Благодарности 9 страница. Банкир выслушал ее с невозмутимым видом.

Банкир выслушал ее с невозмутимым видом.

– Потому что – простите за бесцеремонность – я счел необходимым собрать о вас нужную мне информацию. – Он развел руками и примирительно улыбнулся. Его голос стал проникновенным и искренним. – Миссис Картер, я, как никто другой, понимаю, что мое предложение вызывает у вас бурю эмоций и некоторое смятение чувств. Я не жду, чтобы вы дали мне ответ сегодня же, и не приму его у вас, если вы вдруг мне его дадите. Вы должны все тщательно обдумать и обсудить друг с другом наедине. Давая мне ответ, вы должны быть абсолютно уверены в том, что он верен, а вы поступаете правильно.

Сьюзан повернулась к Джону и сказала:

– Что ты рассказал ему обо мне? Что ты ему сказал?

– Ничего. – Он покачал головой и повторил: – Ничего. Я и понятия не имел, как все обернется.

Возникла долгая пауза. Сьюзан не могла выдержать прямой взгляд мистера Сароцини, и ее взгляд блуждал по сторонам. Она смотрела на картины и выцветшие портьеры, на мебель и вытертый ковер. Она сильно испугалась, почувствовав надвигающуюся опасность. Она незаметно сняла руку с подлокотника кресла, ища руку Джона – она хотела коснуться ее, ощутить ее. Но не смогла найти.

Когда они ехали домой на заднем сиденье «мерседеса» мистера Сароцини, она вдруг отпустила руку Джона, отпрянула от него в самый угол, прижалась к стеклу окна. Она почувствовала, как внутрь ее забирается холод и поглощает окружающая автомобиль темнота, пронизанная беззвучно плывущими назад огнями уличных фонарей.

Кроме шофера, в машине больше никого не было. Мистер Сароцини остался в клубе – возможно, и на ночь, она не знала его планов. Она испытывала огромное облегчение оттого, что убралась от него подальше. Ей хотелось сказать шоферу, чтобы он остановил машину, ей хотелось выйти и пойти пешком – только бы не зависеть от мистера Сароцини ни одной лишней секунды. Ее сердце стучало, словно молот. Она злилась на Джона. Это он все подстроил, наверняка он знал обо всем. Они вдвоем все спланировали – мистер Сароцини и Джон.

Почему он ей ничего не сказал? Неужели он и вправду рассчитывал, что она спокойно скажет: «Да, конечно, дорогой, все, что угодно, ради твоего бизнеса».

Она вдруг почувствовала к нему острую ненависть.

После ухода из клуба Джон не сказал и двух слов. Он обнял ее и попытался притянуть к себе, но она не двинулась с места.

– Сьюзан, прости. Я и понятия не имел. Никак не ожидал. Поверь.

Его голос был таким слабым, несчастным, беспомощным. Может быть, это и правда. Она снова взяла его за руку и сжала ее – это была ее опора.

Она подумала о том, как хорошо начинался этот вечер и каким кошмаром он закончился. О поглощении «Магеллан Лоури» и о том, что через месяц она, возможно, лишится работы. О «Диджитраке». О доме. О Кейси.

О полутора миллионах фунтов.

Девять месяцев – это не так долго. И кто знает, может, она вообще не забеременеет. Если она попробует, то мистер Сароцини, возможно, оставит им эти деньги за попытку. Не так уж это страшно – выносить ребенка. Какого черта! Она выносит и родит ребенка, его заберут и взамен отдадут назад их жизнь.

Затем она начала думать о том, как беременность может повлиять на их с Джоном любовь друг к другу. В ней же будет расти ребенок от другого мужчины. Останется ли все по-прежнему? Она повернулась к Джону и посмотрела ему в глаза. Она любит его. Он – ее мир. Стоит ли ради чего бы то ни было рисковать такой любовью?

