Алмазовские» россыпи

Прошлого не вернуть, будущего не спугнуть.

О. Иоанн Охлобыстин

Над лужайкой летели пчела и муха. Пчела видела прекрасные цветы, а муха коровьи лепешки.

Из наследия старца Паисия Святогорца

1. Не так давно нашла свой блокнот, которым пользовалась в 15 лет. Случай уникальный, поскольку я свои писания чаще использую для оклейки поверхностей или разжигания печек. Не зря моя любимая книга — «Обыкновенная история» И. А. Гончарова. Она имеет для меня даже терапевтическое значение: стоит мне заболеть, я принимаюсь читать это произведение и в 7 случаях из 10 встаю на ноги. И если бы не мой друг Саша-Паша, душевный человек, который терпеливо коллекционировал мою макулатуру и складывал её в архив, я б даже не подозревала, чем маялась в юности. Ну да ладно.

Так вот. Тот блокнот состоял из вопросов, которые я задавала себе «в лоб», и прямых ответов. Среди них было: «Кем ты хочешь стать в жизни?» — «Наблюдателем». Прям откровение! Не инженером, не представителем профессиональной группы «человек — человек» или еще каким-то конкретным деятелем, а наблюдателем. Что самое интересное, так и вышло.

Мне очень занятно смотреть и видеть, слышать и слушать (и потом, став чуть сердечнее, откликаться). Самый главный вывод, к которому пришла, «земную жизнь пройдя до половины», это то, что ты обязан внимать себе, и только после этого перед тобой раскрываются явления и, куда важнее, люди. Теперь о терминах в наш многозначный век. «Внимать себе» — это не мнить себя пупом земли, а усердно копаться в собственной грязи. Человек ведь — макрокосм в микрокосме, поэтому странно смотреть на мир извне, силясь его понять. От такого самокопания (с исповедью, причастием) обостряется восприятие. А если ты еще и полюбил тех, кто рядом, то люди становятся похожими на книги, которые можно свободно читать. Меня, кстати, никогда не поражали такие черты старцев, как прозорливость, умение видеть человека насквозь. Это весьма естественный процесс (после того, как ты помолился и «кровь пролил» свою). Просто мы живем неестественно…

Да, и еще. Впоследствии мне не нужны диалоги, типа: «А чем ты докажешь, что вот это так, а не иначе?». Ничем. Адресность строчек — моё ближайшее окружение. И если кто-то вдруг решил их читать, то это его право и проблема.

Всё, что будет написано далее, — это плод моих наблюдений. Меньше всего меня трогает вопрос «кому это нужно?». Мне нужно. Как раз тот момент, когда «не могу не писать, пишется!». Все эти «россыпи» возникли в течение 50 дней, проведенных мной в Федеральном медицинском центре сердца, сосудов и эндокринологии им. В. Алмазова (СПб) в качестве пациентки в октябре — декабре 2014 года. Они состоят из двух пластов: прозаического («Апология любви») и поэтического («Апология боли»). Коктейль настолько же точен, как известная всем «Маргарита».

Сразу же оговорюсь. Там будет много информации на медицинскую тему, которая может быть по-разному истолкована, в том числе и не в пользу врачей. Так вот если кому в кудри придет на кого-нибудь из них наехать, то это как раз тот случай, когда я отрекусь от своих писаний и встану на их сторону. Потому что после всего произошедшего я перед ними в душе на коленях стою.

Надеюсь, мы друг друга поняли.

С Богом!

2. Необходимое занудство.

Несколько слов о том, каким путем мне пришлось дойти до «алмазовского» медцентра. С июля 2014 г. я перестала просыпаться. Т. е. меня будили, я открывала глаза, будучи белой и ледяной, как сугроб, и пребывая на своей волне где-то часа три, после чего у меня случался судорожный синдром, «скорая помощь», обвинения в употреблении забористых наркотиков и напитков (кое-кто в белом халате даже намекал, что из меня выходят бесы), лечение от эпилепсии и прочая ерунда. В конце концов, муж сказал, что как-то ему уже невмоготу просыпаться от криков родни: «Валя умирает!», и я принялась искать себе диагноз. Труден был путь от правды к истине. По словам клинического ординатора Александра Ивановича, который появится впоследствии в этом повествовании, хороших эндокринологов в области, как лейкоцитов в моче — один – два в поле зрения. Коротенько говоря, после разных смертоносных приключений, достойных отдельной книги, оказалось, что у меня инсулинома, похожая на определение любви у Ларошфуко: «все о ней говорят, но никто не видел». Ну и отправили меня лечиться в СПб.

Что такое «инсулинома», написано в интернете. Можно полюбопытствовать. Главное, что надо уяснить: если у человека уровень глюкозы в крови меньше 4 ммоль/л – это не есть хорошо, а мой в среднем был меньше 3 ммоль/л. И вторая адская выдумка: надо постоянно есть, даже ночью (чтоб уровень сахара поднять и кони не двинуть), а это получалось сначала через «не могу», а потом через «ненавижу». Иногда сдерживаться приходилось, чтоб в истерику не впасть. Но Бог миловал.

3. Два ключа к тексту

Ключ № 1.

Дата добавления: 2015-10-24