|
Читайте также: |
Дуглас выключил свет, он сидел в темноте далеко за полночь. Он молился; молился так, как никогда раньше. У него как будто открылись уши, и в тишине он слышал горький плач. Перед глазами у него стояла картина: разбитые жизни двух человек, которых он любил больше всех на свете. И его сердце сокрушилось.
«Боже, почему мы всегда причиняем боль тем, кого любим?»
Когда часы пробили три, он поднялся наверх и увидел пустую постель. Ханна перебралась в комнату для гостей...
* * *
Дина свернула на Бунвилльскую дорогу, которая вела в Кловердэйл. Она остановилась у кафе «Фрости Фриз», съела там мороженое. Это навеяло воспоминания о детстве, о поездках с родителях а Север. Вместо того, чтобы вернуться на скоростное шоссе, Дина решила ехать домой через город.
«Я доберусь до дома раньше, чем буду готова, Господь! Подготовь меня!»
Прошлой ночью она видела во сне доктора Уайатта. Она едва могла вспомнить сон, но он ее беспокоил. Воспоминание трепыхалось где-то на краю ее сознания, раздражая ее.
Его сестра умерла после нелегального аборта. Он действительно говорил об этом тогда в ресторане, или она это придумала сама? Ей все время вспоминалось выражение его лица во время той встречи. Почему это причиняет ей такую боль сейчас?
«Господь, он — врач, а делает аборты! Я не хочу даже приближаться к нему...
Помоги мне защитить своего ребенка!»
Джеймс Майкл Уайатт. Дина не могла отделаться от мыслей о нем.
Она проехала Хелсбург и Виндзор. Поток машин медленно двигался, потом слегка набрал скорость, проезжая мимо парка. У Дины было такое чувство, как будто она двигалась к катастрофе. Что ждет ее в Сан-Франциско? Впереди показался Сан-Рафаэль. Пять полос шоссе сократились до трех. Откуда у нее это неприятное чувство в животе? Почему в висках стучит, перед глазами все затуманивается? Может, она голодна? Наверное, надо остановиться и что-нибудь поесть. На большом зеленом знаке было написано: «Нст-Блайтдейл».
«Мы с Синтией живем в долине Милл». Это совсем рядом.
Дина съехала на обочину. Бак был наполовину пуст, кроме того, ей надо было в туалет. Почему бы ей не остановиться здесь?
Она заехала на заправку «Шеврон»; когда вылезала из машины, почувствовала, как болит спина. Подошел работник.
— Где у вас телефон?
— Внутри, рядом с туалетом.
— Спасибо!
Сначала она зашла в туалет. Ее щиколотки распухли, и страшно болела спина.
Потом Дина полистала телефонную книгу, пытаясь найти Д.М. Уайатта, доктора медицины. Его в списке не было, но она нашла С. Уайатт. «Мы с Синтией живем в долине Милл...»
Дина записала адрес и вышла на улицу, попросила работника объяснить ей дорогу.
Скорчившись от боли, села в машину. Работник наклонился, посмотрел на нее.
— С вами все в порядке, мисс?
Выдавив из себя улыбку, Дина включила зажигание.
— Все хорошо, спасибо.
Дом она нашла очень легко. Он был двухэтажный, выкрашенный в желтый и белый цвета. Его окружала высокая узорчатая металлическая ограда; небольшие таблички предупреждали, что включена система безопасности. Лужайка и кустарник за оградой были аккуратно подстрижены. Ноготки, маргаритки и королевская сальвия высажены ровными рядами вдоль вьющихся тропинок. От ворот шла дорожка к дубовой входной двери с мозаичным стеклом.
На ступенях у входа стоял большой терракотовый вазон с миниатюрным японским кленом.
Дина нажала кнопку интеркома. Она ожидала, что кто-нибудь спросит, по какому делу она пришла. Вместо этого щелкнул замок и ворота распахнулись. Удивленная, она пошла по дорожке к двери. Поднявшись по ступенькам, услышала, как где-то в доме яростно лает большая собака. Дверь открылась, на пороге стояла маленькая девочка.