Джон, сидя в тишине, думал о том же. Он пытался представить, каково ему будет осознавать, что внутри Сьюзан – семя другого мужчины, его плод, – и не мог. Он злился на мистера Сароцини за то, что тот манипулировал им и выставил дураком в глазах собственной жены.

– Об этом и речи быть не может, – заключил он.

«Эйнштейн сказал: „Я хочу знать, как Господь сотворил этот мир. Меня не интересует, отчего возникает то или иное явление. Я хочу знать Его мысли, все остальное – частности“».

Это было хорошо и не вызывало у Сьюзан никаких возражений. Она стала читать дальше:

«Эйнштейн сказал: „Люди вроде нас, те, кто верует в физику, понимают, что разделение прошлого, будущего и настоящего – всего лишь на удивление живучая иллюзия“».

Она потерла уставшие глаза. После ночи, которую Сьюзан провела без сна, ворочаясь с боку на бок и раз за разом мысленно возвращаясь к предложению мистера Сароцини, у нее болело все тело.

Она то решала, что раз Джон не хочет детей, то это ее единственный шанс узнать, что такое носить в себе ребенка, то ужасалась тому, что забеременеет не от Джона, хоть и искусственно. А мысль о том, что ей придется жить с этим опытом не только девять месяцев беременности, но всю оставшуюся жизнь, каждый раз приводила Сьюзан к выводу, что нет, она не станет этого делать.

В коридоре рядом с ее крохотным кабинетом кто-то оживленно обсуждал крайний срок сдачи запускаемой в ближайшее время в печать книги. Стол Сьюзан был завален стопками рукописей. Она сделала глоток кофе и вдруг заметила мигающий значок на экране компьютера: пришло электронное письмо. Она просмотрела его. Ничего важного, просто напоминание о двухнедельном сдвиге даты публикации.

На улице шел дождь. Плотный летний ливень хлестал по крыше, на которую открывался вид из окна кабинета Сьюзан. Над этой крышей кран тащил по свинцово-серому небу металлическую ферму. Она любила этот кабинет на верхнем этаже. Издательский дом «Магеллан Лоури» въехал в это здание больше семидесяти лет назад, и казалось, что во многих кабинетах, включая ее собственный, ремонт не делали с того самого времени. Но Сьюзан это было не так важно: некоторая неухоженность только добавляла ему шарма и уюта. Трещин в стенах, выбоин на месте отставшей штукатурки и уродливых потеков не было видно из-за того, что они были сплошь заклеены макетами обложек, иллюстрациями и ксерокопиями положительных рецензий на выпущенные книги. И наверняка не у многих в Лондоне в кабинете есть газовое освещение в рабочем состоянии.

Она вернулась было к рукописи Фергюса Донлеви, но тут зазвонил телефон. Это была Гермиона, их с Кейт Фокс замечательная секретарша. Она сообщила, что на линии Марк Ривас, что он звонит уже второй раз сегодня и говорит, что это срочно.

Сьюзан попросила перевести звонок на нее.

– Привет, Марк, – сказала она. – Извини, что не перезвонила тебе. Была на совещании, которое продлилось дольше, чем я рассчитывала.

Марк Ривас – один из лучших литературных агентов, сотрудничающих с «Магеллан Лоури». У него была врожденная способность отыскивать новых многообещающих авторов научной литературы, и он всегда с точностью барометра чувствовал, какая тематика будет востребована читателем в каждый конкретный момент времени.

– Как дела? – спросил он. – Что нового слышно о…

Ему не было нужды заканчивать предложение. У каждого, с кем общалась Сьюзан, был свой собственный способ спрашивать о поглощении «Магеллан Лоури», и это был способ Марка.

– За последнюю неделю почти ничего не изменилось. Продолжают ходить слухи об увольнениях. В издательской прессе было опубликовано опровержение.

– Я читал.

– Итак?

