даже я. Студенты настроены по отношению к Гарри крайне враждебно, он подвергается нападкам и оскорблениям, и страдает от этого. Я не могу оградить его и защитить, не могу приказать другим детям оставить Гарри в покое. Я считаю, что в сложившейся ситуации его исключение будет лучшим вариантом для всех, и в первую очередь для самого Гарри. Поэтому, коллеги, я прошу вас на завтрашнем заседании все взвесить и тщательно продумать, руководствуясь тем, чтобы любое ваше деяние было во благо большинства.
Дамблдор замолчал, а затем устало сел в кресло. Преподаватели Хогвартса молчали, каждый глубоко задумался над словами старого волшебника.

Дата добавления: 2015-10-02