Эмострах

Веки медленно поползли в стороны. Длинная косая челка скрыла мир во мраке для правого глаза, а в левый - болезненно ударил грязно тусклый свет ламп. Эмобой вынужденно зажмурился, голова пошла кругом.

Когда вновь разомкнул веки, увидел двоящийся бетонный потолок, испещренный сотнями ветвистых трещин; местами видна оголенная арматура, глубокие сколы, а провода электричества уродливыми червями вьются в стороны.

Первая мысль, приползшая в голову, простонала: он умер и попал в странный больной мир, где находят приют не упокоенные души эмокидов. Но ощущения обнаженного тела слишком реальны, он чувствует твердость холодного пола, легкие вдыхают сырой и немного затхлый воздух, а в уши проникают множество звуков: где-то рядом капля за каплей на пол падет вода, его окружают неясные шорохи, похожие на шепот, отдаленный металлический скрежет; слышен писк шныряющей вдоль стен крысы...

Взгляд продолжает изучать полуразрушенный потолок, а ладонь медленно поползла к груди. В памяти всплыл образ страшной кровоточащей раны и бьющегося сердца в руке.

Но пальцы на том месте нащупали лишь свежий уродливый рубец с рядом толстых швов. И как, ни старался, эмобой не смог почувствовать биение собственного сердца. В груди разливается полная тишина… и холод, словно там внутри лежит кусок кровавого льда.

Через силу приподнял голову. Мерцающий синим глаз, прощупал наложенные швы: нанесены грубо при помощи странных толстых нитей, будто сплетенных из волокон конопли или еще какого-то неведомого ему растения.

Но тут в сознание влетела и смела все на своем пути другая мысль: что стало с его кожей??!

Взгляд стремительно пробежался по обнаженному телу, которое словно окунули в краску металлически-черного цвета! Руки, ноги, туловище, - он не может найти даже крохотного привычно бледного участка.

Покрытые черным лаком ногти попытались соскоблить металлический налет, - ничего не вышло. Кожа, будто пропитана насквозь едкими чернилами.

Приступ страха смел все на своем пути, словно река из прорванной дамбы. Он стал чернее ночи, потемнели даже тыльные стороны ладоней. Что произошло с его телом?..

Внезапно скребущий писк, ранее слышимый неподалеку, раздался прямо под ухом и эмобой почувствовал щекотание левой мочки.

Тут же резко отдернулся, а неосторожная крыса, пытавшаяся попробовать на вкус мочку уха, с мерзким визгом бросилась к щели в дальнем углу.

От внезапной перемены положения тела, голова вновь закружилась, стало нехорошо, желудок едва не вывернуло наизнанку. Но эмобой все-таки пересилил себя и медленно поднялся на ноги.

Оглядевшись, понял, что находится в небольшой пропитанной сыростью комнате. Взгляд насторожено окинул ветхие стены: голый шершавый бетон с редкими вставками керамической плитки; из ржавой трубы под потолком мерно капает похожая на воду жидкость, образуя на полу грязную лужу, которая точно нехотя стекает в узкий люк канализации. А единственным выходом из комнаты служит грубо оббитая железом дверь.

Восприятие реальности не укладывается в голове. Последним что помнит его мозг перед тем, как очнуться здесь, это был подведенный к черепу пистолет…

Страх схватил за ребра, пальцы метнулись к виску, но там, где вылетевшая из ствола пуля должна была пробить кость, он нащупал лишь небольшую впадинку с запекшейся кровью.

Что происходит? Кто вернул его к жизни? И почему кожа стала черной?!

Эмобой на неровных ногах подошел к оббитой железом двери и дернул за ручку.

Раздался скрип, - дверь оказалась заперта. Но в холодный пот вогнало другое: она заперта снаружи!

Потянул сильнее, начал дергать за ручку; железо не поддается, держат надежные засовы, а он слишком слаб.

Холодная сырость воздуха и приложенные усилия вызвали приступ кашля, эмобоя согнуло вдвое от режущей боли. В легкие, словно насыпали осколки грязного стекла, а во рту появился знакомый солоноватый привкус.

Эмобой заперт в холодной комнате. Сырые бетонные стены давят своей непробиваемой мощью.

Как здесь очутился? Он отправил пулю себе в висок, и мир погрузился во мрак, но его нашли, - ведь кто-то же зашил рану этими уродливыми нитями.

