Музыка.

А.Г.: Вообще, надо сказать, что возраст этот – во всяком случае, по моим воспоминаниям – отнюдь не самый радужный. Такое впечатление у многих, что вдруг начинают сгущаться тучи. Всё валится из рук, выходит из-под контроля, и кажется, что уже давно не было так тяжко и так безвыходно пусто... Возникает… очень часто возникает некое депрессивное состояние духа. Судьба решает шутить, вставляя палки в колёса везде, где только можно. Очень часто это возраст трагедии во взаимоотношениях. То, что казалось Великой Любовью, лопается, как мыльный пузырь, в считанные часы. И все надежды и планы на будущее куда-то пропадают вместе с любимым человеком, который, ну, например, ушёл к другому, оставляя нас у разбитого корыта, не в состоянии примириться с происходящим, и мы оказываемся в глубокой убеждённости, что никогда и никого так больше любить не будем. Очень часто рушатся очередные затеи с чётко спланированной работой, с бизнесом, который вот-вот должен был стать делом на всю жизнь (ну, как у Владислава, как я понял, переезд в Москву, из которого потом пришлось долго и мучительно возвращаться). Третий мучается в своём собственном, внутреннем «распятии», разрываясь между обязанностями в семье, на работе и, скажем, некими увлечениями для души, которые кажутся чем-то эфемерным, и решиться сделать их главными в жизни человек никак не может. Это возраст кризиса, который кажется настолько естественным, что мы его порой просто потом не вспоминаем. Но с чем мы придём к следующему кризису, к кризису 40 лет, очень зависит от того, сможем ли мы расслышать самих себя в этом возрасте.

Доброй ночи, Татьяна.

Татьяна: Здравствуйте.

А.Г.: Татьян, говорите чуть-чуть погромче, очень плохо Вас слышно.

Татьяна: Я постараюсь.

А.Г.: Ага, постарайтесь.

Татьяна: Мне-то Вас тоже не слышно, собственно.

А.Г.: Вот это беда! Ну, тогда давайте просто говорить погромче. Расскажите, пожалуйста, что Вы чувствуете в возрасте от 28 до 35?

Татьяна: Вы знаете, я как-то не задумывалась, но когда Вы об этом заговорили, то действительно, я посчитала и обнаружила у себя кризис, 28 лет когда мне было. Вот. Это были просто ужасные годы: мне пришлось бросить работу, и вообще у меня, кажется, был нервный срыв, правда… как-то к врачу я не обратилась, он как-то прошёл у меня. Вот. Но когда Вы говорили о том, что что-то должно быть особенное, какие-то вот желания, которые мы не осознаём, в этом возрасте… Я поняла, что действительно есть какая-то вот потребность жить не только для себя, а для кого-то. Вот пока ты моложе, кажется, что самое главное – это найти себя, быть кем-то особенным и так далее… А когда ты выходишь в реальным мир, во взрослый мир (вот это первый кризис, да - ты выходишь во взрослый мир)… А потом от тебя уже ждут, что ты что-то из себя представляешь; к 28 годам тебе начинают говорить: «А почему ты не замужем?» «А какие у тебя планы на будущее?» Подразумевая: «А что ты вообще делаешь на этой работе? Почему ты не стремишься куда-то ещё?» Вот. И если ты не можешь ответить на эти вопросы, на тебя смотрят как на человека, ну, не совсем адекватного. Так и говорят: «Ну, знаете, она такая, неадекватная какая-то…» Вот. Но если это удаётся преодолеть, то знаете, действительно начинаешь понимать, что, вот как мне теперь кажется, для человека главное – не просто быть самому кем-то, а делать что-то для других. Почему мы так стремимся влюбиться, любить кого-то? Потому что нам хочется делать что-то для другого человека. Не только для своих родителей, о которых ты заботишься, но и ком-то, кто… не знаю… начинает жить…

А.Г.: Это и есть… спасибо, Татьян, простите, перебью Вас. Хочу подчеркнуть: это и есть одна из проблем тайного кризиса в 28. Ну, считается, что к этому возрасту… У нас есть такое замечательное словечко, которое мы тоже до конца не осознаём. Одно из таких словечек, которыми мы пользуемся как щитом - это словечко звучит как «состояться».