— Привет, — сказала Дина и улыбнулась ребенку. На девочке был нарядный комбинезон, розовая маечка, рыжие волосы заплетены в длинные косички. Она улыбнулась в ответ.
— Привет!
— Сверчок, где ты? Не открывай дверь, дорогая, подожди маму!
— Слышишь, что мама говорит? Детка, закрой дверь, — сказала Дина. — Я подожду.
Прежде чем девочка закрыла дверь, Дина успела заметить в коридоре симпатичную женщину, одетую в джинсы и майку без рукавов. Рядом с ней шел огромный черный ротвейлер.
Дина ждала на ступеньках, она могла слышать, как мать отчитывает ребенка. Голос звучал раздраженно, женщина ругала девочку за непослушание. Через мгновение дверь снова распахнулась; на этот раз на пороге стояла женщина, рядом с ней — пес.
— Извините, но если вы торговый агент, я ничего не покупаю!
— Я ничего не продаю, — уверила ее Дина. — Доктор Джеймс Уайатт здесь живет?
— Мой папа — доктор, — выскочила вперед Сверчок, — но его сейчас нет дома. Он придет...
— Иди к себе в комнату, Патрисия!
— Он придет домой...
— К себе в комнату, Патрисия!
Патрисия надула губы, но послушалась.
Синтия Уайатт взглянула на Дину, та улыбнулась. Она чувствовала страшную усталость, по лбу текли капли пота.
— Меня зовут Дина Кэрри. Я встречалась с доктором Уайаттом в... — она поколебалась, думая о том, знает ли жена, что муж занимается абортами. Если нет, то, наверное, Дине не стоит ей об этом говорить. — В Сан-Франциско... Он учился в колледже вместе с моей матерью.
На лице женщины отразилось сомнение — она не знала, что ей делать.
— Он скоро вернется домой? — спросила Дина, смущенная молчанием Синтии. Видно было, как та напряжена. Зная, какому шквалу огня подвергались и последние годы врачи, делающие аборты, Дина поняла причину такой осторожности.
— А какое у вас дело к доктору Уайатту?
— Да дела, в общем-то, никакого. Я просто хотела несколько минут с ним поговорить.
— Его сейчас нет дома, и я не знаю, когда он вернется.
Дина выглядела растерянной.
— Ну что ж, спасибо! — Она повернулась, чтобы уйти. «Господь, зачем Ты привел меня сюда?»
* * *
Синтия смотрела, как уходит молодая женщина. Она выглядела такой грустной и... больной. Синтия знала, что это очень негостеприимно, но кто мог ее обвинять, учитывая те угрозы, которые получает Джеймс?! В то же время, по виду девушки нельзя было сказать, что от нее может исходить какая-нибудь угроза.
— Подождите! — импульсивно сказала она, шире открывая дверь. — Зайдите в дом, присядьте! — Она знала, что Джеймс скоро вернется домой. Он звонил пару минут назад, сказал, что уже едет. Хорошо бы, чтобы разговор с этой девушкой не занял у него много времени. Дина повернулась и направилась обратно к двери; ротвейлер дважды гавкнул и встал, загораживая проход.
— Арнольд, спокойно! — Пес расслабился, но все еще был настороже, он продолжал ходить вокруг Дины, когда та вошла в прихожую, обнюхал ее юбку. Девушка протянула руку. Синтия хотела было предупредить ее, чтобы она не трогала собаку.
Прежде чем она успела это сделать, Дина наклонилась и почесала пса за ушами. Арнольд завилял обрубком хвоста и прижался к ее коленям.
— Арнольд обычно не признает незнакомцев, — сказала Синтия, удивляясь, что пес приветствует эту девушку как члена семьи.
— Я люблю животных, наверное, они это чувствуют.
— Да, это видно, — сказала, улыбаясь, Синтия. Все ее беспокойство улетучилось. — Почему бы нам не пройти в гостиную? Хотите чего-нибудь выпить — может быть, чашку чая с травами?