Пальцы коснулись швов: рубец еще воспален, покрытый обильным слоем запекшейся крови.

Приступы страха превратились в сплошной поток: нужно выбираться, он не может больше здесь находится. Потолок давит на плечи, тусклый свет бьет в незащищенный челкой глаз, иглами вонзается в мозг, - все это убивает его, сводит с ума…

Эмобоя заколотила истерика. Боязнь тесного и ужасного места заполнила разум, и он начал остервенело дергать за ручку, бить плечом; ломая ногти, пытался отогнуть пластины: бежать, поскорее выбраться, исчезнуть, спрятаться в самый темный угол! Чтобы смог осознать реальность, найти ответы, и скорее обрести покой или хотя бы капельку солнца!..

Вскоре от усталости не смог больше держаться на ногах, и разбито соскользнул прямо на сырой пол.

Слезы отчаяния хлынули из глаз, обжигая черные щеки. Он один, совсем один!..

Мерно падающие из трубы под потолком капли сводят с ума. Эмобой всем обнаженным черным телом чувствует холодные взгляды из щелей по углам комнаты, - хозяева маленьких глазок только и ждут, пока жертва уснет, чтобы набросится всей стаей.

Кончик длинной челки стал мокрым, слезы стекают по щекам, тело дрожит от страха. Что с ним такое? Почему он здесь? Как выбраться из этой комнаты? И где его сердце?..

Внезапно раздался резкий скрип, эмобой вздрогнул, а мысли упали с перебитыми крыльями. Мокрый взгляд вцепился в источник шума, и он едва не закричал – это протяжно скрипнула дверь!

От ужаса перехватило дыхание, легкие, словно сжались и уменьшились втрое.

На некоторое время все стихло, но затем, - он увидел четко, - с той стороны дверь ощутимо толкнули! А после раздался звук… отпираемых засовов!!!

Эмобой, не находя сил подняться на ноги, заскользил босыми ступнями в противоположный конец комнаты. И без того огромный синий глаз от ужаса стал еще больше.

Звук запоров стих, эмобой вжался в холодный угол в надежде стать невидимым. Он не слышит стук сердца в груди, но ему страшно, очень страшно! Страх холодный, липкий разрывает мысли в клочья, заползает в уши, лезет в рот, сковывает тело.

Взгляд не отпускает дверь: вот она снова скрипнула, а затем… стала медленно открываться!

Эмобой от ужаса потерял контроль над собой, нестерпимо захотелось превратиться в крохотную бабочку, чтобы забраться в щель между потолочными плитами и исчезнуть.

Дверь, проскрежетав, отворилась настежь. По ту сторону зияет непроглядный мрак, но он увидел у порога белесый силуэт!

Кто это? Что ему нужно от него? Страшно до жути, хочется закричать, но не может, хочется просочиться сквозь стены, протиснуться в канализационный люк.

Силуэт незнакомца некоторое время стоял во мраке, пронзая обнаженного эмобоя невидимым взглядом, а потом неспешно шагнул внутрь комнаты.

И эмобой, наконец, увидел его… Увидел и не поверил отразившейся в расширенном глазе истине!

Этого не может быть, так не бывает!!!

- Кто ты? – сорвался с уст невольный вопрос, ведь даже в самом жутком кошмаре он не смог бы предположить то, что услышит в ответ.

Мая

14:16

Максим схватился за голову, стиснув до боли волосы. Сердце стучит на пределе, - сидеть на скамье в коридоре и ждать, это ужасно! Тело изнывает от желания чем-нибудь помочь бедняжке, что-либо сделать, только бы не бездействовать. Неизвестность в тысячу раз хуже самой суровой правды!

«Хоть башкой о стену долбись. И почему нельзя перемотать трек времени вперед? Я должен знать, что с ней все в порядке, и в каком она состоянии!» - мысли мечутся из угла в угол, точно напичканные энергетиками. Сейчас бы не помешал ледяной душ, чтобы остудить добела раскаленные эмоции.

Мимо время от времени проносятся люди в больничных халатах; все куда-то спешат, суетятся, - в этот блок без халата вообще не пускают и в любую минуту его отсутствие на теле битмейкера могут заметить. И тогда нарушителя выгонят взашей из блока реанимации.

На плечи давит стопудовый груз из вины, бессилия что-либо изменить и зудящего нетерпения. За дверью, напротив, без сознания лежит та самая девочка с крыши, а рядом с ней заливается слезами женщина средних лет, одетая богато и в золоте, - должно быть это ее мама.

