Два сапога пара

Я засунула в рот малюсенькую белую таблетку и обильно запила водой. Посреди комнаты Трэвиса я стояла в лифчике и трусах и собиралась переодеться в пижаму.

– Это еще что такое? – спросил Трэвис, лежа в кровати.

– Э… мои таблетки.

– Какие еще таблетки? – Он нахмурился.

– Те самые, Трэвис! Тебе нужно восстановить запасы твоего ящика, а мне сейчас не очень хочется волноваться, будут у меня месячные или нет.

– А…

– Кому‑то из нас приходится быть ответственным, – сказала я, изгибая бровь.

– Боже, ты просто секси, – проговорил Трэвис, опираясь головой на руку. – Самая красивая девушка «Истерна» – моя. Это безумие.

Закатив глаза, я переоделась в лиловую шелковую ночнушку, забралась в постель к Трэвису, погладила его между ног, поцеловала в шею и хихикнула, когда он откинул голову.

– Что, опять? Гулька, ты убьешь меня.

– Ты не сможешь умереть, – сказала я, покрывая его лицо поцелуями. – Ты слишком вредный.

– Я не смогу умереть, потому что чересчур много кобелей захотят занять мое место! Я должен жить вечно лишь для того, чтобы отгонять их!

Когда я снова захихикала, Трэвис повалил меня на спину, пальцем подцепил лиловую бретельку, стянул ее с плеча и поцеловал его.

– Трэв, почему именно я?

Он отслонился и встретился со мной взглядом.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты переспал со столькими девушками, но не захотел строить отношения с ними, даже отказывался взять номер телефона. Так почему я?

– Откуда эти мысли? – спросил он, гладя меня по щеке.

– Так, любопытно. – Я пожала плечами.

– А почему тогда я? – поинтересовался он. – Половина парней «Истерна» ждут, когда я напортачу.

– Это не так. – Я поморщилась. – Не меняй тему.

– Чистая правда. Не возьмись я преследовать тебя с самого начала года, за тобой таскался бы не один такой Паркер Хейс. Но он слишком зациклен на себе, чтобы бояться меня.

– Ты уклоняешься от вопроса, причем не самым виртуозным способом!

– Хорошо! Так почему ты? – На лице Трэвиса появилась улыбка, он нагнулся и поцеловал меня. – Я запал на тебя еще после той первой ночи, на арене.

– Что? – с сомнением спросила я.

– Это так. Ты в том кардигане, перепачканная кровью… выглядела совершенно нелепо. – Он усмехнулся.

– Спасибо.

Его улыбка померкла.

– Все случилось, когда ты подняла на меня глаза. В тот самый момент. У тебя был такой удивленный, невинный взгляд… без всяких притворств. Ты не видела во мне пресловутого Трэвиса Мэддокса, – сказал он, закатывая глаза при этих словах. – Ты взглянула на меня как… даже не знаю… как на человека, что ли.

– Открою тебе секрет. Ты и есть человек.

Трэвис убрал волосы с моего лица.

– Нет, до твоего появления только Шепли так ко мне относился. Ты не смущалась в моем присутствии, не флиртовала, не водила руками по волосам. Ты видела именно меня.

– Я вела себя как стерва.

Трэвис поцеловал меня в шею.

– Это тоже сделало свое дело.

Я провела руками по его спине и скользнула в трусы.

– Надеюсь, ты скоро это забудешь. Мне кажется, я никогда не устану от тебя.

– Обещаешь? – с улыбкой спросил он.

На тумбочке зажужжал мобильник, Трэвис улыбнулся и прижал его к уху.

– Да? Черт, нет. Я с Гулькой. Мы как раз ложимся спать. Заткнись, Трент, это не смешно. Серьезно? Что он делает в городе? – Трэвис посмотрел на меня и вздохнул. – Хорошо. Мы приедем через полчаса. Ты слышал меня, придурок. Да потому что я никуда без нее не хожу, вот почему. Хочешь, чтобы я расплющил тебе нос, когда приеду? – Трэвис отключился и покачал головой.

Я изогнула бровь.

– Это самый странный разговор, который я слышала в своей жизни.

