Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Банальность как российская политтехнология

Национальная идея для XXI века? | Часть 1. Россия и ислам | Часть 2. Исламский проект | РОССИЯ - ТЕРРИТОРИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ | А был ли кризис общества? | Когда началась перестройка | Признаки новой эры в СССР | Миссия КГБ в Евразии | Образ КГБ в народе | Особенности партии нового типа |


Читайте также:
  1. ВСЕРОССИЙСКАЯ АКЦИЯ АВТО-МОТОДОНОР ПРОЙДЕТ В ХАНТЫ-МАНСИЙСКОМ АВТОНОМНОМ ОКРУГЕ
  2. Всероссийская научно-практическая конференция
  3. ВСЕРОССИЙСКАЯ ОЛИМПИАДА ШКОЛЬНИКОВ
  4. Линейно-стадиальное понимание истории и советская (ныне российская) историология древнего мира вообще, историология Древнего Востока в первую очередь
  5. на общем собрании членов ТСН «Эдельвейс» (г. Новосибирск, ул. Российская, д. 8), проводимом с 15.10.2015 по 04.11.2015 г.
  6. Первая Всероссийская

Обрушение идеологического марксистско-советского пространства в России произошло не вдруг. Первоначально жесткая классовая догматика, подвергаясь критике, заменялась «общечеловеческими ценностями». Пока этот лозунг был актуален, его никто не хотел расшифровывать. Однако после расстрела в 93-м году Верховного Совета либеральные ориентиры утратили всякий смысл и наступил идеологический вакуум. В этих условиях оказалось, что Запад давно уже живет в новом замечательном методологическом пространстве — постмодернизме.

Постмодернистами в нашей стране сразу оказались практически все. В первую очередь те, кто отвечал за работу с общественным мнением и, шире, состоянием умов в России: политтехнологи. Анализ того, что называется в нашей стране постмодернизмом, приводит к двум несколько неожиданным выводам. Во-первых, этот термин, которым на Западе квалифицируют образ мысли профессиональных интеллектуалов и критиков искусства, у нас служит для обозначения умонастроения как богемной интеллигенции, так и массовых «образованцев». Во-вторых, если на Западе постмодернизм есть концентрированное выражение недоверия ко всему, что хотя бы отдаленно напоминает посягательство на человеческие свободы, то в России под вывеской постмодернизма проходит вызывающе циничное и наплевательское отношение к этим самым свободам, правам и вообще любым социальным ценностям. Этот термин у нас стал обозначать нечто эквивалентное пресловутой «карнавальности», заведомо несерьезное, подчас издевательское восприятие практически любых культурных реалий. Наконец, российский постмодернизм — это лицензия на возведенную в ранг идеологии безответственность в искусстве, жизни и политике.

Великий русский культуролог Михаил Бахтин в свое время недаром рассмотрел «карнавальность» как смеховой ответ низов на принудительную серьезность элиты. Россия в этом плане создала свою версию карнавальности-постмодернизма гораздо раньше, чем его изобрели во Франции и США высоколобые умники — критики литературы. Первым проявлением этого феномена стал имажинизм — литературное течение, оформившееся в 1919-м, к которому недолго был близок Сергей Есенин. В программных текстах Анатолия Мариенгофа, Вадима Шершеневича («содержание — часть формы») можно было уже тогда обнаружить то, что впоследствии было осуждено как формализм: поиски эффектного стиля, пренебрежение к смыслу, разорванный конгломерат образов. Этот «метод» мировидения идеально подходил стоявшей за имажинистским кружком мелкобуржуазной богеме. В конце концов, мелкая буржуазия, составлявшая с учетом крестьянства подавляющее большинство населения России, тоже имела свой элитарный слой, который расцвел в первые годы после революции. Однако огромное большинство стремительно люмпенизировавшейся мелкой буржуазии под влиянием сталинских реформ обрело себя в создании совершенно новой социальной корпорации, имя которой — советская бюрократия.

Традиционно во всех странах и эпохах этот слой в основном комплектовался из безродных разночинцев и образованных люмпенов, но только в СССР бюрократия стала социальным классом, овладевшим собственностью на средства производства. В конечном счете это неизбежно привело к давно предсказанному Львом Троцким еще в 1935 году феномену приватизации.