Час назад Максиму на мгновение удалось заглянуть внутрь палаты, когда туда входил врач, и этого хватило с лихвой. В карих глазах отразилась картина, сжавшая до дрожи каждый лепесток души.

Девочка была белее мела, под глазами - синие круги. К хрупкому тельцу была подключена куча приборов, капельница, а мерный писк и вздрагивающая зеленая волна на мониторе отражали биение маленького сердца.

Бедняжка выжила, и это уже счастье! Но он не знает, в каком она состоянии. Девять этажей полета не проходят даром даже для кошки, чего уж говорить о юном создании, которому, как он слышал, едва исполнилось восемнадцать. А слезы ее мамы до сих пор бьют по телу отравленными стрелами.

После утреннего визита на крышу, Максим ведь так и не попал в универ. Вернее дойдя до входных дверей, показал студенческий билет вахтерше, но потом, не выдержав, развернулся и бросился к ближайшему интернет-кафе.

В поисковике удалось нагуглить все: свежие статьи о ночном происшествии, заметки в форумах, и даже краткий репортаж «из места событий». Через полчаса в руках уже был адрес больницы, в которую привезли «девочку в тяжелом состоянии, пытавшуюся покончить с собой». Правда, попасть туда оказалось в тысячу раз сложнее. Пришлось обмануть охранника на вахте, словно вору прокрасться по коридорам, служебным помещениям, и выкупить за сотку сведения у медсестры о местонахождении той самой девочки.

Но стоило ему достигнуть цели и взглянуть на нее украдкой, как тело, словно парализовало. А в душе заскреблось странное чувство, как будто это он собственными руками столкнул девочку с крыши…

Внезапно тяжелые мысли Максима лопнули по швам, - у двери в палату остановился мужчина в дорогом пиджаке и галстуке. С первого взгляда стало понятно – человек привык руководить и, возможно, занимает крупную должность в политике или бизнесе.

Наградив небрежным взглядом сидящего на скамье парнишку в серой футболке с граффити, он уверенно вошел в палату девочки.

Дверь осталась приоткрытой, и Максим с замиранием сердца увидел, как плачущая женщина сразу кинулась ему на шею.

- Девочка моя, - дрожащим голосом взмолилась она. - Что ты с собой наделала...

Мужчина в пиджаке, лишь молчаливо прижал супругу к груди, но его взгляд, словно прилип к монитору, на котором отображается биение сердца их малютки.

От увиденной драмы Максим совсем сник. Вдруг невыносимо захотелось во всем признаться, рассказать каждую деталь прошлой ночи, но тут через приоткрытую дверь он услышал новые слова матери и на этот раз они оказались переполненными ледяного дыхания:

- Мы заберем нашу девочку из этого города. Хватит с нее самостоятельности! Будет жить с нами, и со временем привыкнет к новой стране. А того парня, из-за которого она… - тут ее голос вновь задрожал, – из-за которого она сделала с собой такое, я бы своими руками придушила!

Максим стиснул кулаки, а вспышка ярости ударила по вискам: «я бы и сам все кости переломал тому ублюдку!»

Но внезапно сердце битмейкера предательски защемило. Перед глазами вновь возник тот дождь, ночной проспект у торгового центра; глаза любимой, смотревшие на него с искренним сожалением и болью, - а потом с ее губ слетела изранившая сердце фраза: «давай останемся друзьями».

- Как мы все-таки похожи с этой девочкой, - прошептал Максим, вновь хватаясь за голову. - Как мы все-таки похожи…

Мая

00:21

Дождь падает на крышу тяжелыми каплями, и она чувствует прикосновение каждой. Этой ночью только дождь рядом с ней. Только дождь…

Как страшно быть одной на крыше девятиэтажного дома, и в то же время не хочется никого видеть. А только шептать одно имя, самое сокровенное, самое любимое; шептать, пока не станет легче, пока текут по щекам слезы.

Она одна в этом городе, без мамы и папы, совсем одна… и не нужна никому.

Поздняя ночь, крыша чужого дома и дождь, под которым так холодно - окружили страхом. В зеленых глазах застыла пустота, сердечко бьется так больно, так ощутимо, и лишь голос внутри шепчет молитву за молитвой в надежде отыскать спасение.

