Принятие точки зрения другого на себя

Говоря об этом феномене, часто смешивают две различные способности. Во-первых, приобретение субъектом способности в буквальном смысле представлять (видеть) себя, точнее, свою внешность так, как видят его другие. Во-вторых, способность оценивать себя по образцам, меркам других людей.

Научное обсуждение этих феноменов имеет несколько традиций. Одна из этих традиций связана с именами Ч.Кули, У.Джемса и в особенности Дж.Мида, автора теории символического интеракционизма [206]. Мид отталкивается как раз от той идеи, что с самого своего рождения, а иногда и до него, человек становится объектом отношений другого человека, прежде всего родителей. Отношение к ребенку предшествует его самоотношению, сознание его другими предшествует его самосознанию. Мид предположил, что самосознание человека – это преобразованная и перенесенная во внутрь точка зрения других по поводу субъекта. Преобразованная точка зрения других выступает как "генерализованный другой", воплощение усвоенных человеком социальных норм. Переход социальных норм во внутрь, согласно Миду, происходит в процессе непосредственного общения и в рамках совместной деятельности с другими людьми. В процессе этого общения ребенок усваивает значимые для него точки зрения других людей (родителей, учителей, братьев, сестер) и, присваивая их, формирует свое самосознание. Таким образом, самосознание человека выступает как присвоенное им сознание его другими.

Известно, что ребенок не сразу узнает себя в зеркале, и момент такого узнавания часто интерпретируется как свидетельство зарождения самосознания. Узнать себя в зеркале – это значит выработать в себе способность отождествлять свою внешность, видимую другими, с самим собой, т.е. такое узнавание так или иначе предполагает усвоение иной точки зрения, внешней по отношению к субъекту (опять виртуальная точка зрения). Эта способность у взрослого человека становится автоматической. Об этом свидетельствует, в частности, эксперимент, в котором испытуемым предлагалось поместить на лоб изображение буквы Е. Хотя и никаких инструкций о том, как располагать букву на лбу, не давалось, испытуемые располагали ее так, чтобы мыслимый наблюдатель, стоящий к ним лицом, мог бы ее правильно прочесть [237]. В то же время есть основания полагать, что усвоение точки зрения на самого себя глазами внешнего наблюдателя – феномен, обязанный своим происхождением самым общим и, если можно так выразиться, примитивным формам общения. Об этом свидетельствует эксперимент Г.Гэллапа с шимпанзе [171]. Гэллап, исходивший как раз из представлений интеракционизма, воспитывал две группы шимпанзе в различных условиях – одних в условиях общения друг с другом, других в условиях "социальной изоляции", т.е. без общения с другими обезьянами. Затем шимпанзе из каждой группы помещали в изолированные боксы на 9 дней, каждый бокс был оборудован зеркалом. На десятый день шимпанзе с помощью анестезии усыпляли, и пока те находились под наркозом, им красили не раздражающей и не пахнущей красной краской бровь и ухо. После этого их вновь помещали в бокс, предварительно забрав оттуда зеркало, и измеряли число спонтанных дотрагиваний до окрашенных краской частей лица. Число этих спонтанных дотрагиваний оказалось очень незначительным и одинаковым у "одиноких" и "социализированных" шимпанзе. Затем вновь поместили зеркала в боксы и подсчитали число спонтанных дотрагиваний. Картина резко изменилась: "социализированные" шимпанзе трогали окрашенные части лица очень часто, а число дотрагиваний у шимпанзе-одиночек так и не изменилось. Таким образом, "социализированные" шимпанзе способны узнавать себя в зеркале, а шимпанзе, выросшие в одиночестве, – нет.

Сторонники концепции Дж.Мида рассматривают результаты этого эксперимента и как доказательство существования самосознания у шимпанзе (но лишь у них, так как на других приматах получены отрицательные результаты), и как доказательство гипотезы о природе самосознания как принятии точки зрения других на себя [234]. На самом деле фактом является только то, что шимпанзе узнает себя в зеркале. При этом вовсе необязательно предполагать, что это узнавание есть следствие усвоения точки зрения других обезьян. Шимпанзе не имели опыта восприятия себя в зеркале, кроме как в экспериментальном периоде. Однако шимпанзе, выросшие с другими, имели, конечно, опыт восприятия других обезьян. Этот опыт восприятия своих сородичей они могли перенести на себя, использовав девятидневный период зеркальной самоэкспозиции. В таком случае эксперимент доказывает не то, что обезьяна усваивает взгляд на себя другой обезьяны, а то, что в подходящих условиях (наличие зеркала) обезьяна может перенести свой опыт восприятия других обезьян на себя. Такое объяснение выглядит более правдоподобным. Однако, какая бы точка зрения ни была правильной, можно заключить, что непосредственное общение с себе подобными является условием узнавания себя обезьяной. Но это как раз и означает, что аспекты общения, порождающие феномен узнавания себя в зеркале, т.е. способность отнестись к себе как к объекту – наиболее эволюционно древние и примитивные, а "генерализованный другой" в таком случае может быть генерализован и на основе биологически инстинктивного пласта взаимодействия. Применительно к интерпретаторам этого эксперимента оказывается полностью справедливой критика интеракционизма, высказанная, в частности Г.М.Андреевой, упрекающей интеракционизм в отрыве общения от деятельности [7, 131].

Дата добавления: 2015-10-24