Татьяна: Да.

А.Г.: Считается, что к 28 годам человек должен полностью состояться. Ну, там, у нас есть стандартный набор примет: семья, дети, машина… ну, раньше дача входила, сейчас уж не знаю, что туда входит. Но дело даже не в этом. Дело в том, что в этом возрасте незаметно возникает некий вопрос, на который мы очень часто внимания не обращаем. А он возникает. Именно от 28 до 35. Я бы сказал, что Вы сейчас формулируете этот вопрос так: «Состояться. А для кого?» Ну, вот я состоялся. Ну, худо-бедно: работа есть… А для кого я состоялся? Кому нужна эта моя работа кроме меня самого? Достаточно ли того, что я наработал, что это всё более-менее удовлетворяет меня самого? Возникает некая внутренняя потребность, чтобы то, что находится внутри тебя, стало нужно людям. Этакая потребность ТРАНСЦЕНДИРОВАТЬСЯ, расшириться. Та самая потребность, которая, наверное, и вела великими, которые начали проповедовать именно в этом возрасте. Удивительная вещь. Но… В этом возрасте люди действительно начинают… вот мы начали со звонка Марии, которая не успела дорассказать свою историю про пионеров и комсомол, а ведь это безумная увлечённость жизнью для других. Правда, Татьян?

Татьяна: Да. Да, мне тоже так кажется. Правда, я в своё время ни в пионерах, ни в комсомоле не была – только октябрёнком…

А.Г.: Ну, это же не имеет значения, правда? Какая разница?

Татьяна: Вы знаете, просто вот в 28 мне, честно говоря, я… возможно, как-то неправильно окружающих людей воспринимала; мне сейчас вообще-то больше – 33. А вот сейчас мне кажется, что я уже вижу окружающих людей, в том смысле, что я замечаю, что они чувствуют, что они думают, мне это действительно как-то интересно…

А.Г.: Не «я про них», а они: что они думают сами по себе.

Татьяна: Да,)) Вы правы: не то, что я думаю о них, а то, что они думают… о жизни… о себе… Правда, что они думают обо мне, я до сих пор не знаю)). Поэтому…

А.Г.: Как бы… Смотрите, как интересно. В некоей нормальной ситуации возраст 28 лет – это некий возраст недовольства собой и недовольства собой эгоистом. Это возникновение мечты о том, что ты нужен людям и мечты о том, как ты будешь людям себя отдавать. С помощью своего творчества, с помощью своей духовности, с помощью абсолютно конкретных вещей: да, создания общественных организаций… или помощи в больнице - в общем, как бы, абсолютно неважно. Это возраст, в котором ты вдруг начинаешь искать – даже мечтать! – о своём пути к другим. И тут есть одна совершенно поразительная вещь. Эта поразительная вещь упирается в то, что в этом возрасте мы с вами… вдруг в 28 - казалось бы, такой замечательный зрелый возраст! – человек вдруг начинает чувствовать себя, как в болоте. Вот в тине – куда-то погружается… в какую-то тьму недовольства… Что-то, что, казалось бы, должно было созидаться, начинает разрушаться. И это возраст, в котором мы вдруг (иногда впервые в жизни) начинаем себе давать обещания измениться. Нет, Татьян, не замечали этого за собой? Вот всерьёз?

Татьяна: Вероятно, в тот момент нет, но когда Вы это начинаете говорить, я, по крайней мере, радуюсь, что я не единственный человек с такими проблемами.

А.Г.: Нет. Более того, я думаю, что эти проблемы характерны для многих. Другой вопрос, что мы, вообще, так устроены, что существует определённое количество людей, которые к 28 годам… Вот помните, мы говорили: человек до 28 должен стать или индивидуальностью, или циником. То есть он должен быть или «обломан» некоей общественной модой, неким социальным запросом - или он продолжает пытаться оставаться самим собой. Так вот, есть довольно много людей, которые к 28 удачно умудряются впасть во что-то типа зимней спячки. Да, вот жить по системе наименьшего сопротивления. Ну, как получится… как-нибудь… утро вечера мудренее…

Татьяна: Ну что-то вроде «спрятать свою индивидуальность, пока её не заметили и что-нибудь с ней не сделали».

