В огне войны

.

Как бы там ни было, но ко времени отступления добровольческого корпу­са из Пскова в ноябре 1918 года пермикинский батальон представлял из себя вполне боеспособную воинскую часть, хотя, конечно, его обеспечение же­лало много лучшего. Правда, в обороне Пскова батальон; частая не принял, но по обстоятельствам, которые от него не зависели. Утрой 25 ноября, нака­нуне начала наступления советских войск на Псков, командир стрелкового корпуса Неф распорядился передать телеграмму на Талабские острова с при­казом отряду Пермикина высадиться на восточный 6epei озера, захватить Елизаровский монастырь, где находился полк красных, и з 1тем выйти в тыл противника. Однако немецкие связисты телеграмму не передали, а когда при­был русский офицер-связист, его не подпустили к аппарату. По этой причине Талабский батальон оставался на месте, в то время как красный полк, выйдя из Елизаровского монастыря, подошел к проволочным заграждениям, защи­щавшим Псков с севера, и после переговоров с немецкими солдатами бес­препятственно проник в город (Смолин А. Белое движение на Северо-Запа­де России).
Батальон покидал острова на двух пароходах, лодках и карбасах (боль­шая рыбачья лодка), нагруженных, помимо солдат, оружием, пулеметами, двумя орудиями. За день до отправки произошел инцидент с исчезновени­ем замка от одного из орудий. Пермикин среагировал жестко: если через сутки замок не найдется, он расстреляет каждого десятого жителя Талабс-ка. На другой день замок от орудия был найден у дверей Никольского хра­ма священником Колосовым. Кроме того, с батальоном уходило несколько пленных красноармейцев, хотя большинство тех, кто составлял некогда со­ветский гарнизон на Талабске, остались на островах. Спустя почти два ме­сяца, в январе 1919 года, газета «Псковский набат» писала о необходимости перевоспитания красноармейцев, которые «вначале сдались Пермикину в
плен, а затем участвовали вместе с его отрядом в набегах на советский бе­рег». На острове Верхнем был так же оставлен лагерь, в котором находи­лись более сорока военнопленных и интернированных лиц. Это подтвердил в своих показаниях на допросах в 1940 году Г.И.Копьев, бывший в то время комендантом Талабских островов.
К 1 декабря Талабский батальон уже высадился на западном берегу Чудс­кого озера и двинулся к Юрьеву на соединение с кавалерийским отрядом С.Бу-лак-Балаховича, который вел оборонительные бои с наступавшими с юга рус­скими и латышскими частями 7-й армии под командованием М.Васильева. Но к 20-м числам декабря совместная оборона русских белогвардейских и эстон­ских частей была прорвана, Юрьев пал, после чего Красная Армия продолжила наступление на Пярну, Вильянди, Пайде и в начале января 1919 года была уже в 30 километрах от Ревеля.
Однако через несколько дней эстонские войска, получив значительную по­мощь со стороны Антанты и финнов, а также воспользовавшись стратегичес­кими ошибками штаба 7-й армии, переломили ситуацию, и перешли в наступле­ние. В нем принимал участие и Северный белогвардейский корпус (бывший Псковский), к тому времени вошедший в подчинение главнокомандующему Эстонской армией И. Лайдонеру. В результате этого наступления, которое дли­лось до конца марта 1919 года, объединенным эстонским и русским белогвар­дейским войскам удалось оттеснить части Красной Армии до границ Эстонии с Петроградской и Псковской губернии. К апрелю месяцу подразделения Север­ного корпуса дислоцировались вдоль этих границ.
Талабский отряд разместился на острове Пийрисаар, расположенном в юго-западной части Чудского озера. Здесь же разместился и Георгиевский отряд капитана Микоши, который ранее нес внешнюю охрану Пскова. Оба отряда, вместе с отрядом Балаховича участвовали в наступательных операциях на вос­точном берегу озера. Накануне одной из таких вылазок, когда Талабский бата­льон собрался на молебен, его посетил командир 2-й бригады Северного кор­пуса генерал А.П. Родзянко, который писал об этом в своих воспоминаниях: «Я впервые познакомился с Талабским отрядом, люди которого напоминали сво­им видом настоящих солдат и произвели на меня самое хорошее впечатление». В тот же день приказом Родзянко «рыбацкий батальон» был переименован в Талабский полк. В апреле 1919 года 2-я бригада, а с нею вместе и Талабский полк, были переброшены с псковского направления под Нарву, где уже шла подготовка к наступлению на Петроград.
В Нарве пермикинцы вначале расположились в помещениях Кренгольмс-кой мануфактуры, а затем заняли позиции в Гунгебурге (Нарва-Йыесу). В мае, поступив под общее командование полковника Вятского полка Ветренко, та-лабцы захватили переправы через реку Плюссу с целью обеспечения форсиро­вания ее наступающими белыми войсками.
Участие в первом наступлении на Петроград в мае-июне 1919 года было настоящим крещением для Талабского полка. Марш-бросок из Кикерино в село
Выру, прикрытие Семеновского полка во время его перехода на сторону бе­лых, разгром красного полка на гатчинском направлении (лишь 8 верст не дош­ли талабцы до самой Гатчины) — все это дало основание Родзянко оценить дей­ствия полка, как «блестящие», а ротмистру Б.Пермикину «за отличное руковод­ство в боях» получить звание подполковника. Тогда Талабский полк насчитывал уже 1500 человек.
В июле-августе в составе 2-й дивизии генерала Ярославцева (после Граж­данской войны, в эмиграции, он станет священником) Талабский полк участву­ет в ожесточенных оборонительных боях на Лужском фронте. Полковник А.С. Гершельман, командовавший тогда 4-й батареей, оставил воспоминания о своих встречах с людьми Талабского полка, в том числе и с его командиром: «Солдаты верили Пермикину и любили его, так как он был храбр, осторожен и редко заботливый командир. Он знал значение продовольствия для психики сол­дат, и это дело поставил великолепно. Офицеры ценили его и боялись… Перми-кин высказывал мне свой взгляд, что он всегда предпочитает, не цепляясь за местность, быстрым отходом вывести, в случае неудачи, свою часть из-под удара и тем ее сохранить. Он считал неправильным отход на виду у напирающе­го и имеющего успех противника. Собственно говоря, это прием партизанский, пригодный для отряда, имеющего самостоятельную задачу и действия кото­рого не связаны с действиями прочих частей фронта… Талабцы смело наступа­ли, но были менее устойчивы при обороне».
22 августа 1919 года Б.С.Пермикин получает не совсем обычный приказ командующего Северо-Западной армии генерала Н.Н.Юденича:
«Полковнику Пермикину, командиру 3-го стр. Талабского полка, взяв в свое распоряжение полки: Конно-Егерский, Семеновский и Талабский, 2 конных ба­тареи, 3 бронепоезда и 2 бронемашины — арестовать в городе Пскове чинов штаба генерал-майора Булак-Балаховича, замешанных в беззаконных действи­ях, весь состав личной сотни Булак-Балаховича, и представить их в мое распо­ряжение для расследования и предания суду виновных… Командирам частей беспрекословно исполнять приказания полковника Пермикина КАК ИСХОДЯ­ЩИЕ ЛИЧНО ОТ МЕНЯ (выделено в тексте приказа — O.K.). В случае непод­чинения какого-либо приказания виновный в нарушении этого будет предан во­енно-полевому суду».
Чем же вызван столь необычный приказ главнокомандующего белой ар­мии? Обычно его появление объясняют тем, что С.Н.Булак-Балахович, кото­рый получил неограниченную власть в занятом еще 25 мая эстонцами Пскове, занимался грабежами, открытым разбоем, вымогательством, производством фальшивых денег, что возмущало не только население и общественность го­рода, но и военное командование. Однако, судя по той спешке и стремительно­сти, с которыми готовился арест зарвавшегося «батьки» и его ближайшего ок­ружения, тут были и другие мотивы.
Сепаратистские настроения и атаманская вольница, присущие Балаховичу i поддерживаемые эстонцами и англичанами, были известны командованию СЗА

