СЦЕНА 4. Лида и Астахов выходят на край сцены

Лида и Астахов выходят на край сцены. У него в руках букетик простых садовых цветов.

АСТАХОВ: Когда кресты все упали, я решил их больше не ставить. Девять крестов. Плиту вот заказал, чтоб навечно, и на ней имена всех, кто тут лежит. Мама, бабушка, дед, сестры, братья, тетки. А народ в деревне сразу: «Вот, выпендрился Астахов. Плиту на могилы приволок». (Отходит чуть в сторону, смотрит с тяжелой тоской) А тут Ирина. (тяжело наклонившись, кладет цветы. Очень тихо): Здравствуй, Рина. Это тебе от сестры… (Лида вскидывает на него взгляд до этого понурой головы) Я когда ее привез, памятник стал заказывать, все такое вычурное. Сел, да сам и придумал: сзади белый камень, на нем – черный. И писать ничего не стал. Только имя. От любопытства праздного, от глупости людской. А то табунами бы поперлись глазеть… (Лида и Астахов чуть расходятся. Свет на Астахова) Не дай Бог кому хоронить своих детей. Нестерпимо похоронить мать, отца. Жену потерять страшно. Но своего собственного ребенка! Ты умираешь вместе с ним. От тебя, от живого, отрывают куски мяса, пополам режут, четвертуют… Когда я уезжал из Вологды на родину, в Сибирь, все не хотел ее оставлять там одну, все беда какая-то мерещилась. Будто бы, если меня не будет с ней рядом, с ней сразу что-то случится. Не сразу, но случилось. Этот ласковый город доканал-таки ее… И я сразу понял, что ее жалкие останки я ему на растерзание не оставлю. Поздно, но теперь-то она будет под моим неусыпным вниманием. И полетел за ней в Вологду. Один. Летел через Ленинград, через близкого моего друга, пришел, упал на пол в комнате и лежал так до вечернего поезда. Встал, ушел, поехал дальше… Все в ее смерти было непросто, но накрутили вокруг нее еще больше. Какие-то дознаватели забегали, все пытались обвинить кого-то. Да Боже упаси, чтобы девочку мою еще и после гибели терзали, с нездоровым любопытством лезли, со слюнявым сочувствием. Тема эта закрыта навсегда… Похоронили. Нынче, в августе, будет уже десять лет. Уже десять лет она со мной, и ничего худого с ней уже никогда не случится… Любые долги, как бы мы не старались от них уйти, возвращать нам приходится. Меня, сироту, оставшегося после гибели матери воспитывали бабушка с дедом. И вот теперь я, как они, поднимаю собственных внуков. Нельзя сказать, что растут у нас лучшие дети на свете. Они обычные, они как все нынче, и ленивы, и непослушливы, и норовисты порой, но в них и горе, и редкие радости. Однако, детей надо иметь и растить вовремя, на старости лет эти нагрузки, оборачиваются перегрузкой.

Затемнение

Дата добавления: 2015-09-04