– Трент звонил. Томас приехал в город, и сегодня вечер покера у моего отца.

– Вечер покера? – Я сглотнула.

– Ага, они обычно обдирают меня до нитки. Мошенники.

– Через тридцать минут я встречаюсь с твоей семьей?

Трэвис посмотрел на часы.

– Через двадцать семь, если быть точным.

– Боже, Трэвис! – застонала я, выпрыгивая из кровати.

– Что ты делаешь? – выдохнул он.

Я порылась в шкафу, прыгая с ноги на ногу, натянула джинсы, потом сняла ночнушку и бросила Трэвису в лицо.

– Не могу поверить, что ты предупредил меня о встрече со своей семьей за двадцать минут! Я готова убить тебя!

Трэвис откинул ночнушку в сторону и посмеялся над моими отчаянными попытками привести себя в порядок.

Я схватила черную футболку с V‑образным вырезом и натянула на себя. Потом побежала в ванную, почистила зубы и причесалась. Трэвис встал у меня за спиной, уже одетый, готовый к выходу, и обнял меня за талию.

– Выгляжу как чучело! – Я нахмурилась, глядя в зеркало.

– Да ты хоть понимаешь, какая ты красавица? – спросил Трэвис и поцеловал меня в шею.

Фыркнув, я побежала в комнату и обулась в туфли на каблуке. Трэвис взял меня за руку и повел к выходу. Я остановилась, застегнула черную кожаную куртку и забрала волосы в тугой пучок в предчувствии стремительной поездки до дома его отца.

– Голубка, успокойся. Это всего лишь скопище парней за столом.

– Меня ждет первая встреча с твоим отцом и братьями, со всеми сразу, и ты хочешь, чтобы я успокоилась? – спросила я, забираясь на мотоцикл.

Трэвис повернул голову, прикоснулся щекой к моей щеке и поцеловал в губы.

– Они полюбят тебя, как и я.

Когда мы приехали, я распустила волосы и причесала их пальцами перед тем, как Трэвис подвел меня к двери.

– Вот те на! Наш засранец явился! – крикнул один из парней.

Трэвис кивнул. Он пытался изображать раздражение, но я видела его радость от встречи с братьями. Дом выглядел обветшалым, внутри – темно‑желтые выцветшие обои и потертый ковер в коричневых тонах. Мы прошли прямо по коридору в комнату с распахнутыми дверьми. Оттуда струился дым, а братья и отец Трэвиса сидели за круглым деревянным столом на разномастных стульях.

– Эй, следи за своим языком, тут же юная леди, – пробубнил отец Трэвиса, держа во рту сигару.

– Гулька, это мой папа, Джим Мэддокс. Папа, это Голубка.

– Голубка? – с иронией переспросил Джим.

– Эбби. – Я покачала головой.

Трэвис указал на братьев.

– Трентон, Тэйлор, Тайлер и Томас.

Парни кивнули. Все, кроме Томаса, напоминали более взрослую копию Трэвиса: «ежик» на голове, карие глаза, футболка, плотно облегающая мускулы и татуировки. Томас – парень с зелеными глазами и длинноватыми светло‑русыми волосами – был одет в классическую рубашку с ослабленным галстуком.

– А у Эбби есть фамилия? – спросил Джим.

– Эбернати, – сообщила я.

– Рад познакомиться, Эбби. – Томас улыбнулся.

– И я рад, – сказал Трент, самым наглым образом разглядывая меня.

Джим дал ему подзатыльник.

– Что я такого сказал? – возмутился Трент, потирая голову.

– Присаживайся, Эбби, и следи, как мы оставим Трэвиса без цента в кармане, – сказал один из близнецов.

Братья были точной копией друг друга, даже татуировки полностью совпадали.

Стены комнаты были испещрены винтажными фотографиями процесса игры в покер и легендарных игроков, рядом с которыми стоял Джим и еще кто‑то – как я решила, дед Трэвиса. А на полках лежали старинные игральные карты.

– Вы знали Стю Ангера? – спросила я, показывая на запылившуюся фотографию.

Прищуренные глаза Джима заблестели.

