По ком звонит колокол.

Герцен! А ведь жить дома нельзя. Я убежден, что нельзя. Человек, чуждый своему семейству, обязан разорвать со своим семейством.

Н. Огарев 482

Представители старшего поколения знают Александра Ивановича Герцена с детства благодаря шаблонам, заколачивавшимся гвоздями в средней школе. Он нам более всего известен как неотъемлемое звено грандиозного, растянутого во времени будильника, действие которого красочно описал еще незабвенный Владимир Ильич. Помните? Разбуженный декабристами, Герцен выдернул из постелей народовольцев, и те, понятно, устроили такой страшный шум, что уже никто больше не смог уснуть. Значение Герцена как будильника, или даже дежурного, воскликнувшего «Батарея, подъем!», никому не оспорить, но куда любопытней другое. Статус «невозвращенца» и сомнительные источники финансирования заставили этого, безусловно порядочного и чистосердечного русского человека заболеть сразу двумя острыми недугами офтальмологического свойства: дальнозоркостью и близорукостью. Мучения крепостных крестьян в «снегах необъятной России» он из Лондона видел, а мытарства промышленных английских рабочих – нет. Бесчинства русских войск на Кавказе представлялись ему отчетливо, но, как только взгляд мыслителя фокусировался на разыгрывавшихся в Индии трагедиях, с самим фокусом творились чудеса. Все, понимаете ли, расплывалось в окулярах к такой-то бабушке. Как только царизму взбредало на ум позлодействовать, скажем, где-нибудь в Польше, бдительный Герцен был тут как тут, гудел в свой «Колокол». Когда же гостеприимные британцы всучивали китайской наркомафии свой выращенный в Бенгалии опиум сотнями тонн, гневный колокол Герцена отчего-то помалкивал в тряпочку. Между тем на фоне злодеяний, совершенных просвещенными британцами в Китае и Индии (многие миллионы жертв), всяческие Алп-Арсланы и Чингисханы с Тамерланами представляются сопливыми пионерами, выкурившими сигарету в школьном туалете. При ближайшем рассмотрении Крымская война с Россией в 1853–1856 гг. (или Восточная война, как ее прозвали на цивилизованном Западе) и Вторая опиумная война в Китае (1856–1860), вне сомнений, – звенья одной цепи. Что же до последствий этой сомнительной, мягко говоря, операции, осуществленной в Поднебесной англичанами и французами, то они идут так далеко, что захватывает дух. Еще бы, ведь сверхприбыли, полученные в результате торговли наркотиками, питали рабовладельцев, уже готовившихся развязать против демократического президента Авраама Линкольна кровопролитную Гражданскую войну (1861–1865), в которой, к слову, потери американцев были больше, чем в любом другом конфликте с участием США.

Дата добавления: 2015-09-04