– Сьюзан, у меня есть новый писатель. Его зовут Джулиан Девитс, доктор Джулиан Девитс. Он очень хорош внешне, известен – этой осенью по Би-би-си-2 показывали семисерийный документальный фильм под названием «Генетическая лотерея», в котором он был ведущим. Он написал доступную широкой аудитории книгу о наследственных болезнях. Я сразу же подумал о тебе.

– Среди прочих десяти редакторов? – поддразнила она его.

– Четырех, – сказал он.

Сьюзан подумала, что это значит минимум восемь.

– Минимальная цена уже установилась?

– Нет. Я обратился одновременно ко всем.

– И на какую сумму денег ты рассчитываешь?

– На большую, – сказал он.

Сьюзан засомневалась.

– На тему генов и наследственных болезней уже столько всего написано, – сказала она. – Стив Джон застолбил и тщательно разработал этот участок – и в книгах, и на телевидении. И Доукинс.

– Джулиан – это совсем другой уровень. Прочти рукопись – не разочаруешься.

Сьюзан обещала, что прочтет и свяжется с агентом в течение десяти дней. Остальным пяти рукописям, ожидающим прочтения, придется подождать.

Затем она снова взялась за первые шесть глав переписанной Фергюсом Донлеви рукописи. Он хотел поскорее узнать, в правильном ли направлении он работает на этот раз. Она перечеркнула карандашом вторую цитату Эйнштейна и сделала на полях пометку: «Не обязательно. Об этом уже говорилось на стр. 28». Подумав, она добавила: «Не уверена, что эта глава вообще нужна. Что нового она привносит в книгу?» Из-за усталости она сегодня была несколько нетерпима.

В кабинет вошла Кейт с книгой в руках. Она была на пару лет старше Сьюзан, замужем за специалистом в области экономических теорий. Двое детей. Кейт была высокой жизнерадостной шатенкой с красивым лицом и фигурой. Сьюзан любила ее – она принадлежала к той редкой породе людей, которых не могут выбить из колеи никакие жизненные трудности.

Кейт была первой, кому Сьюзан рассказала об их с Джоном решении купить дом, и они съездили посмотреть на него в перерыв на ленч, хотя и опоздали потом немного. Кейт заявила, что дом кошмарно хорош и что она в него влюбилась.

– Вот эту ты имела в виду? – спросила Кейт.

Сьюзан взглянула на обложку. На ней был запечатлен живот беременной женщины, в котором, будто на фотографическом снимке, был четко виден плод. Книга называлась «Беременность – мифы и реальность», автор – доктор Мария Анскомб.

Сьюзан перевернула книгу и посмотрела на заднюю обложку.

– Эту книгу ты редактировала?

– Да. Замечательная книга. Очень познавательная. Я почерпнула из нее немало полезного. Лучшая книга про беременность за последние десять лет. – Кейт вопросительно посмотрела на Сьюзан. – Ты мне что-то недоговариваешь?

Сьюзан отрицательно покачала головой, но покраснела.

– Это для подруги.

Подождав, когда Кейт выйдет из кабинета, она отодвинула рукопись Фергюса Донлеви на край стола, открыла книгу и начала читать.

– Ну? – сказал Арчи.

Они с Джоном, оба голые, находились в душе и теперь расходились по пробковому покрытию по кабинам. Джон поглядел на складки на потном животе Арчи, которые увеличивались с каждой неделей. Немного времени пройдет, и фигуре Арчи позавидует любой борец сумо. И все же он только что разгромил Джона в сквош. Просто раздавил.

Арчи пустил воду, отрегулировал температуру, подставил лицо льющимся струям.

– Какие условия поставил твой друг Сароцини?

Легкие Джона горели – он не на шутку выложился в сегодняшней игре, но только физически. Мысли его были совсем в другом месте.

– Он сумасшедший. Ну, то есть этот тип живет в каком-то своем мире.

Арчи намылил волосы.

– Судя по твоему виду, он тебя просто нокаутировал.

– Это уж точно. Выставил дураком так, как это никому еще не удавалось.

