Вклад Р. Стила и Дж. Аддисона в развитие европейской журналистики XVIII в. Английская журналистика эпохи Просвещения. 2 страница

В отличие от большинства лидеров революции Марат не был оратором. И тем не менее его слышал весь Париж. Газету «Друг народа» грамотные парижане читали вслух для своих собратьев почти с первых дней революции. Сразу же после взятия Бастилии Марат обратился в комитет своего округа с просьбой выделить средства на типографский станок и печатание газеты. Он не мог печатать газету на свои деньги, как это делали буржуазно-монархистские деятели типа Мирабо или Бриссо, так как денег у него не было: он был врачом, лечившим бедняков (в этом смысле можно проводить параллель между ним и Ренодо). В 1789 году Марат был уже зрелым человеком, имевшим сформированное мировоззрение, последователем Руссо и Монтескье, противником абсолютизма. Он встретил революцию во всеоружии идей борьбы за новый мир. Сам он писал в номере от 2 марта 1793 года: «Я имел к моменту революции уже сложившиеся убеждения…Я решил обнародовать свои идеи в печати и основал «Друг народа».

Газета стала выходить с 12 сентября 1789 года. На фоне восторженных приветствий революции, лившихся со страниц парижской прессы этих дней, голос «Друга народа» прозвучал резким диссонансом. Марат сразу же выступил против тех, кто решил ограничить революцию её первыми формальными достижениями, будущих предателей Лафайета, Мирабо, Бриссо, Неккера, Бальи. С самого начала и до последнего дня своей жизни он был беспощаден к тем, кого подозревал. Буржуазные историографы и многие современники Марата обвиняли его в излишней подозрительности и даже в кровожадности. Но историческая реальность доказывала его правоту, все подозрения «друга народа» оправдывались. Он как будто бы предвидел тайный сговор Мирабо с Людовиком-16, будущий расстрел парижан Лафайетом, предательство Дюмурье.

В отличие от большинства деятелей и журналистов того времени Марат в своих преследованиях и подозрениях был прямолинеен и конкретен. Это определяет его и как политического деятеля, и как журналиста. Достоинством его публицистики, помимо названных уже: последовательности, страстности, простоты и общедоступности, была четкость, строгая фактическая обоснованность требований. Е.В. Тарле отмечает, что Марат «никогда не надоедает читателю политическими отвлеченностями..., его политическая страстность ищет врагов именно между теми, кто идет по линии наименьшего сопротивления и прячется за схемами и декларациями, а вместе с тем в душе уже не хочет продолжения революции, потому что получил от неё все, что ему было нужно».

Разоблачал Марат беспощадно. Разоблачение было главным предметом его публицистики. Он развивал целые газетные кампании вокруг какого-либо конкретного события или лица. Но каждая обвинительная статья по одному конкретному вопросу всегда звучала в контексте общих проблем революции: открытие тайных связей Мирабо с Людовиком не просто как личная вина знаменитого трибуна, а как звено в цепи попыток спасти монархию; предательство Дюмурье – доказательство намерений жирондистов задушить революцию и т.д.

Франсуа Бабёф по происхождению был представителем «третьего сословия». До 1789 года он служил комиссаром по межевым делам, а также занимался сочинением трудов по проблемам имущественных отношений и благоустройства (известна его книга под названием «Записки для земельных собственников и собственников сеньорий»). Служба помогла Бабёфу досконально изучить систему экономических отношений феодального общества, узнать тайны происхождения аристократических владений. Именно в эти годы в его сознании возникли мысли о неравенстве и несправедливости отношений в феодальном обществе. Кроме того, ему пришлось на собственном опыте испытать тяжкие последствия этого неравенства. Это был трудный период в жизни Бабефа, и тем не менее он вернулся в Париж и основал там газету под названием «Journal de la liberte de la presse». Это было типичное парижское издание 90-х годов 18 века, сделанное в спешке, на плохой бумаге, с массой ошибок, но боевое, переполненное самыми отчаянными идеями. Более того, непримиримый, даже скандальный характер самого издателя делал её более решительной и резкой, чем многие парижские издания того времени. Название было выбрано не случайно. Бабёф с самого начала принялся очень активно нападать со страниц своей газеты именно на тех, кого он считал притеснителями свободы слова и печати.

