|
Читайте также: |
Отъезжая с Биче и Ботвелем, я был стеснен, отлично понимая, что
стесняет меня. Я был неясен Биче, ее отчетливому представлению о людях и
положениях. Я вышел из карнавала в действие жизни, как бы просто открыв
тайную дверь, сам храня в тени свою душевную линию, какая, переплетясь с
явной линией, образовала узлы.
В экипаже я сидел рядом с Биче, имея перед собой Ботвеля, который, по
многим приметам, был для Биче добрым приятелем, как это случается между
молодыми людьми разного пола, связанными родством, обоюдной симпатией и
похожими вкусами. Мы начали разговаривать, но скоро должны были оставить
это, так как, едва выехав, уже оказались в действии законов игры, - того
самого карнавального перевоплощения, в каком я кружился вчера. Экипаж
двигался с великим трудом, осыпанный цветным бумажным снегом, который почти
весь приходился на долю Биче, так же как и серпантин, медленно опускающийся
с балконов шуршащими лентами. Публика дурачилась, приплясывая, хохоча и
крича. Свет был резок и бесноват, как в кругу пожара. Импровизированные
оркестры с кастрюлями, тазами и бумажными трубами, издававшими дикий рев,
шатались по перекресткам. Еще не было процессий и кортежей; задавала тон
самая ликующая часть населения - мальчишки и подростки всех цветов кожи и
компании на балконах, откуда нас старательно удили серпантином.
Выбравшись на набережную, Ботвель приказал вознице ехать к тому месту,
где стояла "Бегущая по волнам", но, попав туда, мы узнали от вахтенного с
баркаса, что судно уведено на рейд, почему наняли шлюпку. Нам пришлось
обогнуть несколько пароходов, оглашаемых музыкой и освещенных иллюминацией.
Мы стали уходить от полосы берегового света, погрузясь в сумерки и затем в
тьму, где, заметив неподвижный мачтовый огонь, один из лодочников сказал:
- Это она.
- Рады ли вы? - спросил я, наклоняясь к Биче.
- Едва ли. - Биче всматривалась. - У меня нет чувства приближения к той
самой "Бегущей по волнам", о которой мне рассказывал отец, что ее выстроили
на дне моря, пользуясь рыбой пилой и рыбой-молотком, два поплевывающих на
руки молодца-гиганта: "Замысел" и "Секрет".
- Это пройдет, - заметил Ботвель. - Надо только приехать и осмотреться.
Ступить на палубу ногой, топнуть. Вот и все.
- Она как бы больна, - сказала Биче. - Недуг формальностей.. и довольно
жалкое прошлое.
- Сбилась с пути, - подтвердил Ботвель, вызвав смех.
- Говорят, нашли труп, - сказал лодочник, присматриваясь к нам. Он,
видимо, слышал обо всем этом деле. - У нас разное говорили...
- Вы ошибаетесь, - возразила Биче, - этого не могло быть.
Шлюпка стукнулась о борт. На корабле было тихо.
- Эй, на "Бегущей"! - закричал, вставая, Ботвель. Над водой склонилась
неясная фигура. Это был агент, который, после недолгих переговоров,
приправленных интересующими его намеками благодарности, позвал матроса и
спустил трап.
Тотчас прибежал еще один человек; за ним третий. Это были Гораций и
повар. Мулат шумно приветствовал меня. Повар принес фонарь. При слабом,
неверном свете фонаря мы поднялись на палубу.
- Наконец-то! - сказала Биче тоном удовольствия, когда прошла от борта
вперед и обернулась. - В каком же положении экипаж?
Гораций объяснил, но так бестолково и суетливо, что мы, не дослушав,
все перешли в салон. Электричество, вспыхнув в лампах, осветило углы и
предметы, на которые я смотрел несколько дней назад. Я заметил, что прибрано
и подметено плохо; видимо, еще не улеглось потрясение, вызванное
катастрофой.
На корабле остались Гораций, повар, агент, выжидающий случая проследить
ходы контрабандной торговли, и один матрос; все остальные были арестованы
или получили расчет из денег, найденных при Гезе. Я не особо вникал в это,
так как смотрел на Биче, стараясь уловить ее чувства.
Она еще не садилась. Пока Ботвель разговаривал с поваром и агентом,
Биче обошла салон, рассматривая обстановку с таким вниманием, как если бы
первый раз была здесь. Однажды ее взгляд расширился и затих, и, проследив
его направление, я увидел, что она смотрит на сломанную женскую гребенку,
лежавшую на буфете.
- Ну, так расскажите еще, - сказала Биче, видя, как я внимателен к
этому ее взгляду на предмет незначительный и красноречивый. - Где вы
помещались? Где была ваша каюта? Не первая ли от трапа? Да? Тогда пройдемте
в нее.
Открыв дверь в эту каюту, я объяснил Биче положение действовавших лиц и
как я попался, обманутый мнимым раскаянием Геза.
- Начинаю представлять, - сказала Биче. - Очень все это печально. Очень
грустно! Но я не намереваюсь долго быть здесь. Взойдемте наверх.
- То чувство не проходит?
- Нет. Я хожу, как по чужому дому, случайно оказавшемуся похожим. Разве
не образовался привкус, невидимый след, с которым я так долго еще должна
иметь дело внутри себя? О, я так хотела бы, чтобы этого ничего не было!
- Вы оскорблены?
- Да, это настоящее слово. Я оскорблена. Итак, взойдемте наверх.
Мы вышли. Я ждал, куда она поведет меня, с волнением - и не ошибся:
Биче остановилась у трапа.
- Вот отсюда, - сказала она, показывая рукой вниз, за борт. - И - один!
Я, кажется, никогда не почувствую, не представлю со всей силой переживания,
как это могло быть. Один!
- Как - один?! - сказал я, забывшись. Вдруг вся кровь хлынула к сердцу.
Я вспомнил, что сказала мне Фрези Грант. Но было уже поздно. Биче смотрела
на меня с тягостным, суровым неудовольствием. Момент молчания предал меня. Я
не сумел ни поправиться, ни твердостью взгляда отвести тайную мысль Биче, и
это передалось ей.
- Гарвей, - сказала она с нежной, и прямой силой, впервые зазвучавшей в
ее веселом, беспечном голосе, - Гарвей, скажите мне правду!
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава XXXI | | | Глава XXXIII |