Алина сидит на бетоне, обняв коленки, и дрожит всем телом. Одежда промокла до нитки, капюшон скрывает волосы, а белая куртка одета прямо на голое тело, - почему именно так, она и сама не знает; наверное, просто потому, что захотелось. Широкий ремень с бляхой в стразах едва держит на тонкой талии низкие черные джинсы, из которых едва выглядывают нежно розовые кружева промокших стринг.

Любимая Тинка подарила на День Святого Валентина кеды с фиолетовыми сердечками, но теперь даже эти сердца кажутся жестокими.

Наушники плеера приглушают шум падающих капель. В плей-листе нет привычного жесткого эмокора с цепляющим слух скримом. Даже желтые смайлики на наращенных ногтях не помогут улыбнуться. Этой ночью хочется утонуть в грусти: минуту назад о любви пели «30 Seconds To Mars», а теперь настала очередь любимых April Sixth с лирикой «Dear Angel», от которой сразу в груди тоскливо заныло и захотелось поплакать.

Правая ладошка прижимает к бедру почтальонку с заплаткой, набитую всяким; и где-то там между недорогим паркером и книгой «Одиннадцать минут» Пауло Коэльо лежит пачка любимых сигарет.

Невыносимо хочется курить. Только дождь не позволит сделать и пары затяжек…

А может это и к лучшему, - она же давно собиралась бросить. Уж лучше в последний день завязать с вредной привычкой, чем вообще никогда.

Одна, совсем одна, - надежды рухнули в пропасть, как птицы с перебитыми крыльями. Она верила, и честно ждала того часа, когда Он впервые посмотрит в глаза, и скажет хотя бы «привет, как дела?» Но все обернулось иначе…

Алина вновь заплакала, щеки обожгло горячим. Сердце слышит лирику в плеере, - да, от нее еще больнее, но если нажать на «стоп» и выключить, то тогда станет совсем одиноко. Уж лучше пусть музыка будет с ней рядом, и тихо шепчет на ушко о любви… любви, которая переполняет сердечко до самых краев.

Прошла вечность, прежде чем она все-таки нашла в себе силы подняться. Мокрый холод лишь усилил объятья. Губы дрожат, чувствуя прикосновение капель дождя. А как хотелось бы, чтобы вместо дождика целовал Он… Только этого не будет никогда. Никогда!

Телефон выключен, да он ей больше и не понадобится; как и дневник, который спрятала между кирпичами вентиляционной шахты…

Алина откинула капюшон и подошла к ограждающим край крыши перилам. Волосы тут же промокли, сделались блестящими и угольно-черными, с них часто закапало.

Как жаль, что у людей нет крыльев. Сейчас бы взлететь над этим городом, словно бабочка!

И зачем она вообще осталась здесь учиться? Уехала бы с родителями за границу и тогда бы никогда не встретила Его.

Словно во сне, Алина трясущимися руками ухватилась за ржавые перила, - почтальонку почему-то не бросила, хотя та сейчас лишь мешает, - а потом медленно перелезла на ту сторону.

Но едва перила оказались за спиной, как мокрые пальцы судорожно вцепились в старый металл. И затаив дыхание, Алина медленно опустила взгляд.

От увиденной бездны страх заметался в зеленых глазах, изо всех сил сжав маленькое сердце. Как высоко… Девять этажей полета, а дальше ровный газон.

Ветер ударил в спину, подталкивая сделать шаг вперед. Музыка в наушниках стихла, словно предчувствуя беду. Нужно дотянуться до белой кнопки, и треки заиграют снова, но пальцы не оторвать от спасительных перил.

- Я всегда буду рядом… - прошептала Алина в слезах. Почтальонка тянет вниз, давя на запястье. Под ногами освещен фонарями пустынный двор, у подъездов в беспорядке разбросаны машины, одинокая детская площадка и дождь, - а больше ничего и не нужно.

По промокшим щекам вместе с тушью стекает столько боли, что ею, пожалуй, можно затопить целый город. Этот сумасшедший Город Надежд…

Многие приезжают в Казань отовсюду с целью получить знания, престижную работу, а потом остаются навсегда. И не всем удается найти свое счастье, но в сердце каждого живет и дышит та самая Надежда.

Под ногами ненадежно скользко. Стоит сделать неосторожное движение и тогда…

Внезапный шквал ветра ударил в спину сильнее обычного, и Алина от неожиданности отцепила руку с почтальонкой. Качнуло вперед, она вскрикнула, не удержав равновесие, кеды с сердечками предательски скользнули по мокрому бетону, и… тело начало стремительно падать!!!