Итоги: Газету представляет 1 человек – он идеолог, организатор, репортер, публицист, распространитель («персональный журнализм»). Активизация крупной и средней буржуазии. Общепризнанный лидер. Аристократ Оноре Габриэль де Мирабо. 1776 – его памфлет «Опыт о деспотизме». Ораторское искусство Мирабо. Он лидер 3-х сословий. Газета Мирабо пронизана его духом и идеями. Жан-Поль Марат – близость к народу. Его «зажигательный» язык. Он прямолинеен и конкретен, беспощаден в разоблачениях. 1793 – переломный итог революции. Заговор Бабефа. Его газета «Пикардийский корреспондент». Выступает с критикой лидеров революции, нападает на постановления правительства. 1796 – его заговор – завоевание свободы и равенства для народа. Один из первых идеологов коммунизма.

14. Газета «Парижские революции» и деятельность К.Демулена в революционную эпоху.

Оригинальное название: «Révolutions de Paris».

Издатели: Луи-Мари Прюдом (1752–1830) – французский журналист буржуазно-демократического направления, автор многочисленных политических памфлетов и брошюр; Элизе Лустало, Сильвен Марешаль.

Описание: газета. Выходила с июля 1789 по февраль 1794 года. Это была первая газета, заговорившая о санкюлотах. Еженедельник. Номер имел от 40 до 64 страниц. Его эпиграфом было: «Великие кажутся нам великими лишь потому, что мы стоим на коленях. Поднимемся!» Главное направление издания – борьба за атеизм, за свержение королевской власти, за дальнейшее развитие революции.

Факты

Газета имела прочную материальную базу.. Небольшая часть отводилась отчетам о работе Национального собрания (6–8 страниц). Также в газете печатались обзоры общего положения Франции, парижские новости и события, сообщения об успехах революционного движения в провинции. Публиковались статьи по юридическим и экономическим вопросам. Много было материалов о театральной жизни, новинках литературы. Газета неплохо иллюстрировалась: почти в каждом номере печатались гравюры. Например, первый номер был украшен десятью заставками, аллегорически изображавшими начало революции. Среди них: взятие Бастилии, клятва в зале для игры в мяч, эмблема деспотизма.

Камиль Демулен - один из наиболее ярких представителей демократической печати Великой французской революции конца XVIII века. Его деятельность проходила в 1789 - 1794 гг., во время восходящего развития Революции, когда были совершены ее великие деяния. Вместе с Революцией он прошел все основные этапы ее развития, пережив "звездные часы", страдая от неудач, ошибок и поражений.

Жизнь и творчество Камиля Демулена - одна из славных страниц истории Великой французской революции, не перевернув которую, не получишь полного представления об этом эпохальном событии 200-летней давности, но поразительно близко стоящем к нам и по сей день.

Журналистика времен Демулена

Именно во время Великой французской революции произошло становление политической печати и зарождение прессы в современном понимании этого слова. Роль и значение газет и журналов возросли до такой степени, что уже никто не представлял себе того положения, в котором пребывала печать до Революции.

Вот какое объяснение слова "газета" приводит Камиль Демулен: "При старом режиме периодический листок, который сообщал о погоде: Сегодня журналисты - общественная власть. Они разоблачают, декретируют, управляют удивительнейшим образом, оправдывая или осуждая. Каждый день они поднимаются на трибуну: они среди тех, чей голос слышат 83 департамента. За 2 су можно слушать этого оратора. Газеты каждое утро сыплются как манна небесная и: подобно солнцу, ежедневно выходят освещать горизонт". (Revolutions de France et de Brabant. P., 1790, #17.)

Важность печати была понята всеми политическими партиями. Об этом свидетельствует и тот факт, что почти все выдающиеся деятели Великой французской революции редактировали газеты. О. Мирабо, К. Демулен, М. Робеспьер, С. Марешаль, Ж.П. Марат, Г. Бабёф и др. оказывали влияние на революцию и как публицисты. Их журналистская работа была тесно связана с политической деятельностью.

Печать стала серьезнейшим оружием в борьбе за установление якобинской диктатуры. Что же входит в понятие "демократическая печать"?