А.Г.: Ну, да. Это же такой способ своеобразный бегства внутрь самого себя. Чаще всего этот способ бегства выражается какой-то такой фразой: «Делай как все – и не прогадаешь».

Татьяна: Ну, конечно, если все вокруг говорят…

А.Г.: Есть способ не услышать даже свою собственную внутреннюю боль и свою собственную внутреннюю депрессию. Извините, Татьяна, я Вас ещё раз перебил.

Татьяна: Ну, хорошо, да.

А.Г.: Спасибо вам большущее. Спасибо, Татьяна. А Леонид Лукич ещё есть у нас?

Леонид Лукич: Да-да.

А.Г.: Здравствуйте, Леонид Лукич.

Леонид Лукич: Здравствуйте.

А.Г.: Вы из Вологды к нам дозвонились?

Леонид Лукич: Да.

А.Г.: Слушаем Вас.

Леонид Лукич: Ну, вот заявили такую программу – от 28 до 35. Я вот когда про себя подумал – ну, думаю, ну точно вот так вот, как Вы говорите, у меня так случилось. К 28 годам…
Я, знаете вот, работал в Воркуте на шахте. Вот. Ну, всё стабилизировалось. Решил уже, так сказать, жениться – позволяли и финансовые, и всякие вопросы. Был в отпуске. Приезжаю из отпуска, а мне приказ: ехать в институт (потому что я техник был). Нужно поступать в институт. В Воркуте было так: хотели открывать шахту к 70-летию. Вот. И решили направить от 17 шахт по 5 человек, желательно техников, на эту новую шахту, чтоб пришли новые специалисты; не брать с шахт, а подготовить своих.

А.Г.: Леонид Лукич, извините. Одна минута.

Леонид Лукич: Ну, конечно, я не хотел ехать – зачем ехать, я ничего не теряю, если я останусь техником, я обеспечен и так. Упирался. Ну, меня всё равно «выгнали» 28 июля в Москву в институт. Те, которых раньше посылали по 5 человек от шахт – они первым делом должны были приехать в Москву на подготовительные курсы…

А.Г.: Леонид Лукич, не сердитесь. 30 секунд осталось. Скажите, что случилось.))

Леонид Лукич: Ну, короче, я приехал, поступил в институт – нас из 85 поступило 35. Окончили институт – Московский горный – 12 человек. Ну и что? То же самое и осталось, в этом же положении и остался, только что я потерял 5 лет, женился через 5 лет только. Вот и вся жизнь. Хотя, конечно, вот в других странах, как в Болгарии, мужчины до 35 лет не женятся. Пока не стабилизируется, чтоб у него квартира была и обеспечен был.

А.Г.: Спасибо. Спасибо, Леонид Лукич. Ну, может быть, чуть-чуть не совсем об этом... Но я хотел сказать, что на самом деле очень часто что-то происходит, и это происходит вовсе не случайно. Вовсе не случайно разваливается брак, который именно «должен был быть». Вот эти наши с вами «долженствования» разрушаются в возрасте от 28 до 35, поскольку это последний возраст, когда мы можем попробовать начать создавать нечто своё, искреннее и настоящее. Найти свой персональный способ посвятить себя людям или другому человеку. Сделать что-то не только для себя. И поэтому в этом возрасте, может быть, не случайно всё, что было искусственным и синтетическим, разваливается. В том числе и любовь, если она хотя бы с одной стороны была не любовью, а, как мы говорили сегодня, «долженствованием».

Давайте не будем стремиться к тому, что «должно», и будем учиться чувствовать себя – в самых разных возрастах. Ну, и не только в возрастах.

Спасибо большое, за то, что вы были с нами. Спокойной ночи.

Дата добавления: 2015-09-04