– Что он от тебя хотел? Переспать с Сьюзан?

Джон хотел уже рассказать все Арчи, но вдруг передумал. А что, если… это, конечно, сумасшествие, но что, если они решат принять условия мистера Сароцини? Сьюзан не понравится, если об этом будет знать хоть кто-нибудь, кроме них, да и ему самому тоже.

– Да нет, ничего такого, – сказал Джон. – Все дело в гарантиях. Процентах. Контроле.

Арчи выключил душ и начал вытирать голову полотенцем.

– Лучше десять процентов существующего бизнеса, чем сто – несуществующего. Разве нет?

Джон не ответил. Он сел на скамью, надел ботинки и стал завязывать шнурки. Арчи сел рядом с ним и похлопал его по плечу.

– Слушай, Джон, может, эта сделка тебе и кажется не слишком выгодной после того, как ты столько лет ни от кого не зависел и делал все, что тебе нравится, но мы живем в реальном мире, а в реальном мире лишь единицам удается в одиночку делать свой бизнес. Сароцини предлагает тебе сделку. Если ты ее заключишь, твоя фирма выживет?

Джон кивнул.

– Дом останется за тобой?

Джон поколебался.

– Да.

– Твой доход не уменьшится?

– Не знаю. Наверное, не уменьшится.

– Твои акции остаются у тебя?

– Да.

– Тогда какого черта ты мучаешься? Вцепляйся в этого Сароцини мертвой хваткой!

Одевшись, они прошли в бар и, как обычно, заказали пиво. Джон мигом выхлебал свое и попросил принести еще. Арчи, попыхивая сигаретой, напомнил ему, что, кроме мистера Сароцини, с Джоном никто не захотел связываться.

Джон это все знал. Всю прошлую ночь он лежал без сна, думая обо всем этом, и ни на минуту не переставал думать об этом днем. Сегодня утром Сьюзан сказала, что сможет сделать это. Сможет, что тут такого. Его это никак не заденет – в физическом плане, но…

Тут его мысли словно натыкались на стену.

Похоже, после того, как ее изначальный гнев немного поутих, Сьюзан восприняла предложение мистера Сароцини с гораздо более холодной головой, чем он сам, и Джон безмерно уважал ее за это. Но он не знал, как она относится к материнству. Они долгое время не говорили об этом, а в те немногие моменты, когда Джон полагал, что Сьюзан вот-вот коснется этой темы, он решительно менял тему разговора. Не изменилось ли ее отношение?

Он подозревал, что изменилось. Когда они только поженились, он попытался убедить ее подвергнуться стерилизации, но она не согласилась. Он не стал делать из этого проблему – она начала принимать противозачаточные таблетки. Но Джон видел, как она в последнее время смотрит на детей. Как она держала на руках малышку Лиз и Алекса на барбекю на прошлой неделе. Как она любит детей Кейт Фокс. Возможно, предложение мистера Сароцини задело какой-то нерв внутри ее, и она сочла, что оно даст ей возможность ощутить, что такое беременность, и почувствовать себя полноценной женщиной.

А не изменилось ли его отношение к детям?

Испытывая неловкость, он поспешно вырвал эту мысль из разума, скатал ее в шар, словно бумагу, и выбросил в мусорную корзину. Джон Картер, ты что, сошел с ума?

Но мысль о деньгах никуда не делась. Полтора миллиона фунтов под замком у мистера Клэйка.

И все, что им нужно было сделать, – сказать «да».

Но Арчи не знал всей правды.

Джон оставался внизу долгое время после того, как Сьюзан в обнимку с рукописью поднялась в спальню. Он вышел в сад и посидел там. В голове у него звучали слова Арчи. Небо очистилось, воздух был свеж и прохладен. Джон прошел кухню и сделал себе виски со льдом, мрачно взглянув на стопку журналов по интерьеру, которые они взахлеб просматривали всего лишь месяц назад, выдирая фотографии с интересующими их предметами.