Прежде всего, это печать, которая сыграла важную роль в борьбе за свержение монархии. Печать, которая изо дня в день, из номера в номер пропагандировала Революцию, выступая с требованиями демократического развития Революции. Именно эта печать хранила да конца верность демократическим завоеваниям Революции и заложила основу для прогрессивной демократической и революционной прессы Франции.

Гонкуры были правы, когда писали, что "журналистика вышла из недр революции во всеоружии и, едва родившись, стала ареной великих сражений". Они называли газету "детищем 89-го года".

Одним из косвенных, но, тем не менее, наглядных проявлений влияния общественного мнения на жизнь страны во второй половине XVIII века являлось оживление периодической печати. Газеты продавались на улице, имелись в большинстве кафе, а их, по сообщениям полиции, насчитывалось в Париже перед Революцией 1800.

К 1789 году мысль о свободе печати проникла глубоко в сознание общества, и необходимость ее для развития прессы никем не оспаривалась. "Роль книг кончилась, - говорит Антен, - пришла очередь газет".

Рост газет в первый год Революции был значительным. В проекте своей газеты Демулен перечисляет 25 названий уже выходивших изданий. При этом речь шла только о газетах, успевших к тому моменту приобрести определенное влияние. Если в 1788 году во всем королевстве насчитывалось 60 периодических изданий, то с 14 июля 1789 года по 10 августа 1792 года появилось свыше 500 различных газет.

Эта революция в печати не была следствием технической революции, но стала возможной исключительно благодаря политическим изменениям в стране. Лишь в 1815 г. во Франции стала внедряться новая техника в полиграфии. До этого почти все делалось вручную. Как правило, один и тот же человек был и редактором, и издателем, и продавцом своей газеты. На одном прессе можно было напечатать за 24 часа 3 тыс. экз. - максимальный тираж ежедневной газеты.

Бумага была обычно низкого качества, грубая, зернистая, шероховатая, иногда слегка окрашенная или покрытая пятнами. Многочисленные дефекты бумаги сказывались на качестве печати.

Итак, технические возможности во многом ограничивали тираж газет. Накануне Революции наиболее распространенной была "Парижская газета", имевшая тираж около 10 тыс. экз. Как правило же, тираж колебался от 300 до 500 экз. Большинство газет выходило 2-3 раза в неделю. Обычно распространялись брошюры из нескольких номеров газет, но с 1789 года с ростом тиража и числа газет Революции их стали продавать и отдельными номерами.

Реклама в газетах находилась в зачаточном состоянии. Демулен, к примеру, печатал всякого рода анонсы.

Производство газет было делом дорогим, но все же рентабельным.

Говоря о печати первых лет Революции, необходимо отметить появление в это время вечерних газет, в которых помещались стенографические отчеты о работе Национального собрания. Эти вечерние газеты быстро завоевали популярность, так как они оперативно информировали о заседаниях Ассамблеи.

Становление Камиля Демулена

Идеология Камиля Демулена формировалась в 80-е гг. XVIII века, то есть при зарождении буржуазной идеологии, направленной на изменение социально-политических основ общества. Проблемы XVIII столетия, особенно его второй половины - это проблемы поколения Камиля Демулена.

Говорят, что все мы родом из детства. Небезынтересны в этом плане и первые шаги нашего героя.

Камиль Демулен родился 2 марта 1760 г. в Пикардии. Оттуда же происходили Кальвин, Сен-Симон, Бабеф, Кондорсе. Уроженцы этого края, как правило, отличались пылкой головой, легко воспламеняющимся воображением, страстным темпераментом. В то же время их характеризует рассудительность, здравый смысл, приправленный остроумием и лукавством.

Когда Камиль подрос, дальний родственник сумел выхлопотать ему место в коллеже Клермон, основанном иезуитами в 1563 г., куда Демулен и отправился с тем, чтобы больше на родину не вернуться. В этом же коллеже тремя классами старше обучался Максимилиан Робеспьер. Несмотря на некоторую разницу в возрасте, они подружились. Их объединяло и происхождение, и общий культ героев древнего мира. Под влиянием чтения античных авторов оба прониклись страстной любовью к свободе. Позднее Демулен писал: "Не для того нас воспитывали в школах Рима и Афин, в республиканской гордости, чтобы жить в унижении монархии при Клавдиях и Вителлиях. Безумно правительство, вообразившее, что мы можем увлекаться нашими праотцами на Капитолии, одновременно не презирая версальских угнетателей, можем восхищаться прошедшим, не осуждая настоящего".