Секунды ударились друг о друга и лопнули, дикий ужас когтями схватил за сердце, а перед глазами промелькнула разом вся жизнь: школа, первый поцелуй, подружки, расставанье, медвежонок Тедди, универ…

Капли дождя несутся следом и не могут догнать. Этажи мелькают перед глазами: седьмой, пятый, третий… Земля летит навстречу слишком быстро, еще секунда и она разобьется!!!

Последняя мысль была переполнена внезапной грусти и сожаления:

«Как жаль, что я не позвонила маме…»

Мая

22:01

Пешеходная дорожка моста под подошвами кроссовок, свет ночных фонарей, фары встречных машин, звезды в небе – все дрожит перед глазами, готовое смешаться с каплями стекающего по лбу пота. Ноги уже отказываются подчиняться, но Максим заставляет себя бежать, из последних сил, пока бьется сердце, пока легкие могут дышать! Главное, не останавливаться, бежать без оглядки, так быстро, как только сможет.

Футболка с граффити промокла от пота, в легких как будто насыпали песок, а сердце стучит в истерике и вот-вот либо лопнет, либо сломает грудную клетку.

Он плохо помнит, как оказался на мосту. Город давно окунулся в ночь. Дорожка для пешеходов узкая, слева обгоняют нескончаемые потоки машин, обдавая удушливым дыханием смога и пыли. Успевает ловить удивленные взгляды некоторых водил. Перила по правую руку слились в сплошной поток железа, а за ними где-то внизу лежат темные воды реки, разделяющий город у самого кремля. Он кожей чувствует ее холодное дыхание, хотя тело вот-вот расплавиться от потоков кипящей крови, гонимой сошедшим с ума сердцем.

Капли пота стекают по вискам, кончиками взлохмаченных темно-серых волос. В ушах стоит рев двигателей десятков машин, что проносятся в обе стороны, словно бегущие из горящих джунглей звери.

Надо бежать быстрее, еще быстрее! Пока не упадет без сил на асфальт. Кошмар пережитого за последнее время гонится следом, уже наступает на пятки, вот-вот настигнет! Он должен убежать, должен исчезнуть… даже от самого себя!

Мост огромен, едва одолел треть, но сущность моста именно в том, что нельзя свернуть, ни влево, ни вправо. Негде спрятаться. Есть только дорога вперед… или назад. Но если остановится, хотя бы на миг, его тут же догонят и вцепятся когтями в плоть голодные тигры реальности.

События последних суток смешались, превратились в бурлящий коктейль: залитый дождем город, Саша, это жестокое «давай останемся друзьями», мокрая крыша, тело девочки у подъезда, слезы ее матери в больнице…

О, боже, не-е-е-т!!! Он так больше не протянет. Что делать? Напиться, накуриться так, что уже никогда не отпустит?..

«Беги, беги же, слабак!» - кричат мысли снова и снова. Мост слишком велик, ему никогда не добежать до конца. Ведь сил уже почти не осталось!

Что делать? Куда деваться? Он должен выбраться, иначе сердце разорвется от боли! Это история с девочкой всего лишь эпизод в его жизни, и он вряд ли когда-нибудь еще вернется в ту больницу. Она осталась жива, и этого хватит, чтобы забыть о ней навсегда. Но как залечить рану, нанесенную словами любимой?..

«Саша, милая, где ты? Почему не отвечаешь на звонки? Будь со мной, будь хотя бы иногда рядом. Я прошу тебя, я умоляю - не исчезай!» - вспомнился текст одной из десятков смс, отправленных за этот день.

Но телефон в ответ лишь уныло молчал. Лучше бы она написала гадости, оскорбила, унизила…

Он потерял счет времени, а когда вернулся к реальности, понял, что уже едва переплетает ноги. Еще пара минут и мешком рухнет на асфальт. Из легких вырываются лишь сухие хрипы, причиняя боль.

И тут мозг, взорвавшись от ярости, выкрикнул: слабак, слабак, слабак! Не можешь бежать, тогда получай за это!

Максим на бегу ухватился за проплывающий мимо фонарный столб, а затем кошкой запрыгнул на перила.

Его качнуло вперед, едва удержался, - дикий ужас вырвал сердце и бросил об асфальт. Река чернеет далеко внизу, и если он задумается, хотя бы на секунду, инстинкт самосохранения снова возьмет верх, как тогда на крыше.