Наконец он пошел наверх, уныло переставляя со ступеньки на ступеньку тяжелые ноги. Сьюзан сидела на постели в белой футболке, которая была ей велика на три размера, и читала рукопись. Джон готов был побиться об заклад, что ей трудно сосредоточиться на тексте.

Увидев его, она улыбнулась. Ее лицо было бледным от усталости и напряжения, на лбу – прядь волос, которую она, наверное, уже устала поправлять. Она выглядела такой беззащитной. Джона переполнила нежность к ней. Она была потрясающе красива. Он любил ее больше жизни. С тех пор как они встретились, в жизни Джона не было ни дня, ни часа, ни мгновения, когда бы он не любил ее. Сьюзан была для него всем.

Он все еще носил в портфеле открытку, которую она подарила ему вскоре после свадьбы, с плюшевым медвежонком и надписью внутри: «Я люблю тебя сильнее, чем вчера, но не так сильно, как буду любить завтра».

Он чувствовал то же самое. Даже спустя семь лет он любил ее с каждым днем все больше.

Присутствие мистера Сароцини ощущалось в воздухе так сильно, будто его имя было написано на стенах огромными огненными буквами. Весь вечер – разделяя беседу паузами, во время которых Сьюзан читала, а Джон перемещался по телевизионным каналам, – они говорили о предложении мистера Сароцини. Незадолго до того, как Сьюзан пошла в спальню, она сказала, что сделает это. Джон не ответил.

Он сидел на краю постели со стаканом в руках и поигрывал кубиками льда в остатках виски.

– Ни за что, – сказал он. – Я скажу ему «нет». Найду денег и начну все сначала. Если ты потеряешь место, можешь пойти на сдельную работу. Потеряем дом – и ладно. Какого черта? Мы же были счастливы, когда жили в маленьком доме, верно?

– А Кейси? – спросила она.

Его испугало то, каким голосом она произнесла это имя. В нем звучал упрек. Это было напоминание о том, что для Сьюзан Кейси была важнее всего на свете – включая даже его.

Джон несколько раз был вместе с Сьюзан в палате Кейси. Призрачное воспоминание о существе, лежащем на больничной койке, с трубкой аппарата искусственного дыхания в гортани, с иглой капельницы в вене. Большую часть времени ее глаза были закрыты, но, даже когда они были открыты, она не могла насладиться красивейшим видом на каньон, открывавшимся из окна, – она никогда ничего уже не увидит. В глубине души он считал – хотя никогда бы не осмелился сказать это вслух, – что Кейси все равно, где лежать: в убогой государственной больнице или в роскошной клинике. Она не понимает, где находится; она никогда этого не поймет.

Утром, за завтраком, они почти не разговаривали. Сьюзан ела мало и кончиками пальцев катала по столу грейпфрут. На столе лежала еще не развернутая «Таймс». Сьюзан посмотрела на Джона, который ложкой накладывал йогурт в тарелку хлопьев с корицей.

– Скажи ему, – сказала она. – Ладно?

Он сунул в тостер ломоть цельнозернового хлеба.

– Ладно? – повторила она. – Это не для меня, это для Кейси. Хорошо?

Ничего хорошего в этом не было. Джон уже решил. Он не допустит этого унижения. Джон подумал: мистер Сароцини тоже человек, и у него есть сердце. Возможно, ему удастся потянуть время или получить деньги для «Диджитрака», спекулируя тем, что они с Сьюзан могут согласиться на искусственное оплодотворение когда-нибудь в будущем.

Он пошелестел газетой и вытащил оттуда страницу с рубрикой «Интерфейс». Им просто нужно время. Если сделка с «Майкрософт» состоится, бояться им больше нечего. Максимум два месяца – вот сколько надо продержаться.

Избегая встретиться взглядом с Сьюзан, он просмотрел новости, посвященные компьютерным и интернет-технологиям, заставляя себя глотать хлопья. Ему необходима была энергия – в последнее время он почти ничего не ел и из-за этого чувствовал слабость.

