Конец России и американская Ночь над миром

Современный этап истории характеризуется специфическим противоречием, парадоксальность которого до сих пор еще не оценена глубоко. С одной стороны, существует феномен глобализма, который опирается (что бы там ни говорили оптимистические сторонники глобализации, видящие в ней исключительно благоприятную экономическую сторону) на сращивание не зависящей от национальных государств международной бюрократии с транснациональными корпорациями и мировой мафией. С другой стороны, тот же самый период характеризуется беспрецедентной за всю историю человечества концентрацией политической, военной и экономической мощи в руках одного национального правительства — США. Некоторые аналитики пытаются обойти это противоречие, рассматривая глобализм как главное направление американской стратегии. В действительности есть попытка со стороны США “оседлать” глобализм, превратить его в свой ресурс. Тем не менее американский истеблишмент остро ощущает это противоречие.

Глобализм как система политических, финансовых и мафиозных связей, опутывающая весь мир и не зависимая от каких бы то ни было национальных интересов, в том числе и американских, бесспорно, представляет собой главную угрозу для национальной государственности США. Дело в том, что совокупный ресурс международных сил, заинтересованных в глобализации, сравним, а возможно, и превышает соответствующие параметры США. Единственное, чем не обладает интернациональный глобалистский истеблишмент, — это самостоятельный силовой ресурс. Поэтому США, сделавшие своим макропроектом превращение собственной национальной администрации в правительство земного шара, рассматривают любой крупный силовой ресурс в мире как возможное орудие в руках глобализма, являющегося сегодня единственным оппонентом Вашингтону.

Главным в списке таких ресурсов остается российский ядерный потенциал. Россия сегодня — единственная страна, которая благодаря еще не до конца растраченному военному наследию СССР способна уничтожить Соединенные Штаты. С точки зрения основной заботы США русская политическая элита представляет собой источник повышенной опасности, в некотором роде, может быть, даже более значительный чем бывшее советское руководство в эпоху “холодной войны”. Речь идет о пресловутых связях российских олигархов и политиков с международным криминалом, который входит составной частью в глобалистский новый истеблишмент. (В этой перспективе особый интерес представляет активность Ватикана на российском направлении. В последнее время вновь созданные при резких возражениях со стороны РПЦ католические структуры России стали активно заниматься формированием русской национальной идеи. Появилось Русская католическая церковь (РКЦ), занявшая отчетливо патриотическую национальную позицию. С учетом антиамериканской позиции Ватикана и традиционных связей экуменического клерикализма с глобалистскими структурами можно предположить, что один из наихудших для США сценариев может реализоваться с неожиданной стороны.) С этой точки зрения никакие уверения российских политиков в своей лояльности США не могут перевесить того факта, что финансовые интересы коррумпированной российской бюрократии и бизнеса тесно переплетены со структурами, которые США либо недостаточно контролируют, либо рассматривают как подлежащие преследованию. Создается довольно парадоксальная ситуация: политический класс России начиная с президента Путина всячески провозглашает новую эру партнерства между Россией и США, в особенности напирая на сотрудничество в сфере антитеррористической кампании, инициированной Вашингтоном после 11 сентября 2001 года. Такую декларацию, особенно в свете реальной уступчивости Москвы по отношению к американским притязаниям на военное господство в постсоветском пространстве, трудно дезавуировать в открытой форме. Вместе с тем американские политики и влиятельные аналитики неоднократно указывали с той или иной степенью откровенности, что США отныне не нуждаются ни в консенсусе мирового сообщества, ни в какой-либо поддержке со стороны союзников для оправдания своих действий. В ряде документов, таких, например, как исследования Национального разведывательного совета США “Глобальные тенденции 2015”, отчетливо проходит мысль, что Россия вообще не может быть союзником США в силу своей обреченности как государства. Иными словами, на фоне добровольно избранного стратегического одиночества США (при предполагающейся автоматической поддержке со стороны всех режимов, пока еще не объявленных “в розыск”), Россия не только не является другом, но, напротив, представляет собой источник единственной по-настоящему серьезной военной угрозы, которую необходимо устранить. Это означает, что главным направлением, в котором американцы видят развитие России как страны, является ее распад и уход с мировой сцены при взятии под контроль того, что останется от ее нынешних ядерных сил и высоких технологий, имеющих военное применение. Такая перспектива упоминается в аналитических документах лишь как один из возможных сценариев российского будущего, однако нет сомнения, что в действительности вся американская стратегия сегодня направлена на окончательный демонтаж России. В сущности, именно к этому сводилось содержание бесед Збигнева Бжезинского, которые он проводил в Москве в ходе своего недавнего визита, в том числе и с ведущими представителями российской военной мысли. Бжезинский оценил, что у России нет внутренних ресурсов для того, чтобы переломить нисходящую тенденцию в своей политической судьбе. При этом он сослался на опубликованную в одной из болгарских газет карту предстоящего распада России, где были очерчены возникшие на ее месте три новых образования: Европейская Россия до Волги, Сибирско-Уральский регион и Дальний Восток. По словам американского стратега, это один из наиболее мягких вариантов дезинтеграции евразийского пространства, соответствующий американскому видению. Каким же образом предполагается осуществить распад России в достаточно близкие сроки, поскольку затягивание нынешней неопределенной ситуации на фоне пробуксовки антитеррористической кампании может привести к масштабному геополитическому кризису самих США (напряженность отношений с Западной Европой, формирование нежелательных альянсов, в частности Москва — Пекин и т.п.)? Очевидно, что радикальным решением, которое устроило бы американскую администрацию, мог бы оказаться конфликт между Россией и Китаем, в ходе которого обе стороны перестали бы существовать как суверенные государственные образования. Однако спровоцировать этот конфликт не так просто. Несмотря на то что в Кремле, по многим свидетельствам, существует синдром синофобии, вряд ли можно подтолкнуть нынешний московский режим к отчетливому антикитайскому курсу. В еще меньшей степени реально спровоцировать на антироссийскую позицию сверхосторожный Пекин. Единственным выходом в такой ситуации остается оперировать самой российской политической элитой как ведущей дезинтеграционной силой, поощряя то, что американские аналитики считают “кризисом пространства” в России. Согласно уже упоминавшемуся документу, “Глобальные тенденции…”, главной проблемой, которая станет перед Россией в ее попытках выйти из кризиса, будет противоречие между сверхцентрализмом Москвы и неуправляемостью ее огромных слабоструктурированных территорий. Решающим моментом в провоцировании “кризиса пространства” должно стать стремительное наращивание американского военного присутствия в Средней Азии и Казахстане. (Астана сегодня получила уже формально более привилегированный статус, чем Россия, поскольку Казахстан объявлен Белым домом “государством с рыночной экономикой”. Военное же сотрудничество между Казахстаном и США началось задолго до 11 сентября.)