– Тебе известно, кто такой Стю Ангер?

– Мой отец тоже его поклонник, – проговорила я.

Джим встал и показал на соседнюю фотографию.

– А вот здесь Дойл Брансон.

– Мой отец один раз видел его за игрой. – Я улыбнулась. – Он потрясающий.

– Дед Трэвиса играл профессионально, так что здесь к покеру относятся серьезно. – Джим приподнял уголки губ.

Я села между Трэвисом и одним из близнецов, а Трентон не слишком мастерски перетасовал колоду. Парни положили на стол деньги, и Джим раздал всем фишки.

– Эбби, хочешь сыграть? – Трентон изогнул бровь.

Я вежливо улыбнулась и покачала головой.

– Думаю, не стоит.

– Ты не умеешь? – спросил Джим.

Я не сдержала улыбки от его серьезного, чуть ли не покровительственного тона. Знала, какого ответа ожидает Джим, и не хотела разочаровывать его.

– Присоединяйся, я научу. – Трэвис поцеловал меня в лоб.

– Эбби, попрощайся со своими денежками, – посмеялся Томас.

Я поджала губы, порылась в сумочке, достала две купюры по пятьдесят, протянула их Джиму и терпеливо подождала, пока он отсчитает нужное количество фишек.

На лице Трентона появилась самодовольная улыбка, но я проигнорировала ее и сказала:

– Полагаюсь на тренерские способности Трэвиса.

Один из близнецов хлопнул в ладоши.

– Да, черт побери! Сегодня я разбогатею!

– Предлагаю начать сегодня с небольших ставок, – проговорил Джим, бросая на стол пятидолларовую фишку.

Трентон раздал карты, и Трэвис развернул мои веером.

– Ты раньше играла?

– Давно, – ответила я.

– «Лови рыбку»[14]не в счет, Полианна, – сказал Трентон, изучая свои карты.

– Заткнись, Трент. – Трэвис сердито взглянул на брата, а потом снова сосредоточился на моих картах. – Ты должна собирать карты выше по достоинству, по порядку и, если повезет, одной масти.

Сначала Трэвис взглянул в мои карты, потом я в его. В основном я кивала и улыбалась, делала ход, только когда мне говорили. В итоге мы с Трэвисом проиграли, и мои фишки значительно сократились к концу первого раунда. Томас опять начал раздавать.

На этот раз я не стала показывать Трэвису свои карты и заявила:

– Думаю, я все поняла.

– Уверена? – спросил он.

– Уверена, малыш, – ответила я.

После трехчасовой игры я вернула свои фишки и прибрала стопки других игроков с помощью двух тузов, стрита[15]и старшей карты.

– Чушь собачья! – простонал Трентон. – Новичку везет!

– Трэв, у тебя способная ученица, – сказал Джим, переминая во рту сигару.

Трэвис отхлебнул пива.

– Голубка, я тобой горжусь! – Глаза Трэвиса засияли, а на лице появилась улыбка, какой я еще не видела.

– Спасибо.

– Те, кто не умеет играть, обычно учат других. – Томас ухмыльнулся.

– Очень смешно, придурок, – пробурчал Трэвис.

Через четыре часа я допила пиво и, прищурившись, глянула на единственного мужчину за столом, который еще не сбросил карты.

– Тэйлор, твой ход. Будешь вести себя как маленький мальчик или поставишь наконец как настоящий мужчина?

– Вот черт! – Он бросил на стол свои последние фишки.

Трэвис оживленно следил за мной. Это напомнило мне о том, как другие обычно наблюдали за его боем.

– Голубка, что там у тебя?

– Тэйлор!.. – поторопила я.

Его лицо расплылось в улыбке.

– Флеш![16]– улыбнулся он, выкладывая карты на столе.

Пять пар глаз устремились на меня. Я внимательно посмотрела на стол, а потом бросила карты.

– Смотрите и плачьте, ребята! Тузы и восьмерки! – Я хихикнула.

– Фул‑хаус?[17]Какого черта? – выкрикнул Трент.

– Извините. Мне все время хотелось это сказать, – проговорила я, собирая фишки.