Приватизация заставила правящий класс, избавившийся от бремени марксистской демагогии, искать новые инструменты интеллектуального контроля масс. Имажинизм вернулся с другой стороны — из 1919-го в 1991-й — в виде политтехнологий (по крайней мере так, как их понимают в Москве), которые являются чисто российским изобретением.

Имажинизм — теперь уже политический — вошел в наше культурное пространство с Приговым и куртуазными маньеристами, Пелевиным и Сорокиным и радостно объявил себя тем самым «постмодернизмом», на котором-де стоит весь «продвинутый» Запад.

Парадокс России, однако, в том, что, ссылаясь на цивилизованный пример, она всегда забегает вперед и становится лабораторией, в которой отрабатывают ужасы будущего. Так и здесь: то, что стало принципом новой российской культуры и, соответственно, новых способов влияния на толпу, — это чисто наше открытие, которое бесспорно вот-вот станет достоянием завтрашней всемирной тирании.

Мы имеем в виду феномен «банального сознания», который лежит в основе основ российского постмодернизма (включая послереволюционный имажинизм). Что такое «банальное сознание»? Каждому известен синдром старого фотоальбома: хозяйка, чтобы занять гостя, раскладывает перед ним ворох фотографий, на которых запечатлены родственники, друзья, случайные люди в хаотичных, не связанных между собой ситуациях. Часто тот, кто показывает эти фотографии, не помнит, кто есть кто. В ворохе моментальных клише отражена как бы сама жизнь, как ее понимают люди, не способные к рефлексии: хаос спонтанных моментов, не соединенных между собой внутренней логикой.

На самом деле банальное сознание есть способ, которым обычный человек защищается от страха смерти. Хаос образов без связи и внутренней иерархии создает иллюзию непрерывности. Постоянство, сохранение status quo, надежда на будущее — это психологические пароли, которыми открывается доступ в кладовые доверия как низов, так и верхов. Для того чтобы выйти к этим паролям, сознанию мало быть просто хаотичным, ему надо превратить свою бессвязность в способ истолкования мира.

Банальное сознание — это разорванное мировосприятие, объявившее свою изначальную бессвязность подлинной правдой жизни. Нетрудно понять, что банальное сознание идеально адаптировано для будущего информационного общества, прообраз которого был уже дан в гениальной антиутопии Джорджа Оруэлла «1984».

Тайна управления людьми — в их небывалой по сравнению с прошлыми временами зависимости от информации, которая раскладывается на знаки, квантуется, перетасовывается, подчищается… Однако для того, чтобы быть эффективными, основанные на информации политтехнологии должны овладеть неким фундаментальным приемом, без которого они — только мечта политтехнолога о настоящей власти.

Этот прием также открыт и освоен в России: «ложное узнавание», оно же «ложное различение». Без этого открытия толпу невозможно убедить, что она живет не в «совке», а в стране, приобщившейся к «цивилизованному мировому сообществу». Невозможно внушить избирателю, что Зюганов несет угрозу не только для его имущества, но и для его физического существования. Невозможно заставить обывателя поверить, что Чечня представляет собой такой же вызов геополитическому существованию России, как в свое время Третий рейх. Все эти вещи достижимы, только если банальное сознание стоит на двух могучих китах «ложного узнавания» и «ложного различения». По сути, современные российские политтехнологии есть своего рода итог карнавально-смеховой «традиции». Но самый, так сказать, «смех» состоит в том, что пафос этих технологий — обеспечение политической преемственности, проще говоря бессрочного выживания узкой узурпационной группы, в которой воплощена мелкобуржуазная бюрократическая диктатура, когда-то установленная Сталиным и продолжающаяся при Ельцине и Путине.

Гейдар Джемаль. Банальность как российская политтехнология / Журнал “СМЫСЛ”. № 5.

 

 


Дата добавления: 2015-10-24; просмотров: 52 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ПАРАД СУВЕРЕНИТЕТОВ - ПОСЛЕДНИЙ?| ПСИХОАНАЛИЗ КАК ПОЛИТТЕХНОЛОГИЯ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)