Звезда пленительного счастья

Мечи сверкнули в их руках —

И окровавилась долина

,И пала грозная в боях,

Не обнажив меча, дружина…

К. Рылеев. «Смерть Ермака» 424

Такого не было больше нигде. Чтобы образованные молодые аристократы, блестящие гвардейские офицеры, настоящая белая кость, положили жизнь на алтарь свободы народа, который видели-то разве что из окон карет. Тем не менее случилось то, что случилось, и они вошли в историю под именем декабристов. Если внимательно проанализировать те давние события, возникает сомнение, а могли ли они вообще рассчитывать на победу? Мостов, штабов и арсеналов декабристы не захватывали, вывели своих людей на площадь, как на парад или на убой, резонно, пожалуй, сказать и так. Кстати, при подобной организации военного переворота немедленно напрашивается следующий вопрос: что стало бы со страной в случае, если бы путчистам улыбнулась удача? Впрочем, быть может, в реальности и не планировалось захватить власть. Умудренный опытом, авторитетный и далеко не самый бездарный царь скоропостижно скончался от неизвестной болезни, не оставив после себя прямого наследника. Его следующий по счету брат отказался от прав на престол. Настало самое настоящее междуцарствие, чреватое очень крупными неприятностями. Пошла большая игра с запредельными ставками, в которой участвовали и русский генералитет, и кто-то еще, куда более могущественный, дальновидный и проворный, способный играючи обвести генералов вокруг пальца. Кто-то, весьма заинтересованный в том, чтобы, торпедировав реформы, законсервировать громадную империю на четверть века руками нового царя Николая I, после выступления на Сенатской площади помышлявшего лишь о том, как бы покрепче завернуть гайки. Если это действительно так, самоотверженных декабристов просто использовали втемную.

I. А что это, люди твои, никак запалить что хотят…

Я говорил им, что они дураки…

А. Грибоедов о декабристах 425

После крушения континентальной империи Наполеона три державы-победительницы, номинальные победительницы, так и тянет уточнить, Россия, Австрия и Пруссия заключили так называемый Священный союз. Альянс, призванный поддерживать порядок и дисциплину на континенте. И хотя порой этот державшийся на личных договоренностях монархов триумвират частенько зовут «главным органом общеевропейской реакции против либеральных устремлений» 426, то есть, выражаясь по-человечески, активно совавшим нос куда попало, лишь бы прихлопнуть национальные и революционные движения в зародыше, приходится признать: в Европе на какое-то время воцарился мир. Ну и сколько на этом мире срубишь денег? Можно не сомневаться, подобное положение вещей не устраивало тех, кто, назубок усвоив принципы стратегии непрямых действий, был, вслед за Иеремией Бентамом – монархистом в Лондоне и заядлым революционером во всех прочих местах планеты. Словом, набившие руку на управлении Французской революцией структуры после падения Франции переключились на остальные, пока уцелевшие империи: Австрийскую, Российскую и Оттоманскую. А что им было, в отставку идти, семечками торговать в подземном переходе? Очевидно, именно в этом контексте можно рассматривать, например, гражданскую войну в Испании, разразившуюся в 1820 г., когда свергнутый кортесами (то есть парламентом) король Фердинанд VII Бурбон был водворен обратно на штыках французского экспедиционного корпуса, вторгшегося с северо-востока по настоянию Священного союза. А ведь не так, собственно, и давно подданные почитали Фердинанда чуть ли не символом борьбы с Наполеоном. И вот в одночасье разлюбили. Наверное, у короля испортился характер. Еще бы ему не испортиться, Испания распрощалась с заокеанскими владениями. Пожалуй, и революцию 1821 г. в Италии можно считать пробой того же пера. Реакционеры допекли население, оно восстало, Священный союз не дремал, прислал оккупационные войска, на этот раз австрийцев. Каратели мигом нанизали повстанцев на штыки. Что и говорить, сработали оперативно. Правда, рецепт лечения отдавал казармой. У больного был жар, лейб-медики применили йод с зуботычинами. России в ту пору удалось избежать крупных волнений, если, конечно, не считать уникального по-своему восстания декабристов. Насколько мне известно, такого больше не было нигде. Молодые дворяне, цвет нации, у которых и без того было практически все, состояние, положение в обществе, стабильность и без преувеличения то самое светлое будущее, которого хронически не хватает на всех, задумали подкорректировать общественный строй. Он действительно оставлял желать лучшего.