— Стакан воды, пожалуйста, — сказала Дина, оглядывая красиво обставленную гостиную. Диван, кресло на двоих, еще два кресла с высокими спинками стояли у кофейного столика из полированного красного дерева. У раздвижного, во всю стену, окна примостился кабинетный рояль. В углу слева от него — пальма в кадке. Портьеры на окнах были розовые с зеленым, расшитые золотом. Все было новое, и видно было, что над дизайном работал профессионал.
Смежная комната отдыха выглядела совсем по-другому. Большую часть комнаты занимала огромная, слегка потертая софа; на ней были разбросаны разноцветные вышитые крестиком подушки, посередине — узорчатый плед, связанный крючком. Рядом — удобное кресло с подставкой для ног, с другой стороны — столик с огромной кипой медицинских журналов. Одна стена увешана семейными фотографиями, Другая — книжными полками. Посередине — телевизор, на экране герои мультиков распевали какую-то песню во всю громкость. На полу посреди комнаты был расстелен коврик, на нем — целая куча разноцветных кусочков конструктора «Лего».
— Арнольд, на место, — скомандовала Синтия.
Ротвейлер нехотя отошел и опустился на пол рядом со шкафом. Он опустил голову на передние лапы, глаза все время следили за Диной.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала Синтия, направляясь к двери, ведущей па задний дворик. — Тодд, беги сюда и собери свой «Лего».
— Я плаваю!
— Вытрись, иди сюда и собери свои вещи. Потом можешь бежать опять в бассейн. — Синтия оставила дверь открытой и повернулась. — Устраивайтесь поудобнее, мисс Кэрри.
— Называйте меня Дина.
— Только если вы будете называть меня Синтия! — Что-то притягивало ее в этой девушке. Синтия прошла в кухню, открыла шкафчик, достала стакан. — Вам со льдом?
— Нет, спасибо, — Дина устроилась на софе.
Вбежал сын Синтии — Тодд; бедра обмотаны полотенцем, ко лбу прилипли мокрые волосы. С рассерженным видом промаршировал через комнату, оставляя на ковре мокрые следы. Взялся за шнурки, продетые через края материи, затянул мешок с кусочками «Лего». С грохотом поднял его, бросил на плечо, потащил к шкафам, открыл один из них и сунул мешок внутрь. Игрушки не помещались. Пнув мешок ногой, Тодд все же захлопнул дверцу. Даже не взглянув на мать или на гостью, пулей вылетел во двор, забыв закрыть за собой дверь.
Синтия рассмеялась и покачала головой.
— Это был Тодд. — Она протянула Дине стакан с водой. — Вы очень бледны, как вы себя чувствуете?
— Ужасно болит голова.
— Хотите какую-нибудь таблетку?
— Я не знаю, следует ли мне принимать лекарства. — ответила Дина, складывая руки на животе.
Синтия поняла этот жест, как бы защищающий ребенка.
— Тогда я принесу мокрое полотенце.
На лице молодой женщины отразилось удивление и благодарность. Она тихо поблагодарила Синтию, та пошла за полотенцем. Когда она вернулась в комнату, Дина уже выпила всю воду и аккуратно поставила стакан на угловой столик. Синтия подала ей мокрое полотенце, Дина обернула им лоб и прижала руками к глазам.
— Простите меня за беспокойство, — сказала она слабым голосом.
— Да не за что!
— Мне нельзя долго оставаться, — сказала Дина, глядя на Синтию; в глазах — нерешительность. — Я вообще-то еду домой.
— Джеймс скоро вернется, — сказала Синтия. — Почему бы вам не прилечь и не отдохнуть? — Девушка выглядела ужасно усталой. — Мне все равно надо идти на кухню, заниматься ужином.
Синтия нагнулась, расшнуровала высокие ботинки на ногах у Дины и помогла их снять. Она заметила, как распухли ступни и щиколотки, — вряд ли девушка сможет снова натянуть обувь.