Демулен считался хорошим учеником, хотя занимался лихорадочно, поспешно и непоследовательно. Увлекался поэзией, но стихи его были слабыми. Сам он до конца жизни упорно считал себя поэтом, сказав перед смертью: "Я родился, чтобы быть поэтом".

Камиль хорошо узнал классическую литературу, что видно по его журналистской деятельности. Он получал премии на многочисленных литературных конкурсах, в одном из которых участвовал вместе с Андре Шенье. Это натолкнуло его на мысль попробовать публиковаться. 9 января 1783 г. в "Журналь де Пари" была опубликована пьеса в стихах, автором которой был Демулен.

В сентябре 1784 г. он получил степень бакалавра, а через полгода - степень лиценциата, принеся присягу в качестве адвоката парижского парламента.

Но адвокат из него не вышел. Демулена буквально охватывал страх, когда он должен был выступать. В узком кругу Камиль забывал о своем недостатке и смело вступал в спор. Но все же оратором Демулен так никогда и не стал.

Речь его была скучной и неприятной для слуха, голос резкий и ломкий. Заиканье исчезало по мере того, как оратор приходил в возбужденье.

Насколько Демулен неприятен как оратор, настолько он прекрасен как писатель, где он обладает легкостью, изяществом, умом.

Камиль Демулен жил в жестокой нужде. И не исключено, что он так бы и прозябал в неизвестности, если бы не приход революционных событий, перевернувших общественную жизнь Франции.

15. Публицистика Жана-Поля Марата

Сравнивая Марата с известными журналистами этой эпохи, Демуленом и Эбером, Тарле подчеркивает, что популярность буржуазной «Революции Франции и Брабанта» с её бойкостью и развлекательно-революционным пафосом и плебейский «Пер Дюшен» с её злоупотреблением сквернословием и жаргоном была несравнимо меньшей рядом с всеобщей любовью к «другу народа». Это выделяет его не только среди журналистов, но и в ряду всех лидеров революции вообще. «Марату удалось то, что не удавалось в такой мере решительно никому из первостепенных деятелей Французской революции, даже наиболее искренно демократически настроенных: «Народ, тот самый «добрый парижский народ», для которого писал Марат, признал его своим, никогда не считал его «господином», каковым для парижской массы всегда был и остался, например, хотя бы тот же Робеспьер, неподкупный, чистый и честный революционер».

Секрет популярности Марата прост. Две вещи сделали его истинным другом народа: 1) то, что он всегда и, прежде всего, бесстрашно и настойчиво защищал интересы «маленького человека», бедняка или санкюлота, как говорили в те дни в Париже; 2) простой, понятный народу и одновременно «зажигательный», по определению жирондистов, язык газеты Марата.

В отличие от большинства лидеров революции Марат не был оратором. И тем не менее его слышал весь Париж. Газету «Друг народа» грамотные парижане читали вслух для своих собратьев почти с первых дней революции. Сразу же после взятия Бастилии Марат обратился в комитет своего округа с просьбой выделить средства на типографский станок и печатание газеты. Он не мог печатать газету на свои деньги, как это делали буржуазно-монархистские деятели типа Мирабо или Бриссо, так как денег у него не было: он был врачом, лечившим бедняков (в этом смысле можно проводить параллель между ним и Ренодо). В 1789 году Марат был уже зрелым человеком, имевшим сформированное мировоззрение, последователем Руссо и Монтескье, противником абсолютизма. Он встретил революцию во всеоружии идей борьбы за новый мир. Сам он писал в номере от 2 марта 1793 года: «Я имел к моменту революции уже сложившиеся убеждения…Я решил обнародовать свои идеи в печати и основал «Друг народа».