– Это не везение новичка. – Томас прищурился. – Она умеет играть.

Трэвис мельком глянул на Томаса, а потом на меня.

– Гулька, ты играла раньше?

Я пожала плечами, демонстрируя невинную улыбочку. Трэвис запрокинул голову и зашелся хохотом. Он попытался сказать что‑то, но не смог и лишь ударил кулаком по столу.

– Твоя девушка только что обставила нас, черт тебя дери! – сказал Тэйлор, тыкая в меня пальцем.

– Да как это возможно! – завыл Трентон, вставая из‑за стола.

– Отличный план, Трэвис. Привести карточного шулера на наш покерный вечер. – Джим подмигнул мне.

– Но я ничего не знал! – Трэвис покачал головой.

– Чушь собачья, – сказал Томас, внимательно глядя на меня.

– Правда! – сквозь смех произнес Трэвис.

– Не хочу говорить, братишка, но мне кажется, я только что запал на твою девчонку, – сказал Тайлер.

– Осторожней. – Улыбка Трэвиса быстро превратилась в гримасу.

– Эбби, я слишком несерьезно отнесся к тебе, – проговорил Трентон. – Но теперь обязательно верну свои деньги.

В последних раздачах Трэвис не участвовал, а наблюдал за тщетными попытками братьев отыграться. Раунд за раундом я собирала их фишки, а Томас все внимательнее присматривался ко мне. Когда я выкладывала карты на стол, Трэвис и Джим смеялись, Тэйлор ругался, Тайлер признавался мне в вечной любви, а Трент демонстрировал самый настоящий приступ гнева.

Потом мы перешли в гостиную, я обменяла свои фишки на деньги и раздала всем по сто долларов. Джим отказался, а вот братья приняли свою долю с благодарностью. Трэвис взял меня за руку и повел к двери.

Я видела, что он невесел, и сжала его кисть.

– Что‑то не так?

– Гулька, ты только что отдала четыреста баксов! – Трэвис нахмурился.

– Будь это вечер покера в «Сиг Тау», я оставила бы их себе. Не могу же я грабить твоих братьев при первой встрече.

– Они бы тебе деньги не вернули! – сказал он.

– Я бы потом еще спал как младенец! – усмехнулся Тэйлор.

Томас пристально разглядывал меня и не произносил ни слова, стоя в углу комнаты.

– Томми, чего ты постоянно пялишься на мою девушку?

– Как, ты говоришь, твоя фамилия? – спросил Томас.

Я нервно переступила с ноги на ногу. Мой мозг отчаянно работал, пытаясь выдать нечто остроумное или саркастичное, чтобы как‑то избежать ответа. Вместо этого я уставилась на собственные ногти, внутренне ругая себя. Не следовало обыгрывать здесь всех и каждого. Томас все понял, я видела это по его глазам.

Трэвис заметил мою неловкость, повернулся к брату и положил руку мне на талию. Я не знала, хотел ли он защитить меня или приготовился к тому, что скажет его брат.

– Эбернати, и что с того?

– Понимаю, почему ты до сегодняшнего вечера не сложил два и два, но теперь тебе нет оправдания, – с самодовольной улыбкой сказал Томас.

– Что ты, черт побери, несешь? – спросил Трэвис.

– Ты состоишь в каком‑нибудь родстве с Миком Эбернати? – обратился ко мне Томас.

Все головы повернулись ко мне, и я нервно провела пальцами по волосам.

– Так ты знаешь Мика? – Трэвис смотрел мне в глаза. – Он же один из лучших игроков за всю историю покера. Знаешь его?

Я содрогнулась, понимая, что меня все‑таки загнали в угол.

– Он мой отец.

Комната взорвалась.

– Не может быть! Твою мать!

– Я знал!

– Мы играли с дочерью Мика Эбернати!

– Мик Эбернати? Вот черт!

Только Томас, Джим и Трэвис молчали.

– Я же говорила, парни, что мне не стоит играть, – сказала я.

– Если бы ты упомянула, что твой отец – Мик Эбернати, мы отнеслись бы к тебе куда серьезнее, – ответил на это Томас.