— Ложитесь, — мягко сказала она; взяла подушку и подложила ее под ноги Дины, чтобы они были как можно выше. Взяла плед, набросила его на девушку. — Постарайтесь заснуть. — Поддавшись импульсу, протянула руку и убрала влажные светлые локоны со лба Дины.
— Вы очень добры к незнакомым людям, — тихо сказала девушка.
— Не всегда, — честно ответила Синтия. В других обстоятельствах она даже не открыла бы дверь — не то, что пригласила бы кого-нибудь в дом. Джеймс всегда говорил, что внешность обманчива, и он не хотел рисковать.
— Мама! — донесся из комнаты голос Патрисии. — Можно мне теперь выйти?
Синтия прошла по коридору, подошла к двери комнаты и приложила палец к губам.
— Да, ты можешь выйти, но молодая леди отдыхает. А ты поиграй во дворе — возьми с собой Арнольда.
«Надеюсь, Джеймс, ты скоро вернешься домой и сможешь помочь этой бедной девушке», — подумала Синтия, глядя вслед убегающей дочери.
* * *
Джеймс поставил машину в гараж, нажал кнопку на пульте, закрывая за собой дверь. Прошел в боковую дверь, его встретила Синтия. Она приветствовала его поцелуем, забрала у него докторский чемоданчик.
— Ты выглядишь уставшим.
— Да, я устал. — Он чувствовал, как его снова затягивает депрессия, как это было в среду. — Я быстро приму душ и спущусь.
— У нас гостья.
— Кто?
У него не было сегодня никаких сил развлекать кого бы то ни было.
— Дина Кэрри.
— Дина Кэрри? — Имя звучало знакомо, но Джеймс не мог вспомнить, где он его слышал.
— Она сказала, что вы встречались в Сан-Франциско. Ее мать училась с тобой вместе в колледже.
Тут он вспомнил — и его наполнил ужас. Неужели она приехала сюда, чтобы просить его сделать аборт, на таком сроке?!
— В чем дело, Джеймс?
— Да ничего... — Ему придется это сделать, если Дина попросит. Как он может ей отказать, учитывая обстоятельства, при которых она забеременела? Он договорится с больницей, чтобы операцию можно было сделать там, — так будет безопаснее. Джеймс прошел в гостиную. Дина спала на софе. Рядом, охраняя ее, лежал Арнольд, а дети играли посреди комнаты. Они подбежали к отцу, чтобы поздороваться.
— Дина спит, — прошептала Сверчок, приложив палец к губам. Даже Тодд был каким-то тихим.
— У нее опухли щиколотки, — прошептала Синтия. — И она сильно потеет.
— Не жаловалась на схватки? — Может, ей повезет и случится выкидыш?
— Нет, но у нее сильно болит голова.
— Ты дала ей какое-нибудь лекарство?
— Я предложила, но она отказалась, — сказала, что не знает, стоит ли ей принимать таблетки. Думаю, она беспокоится о своем ребенке.
Джеймс нахмурился и кивнул. Если девушка беспокоится о ребенке, почему она пришла к нему? Он направился к софе, Синтия тем временем попросила детей поиграть в их комнате, чтобы папа смог поговорить с молодой леди.
Джеймс наклонился и слегка коснулся плеча девушки.
— Дина!
Она проснулась. Открыла глаза, взглянула ему в лицо.
— Ох, — смущенно сказала Дина, пытаясь подняться. Она чувствовала страшную усталость. — Простите, я не собиралась здесь засыпать.
— Все в порядке. Что я могу для вас сделать? — Чем раньше она уедет, тем спокойнее будет Джеймсу.
Дина потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. Только что она видела очень странный и яркий сон. Подняв голову, снова взглянула на Джеймса, чувствуя его нетерпение. Ясно — он хочет, чтобы она как можно скорее отсюда убралась.
— Я знаю, что вторглась без приглашения, доктор Уайатт, но я должна с вами поговорить.
— О чем?
— Обо мне.