Газета стала выходить с 12 сентября 1789 года. На фоне восторженных приветствий революции, лившихся со страниц парижской прессы этих дней, голос «Друга народа» прозвучал резким диссонансом. Марат сразу же выступил против тех, кто решил ограничить революцию её первыми формальными достижениями, будущих предателей Лафайета, Мирабо, Бриссо, Неккера, Бальи. С самого начала и до последнего дня своей жизни он был беспощаден к тем, кого подозревал. Буржуазные историографы и многие современники Марата обвиняли его в излишней подозрительности и даже в кровожадности. Но историческая реальность доказывала его правоту, все подозрения «друга народа» оправдывались. Он как будто бы предвидел тайный сговор Мирабо с Людовиком-16, будущий расстрел парижан Лафайетом, предательство Дюмурье.

Политический инстинкт и последовательность в отстаивании интересов тех, кто проливал кровь во имя революции, а не расточал речи в парламенте, позволили ему сразу же верно оценить позиции жирондистов как сдерживающей силы революции. Он стал непримиримым врагом этой влиятельнейшей партии Великой французской революции, что в значительной мере усложнило его жизнь. Марату пришлось дважды скрываться от суда в период революции именно по причине того, что он вызывал у своих противников желание уничтожить его (в 1792 году жирондисты требовали гильотинировать Марата).

«Пусть народ возобновляет кровавые сцены 14 июля и 6 октября до тех пор, пока не останется в живых ни одного врага революции!» - интерпретация этого лозунга встречается в каждом номере «Друга народа». Борьбу с «врагами» революции вели все: и жирондисты, и монтаньяры, и термидорианцы. Это по сути дела была межпартийная борьба за власть. Для Марата же это была борьба за продолжение революции до того момента, когда она принесет не только эфемерные политические права всем сословиям и реальную власть буржуазии, но когда она принесет реальное облегчение народу.

В отличие от большинства деятелей и журналистов того времени Марат в своих преследованиях и подозрениях был прямолинеен и конкретен. Это определяет его и как политического деятеля, и как журналиста. Достоинством его публицистики, помимо названных уже: последовательности, страстности, простоты и общедоступности, была четкость, строгая фактическая обоснованность требований. Е.В. Тарле отмечает, что Марат «никогда не надоедает читателю политическими отвлеченностями..., его политическая страстность ищет врагов именно между теми, кто идет по линии наименьшего сопротивления и прячется за схемами и декларациями, а вместе с тем в душе уже не хочет продолжения революции, потому что получил от неё все, что ему было нужно».

Разоблачал Марат беспощадно. Разоблачение было главным предметом его публицистики. Он развивал целые газетные кампании вокруг какого-либо конкретного события или лица. Но каждая обвинительная статья по одному конкретному вопросу всегда звучала в контексте общих проблем революции: открытие тайных связей Мирабо с Людовиком не просто как личная вина знаменитого трибуна, а как звено в цепи попыток спасти монархию; предательство Дюмурье – доказательство намерений жирондистов задушить революцию и т.д.

Он не был пожирателем своих личных врагов, «чудовищем», как пытались это представить противники, он уничтожал конкретное лицо для того, показать и доказать пагубность явления, которое оно представляет, чтобы спасти революцию. При этом Марат не ограничивался обвинениями, он всегда призывал к конкретному действию, из них вытекающему, к «санкциям». В статьях прямо указывалось, что должен сделать народ – снести голову Лафайету, занять помещение Конвента и т.д. Марат был не только другом, но и руководителем народа, который уважал и ценил его слово настолько, что шел за ним.

В течение 4 лет революции Марату пришлось дважды прекращать издание своей газеты, выпускать её подпольно. Самыми верными помощниками и друзьями в эти трудные дни были для него простые люди Парижа, санклюлоты. Они же были его информаторами (Марат делал свою газету почти в одиночку) и распространителями отпечатанной на плохой бумаге мелким неровным шрифтом, но самой влиятельной и любимой газеты Парижа 1789 – 1793 годов.

16. Французская печать Консульства и Империи. Наполеон и печать.