Сегодня он должен быть в форме. У него будет только один шанс уломать мистера Сароцини. И это будет нелегко.

Он допил апельсиновый сок, проглотил витаминную таблетку, запил ее чаем, поцеловал Сьюзан на прощание.

– Ты скажешь «да»? – спросила она.

– Я что-нибудь придумаю, – мрачно сказал Джон и ушел.

Мистер Сароцини позвонил в десять часов пять минут. Он спросил, пришли ли они к какому-либо решению.

Несмотря на то, что Джон долго готовился к разговору, он дрожал и был весь в поту от волнения.

– Я бы хотел с вами встретиться, – сказал он. – У меня есть к вам предложение.

Мистер Сароцини долго молчал, а когда заговорил, в его голосе был лед.

– В четверть первого моя машина заберет вас из вашего офиса. Мы пообедаем в моем клубе. Надеюсь, это будет вам удобно.

Джон спросил себя, ест ли банкир вообще где-либо еще. Он планировал предложить ему какой-нибудь другой ресторан, на свой вкус, но прежде, чем он успел что-либо сказать, банкир повесил трубку.

«Мерседес» подобрал Джона у входа в его офис. Кроме шофера, в нем никого не было. Несмотря на то, что Джон был в клубе мистера Сароцини уже в третий раз, он чувствовал себя здесь до крайности неуютно. Его покинули остатки уверенности.

Его почтительно приветствовали и провели прямиком в обеденный зал – видимо, мистер Сароцини предупредил обслугу, что он приедет.

В зале было больше людей, чем в их прошлый обед, и в воздухе витал запах жареного мяса и чеснока. На фоне ровного гула беседы Джон услышал хлопок винной пробки.

Мистер Сароцини уже сидел за столом. Он потягивал минеральную воду из стакана и просматривал какие-то документы. Он встал, чтобы поприветствовать Джона. При рукопожатии Джон обратил внимание на то, какая холодная, влажная и костистая у мистера Сароцини рука. Будто пожимаешь руку ящеру.

Голос мистера Сароцини, наоборот, был теплым и искренним, как и выражение его лица:

– Мистер Картер, приятно видеть вас снова. Я получил большое удовольствие от общения с вашей женой. Она очаровательная молодая леди.

– Спасибо, – сказал Джон. – Я тоже так думаю.

Официант выдвинул стул, чтобы Джон мог сесть, развернул накрахмаленную салфетку и положил ее ему на колени.

– Не желает ли сэр чего-нибудь выпить? – спросил он.

– Минеральной воды, пожалуйста, – ответил Джон. – «Перрье» или «Бардой».

– Вам очень повезло, мистер Картер, – сказал мистер Сароцини, опускаясь на место. – Чрезвычайно повезло.

Сев напротив банкира, Джон вновь ощутил идущие от него мощные токи. Он попытался представить, какая у мистера Сароцини жена. Высокая аристократка с волосами стального цвета? Маленькая кругленькая домохозяйка? Юная красавица, нашедшая свой золотой мешок?

Джон усилием воли сосредоточился на той единственной причине, которая привела его сюда. Мистера Сароцини, казалось, ничто не заботило: выживет ли «Диджитрак», пойдет ли на дно – в его жизни ничего не изменится. Для вынашивания своего ребенка он найдет кого-нибудь еще. Он не похож на человека, беспокоящегося по пустякам. Вне зависимости от того, станут Джон с Сьюзан частью его жизни или нет, он будет ездить в Аскот, на поло, в оперу, посещать частные картинные галереи, участвовать в вечеринках и банкетах.

Принесли меню, но Джон не стал в него смотреть. Он не был голоден и приехал сюда не ради обеда. Он заказал то же, что и в прошлый раз, – копченого лосося и затем палтуса, отказался от вина, хотя с радостью выпил бы целую бутылку. Он хотел сохранить голову ясной.