Джеймс нахмурился, он напряженно ждал. Потом спросил:
— Как вы узнали, где мы живем?
— С. Уайатт. Адрес был в телефонной книге.
Странно. Он знал, что их адреса в книге нет. Но зачем девушке лгать? Взглянул на Синтию, та удивленно пожала плечами. Жена была в такой же растерянности, как и он.
Дина закрыла глаза. Она молилась. «Господь, я должна знать, Ты ли привел меня сюда? Скажи через меня то, что Ты хочешь сказать этому человеку. И позволь мне уйти из этого дома и подальше от этих людей. Меня ждут мама и папа!»
Джеймс наблюдал за ее лицом, он ближе подвинул пуфик и уселся прямо перед Диной.
— У вас что-то болит?
Дина открыла глаза. Джеймс так же, как и его жена, был обеспокоен. Дина видела это беспокойство в его глазах, так же, как и в их первую встречу.
— Нет, это не та боль, которую вы имеете в виду. — Несколько мгновений она изучала его лицо и вдруг с пугающей ясностью поняла, что должна сказать. Будет ли он ее слушать? Примет ли он ее слова? Подчинится ли он слову Господа? Или решит, что Дина просто ненормальная?
Но все это не имело значения. Дина знала только одно — она должна подчиняться Богу. Даже если ей что-то кажется неразумным.
— Доктор Уайатт, вы говорили, что выбрали такую профессию из-за случая с вашей сестрой. — Дина видела, как его глаза наполнились болью. Она заметила также, как его жена придвинулась ближе, как бы желая защитить мужа: на лице — выражение ужаса и боли. Оба ожидали атаки.
— Мисс Кэрри... — натянуто сказала Синтия, надеясь ее остановить.
Подчиняясь внезапному импульсу, Дина наклонилась и взяла Джеймса за руку.
— Представьте, что я ваша сестра. Джеймс Майкл Уайатт, брат Кэролайн Ослы Уайатт, Господь прощает вас! Он любит вас!
— Как вы узнали ее полное имя?! Откуда вы знаете?!
Глаза Дины расширились от испуга, но тут же исполнились пониманием.
— Я не знала... но Бог знает.
Пo всему телу Джеймса пробежали мурашки, волосы встали дыбом. Он ощущал присутствие Бога и не мог этого отрицать. Руки Дины Кэрри были горячим сильными; в ее глазах сиял свет, который обещал надежду. Как давно в последний раз Джеймс позволял себе надеяться на что-либо?
Дина крепче сжала его руку.
— Пожалуйста! Я думаю, что Бог послал меня сюда, чтобы сказать вам: Он хочет, чтобы вы вернулись к Нему! Он хочет, чтобы вы стали таким врачом, каким Он предназначил вам быть! Я верю, что вы хотите помогать женщинам. Я прошу вас, умоляю, помогите мне, пожалуйста, доктор Уайатт! Помогите мне родить этого ребенка!
Джеймса как будто пронзили в сердце — он не мог вздохнуть.
Теперь Дина чувствовала себя спокойно — она передала послание и призыв. И видела в глазах Джеймса, что Божий призыв принят. Вся ее внутренность наполнилась радостью.
— Так далеко, как запад от востока, — так удалил Он от нас наши преступления, — прошептала она.
— Да, — тихо сказал Джеймс. «О, Боже! Да! Пожалуйста!» — кричало все внутри него. В этот самый момент Джеймс Майкл Уайатт почувствовал, что бремя греха, которое он носил долгие годы, исчезло, растворилось, как туман! И над ним сияло безоблачное небо...
* * *
— С ней все в порядке? — спросила Ханна дрожащим, полным беспокойства голосом.
— Сейчас есть небольшой риск, — ответил Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно и твердо. — Дина еще пару дней останется у нас, ей нужен отдых и особая диета. Мы обо всем позаботимся, Ханна, ни о чем не беспокойся!
Как она может не беспокоиться?!
— Она все еще собирается рожать?
