Глава 10. Большой зал дома был освещен огнем камина

Большой зал дома был освещен огнем камина. Некоторые из наиболее приближенных вассалов Монтгомери играли в карты, кости и шахматы, чистили оружие или просто наслаждались бездельем. Джудит и Рейн сидели рядом в другом конце зала.

— Пожалуйста, Рейн, поиграй еще, — просила Джудит. — Ты же знаешь, что у меня нет способностей к музыке. Разве я не пообещала сегодня утром, что сыграю с тобой партию в шахматы?

— Ты согласна, чтобы я играл столько же, сколько длится партия? — Он взял несколько аккордов на лютне. — Вот, уверен, что я играл столько же, сколько ты, — продолжал он поддразнивать ее.

— Я не виновата, что так быстро обыграла тебя. Ты используешь свое войско только для нападения и совершенно забываешь об обороне.

Рейн замер с открытым ртом, потом разразился хохотом.

— Что я от тебя слышу — мудрый совет или смертельное оскорбление?

— Рейн, — проговорила Джудит, — ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я очень прошу поиграть для меня.

Рейн с улыбкой взглянул на нее. Отблески пламени играли в ее рыжих волосах, шерстяное платье красиво облегало фигуру. Но Рейну не грозило сойти с ума от ее красоты. Необычайно красивые девушки встречались и среди крепостных. Нет, прекрасна была сама Джудит. Он никогда не представлял, что женщина может быть столь логична в своих рассуждениях, столь умна и искренна. Если бы она была мужчиной… Он усмехнулся. Если бы она была мужчиной, он бы не боялся умереть от безнадежной любви к ней. Рейн знал, что скоро ему придется расстаться со своей невесткой, даже несмотря на то что его нога не совсем зажила.

Рейн посмотрел поверх ее головы и увидел Гевина, который стоял прислонившись к косяку и изучал освещенный огнем профиль Джудит.

— Эй, Гевин, — позвал он. — Иди сюда и сыграй что-нибудь для своей жены. У меня что-то слишком сильно разболелась нога. Я попробовал дать Джудит несколько уроков, но у нее ничего не получилось. — Его глаза задорно блеснули, когда он взглянул на невестку. Но Джудит упорно смотрела «а сложенные на коленях руки.

Гевин подошел к ним.

— Рад слышать, что хоть в чем-то моя жена несовершенна, — рассмеялся он. — Известно ли тебе, что сегодня она вычистила пруд? Я слышал, что на дне рабочие обнаружили норманнский замок. — Он замолчал, когда Джудит встала.

— Прошу извинить меня, — проговорила она. — Я устала гораздо сильнее, чем мне казалось, поэтому хотела бы отдохнуть. — Не проронив больше ни слова, она вышла из зала.

Гевин, с лица которого исчезла улыбка, опустился на стул.

Рейн сочувственно взглянул на брата.

— Завтра я должен возвращаться в свое поместье.

Трудно было понять, расслышал ли его Гевин. Рейн знаком подозвал одного из слуг, чтобы тот помог ему добраться до его комнаты.

Джудит смотрела на спальню совершенно другими глазами. Теперь она принадлежит не только ей. Ее муж вернулся домой, и у него есть все права жить здесь. Делить с ней комнату, кровать, ее тело. Она поспешно разделась и забралась под одеяло. Еще раньше она отпустила горничных, решив немного побыть в одиночестве. Хотя день у Джудит выдался тяжелый, она не могла заснуть. Через некоторое время за дверью послышались шаги. Она ждала затаив дыхание. Прошло несколько мгновений, пока за дверью переминались с ноги на ногу, потом шаги удалились. Естественно, она рада этому, уговаривала себя Джудит. Но подобные мысли не согревали ее холодную постель. Почему Гевин должен хотеть ее, спросила она себя, и на глаза навернулись слезы. Нет сомнения, что последнюю неделю он провел со своей ненаглядной Элис. Нет сомнения, что его страсть иссякла и что от жены ему уже ничего не нужно.

Но усталость пересилила грустные мысли, и Джудит заснула.

Проснулась она очень рано. В комнате было еще темно, через ставни пробивалась бледная полоска света. Замок все еще был погружен в сон, и царившая вокруг тишина обрадовала Джудит.