Император Александр I, на заре правления задумывавший целый блок либеральных преобразований, от коренной реформы высших органов государственного управления и системы финансов до долгожданного освобождения крепостных крестьян, кончил организацией тайной полиции в армии (некоего прообраза особых отделов КГБ), гонениями на вольнодумцев с университетских кафедр и военными поселениями по рецепту генерала Аракчеева. Современники говорили о царе, ему, мол, ужасно хотелось прослыть либералом и благодетелем, но… Но, что ни говори, закручивать гайки гораздо легче, чем отпустить, не рискуя притом обвалить всю конструкцию…

19 ноября (1 декабря) 1825 г. по дороге из инспекционной поездки по Крыму император Александр Павлович (а он по натуре был большим непоседой) скоропостижно скончался, подхватив какую-то неизвестную хворь. Его внезапная смерть породила множество будоражащих слухов. Одни полагали монарха отравили, другие судачили: утомленный и разочарованный, самодержец удалился в монастырь, вместо него в гроб заколотили двойника. Поскольку царь не оставил сына, престол перешел к его брату Николаю. По праву наследования скипетр и все прочее должны были достаться другому брату почившего царя, Константину Павловичу, который, было время, подавал большие надежды. Считается, бабушка Екатерина Великая и назвала его Константином не с бодуна, а рассчитывая добыть внуку корону Константинополя. Однако несостоявшийся византийский император от российского престола категорически отказался, заявив: очень нужно, мол, нечего больше делать, чтоб меня задушили как папу? Опасения, вне сомнений, были не беспочвенными, однако, можете не сомневаться, бескрайняя страна затаила дыхание. Это было неслыханно – вот так поступить, тем более что часть войск уже присягнула служить его величеству до гроба. Настало междуцарствие, заговорщики решили: лучшего случая и сам черт бы не выдумал. И вывели на Сенатскую площадь полки, планируя захватить Зимний дворец и Петропавловскую крепость, а царя взять под стражу и даже, в случае крайней необходимости, ликвидировать к такой-то бабушке. Но ничего и никого не захватили, построились в каре на Сенатской площади и стояли там как истуканы в ожидании, пока их расстреляют из пушек. И все это таки кончилось артиллерийской пальбой в самом сердце российской столицы. В результате один генерал, два десятка офицеров, под триста нижних чинов и более тысячи зевак (из них – полторы сотни несовершеннолетних) расстались с жизнью. Пятерых декабристов повесили, еще сотня получила разные сроки каторжных работ, кое-кого просто сослали в Сибирь, на вечное поселение. Некоторых, разжаловав в рядовые, отправили на Кавказ, в действующую армию. Искупать вину кровушкой…

Когда я учился в школе, декабристов называли трогательно наивными, но храбрыми революционерами от дворянства. Первой порослью, как-то так. В ходу была фраза Ленина о том, как они «разбудили Герцена», который, проснувшись, разбудил кого-то еще, разночинцев, должно быть, которые, в свою очередь, растолкали народовольцев, ну и понеслась нелегкая по кочкам. Так что, хоть и чудовищно далеки они были от народа, как, помнится, сокрушался Ильич, но их дело не пропало даром, отнюдь.

Впрочем, что там школьный курс. Лично у меня к декабристам всегда было особенное отношение, в юности их образы были окутаны чем-то вроде ореола. Полагаю, я был не одинок. Стоило лишь задуматься о них, и перед глазами восставали блестящие офицеры, эполеты, французский язык как родной, настоящая белая косточка, не чета нынешней комсомольско-уголовной «элите», «законникам», поднявшимся достаточно высоко, чтобы писать настоящие законы. Не для «хаты», для нас всех. На «Звезду пленительного счастья» ходил раз пять, меньше, конечно, чем на «Корабль-призрак»427, и все же. Никак не мог расстаться с идеалистами, загубившими жизнь ради тех, кого они лишь изредка наблюдали из окон карет. И, кстати, расплатившимися за свои убеждения сполна. Не отправившимися, как ни в чем не бывало, читать лекции в западных университетах, вот, значит, таким макаром мы и развалили ненавистную вам империю зла. Бурные, продолжительные аплодисменты…

Кстати, хороший вопрос, развалили бы они ее, если б им все же удалось задуманное? То есть, я хочу сказать, уж наверное, хоть кто-то из отцов Перестройки тоже надеялся Советскую империю лишь модернизировать, а не разносить по кусочкам, как позже вышло. Вне сомнений, это действительно так. Любопытно, а что могло получиться у декабристов, если бы им подфартило постричь Николая I в монастырь? Больно говорить, но, очевидно, ничего хорошего не случилось бы. Почему? А давайте остановимся на этом подробнее и приглядимся к событиям чуть более внимательно, чем мы это делали в школе. Итак…