— О да! — ответил Джеймс, смеясь. Давно уже он не чувствовал себя так легко, ему хотелось летать. Он знал, что в какой-то мере это чувство пришло оттого, что теперь он будет помогать новой жизни приходить в этот мир, а не забирать эту жизнь. — Она очень хочет ребенка! Потому мы и принимаем все эти меры предосторожности.
— Вот уж никак не могла предположить, что Дина обратится к тебе за помощью! — сказала Ханна. Джеймс услышал в ее голосе недоверие и одиночество.
— Понимаю твои чувства, учитывая то, где ты меня нашла пару недель назад. Клянусь тебе, клянусь своей жизнью, что не сделаю ничего, что могло бы повредить Дине или ребенку. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обезопасить их обоих. Расходов никаких не будет — все за мой счет.
— Что с тобой произошло, Джеймс?
— Искупление! — последовала пауза. — Дина пришла ко мне с посланием — тем, которого я ждал с тех самых пор, как потерял свою сестру.
Ханна помолчала, потом спросила:
— Могу я с ней поговорить?
— Она сама вам позвонит завтра утром. Я отправил ее в постель, Синтия понесла ей ужин. Дина говорила, что не уверена, поддержите ли вы ее решение — а я не хочу, чтобы она сейчас расстраивалась.
— Можешь сказать Дине, что я полностью ее поддерживаю!
— А Дуглас?
— Ее отец не имеет к этому никакого отношения! — прозвучало жестко и холодно. — А как же клиника, Джеймс? Ты все еще там работаешь?
Джеймсу почудился сарказм в ее тоне.
— Сегодня вечером я сделал только два звонка. Один — Элизабет Чемберс, чтобы уведомить ее о моем увольнении. Второй — тебе.
— Прости... Я просто... — Ханна замолчала, и так все было ясно. Она согрешила меньше, чем Джеймс. Она убила только одного ребенка; он убил сотни, может, даже тысячи...
«Как запад далеко от востока, так удалил я от вас ваши преступления...»
Джеймс закрыл глаза, он был исполнен благодарности. «Спасибо Тебе, Боже! Спасибо Тебе!"
— Я понимаю, — тихо ответил он. — Поверь мне, Ханна, я понимаю тебя! — Его жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов за последний час. Теперь он свободен. После стольких лет рабства ему даже трудно было перенести это чувство. Джеймс дал Ханне адрес и номер телефона. — Если вы с Дугласом захотите приехать — пожалуйста, мы вам рады! Наш дом открыт для вас, в любое время суток.
* * *
Ханна положила трубку, ее руки тряслись.
«Искупление», — сказал Джеймс. Ханне хотелось порадоваться за него, но вместо этого она чувствовала только зависть. Если он мог получить искупление, то почему не может она? И почему Дина у них, а не здесь, у себя дома? Ирония этой ситуации поразила Ханну в самое сердце. Она не могла осуждать Джеймса за его подозрения. В конце концов, именно она привела Дину в клинику!
Ханна оглянулась и только сейчас заметила, что Дуглас стоит в двери, ведущей из кухни в гостиную.
— Так к чему я не имею отношения? — спросил он, испытующе глядя на жену.
— Ни к чему, — жестко ответила Ханна, даже не пытаясь скрыть нарастающий гнев. — Твой дипломат в гостиной, ты его оставил там вчера вечером.
Его глаза сузились — от гнева или от боли, Ханна не знала. Впрочем, это ее и не волновало. Прошло то время, когда ее заботило то, что думает или говорит Джеймс.
— Вы говорили о Дине?
— Да. — Ханна посмотрела на него с горькой улыбкой. — Она остановилась у Джеймса Уайатта.
— Кто такой Джеймс Уайатт?
— Старый школьный приятель. — В ее глазах горел вызов. — Ну, давай, Дуглас. Спроси меня, был ли и он моим любовником. Ведь у меня, ты считаешь, их была целая армия?!
Он пропустил ее слова мимо ушей.
— Откуда она его знает?