В условиях превращения Казахстана и Центральной Азии в зону активного американского военного присутствия, понятно, что США получают колоссальный рычаг прямого воздействия на внутренние дела России. Ведь в случае явного поощрения Вашингтоном сепаратистских тенденций одного из российских губернаторов (или их коалиции) Москва будет вынуждена, защищая целостность России, бросать вызов США. Это немыслимо уже сегодня и становится все более немыслимым с каждым днем параллельно с драматическим ухудшением военно-стратегического положения России. Речь идет не только о потере зарубежных баз, не только об американских базах в центре Евразии, но и о военно-космическом контроле всей российской территории, информационной прозрачности для американцев деятельности всего оборонного комплекса России, мощном присутствии агентов влияния на всех уровнях, короче говоря, всего того комплекса реального американского превосходства, которого современный российский обыватель пока еще не может себе даже представить. В условиях превращения бывших республик теперь уже бывшего СНГ в военных союзников Америки, Москва просто не сможет противостоять сепаратизму окраин, которые будут поддержаны консолидированным проамериканским лобби изнутри и извне! Вот после этого, когда на месте бывшей России возникнет Европейская Московия, Урало-Сибирская Республика и Дальневосточная Федерация, Китай, с учетом прямой угрозы своей безопасности со стороны центрально-азиатских государств, поддерживающих вместе с США уйгурское национально-освободительное движение, будет вынужден вступить в конфликт по крайней мере с Сибирью и Дальним Востоком, чтобы радикально изменить баланс сил на азиатском материке в свою пользу. Это и будет долгожданным часом “Ч”, знаменующим начало большой евразийской войны, которая, по мысли американских стратегов, должна лишить глобализм всякого консолидированного силового ресурса.

Сегодня невозможно рассматривать, не впадая в утопию, образование стратегического союза государств, способных бросить вызов США или, по крайней мере, оказать сдерживающее влияние на их гегемонистский курс. Национальные политики всех без исключения стран, с одной стороны, слишком напуганы возможными последствиями перед лицом явно неконтролируемой агрессивности Белого дома (этот страх включает в себя и память о судьбе панамского президента Норьеги), с другой стороны — слишком опутаны системой обязательств, контролируемых в конечном счете США. Однако, изучая американские документы по внешней политике, бросается в глаза несколько “фигур умолчания”, когда речь заходит о всевозможных сценариях будущих угроз. Американские аналитики никогда не говорят о Западной Европе как источнике нового вызова американскому гегемонизму. Они не упоминают исламский мир как некое единое целое, противостоящее Соединенным Штатам Америки и способное стать фактором давления на них. И, наконец, в американские расчеты совершенно не входит возникновение новой всемирной идеологии протеста, способной в постмарксистский период объединить человечество против олигархического империализма. Во всех трех случаях речь идет либо о цензуре, наложенной на совершенно неприемлемый “кошмарный сценарий”, либо же о фундаментальном дефиците исторического понимания. С нашей точки зрения, стратегия всех тех сил в мире, которые стремятся отстоять свободу от империалистического диктата США, должна заключаться в реализации взаимодействия между этими тремя блоками политической реальности, которые естественным образом несут в себе иммунитет от американизма. Это означает сложное, возможно, парадоксальное взаимодействие между Европой, исламской цивилизацией и кристаллизующимся сегодня потенциалом контрглобализма как основы для нового политического интернационала.

Дата добавления: 2015-10-24