Когда официант удалился, мистер Сароцини наклонился к Джону через стол и тихо спросил:

– Мистер Картер, вы не станете возражать, если я приглашу вашу жену в оперу? У меня создалось впечатление, что сами вы не большой ее поклонник.

– Не стану, – ответил Джон. Вопрос смутил его. Он ожидал, что мистер Сароцини перейдет сразу к делу. Подумав, он счел это добрым знаком. – Уверен, что ей понравится. Боюсь, я в искусстве не очень силен.

– В свой следующий приезд в Англию я достану билеты. – Мистер Сароцини был доволен, как ребенок.

«Может, он одинокий, – подумал Джон. – Богатый, как Крез, и одинокий. Ходит в этот унылый клуб, потому что его здесь знают. Покупает дружбу и считает, что может купить даже семью».

Пусть тешит себя иллюзией.

Затем мистер Сароцини очень спокойно сказал:

– Я подготовил документы.

Джон ошарашенно наблюдал, как банкир раскладывает бумаги аккуратными стопками на столе, пытаясь понять, не ослышался ли он.

– Клиника, где будет проведено искусственное оплодотворение, расположена здесь, в Лондоне, недалеко от Харлей-стрит. Она принадлежит Ферн-банку и предлагает лучшее медицинское обслуживание в стране. Ручаюсь, что о том, что произойдет там, не узнает никто посторонний.

Подали копченого лосося и перепелиные яйца. Джон не сказал ни слова, и мистер Сароцини продолжил:

– Вы, без сомнения, в курсе, что согласно британскому законодательству нет ничего противозаконного в заключении сделки о вынашивании чужого ребенка, если эта сделка не подразумевает переход из рук в руки денежных средств – исключая, естественно, оплату расходов.

Джон выжал на своего лосося лимон и кивнул. Он консультировался по этому поводу со своим адвокатом и знал, что это так.

– Эти документы юридически утверждают меня в качестве отца ребенка. Таким образом мы обойдем закон. – Мистер Сароцини вскинул брови. Джон машинально кивнул. – И все же никто не знает, какие эмоции могут возникнуть во время беременности у вашей жены или у вас самого.

Джон молчал и внимательно смотрел в лицо мистера Сароцини, терпеливо дожидаясь своего шанса.

– Я полагаю, мистер Картер, что вы отлично понимаете, что я заинтересован в том, чтобы мои капиталовложения были должным образом защищены. Поэтому ваш дом, а также девяносто процентов акций «Диджитрака» – исключаются те десять процентов, которыми владеет ваш компаньон Гарет Нойс, – должны быть переданы в мое владение. С момента передачи мне ребенка дом снова будет принадлежать вам, а также тридцать девять процентов акций «Диджитрака». Думаю, это вполне разумные условия.

Джон отрезал кусочек лосося. Он тянул время, обдумывая ответ. Он положил нож и вилку на стол и начал теребить лежащую у него на коленях салфетку.

– Послушайте, у нас возникла проблема, которую нам необходимо обсудить. Сьюзан боится, что ей будет трудно. Думаю, я смогу убедить ее, но на это потребуется время. Мы не можем вот так сразу бросаться во все это.

Мистер Сароцини медленно покачал головой:

– Мне так не кажется, мистер Картер. Я уверен, что вы неправильно поняли свою жену. Она вовсе не находит это трудным. Мне совершенно понятно, что против нашего соглашения выступаете вы сами, а вовсе не ваша жена.

Джона поразила уверенность, напитывавшая слова мистера Сароцини. Поразила, потому что банкир был прав.

Мистер Сароцини показал на тарелку Джона:

– Пожалуйста, мистер Картер, кушайте.

Джон стал есть своего лосося, пытаясь придумать, как вести переговоры дальше. Он чувствовал себя мальчишкой, отодранным за уши отцом.

– Мистер Картер, меня по-прежнему беспокоит судебный иск, поданный на вас композитором.