Внезапно за спиной раздался звук тормозов, - должно быть кто-то решил остановить порыв битмейкера…

Страшно, очень страшно, но плевать! Эмоции должны найти выход, иначе он сойдет с ума! Эмоции наносят удары битами по всем окнам души, ломают стены, рушат фундамент! Сейчас или никогда! Он сможет, он сделает это!..

Максим, закричав изо всех сил, прыгнул. Успел расслышать чей-то испуганный возглас за спиной, и тело стремительно понеслось вниз!

Когти ужаса вцепись в ребра, залезли под кожу мириадами тонких игл, свист ветра в ушах смешался с его криком. Время метнулось вперед, не оставив выбора. Не за что ухватиться, вцепится всеми пальцами; вокруг только мрак, который не может удержать вес человеческого тела! Он падает с чудовищной скоростью и вот-вот разобьется!..

Удар о воду последовал внезапно. Крик оборвался, Максима накрыло с головой. Тело обожгло болью, будто с него разом содрали кожу. Тут же наглотался воды, а ледяной холод стиснул в тиски так, что затрещали кости.

По инерции заработал руками, пытаясь всплыть. Впитавшие воду джинсы и кроссовки лишь тянут вниз. Вода окружает, попала в легкие, тело стало содрогаться от спазмов. Нужен хотя бы крошечный глоток воздуха, иначе он захлебнется.

Нужен, воздух, воздух, воздух!

22:42

Плохо воспринимая реальность, Максим выбрался из реки. Ночь перед глазами расплывается, как капли дождя на окне, колени подкашиваются, с одежды течет вода вперемешку с водорослями, а стук крови в висках подобен ударам молота.

И вместе с тем по черепу бьет изнутри единственная мысль:

«Дурак! Ты зачем прыгнул?!»

Кроссовки погрузились в сухой песок, но Максим смог сделать лишь пару неровных шагов прочь от реки, и рухнул, как подкошенный.

Восстановить дыхание не получается, легкие хрипят, словно прохудившийся мешок. Сердце и вовсе, будто стало втрое больше и вот-вот от бешеного ритма разлетится на землисто-красные клочья.

Он едва не утонул. И как в голову могла придти идея - прыгнуть с моста? Совсем из ума выжил, двадцатилетний летчик!..

Тело отказывается работать, Максим не может даже пошевелить руками, не говоря уже о попытке подняться и идти дальше.

Пока плыл, наглотался воды до краев, - еще глоток и польется из ушей. Последние метры дались особенно тяжко. Максим не плыл, а скорее барахтался в реке, стараясь дотащить изнуренное тело до берега.

И отсюда, снизу мост предстал в своих истинных размерах: он чудовищно огромен!

Должно быть, битмейкер накопил слишком много грехов и ангелы отказались забрать с собой душу, поэтому и оставили в живых, - другого объяснения не найти.

Максим лежал без движения, пока тело немного не пришло в себя, но вместе с каплями новых сил вернулось, то дикое состояние отчаяния, загнавшее его на мосту.

Почему ноты чувств и ощущений сложились в итоге в грустную музыку? Ведь он всего-навсего хотел быть счастливым. Мечтал делать творчество лишь для одной единственной и не оглядываться на мнение окружающих. Ложиться ночью и просыпаться рядом с любимым человеком, быть искренним, романтичным, как того жаждет сердце.

Днем в парке видел десятки юных пар, что бродили, взявшись за руки, и целовали друг друга. Они были так счастливы, так милы… Но почему он не достоин хотя бы половины взаимного тепла?

Что сделал не правильного? Где оступился? В чем его вина? Он хочет быть настоящим, открыться, наконец, и забыть про серые маски, забыть навсегда о сокровенной Тайне!

Максим ощутил во рту странную горечь, от которой губы предательски задрожали.

Но он не заплачет, снова сдержится, усыпит боль! Главное, дождаться утра. И тогда будет легче. Всем это знакомо, каждый переживал, но никто не может ответить точно на вопрос: почему?

Почему с приходом ночи чувства обостряются, усиливает объятья тоска, а раны на сердце становятся особенно нестерпимыми?..