Я осмелилась взглянуть на Трэвиса, который в ужасе смотрел на меня.

– Это ты Счастливые Тринадцать? – спросил он с затуманенным взглядом.

Трентон поднялся, открыл от изумления рот и указал на меня.

– Счастливые Тринадцать в нашем доме! Не может быть! Черт побери, я не верю!

– Так меня прозвали в газетах, – нервничая, произнесла я. – Но не следует верить всему, что там написано.

– Все, парни, мне пора везти Эбби домой, – сказал Трэвис, по‑прежнему пялясь на меня.

Джим посмотрел в мою сторону поверх очков.

– Не всему? А чему можно?

– Я не забирала везенье у отца, – усмехнулась я, накручивая прядь волос на палец. – Это же нелепо!

Томас покачал головой.

– Нет, Мик сам давал интервью. Он сказал, что в ночь на твой тринадцатый день рождения везение его покинуло.

– И перешло к тебе, – добавил Трэвис.

– Тебя воспитывали мафиози! – радостно улыбаясь, воскликнул Трент.

– Нет. – Я коротко усмехнулась. – Они не воспитывали меня, просто слишком часто находились поблизости.

– Стыд и позор Мику, что в прессе он смешал твое имя с грязью. – Джим покачал головой. – Ты была ребенком.

– Да это всего лишь везение новичка, – сказала я, отчаянно пытаясь скрыть унижение.

– Тебя учил сам Мик Эбернати, – сказал Джим, с благоговением глядя на меня. – Подумать только, ты играла с профи и выигрывала, это в тринадцать‑то лет! – Джим посмотрел на Трэвиса и улыбнулся. – Не ставь против нее, сынок. Она не проигрывает.

Трэвис взглянул на меня, он все еще не оправился от потрясения.

– Э… нам пора, папа. Пока, парни!

Трэвис повел меня к мотоциклу, и оживленные возгласы стихли за дверью. Я завязала волосы в пучок и застегнула куртку, ожидая, когда Трэвис заговорит. Он молча запрыгнул на мотоцикл, и я устроилась у него за спиной. Трэвис, конечно же, переживал, что я не была откровенной с ним; возможно, его выбил из колеи тот факт, что о такой важной стороне моей жизни он узнал вместе со своей семьей. По возвращении в квартиру я ожидала огромной ссоры и пыталась придумать дюжину разных оправданий.

Трэвис провел меня за руку по коридору и помог снять куртку.

Я потянула за светло‑рыжий пучок на макушке, и волосы рассыпались по плечам густыми волнами.

– Знаю, ты очень зол, – сказала я, избегая взгляда Трэвиса. – Извини, что не сказала тебе раньше, но обычно я не распространяюсь на этот счет.

– Зол на тебя? – переспросил он. – Да я так взбудоражен, что все плывет перед глазами. Ты только что с легкостью обчистила моих придурков‑братьев, стала звездой в глазах отца, и теперь я точно знаю, что ты специально проиграла пари, заключенное перед боем.

– Я бы так не сказала…

– Ты думала тогда о победе? – Он поднял голову.

– Ну, вообще‑то, нет, – призналась я, снимая туфли.

– Так, значит, ты хотела быть здесь, со мной. – Он улыбнулся. – Кажется, я снова в тебя влюбился.

– Почему ты не злишься? – спросила я, бросая туфли в сторону шкафа.

Трэвис со вздохом кивнул.

– Гулька, это, конечно, довольно важно. Тебе следовало сказать. Но я понимаю, почему ты этого не сделала. Ты приехала сюда, чтобы жить подальше от всего подобного. Короче, я тебя не осуждаю.

– Что ж, уже легче.

– Счастливые Тринадцать, – сказал Трэвис, качая головой и стаскивая с меня майку.

– Трэвис, не называй меня так. Это не к добру.

– Голубка, черт побери, ты знаменитость! – Трэвис расстегнул мои джинсы и стащил их, помогая мне.

– Отец меня тогда возненавидел. До сих пор считает, что я виновата во всех его бедах.

Трэвис снял футболку и притянул меня к себе.