3 августа 1810 г. Наполеон подписал декрет, согласно которому в каждом департаменте (исключая департамент Сены) можно было издавать только одну газету, которая должна была находиться под властью местного префекта, а в конце того же 1810 г. был подготов­лен проект декрета о парижских газетах. Декрет разрешал публи­ковать политические известия только трем газетам, периодичность выхода которых ограничивалась тремя днями в неделю. В газетах вводился также запрет на фельетон.

Сфера допустимого для освещения во французской прессе коле­балась в соответствии с текущими политическими обстоятельства­ми. По словам Е. Тарле, «нельзя было писать о революции, о после­дних Бурбонах, с 1809 г. нельзя было с похвалой писать о римской

курии, о папе Пии VII, и вообще рекомендовалось поменьше писать о папах; до 1807 г. можно было писать о России, но по возможнос­ти бранное, после 1807 г. тоже можно, но непременно похвальное, с 1811 г. опять можно, но больше бранное, нежели похвальное».

Когда в начале 1811 г. готовилось постановление о закрытии почти всех газет во Франции, то многие из этих газет попытались лестью добиться расположения императора. Вершиной изъявления верноподданнических чувств стало обращение редактора «Journal du soir» («Вечерний журнал»). Оно гласило:

«"Journal du soir" существует уже двадцать лет... Никогда он не был ни приостановлен, ни арестован. У него четыре тысячи под­писчиков. Его дух - в том, чтобы не высказывать политических мнений, кроме тех, которые правительство считает подходящими распространять... Он обязан своим процветанием своему постоян­ному беспристрастию и своей осторожности, именно этим, кажет­ся, он приобрел права на благосклонное покровительство прави­тельства, которому никогда не был в тягость, в котором никогда не возбуждал неудовольствия».

Лесть не помогла, и в Париже в 1811 г. остались только четыре ежедневные газеты — «Journal de Paris», «Gazette de France», «Monituer» («Наставник») и «Journal de l'Empire».

17 янв. 1800 – консульский указ о газетах. (период консульства). Газеты “ могут служит “оружием в руках врагов республики”. Было закрыто 60 газет из 73, издававшихся в Париже и пригородах. Все печатное дело под контролем. Для осуществления контроля создано особое “Бюро печати”. Но офиц. цензуры не было. В 1803 при “Мин.Юсте”(министерство юстиции) возникает спец. “комиссия для просмотра”. “Moniteur” становится рупором Наполеона. Наполеон говорил: “ Дайте понять редакторам газет… что я никогда не потерплю, чтобы мои газеты говорили и действовали против моих интересов, что редакторы могут выпускать ядовитые статейки, но пусть они знают, что в одно прекрасное утро им зажмут рты”. 7 авг. 1805 г.- Наполеон начал грабеж изданий. Налоги, штемпельные сборы. И тд. Причем он всегда аргументировал свои действия. Так, налоги, штемп. сборы и тд. он объяснял тем, что на эти деньги будут выплачиваться “ пособия и пенсии литераторам”. Естественно, не в этом была его цель. 6 ноября 1807 года – было рекомендовано не печатать статьи политического характера. Политика только в “Moniteur”. В 1811 году осталось лишь 3 опасные газеты “Journal de l’ Empire” (бывший “Journal de Debats”), “Gazette du France”, “ Journal de Paris”. Производилась неофициальная конфискация журналов. Декрет об этом был сожжен в 1814 году.

Тем не менее, Наполеон делал вид, что цензуры не существует. И он называл должность цензора постыдной. 5 февраля 1810 г.- о типографщиках и книгопродавцах. Все тоже – прижимают. 6 апр. 1814 – конец Наполеона I. Сенат опубликовал указ: “ Свобода печати полная, за исключением законной репрессии за преступления, которые могут произойти из-за злоупотребления этой свободой”. 21-22 окт. 1814 – новый закон уже при Бурбонах “ всякое произведение по объему не меньше 20 – ти листов может быть издаваемым без всякой цензуры”. Возможно, они считали, что наиболее опасные вещи содержатся в произведениях менее, чем 20 страничного формата (наверное, газеты). Это, кстати, позже переняли и в России.

По закону книгопродавец или типографщик должны были принести присягу. Но сразу же было внесено дополнение: “ Ни одно периодическое издание ни в Париже, ни в провинции не может выходить без спец. разрешения, которое во всякое время можно было взять обратно”.