Марта

19:56

Вспышки фотокамеры вылетают одна за другой, ловя очередную позу трэш-модели. Анархия, хаос назло стереотипам, и подошвы эмоций, растаптывающие все стандартное, - подобные оттенки содержит в себе каждый снимок. А капли женственной эротики, спрятанные в мужском теле, подействуют потом как наркотик на тысячи юных и неокрепших подростков.

Студия утопает во мраке за исключением островка съемок. Яркий свет прожекторов правильно оттеняет реалистичные декорации, рисующие белоснежную палату психиатрической клиники: окна зарешечены, по полу разбросаны мягкие игрушки и мириады цветных таблеток. На трэш-модели креативная смирительная рубашка, он скован, перевязанный длинными рукавами вокруг торса.

Фотограф не жалеет кадров, попутно направляя, давая необходимые советы.

Но Дэн Гуманоид прекрасно знает, как быть коммерческим и делает даже качественнее того, чего от него просят.

Вот он встал на колени и закричал, пронзая взглядом потолок. Затем показал напускное удивление, грусть, легкую, едва различимую улыбку… После обработки получится настоящие «scream» эпизоды, а скованные руки лишь усиливают эффект быть «не таким как все».

Тысячи подростков после узнают себя в красивых картинках на журнале или сайте; пусть не внешне, но непременно в потайных оттенках души, - ведь у каждого в определенном возрасте наступает этап, когда хочется быть нестандартным и плевать на мнение серых масс.

Длинные волосы Дэна трех цветов, агрессивно начесаны в стороны и зафиксированы тоннами лака. Природно-черные локоны разбавлены мелированными прядями, а в некоторых местах в прическе угадываются проблески красного металла. Глаза подведены цветной тушью и карандашом таким образом, что в сочетании с искусственной бледностью лица их хозяин становится и вправду похож на пришельца.

Новый эпизод, - теперь Дэн стоит на фоне оконных решеток и смотрит прицельно в объектив, как бы пытаясь через снимки дотянуться до самых потаенных желаний поклонников. Вспышки одна за другой ловят безупречную внешность, которая способна заставить дрогнуть самое черствое сердце.

Пару раз даже убежденного натурала фотографа бросало в пот, когда тот неожиданно ловил себя на мысли, что глядя на этого парня с женственными чертами лица, начинает чувствовать странное желание… поцеловать его!

- Еще пара снимков и сменим сюжет. Мне нужно от тебя больше секса! – направил фотограф. Фирменные черные кепка и футболка взмокли от двухчасового нон-стопа, но пока модель поймала кураж, надо сцепить зубы и терпеть.

- Ты очень этого хочешь? – улыбнулся Дэн лукаво, а затем изо всех сил попытался высвободить руки из смирительных оков.

- Вот так! Покажи эмоции, боль, как ты это умеешь! - фотограф успел поймать напряжение на лице модели в попытках заполучить свободу.

Студия тонет во мраке, скрывая свои истинные размеры. Где-то в глубине слышен шум работающих ассистентов, готовящих воплотить в жизнь новые идеи для съемок. Но с самого первой вспышки фотокамеры Дэн Гуманоид не перестает ощущать на себе пристальный взгляд, нацеленный из темноты напротив.

Чужие глаза трогают ласково, невидимые прикосновения скользят по телу, застревая на самых любимых местах. Дэн привык и невозмутимо переносит чужое внимание во время съемок. Наоборот, это даже заводит. Но хозяин пристального взгляда – Викса, начинает уже порядком доставать своей податливой льстивостью. Он, как пластилин: мни и воплощай на нем любые желания.

Правда, порой это даже на руку Гуманоиду, особенно в редкие минуты одиночества.

Викса успел обработать тело гримом и с нетерпением дожидается минуты, когда фотограф, наконец, позовет присоединиться к тому, которого боготворит и ценит больше самого себя; даже в стиль «trash» начал перевоплощаться в угоду своему кумиру. А после того, как Дэнни сегодня впервые взял с собой на съемки, он теперь вообще готов сделать все, о чем любимая трэш-модель после попросит…

Череда вспышек прервалась и фотограф, поправив кепку, дал отмашку второй серии:

- Теперь нарисуем немного дуэтов, и на сегодня, пожалуй, с нас хватит.

- Давно пора! - выдохнул Дэн и безуспешно попытался плечом смахнуть со лба капельки трудового пота. За два часа съемок тело вполне ощутило, как чувствуют себя буйные пациенты психушек, и, надо сказать, приятного в этом мало.