Она поняла, что ей больше не заснуть, к тому же у нее не было желания спать. Она больше всего любила эти предрассветные часы.

Джудит надела простое платье из темно-синей шерсти тонкой выработки. Ее туфельки из мягкой кожи не издавали ни звука, когда она спускалась по деревянной лестнице и перешагивала через спящих в большом зале мужчин. Она вышла на улицу, глаза быстро привыкли к полумраку. Рядом с замком находился обнесенный стеной сад. Он был первым, на что обратила внимание Джудит, когда увидела свой новый дом, и последним из того, чем она собиралась заняться. В саду ровными рядами росли розы самых разнообразных оттенков, однако их цветы были скрыты давно отмершими ветками.

Прохладный утренний воздух кружил голову, Улыбнувшись, Джудит склонилась над кустами. У нее было много других неотложных дел, но работа в саду доставляла ей наслаждение и служила отдыхом.

— Они принадлежали моей матери. — Раздавшийся рядом голос заставил Джудит вскрикнуть. Она не слышала никаких шагов. — Куда бы она ни ехала, она отовсюду привозила черенки, — продолжал Гевин, встав на колени рядом с Джудит и прикасаясь к цветку.

Дымчатый сумрак и таинственность заросшего сада создавали впечатление нереальности происходящего. Джудит чуть не забыла, что ненавидит Гевина. Она опять принялась обрезать ветки.

— Твоя мать умерла, когда ты был ребенком? — тихо спросила она.

— Да. Совсем маленьким. Майлс даже не помнит ее.

— А отец не женился во второй раз?

— Он очень тосковал по ней весь остаток жизни. Он прожил недолго. Умер через три года после нее. Мне тогда было шестнадцать.

Джудит никогда не слышала в его голосе столько печали. Честно говоря, она не слышала почти никаких оттенков его голоса, кроме раздражения.

— Ты был таким юным, когда тебе пришлось заняться поместьями отца.

— На год моложе, чем ты сейчас, однако, насколько я вижу, ты отлично справляешься с делами. Намного лучше, чем я в те годы, да и в последующие тоже. — Прозвучавшее в его словах восхищение смешивалось с болью.

— Но меня готовили к такой работе, — поспешила успокоить его Джудит. — А тебя готовили в рыцари. Тебе было гораздо сложнее.

— Мне говорили, что тебя собирались отдать церкви. — Он был удивлен.

— Да, — подтвердила Джудит и переместилась к следующему кусту. — Мама хотела уберечь меня от той жизни, которую она знала. Свое детство она провела в монастыре, где была необычайно счастлива. Только когда она вышла замуж… — Джудит замолчала, не желая договаривать.

— Я не понимаю, зачем в монастыре может понадобится то, чему тебя научили. Я думал, что ты все дни проводила в молитвах.

Джудит улыбнулась Гевину, который опустился на посыпанную гравием тропинку. Светлело, небо окрасилось в розовые тона. Издали донеслись голоса проснувшихся слуг.

— Большинство мужчин считают, что самое ужасное для женщины — это когда их лишают мужского общества. Уверяю тебя, монахини живут очень наполненной жизнью. Вот, к примеру, монастырь Святой Анны. Кто, по-твоему, управляет его землями?

— Я никогда не думал об этом.

— Мать-настоятельница управляет такими огромными владениями, что по сравнению с ними земли короля кажутся жалкой фермой. Твои и мои земли — крохотный кусочек монастырских владений. В прошлом году мама возила меня на встречу с настоятельницей. Я провела рядом с ней целую неделю. Она очень интересный человек. Она руководит тысячами работников и управляет тысячами акров земли. У нее нет… — Глаза Джудит лукаво блеснули. —..времени на женскую работу.

Несколько мгновений Гевин озадаченно смотрел на нее, потом расхохотался.

— Меткий удар. Что там говорил Рейн насчет твоего чувства юмора? Признаю свою не правоту.

— Мне казалось, что ты должен больше знать о жизни в монастыре, так как твоя сестра монахиня.

При упоминании о сестре лицо Гевина озарилось каким-то внутренним светом. Он улыбнулся.