5 марта 1815 года Наполеон покидает остров. По приезде во Францию, Наполеон издает декрет от 22 апреля 1815 – о свободе печати. Его взгляды полностью переменились. Он стал верить в то, что свобода печати – абсолютное благо, он готов был отстаивать эти принципы. Но битва при Ватерлоо поставила крест на судьбе Наполеона. Говорят, что и в изгнании он выступал за полную свободу печати. Таков был наполеон – противоречивая личность.

27.07.1794 г. – падение якобинской диктатуры – казнь Робеспьера. Революционная ж-ка падает (отслужила свое – функции). Печать периода директории и Наполеона.

22 августа 95 г. новая Конституция – Законодательная власть принадлежит совету старейшин, исполнительная – директорам. Это период директории.

В 353 параграфе говорилось о свободе высказывания и печати, отвергались предварительная цензура и не предусматривалось ответственности за написанное, кроме случаев, запрещенных законом. Закон утверждал, что надо вводить временные ограничивающие законы.

96 год. Директория принимает закон, согласно которому вводится смертная казнь за выступления против директории, против частной собственности, агитацию, за восстановление королевской власти, конституции. Могла быть и каторга.

17 апреля – дополнение: ни один журнал, листок не мог выйти без обозначения автора и типографа. Если не называлось имя автора – 2 года тюрьмы, 2 раз – каторга.

В 97 году в местных органах оказались сторонники монархии. 1\3 их заставили уйти в отставку, 55 арестовали. 18 августа Бонапарт приезжает в Париж и разгоняет директоров, а затем провозглашает себя консулом. Закрывают 60 газет. Издания «Монитор», «Ля газет», «Журналь де Деба» - правительственные, около 13, существуют для того, чтобы контролировать.

Наполеон отдать печать под контроль. Местные издания – префектам, а центральную прессу – полиции. Собственники являлись в полицию, чтобы удостоверить французское подданство, принести присягу. Если они писали плохо о Франции, то газеты закрывали. Префекты и министры следили, чтобы новые издания не появлялись. Создали комиссию. Наполеон утверждает новую должность – директор по печати и торговле. Ему в помощь давали цензоров. Оставив 60 типографий, Наполеон просит выкупить частные типографии и заплатить компенсации. Ограничили число типографий и в провинции. Решения должен выносить министр. Главный директор имеет право требовать сокращать, изменить и даже уничтожать рукописи. В обязанности префекта входило сообщать о доходах каждого издания и 1\12 отчислять в казну.

Новый закон 1810 года – в каждом департаменте оставлять одно издание политического характера. Редактор – человек, угодный префекту. 28 городов имели право издавать листок. Разрешено издавать научные журналы, Статьи, перепечатанные из журнала «Монитор». Началась политика ограничения.

Из тех 13 осталось 4 журнала: ля газет де Франс, журналь де деба, монитор и журналь де пари. В феврале 1811 года была приватизация издания де деба, т.к. не нравилась Наполеону. 8 акций было у полиции, 16 – у надежных граждан. А потом и оставшиеся издания были аукционированы. Были назначены редакторы-цензоры, зарплата – из газеты. Запрещены к публикации фельетоны. В Париже остались одни женские журналы, одна медгазета, торговая газета.

При министерстве политики создали бюро общественного настроения. Они изучали материалы всех газет. Тираж могли конфисковать. О новостях писать нельзя, т.к. они не проверены. А потом было уже поздно. Бюро могло проводить обыски и приостанавливать издания. Любимая мера – задержание неугодных изданий на почте. Он пытался манипулировать общественным мнением.

Подготовили новый номер Монитора, только он имел другое содержание – это сделали военные. Таким образом они сообщили войскам-союзникам, что не стоит пробиваться на этих территориях. У немца- книгопродавца были найдены памфлеты антинаполеоновского содержания. Его расстреляли, но писал не он. Наполеон организует биллютень великой армии. Организована газета «курьер армии в Италии»Редактор – Анжели. «Египетский курьер» - для всех солдат до 1871 года. Еще были листовки «Египетские декады»для высших слоев армии. Редактор – Тальен, а затем – Редин.

Дата добавления: 2015-10-24