Наконец, не выдержав, нетерпеливо позвал на помощь хозяина шелкового взгляда:

- Малыш, мне не справиться с одеждой!

- Уже бегу! – воскликнул довольный Викса и пулей вылетел из мрака, показалось даже, сейчас набросится обнимать и целовать.

Фотограф придирчиво оценил новичка: брюнет среднего роста с прической подражающей Дэну обнажен до пояса. Низкие зауженные джинсы лишь подчеркивают природную худобу, хотя это нравится многим; не столь эффектен, красив и агентство пригласило его лишь в довесок к популярному в сети Дэну Гуманоиду, дабы еще больше подчеркнуть достоинства талантливой трэш-модели.

- С Клиникой покончили, настала очередь Апокалипсиса! - сказал фотограф громче обычного.

Дэн при помощи Виксы едва успел избавиться от смирительной рубашки, как ассистенты фотографа, словно возникшие из мрака, мигом сменили декорации, и студия обрела черты огненно-черной панорамы горящего мегаполиса.

Викса сейчас готов сдувать каждую пылинку с объекта своего обожания. Сердце отказывается верить происходящему: Дэнни все-таки сдержал обещание и подарил ему на двадцатилетие совместную сессию! Это сильнее всего!

- Мне нужны ваши рельефные торсы, - указал фотограф моделям.

На лице Дэна появилась улыбка:

- Давно бы так.

Обнаженное тело – его конек. Узкая талия и кубики пресса в сочетании с почти спадающими на колени джинсами – самого заводили до дрожи!

Спустя минуту снова засверкали вспышки. Викса стоял на коленях, с вожделением глядя на возвышающегося Дэна. Ему и не надо было притворяться и изображать чувства: душа и тело уже давно отданы в руки Гуманоида. Он готов всегда быть на вторых ролях, всегда находится в тени, только чтобы кумир не бросил и если не любил, то хотя бы позволял любить…

«Викса жалок» - отстраненно подумал Дэн, рисуя новые позы, - «и ради меня готов выполнять любые прихоти… что ж, в личной собачонке есть свои плюсы, особенно в той, которую не жалко потом будет выбросить на улицу…»

21:20

Сессия растянулась без малого еще на час. Трэш-модели привычны к подобным нагрузкам, но когда изнуренный фотограф выдохнул, наконец, долгожданное стоп, обрадованный Дэн даже послал ему воздушный поцелуй.

- Спасибо парни, отличная работа! – усмехнулся он, включая с пульта освещение. - Завтра продолжим.

- Да уж, контракт подписан и никуда не деться! - рассмеялся в ответ Дэн, а потом подобрал смирительную рубашку и направился в гримерную.

- Это был самый лучший подарок на свете, - признательно шепнул Викса, догнав Гуманоида. – Я этого никогда-никогда не забуду!

Дэн вяло улыбнулся группе пробежавших мимо ассистентов и свернул в длинный коридор, подсвеченный розово-красным.

- Гм, зайдем в гримерку и я покажу тебе, малыш, как меня можно отблагодарить.

Викса опустил взгляд в смущении, прекрасно зная, чего именно ждет от него Дэнни…

И тут он все-таки решился. Набрался смелости задать самый главный вопрос, не дававший спокойно засыпать все время с момента их первой встречи. До гримерной остается десяток шагов, и он должен получить ответ, должен знать, что Дэн его ценит, верен, и что у их отношений есть будущее!

В противном случае Викса больше не будет выполнять желания любимого, и если услышит «да» в ответ на свой вопрос, то найдет в себе силы устоять. И, возможно, даже… вычеркнет Дэна из жизни навсегда. Вот так вот!

- Скажи мне, Дэнни, - произнес он, остановившись, перед дверью гримерной, словно на пороге двух миров: в одном он слаб и не решителен из-за своих чувств, а в другом похож на кумира и волен легко распоряжаться эмоциями и чувствами. - Только ответь искренне: ты мне изменяешь?

Разум Виксы уже принял решение «сейчас или никогда», но если бы рядом было зеркало, то увидел бы, как вопреки всему глаза с надеждой смотрят на губы любимого и умоляют: «ну пожалуйста, дай мне те слова, которые хочу услышать, и я сделаю для тебя все, каждую прихоть! Прошу, обмани меня!»

Но Дэн лишь, мягко усмехнувшись, произнес шелковым, но убивающим своей реальностью голосом:

- Ты же знаешь, что да…

Дата добавления: 2015-10-02