— Он врач. Мы встретились с ним в клинике, в которую ты нас послал. Интересно, правда, Дуг? Наша дочь хочет сохранить ребенка — и к кому она бежит за помощью? К нему! Ведь она же не может прийти к нам! Не узнав прежде, что ты теперь думаешь о том существе, которое она носит.
Ханна отвернулась и прошла в гостиную. Встала у окна, обхватив себя руками и стараясь успокоиться. У нее было чувство, что она тонет в штормящем море.
Дуг подошел к телефону и вырвал верхний листок из лежащего рядом блокнота. Сунул его в карман и пошел за своим дипломатом.
— Я вернусь поздно!
— Можешь располагать своим временем! — Ханна слегка повернула голову и искоса на него взглянула. — А вообще-то, можешь располагать и всей оставшейся жизнью — мне наплевать!
Дуг прошел через гостиную и вышел в заднюю дверь.
— Джо?
Сердце Джо подскочило при звуке Дининого голоса.
— Привет, малыш! Как делишки?
— Уже лучше. Я пока еще не дома, но скоро там буду.
— Ты все еще в Форт-Брэге?
— Нет, я сейчас у друзей в долине Милл. — Она продиктовала ему номер телефона и адрес. — Джеймс — врач. Так что можешь не беспокоиться, я получаю необходимую медицинскую помощь.
— А твои предки знают, где ты? — Молчание затянулось, Джо уже подумал, не оборвалась ли связь. — Дина!
— Знают. Сегодня утром звонил папа.
— И что?
— Мне нужно, чтобы ты за них молился, Джо. Я не знаю, как они это все переживут.
* * *
Эви вернулась с библейских уроков, которые проходили в дневное время. На автоответчике было сообщение: «Мам, звонила Дина. Она через несколько дней будет дома. Сейчас за ней наблюдает врач. Она решила рожать!»
Эви уселась в качалку и от радости заплакала. Она долго оставалась в такой же позе, закрыв лицо руками; радостная новость все больше наполняла ее дух восторгом. Она так боялась за Дину, так боялась за Ханну и Дуга и за других, которые нс понимают, что одно решение может разрушить всю жизнь...
«О Боже, Ты верен! Ханна отдала Дину Тебе прежде, чем та появилась на свет, как и я раньше отдала Тебе свою дочь. Помоги ей пройти через это! Помоги ей — ради всех нас! Протяни нам Свою руку! Вытащи нас из той бездонной ямы, в которую мы сами себя закопали! О Боже, помоги нам выбраться к свету, который вверху, и не свалиться во тьму, которая внизу!»
Зазвонил телефон. Ворча, недовольная тем, что ее прервали, и утирая со щек слезы, Эви встала и подняла трубку.
— У тебя все в порядке?
Вот любопытная старуха!
— Все в порядке, Глэд. Чего это ты мне снова звонишь?
— Да не знаю...
— Мы же говорили с тобой сегодня утром!
— Ну и что? А что, еще поговорить мы не можем?!
— Ты как надоедливая муха!
— Да ладно, не будь занудой!
— Кто бы говорил!
— Ну ладно, чего там у тебя?
— Снова собираюсь ехать на юг.
— Ты прямо лягушка-путешественница, Эви!
— Когда прискачу обратно, наверное, привезу с собой Дину.
— Она уже дома?
— Скоро будет. Она решилась рожать.
— Вот молодец! — весело сказала Глэдис; потом серьезным тоном: — С тобой, правда, все в порядке?
— Будет в порядке, — Эви всю трясло, горло сжалось. — Наконец.
— Может, соберем наших остальных «девчонок»?
— Они ведь не знают подробностей...
— Значит, самое время им все рассказать!
* * *
Пастор Дэн Майклсон вышел из машины и шепотом попросил у Бога мудрости. Он знал, что разговор, который ему предстоит, будет не из легких, — но был готов к нему. И не только потому, что недавно беседовал с Дугом Кэрри. Дэну казалось, что он готовился к этому несколько последних лет.