– Не верится, что передо мной дочь Мика Эбернати. Я все это время был с тобой и даже не догадывался.

Я оттолкнула Трэвиса.

– Трэвис, я не дочь Мика Эбернати! Он остался в прошлом. Я Эбби. Просто Эбби! – Я подошла к шкафу, сняла с вешалки футболку и натянула на себя.

– Извини. – Трэвис вздохнул. – Я слегка ошеломлен твоей известностью.

– Это просто я! – Я приложила руку к груди, страстно желая, чтобы он наконец‑то все понял.

– Да, но…

– Никаких «но». Вон как ты смотришь на меня сейчас… Именно поэтому я тебе не сказала. – Я закрыла глаза. – Трэв, я не хочу так больше жить. Даже с тобой.

– Ого! Голубка, успокойся. Давай не будем ссориться. – Он подошел и обнял меня. – Не важно, кем ты была и кем больше не хочешь быть. Важно, что ты нужна мне.

– Тогда у нас есть кое‑что общее.

Трэвис с улыбкой повел меня в постель.

– Гулька, сейчас во всем мире только ты и я.

Я свернулась калачиком, уютно устроившись у Трэвиса под боком. Я не планировала, чтобы кто‑то, кроме Америки, узнал про Мика, и совсем не ожидала, что мой парень будет из семьи любителей покера. Я тяжело вздохнула и прижалась щекой к его груди.

– Что‑то не так? – спросил Трэвис.

– Трэв, я не хочу, чтобы еще кто‑нибудь узнал. Я даже не хотела, чтобы ты оказался в курсе.

– Эбби, я люблю тебя. Больше не буду повторять, хорошо? Твоя тайна умрет со мной. – И он поцеловал меня в лоб.

– Мистер Мэддокс, не могли бы вы потерпеть до перемены? – спросил профессор Чейни в ответ на мое хихиканье, когда Трэвис пощекотал мне шею.

Я прокашлялась. От стыда щеки моментально покрылись краской.

– Вряд ли, доктор Чейни. – Трэвис показал на меня. – Вы хорошо разглядели мою девушку?

В аудитории грянул хохот, а мое лицо запылало. Профессор Чейни взглянул на меня с иронией и смущением.

– Вы уж не подведите, – попросил он Трэвиса.

Класс снова захохотал, а я сползла вниз. Трэвис положил руку на спинку моего стула, и лекция продолжилась. После нее Трэвис повел меня на следующее занятие.

– Извини, что поставил тебя в неловкое положение. Не смог сдержаться.

– Впредь уж как‑нибудь сдерживайся.

Мимо прошел Паркер, а когда я вежливо улыбнулась в ответ на кивок, его глаза засияли.

– Привет, Эбби. Увидимся внутри.

Он зашел в класс, и несколько секунд Трэвис свирепо смотрел ему вслед.

– Эй! – Я потянула его за руку, и он перевел взгляд на меня. – Забудь про него.

– Он рассказывает парням в «Доме», что ты по‑прежнему звонишь ему.

– Это неправда, – равнодушно проговорила я.

– Я знаю, а они нет. Паркер говорит, что ждет своего часа. Брэду он сказал, что ты бросишь меня, как только наступит подходящий момент. Мол, ты звонишь и рассказываешь, какая ты несчастная. Он начинает бесить меня.

– А у него богатое воображение. – Я посмотрела на Паркера, и он улыбнулся, однако я в ответ насупила брови.

– Ты разозлишься, если я опять вгоню тебя в краску?

Я пожала плечами, Трэвис без промедления завел меня в класс, остановился около парты и опустил на пол мою сумку. Взглянув на Паркера, Трэвис притянул меня к себе, одну руку положил на затылок, а другую на ягодицы. Затем он страстно поцеловал меня. Такие энергичные движения губ и языка парень обычно приберегал для спальни, и я, не сдержавшись, вцепилась в его футболку. Перешептывания и смех стали громче, когда все поняли, что Трэвис не собирается отпускать меня.

– После этого она точно залетит! – посмеялся кто‑то сзади.