II. Скажи-ка, дядя, ведь недаром…

Ох недаром партия, правительство и недремлющий комитет ГБ так опасались выпускать нашего брата за границы Отечества. Согласитесь, друзья, появление личности в штатском, столь колоритно выведенной Владимиром Высоцким в одной из песен, было настоятельной необходимостью. Ничего не попишешь, надо. Помните эти строки? «Перед выездом в загранку заполняешь кучу бланков, это еще не беда, но в составе делегации с вами едет личность в штатском – завсегда…» Только вот откуда напасешься этих бдительных личностей, если далеко за пределами Отечества оказываются целые армии? Хватай вокзал, чемоданы уходят! Солдатам с офицерами повязки на глаза нацепить, чтобы не пялились, куда не полагается? И как им в таком случае прицельно стрелять по неприятелям? В общем, если без шуток, с нашими вояками, сокрушившими Корсиканское чудовище, случилось примерно то же, что и четвертью века раньше с французскими добровольцами маркиза де Лафайета, когда те, побывав за морем, удостоверились: поди ж ты, живут, оказывается, люди без царя и горя не знают. Вернувшись в родные пенаты, наши воины-освободители взялись сколачивать всевозможные тайные общества. Идеи были разными, те, по которым предполагалось сковырнуть царя-батюшку к чертям собачьим, тоже попадались.

Первыми, сразу после европейского похода и Битвы народов, в 1813 г., возникло несколько так называемых артелей. Пускай это название не вводит вас в заблуждение, ремесленниками там и не пахло, это были тайные собрания гвардейских офицеров. В 1816 г. они слились, образовав Союз спасения. Что показательно? Что пора что-то делать, было ясно и царю, причем задолго до будущих декабристов. Заговорщики еще ходили пешком под стол, когда он, едва очутившись у руля империи, учредил нечто вроде тайного совета, в шутку названного Comité du salut public 428, наверное, Александру не давали покоя якобинцы. Ну что же, он мог позволить себе позубоскалить, их же казнили семь лет назад. В организованную императором структуру вошли его ближайшие друзья. Они мнили себя реформаторами. Прошло еще пятнадцать лет, прежде чем тезка императора Александр Муравьев 429, начальник штаба гвардейской бригады, занялся составлением своего рецепта спасения Родины. Компанию гвардейскому полковнику составили его однофамилец офицер Генштаба Никита Муравьев 430, братья Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы 431 (напасть какая-то с этими Муравьевыми у декабристов вышла), князь Сергей Трубецкой 432, полковники Глинка 433 и Пестель 434, Впрочем, Трубецкой тоже был полковником.

Несколько позже их Союз спасения переименовали в Общество истинных и верных сынов отечества. Оно было не особенно многолюдным и не очень тайным, да и декларировавшиеся им цели были умеренными. Соратники, именовавшиеся «мужами» и «братьями», обязывались поддерживать благие начинания властей, препятствовать злу и искоренять социальные пороки. Обличать злоупотребления чиновников, бороться с казнокрадами и вести среди населения разъяснительную работу. Вроде как имелись и тайные цели, но те не оглашались. Понятно, как же без секретности, несколько ступеней посвящения и слово «брат» в обращении друг к другу наводят на мысли о масонском клише. Правда, «братьев» было совсем не много, человек тридцать от силы.

Образованный в январе следующего 1818 г. Союз благоденствия насчитывал уже несколько сотен членов и имел отделения в Петербурге, Москве, Тульчине, Полтаве, Кишиневе, Тамбове и Нижнем Новгороде. Целей, преследовавшихся этой организацией, в свою очередь никто не скрывал. А чего скрывать-то: помогать правительству, искоренять коррупцию, народишко темный просвещать, словом, ничего предосудительного. Эти планы не были тайной для императора Александра I, перелистав добытый агентурой устав Союза, самодержец якобы печально вздыхал, мол, вот, паразиты, сам таким романтиком был…

В общем, никто заговорщиков и пальцем не тронул, правда, кое-какие меры предосторожности все же были предприняты. Масонские ложи от греха подальше запретили, за армией приставили приглядывать тайную полицию. Вероятно, на решение царя повлияли упомянутые выше революции в Испании, Италии и Греции. Будучи умудренным политиком, он наверняка осознавал: масонские организации, со всеми их распрекрасными лозунгами и протоколами о намерениях, легко превращаются в превосходный инструмент закулисного влияния, и далеко не Россия тут – законодатель мод. Идеологические войны – дело тонкое. В конце концов, кошмарный пример Франции был достаточно свежим. Там ведь тоже много и долго твердили о светлом будущем, рисуя молочные реки в кисельных берегах. А вместо идиллии получили жуткую резню. Кстати, раз уж речь пошла о масонах, самое время спросить, а откуда это они взялись в России?

III. Пришел, увидел, победил…

Я возвещаю Вам о чуде Бранденбургского дома!

Дата добавления: 2015-09-04