Он знал, какие чувства испытывает Ханна Кэрри. То же самое переживали и многие другие, которые обращались к Дэну за помощью. За последние несколько лет к пастору на консультацию приходило несколько женщин из их общины. Но Дэн — проповедник, а не психотерапевт. Он считал себя неподготовленным для таких консультаций; да и времени, честно говоря, на это не хватало. И Дэн отправлял их к психологу-христианину, которого знал лично и которому доверял.
Некоторым этот специалист очень помог. Они возвращались к Дэну, сияя благодарностью за то, что тот направил их к человеку, который смог понять их мучения и пролил на них свет Божьего слова. Но их словам, им помогли самим разобраться с болью и получить Божье исцеление. Ободренный успехом, Дэн впредь направлял женщин, которые страдали так же, как и Ханна, к этому специалисту. Но однажды друг позвонил ему и сообщил, что не сможет принять больше пациентов, чем уже имеет. Тогда Дэн затребовал список психотерапевтов-христиан, хотя и чувствовал смутное беспокойство, посылая своих прихожан к специалистам, которых не знал лично. Он отгонял эти сомнения: в конце концов, это люди верующие и вдобавок профессионалы. Они знают, что делают!
И вот, четыре дня назад ему позвонил один из дьяконов церкви. Прерывающимся голосом он сообщил, что его жена попала в больницу после того, как пыталась покончить с собой. Дэн был шокирован — это была Марша, одна из женщин, которых он направил к консультанту! Пастор навестил ее в больнице; он спросил, что же довело ее до такой степени отчаяния?! Женщина рассказала, что, следуя советам психотерапевта, пыталась отделаться от чувства вины и раскаяния. Она пыталась всячески оправдать свой поступок, совершенный в молодости, пыталась внушить себе, что на ней нет никакой вины. Ей это так и не удалось — и она решила умереть...
Ошарашенный таким рассказом, Дэн обратился за советом к своему другу. Тот продиктовал ему список вопросов, которые надо было задать психотерапевту, которая занималась с Маршей. Использовала ли она во время сеансов Библию? Молилась ли она с Маршей? Пыталась ли она вернуть Маршу шаг за шагом к послушанию Богу?
Дэн связался с консультантом и через несколько мгновений узнал, что к терапевтическим сеансам, оказывается, не имеют никакого отношения ни Библия, ни молитва. И вообще, как выяснилось, Марше надо учиться самой стоять за себя!
Дэн только качал головой: «Но кто же может устоять без Бога?!».
«Как раз-таки часть ее проблемы и заключается в религии, Дэн. Марше надо научиться больше любить себя! Она должна осознать свой настоящий потенциал, свою ценность! Наша цель — устранить чувство вины, а не усугублять его».
Устрани Бога — и нет вины?! Как можно устранить Всемогущего?!
Дэн осторожно подбирал слова: «Но для этого чувства есть причины. Она действительно согрешила».
«Ну, это ваше личное мнение, — терпеливо отвечала женщина на другом конце провода. — Дэн, она не совершила ничего противозаконного, ничего, что не принималось бы нашим обществом».
«Но Бог не терпит греха!»
«Вы хотите сказать — тот Бог, каким вы Его себе представляете. Я же вижу Бога как терпимого, милостивого и любящего. Он не станет осуждать Маршу за то, что, по ее мнению, она должна была сделать. У нее были трудные обстоятельства. Может, вы просто не понимаете, насколько трудные».
«Финансовые трудности».
«Да, финансовые. И эмоциональные. Она не могла перенести тяжелую беременность — и выбрала путь, который был перед ней открыт. Но Бог все равно ее любит — ведь именно это вы проповедуете по воскресеньям?! Ей не надо приносить никаких жертв. Иисус давно это за нее сделал. Ведь это так?!»
«Вы не оставили места Божьему исцелению, — ответил ей Дэн. — Места исповеданию, прощению, восстановлению. А путь к исцелению ясен и прост: "Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды"».
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Матфея 11:28-30 16 страница | | | Матфея 11:28-30 18 страница |