– Мой адвокат считает, что Данцигер не пойдет до конца. Он говорит, что у нас достаточно улик для того, чтобы продемонстрировать судье, что в данном случае намеренный плагиат не имел места.

– Какова цена мирного исхода дела?

Джон удивился тому, что банкир снова поднимает этот вопрос. Он пересказал все, что узнал от адвоката, особо подчеркнув то, что авторское право является сумеречной территорией в законодательстве. Когда дело касается авторского права, ни в чем нельзя быть уверенным. Вот если бы за их спиной стояла такая сила, как Ферн-банк, Данцигер, возможно, вообще отказался бы от иска или, в худшем случае, согласился бы на разумную компенсацию.

Не заговаривая больше о вынашивании ребенка, они добрались до кофе. Джон почувствовал себя более уверенно. Ему удалось повернуть разговор в сторону серьезного обсуждения положения дел в «Диджитраке» и продемонстрировать мистеру Сароцини огромный потенциал компании. В конце концов, он ведь банкир. Даже если он отчаянно хочет ребенка, он не сможет пройти мимо возможности добиться успехов в бизнесе. За последний месяц Джон произнес много подобных речей, и ни одна из них не была принята так хорошо. Джон был уверен, что убедил мистера Сароцини в том, что в «Диджитрак» стоит вкладывать деньги. Ему показалось, что настало время разыграть карту. Он сказал:

– И вот что я предлагаю, мистер Сароцини. Если вы финансируете «Диджитрак» – на временной основе, – я постараюсь убедить Сьюзан согласиться на ваше предложение.

Взяв кончиками большого и указательного пальцев маленькую кофейную чашку, мистер Сароцини поднес ее ко рту. Изящный жест, с каким он проделал это, резко контрастировал с его жестким, окаменевшим лицом. Голос его стал равнодушным, как у робота:

– Мистер Картер, вы, кажется, не расслышали или не поняли того, что я сказал вам ранее. Это не ваша жена не желает принять моего предложения, а вы сами. Мои условия окончательные и обсуждению не подлежат. Если вы будете и дальше вести со мной дела, то скоро поймете, что мои условия всегда справедливы, даже щедры, однако я твердо стою на них и не торгуюсь. Я предложил вам решение ваших проблем. Вам следует его либо принять, либо отвергнуть.

Сердце Джона упало. Он посмотрел в стальные глаза мистера Сароцини и немедленно ощутил себя увальнем. Дешевым увальнем. Мистер Сароцини видел его насквозь. Даже его костюм от Пола Смита, стоивший целое состояние, казался дешевкой в присутствии мистера Сароцини.

Он глубоко вздохнул. Он уже всей душой ненавидел банкира.

– Я благодарю вас за предложение, но, к сожалению, не могу его принять. Ни я, ни моя жена не продаемся.

Не меняя выражения лица, мистер Сароцини собрал бумаги со стола и выровнял их в стопке. Этот его жест подводил черту под разговором. Джон беспомощно смотрел на банкира. Он недооценил его – тому действительно было все равно, согласится Джон на сделку или нет.

– Мистер Картер, пожалуйста, не думайте, что я не понимаю трудностей, связанных с эмоциональной стороной этого дела. Я просто хотел помочь вам выпутаться из той ситуации, в которой вы оказались. Не будем больше об этом говорить. Я переведу деньги обратно в Швейцарию, и на этом наш опыт завершится. – Он замолчал и жестом отпустил официанта, который хотел наполнить его чашку. Затем улыбнулся: – Я получил большое удовольствие от нашего краткого знакомства, мистер Картер. Кто знает, может быть, наши пути когда-нибудь снова пересекутся.

В руках у мистера Сароцини оказался плоский черный портфель. Он открыл его, положил в него документы и застегнул с резким металлическим щелчком. Затем допил кофе, кивнул метрдотелю и встал из-за стола.

Дата добавления: 2015-09-04