— Не могу представить, чтобы Мери управляла поместьем. Даже в детстве она была так нежна и застенчива, что казалась существом из другого мира.

— И поэтому вы решили отдать сестру в конвент.

— Это было ее решение, и, когда я унаследовал владения отца, она ушла от нас. Я хотел, чтобы Мери жила здесь независимо от того, выйдет она замуж или нет, но она пожелала быть рядом с сестрами.

Гевин разглядывал свою жену и размышлял о том, что она сама была близка к тому, чтобы всю свою жизнь провести в конвенте. На рыжие волосы Джудит упал солнечный луч, и они вспыхнули огнем. От ее взгляда, лишенного гнева и ненависти, у Гевина перехватило дыхание.

— Ой! — вскрикнула Джудит, нарушив очарование. Она смотрела на палец, который уколола о розовый шип.

— Дай взглянуть, — проговорил Гевин и взял се крохотную ручку в свою. Он вытер капельку крови и поднес палец к губам, продолжая при этом пристально смотреть Джудит в глаза.

— Доброе утро! — Они подняли головы к окну, которое располагалось прямо над садом. — Жаль, что пришлось прервать вашу любовную игру, — объявил Рейн, — но дело в том, что мои слуги, по всей видимости, совсем забыли обо мне. А с этой чертовой ногой я мало чем отличаюсь от заключенного.

Джудит вырвала руку и отвела глаза, ее щеки почему-то залил яркий румянец.

— Пойду помогу ему, — сказал Гевин и поднялся. — Рейн говорит, что сегодня уезжает. Может, мне удастся его немного поторопить. Так ты поедешь со мной за лошадью?

Джудит кивнула, но так и не подняла глаза.

— Я вижу, ты делаешь успехи, — заметил Рейн, с помощью Гевина спускаясь по лестнице;

— Было бы гораздо лучше, если бы некоторые не орали из окна, — с горечью проговорил Гевин.

Рейн фыркнул. Его нога еще сильно болела, у него совсем не было желания отправляться в длительное путешествие до своего поместья, поэтому он пребывал в дурном настроении.

— Эту ночь ты провел без нее.

— Разве это тебя касается? С каких это пор ты стал обращать внимание на то, где я сплю?

— С тех пор как познакомился с Джудит.

— Рейн, если ты…

— Не смей говорить этого. Почему, по-твоему, я уезжаю, когда моя нога только начала заживать?

Гевин улыбнулся.

— Она очаровательна, не правда ли? Через пару дней я приручу ее, и тогда ты увидишь, где я буду спать. Женщина подобна ястребу. Нужно поморить ее голодом, чтобы было легче дрессировать.

Рейн, опиравшийся на плечо Гевина, остановился.

— Какой же ты дурак, братец. Сомневаюсь, что на свете существует больший глупец. Как ты не понимаешь, что хозяин ястреба одновременно является его слугой? Вспомни, разве ты мало видел мужчин, которые никогда не расставались со своими любимыми ястребами, появляясь с ними даже в церкви?

— Ты говоришь чепуху, — сказал Гевин, — и мне не нравится, когда меня называют дураком. Он нечаянно задел ногу Рейна, и тот от боли сжал зубы.

— Джудит стоит двоих таких, как ты, — процедил он, — и сотни таких ледяных шлюх, как та, которую ты, по-твоему, любишь.

Гевин остановился на нижней ступеньке, бросил на брата полный ярости взгляд и резко отодвинулся. Рейну пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

— Не смей больше говорить об Элис! — едва сдерживаясь, произнес Гевин.

— А я буду говорить о ней! Ведь кто-то должен. Она портит тебе жизнь и мешает счастью Джудит. Элис не стоит ее волоска.

Гевин поднял кулак, но тут же опустил его.

— Хорошо, что ты сегодня уезжаешь. Я больше не желаю слушать твои рассуждения о моих женщинах. — Развернувшись, он пошел прочь.

— О твоих женщинах! — крикнул ему вслед Рейн. — Одна владеет твоей душой, а другую ты презираешь. Как же ты можешь называть их своими!

Дата добавления: 2015-09-04