Я отстранилась, пытаясь прийти в чувство. Когда я взглянула на Трэвиса, то увидела, что он еле сдерживается.

– Я хотел все прояснить, – прошептал он.

– Отлично вышло, – заметила я.

Трэвис улыбнулся, поцеловал меня в щеку, а затем посмотрел на разъяренного Паркера.

– Увидимся за обедом. – Трэвис подмигнул мне.

Я рухнула на стул и вздохнула, пытаясь избавиться от зуда между ног. С трудом высидела математику, а когда занятие закончилось, заметила около двери Паркера, прислонившегося к стене.

– Паркер!.. – Я кивнула, намереваясь вести себя не так, как он ожидал.

– Я знаю, что ты с ним. Необязательно ему насиловать тебя перед всем классом только из‑за меня.

Я замедлила шаг и приготовилась к нападению.

– Тогда, может, перестанешь рассказывать своим «братьям», что я названиваю тебе. Скоро ты действительно доведешь его, и мне не будет жаль, когда он даст тебе хорошего пинка под зад.

– Только послушай себя. – Паркер поморщился. – Ты слишком много времени проводишь с Трэвисом.

– Нет, я такая на самом деле. Просто об этой моей стороне ты совершенно ничего не знаешь.

– Ты не дала мне такой возможности!

– Паркер, я не хочу ссориться с тобой. – Я вздохнула. – У нас ничего не получилось, понятно?

– Нет, не понятно. Думаешь, мне нравится быть предметом насмешек? Мы все очень ценим Трэвиса Мэддокса, потому что на его фоне выглядим просто идеальными. Он использует девчонок, потом кидает их, так что самый большой зануда в «Истерне» – прекрасный принц по сравнению с Трэвисом.

– Когда ты разуешь глаза и поймешь, что он совсем не такой?

– Эбби, он тебя не любит. Ты для него лишь новая яркая игрушка. Но полагаю, что после сцены в классе ты не такая уж блестящая.

Я отвесила ему пощечину, даже не успев подумать.

– Подожди ты пару секунд, Гулька, я бы сделал это за тебя. – Передо мной стал Трэвис.

Я сжала его руку.

– Трэвис, не надо.

Паркер занервничал, на его щеке проступил красный след.

– Я тебя предупреждал, – сказал Трэвис, прижимая Паркера к стене.

Тот сжал зубы и сверкнул на меня взглядом.

– Давай прекратим это, Трэвис. Я вижу, что вы созданы друг для друга.

– Спасибо за комплимент, – сказал Трэвис, кладя руку мне на плечи.

Паркер оттолкнулся от стены и быстро завернул за угол, к лестнице, поглядывая, не следует ли за ним Трэвис.

– Ты в порядке? – спросил меня парень.

– Рука побаливает.

– Это было круто, Гулька. – Он улыбнулся. – Я впечатлен.

– Теперь он может подать на меня в суд, и придется оплатить ему дорогу в Гарвард. А ты что здесь, кстати, делаешь? Мы же собирались встретиться в столовой.

Уголок его рта приподнялся в озорной улыбке.

– Не смог сосредоточиться на занятии. Вспоминаю тот поцелуй.

Я окинула взглядом коридор и посмотрела на Трэвиса.

– Идем.

– Что? – Все еще улыбаясь, он свел брови.

Я прошла в глубь здания и дернула ручку двери в кабинет физики. Та распахнулась, я заглянула и убедилась, что там темно и пусто. Потом я потянула Трэвиса за руку, хихикая от его растерянности, заперла дверь и прижала парня к ней.

– Что ты делаешь? – Он усмехнулся, когда я поцеловала его.

– Не хочу, чтобы ты был на занятиях рассеянным, – ответила я, снова целуя Трэвиса.

Он поднял меня, и я обхватила его талию ногами.

– Не знаю, что бы я делал без тебя, – сказал Трэвис, одной рукой поддерживая меня, а второй расстегивая ремень. – И не хочу узнать. Никогда. Голубка, ты все, что мне нужно.

– Вспомни об этом, когда снова будем играть в покер и я заберу все твои денежки, – сказала я, снимая майку.

Дата добавления: 2015-09-04