и раньше. Но в августе 1919 г. стало очевидным, что союзники с помощью «героя-партизана» хотят расколоть белую армию, создать в его лице противо­вес ее командованию с тем, чтобы легче было управлять Белым движением на Северо-Западе России в собственных интересах. Последней каплей для гене­рала Юденича стало требование главы союзнической миссии в Ревеле генера­ла Гофа передать Булак-Балаховичу подкрепление и обеспечить его всем не­обходимым. И хотя внешне Юденич не подал виду, — все-таки от союзников зависело вооружение его армии, — он сразу разгадал хитрость английских гене­ралов: ослаби гь командование СЗА накануне ее нового наступления на ПетрО1 -рад и повернуть армию в нужном им направлении. Куда? Об этом теперь можно только догадываться. Но скоре всего была идея двинуть белую армию из Пскова в московском направлении как можно дальше, используя потом этот фактор в целях территориальных претензий. Ведь не случайно на первых переговорах с Советами в Пскове в сентябре 1919 года эстонская сторона в ультимативной форме потребовала установить границу между Эстонией и Советской Россией по линии Петроград-Дно-Великие Луки-Орша. И вряд ли эти свои претензии эстонцы заранее не обговаривали со своими «шефами» — англичанами.
Для Н.Н.Юденича подставить под удар решающее наступление СЗА на Петроград — значило поставить крест на всех своих усилиях последних лет. Начиная с ноября 1918 года, когда генерал от инфантерии нелегально пере­брался из Петрограда в Финляндию, не было у него более желанной цели, нежели возглавить военный поход на вторую красную столицу и взятием ее сразу разрубить «красный узел, завязанный на горле у России». Собственно говоря, внезапность, решительность, умение рисковать в самой, казалось бы, невыгодной обстановке и сделали Н.Н.Юденича героем Кавказской войны в 1915-1916 годах.
Вот откуда такая решимость и жесткость в его приказе по армии от 22 ав­густа 1919 года. И в со­ответствии с этим при­казом также решитель­но и жестко действовал Пермикин. Уже утром 23 августа руководимая им крупная группировка войск, в тайне от эстон­цев, прибыла из Нарвы в Псков, сразу же были арестованы десять офи­церов Особой сводной дивизии, при попытке скрыться был застрелен начальник штаба пол­ковник Стоякин. Перед
тем, как взять под арест са­мого Булак-Балаховича, Пермикин передал ему через брата Балаховича — Юзефа -письмо, которое немало го­ворит о взаимоотношениях двух боевых товарищей:
«Предупреждаю, что я, как офицер, не могу не ис­полнить приказа своего главнокомандующего и дол­жен буду исполнить его в точности, не считаясь ни с какими условиями. Более тяжелого положения в жиз­ни я не переживал. Ты меня, предполагаю, знаешь и мне поверишь. Знай, что твоя жизнь и свобода в полной безопасности, и ты ими во­лен распорядиться как угодно и в будущем. В этом порука — мое слово, кото­рое для меня дороже жизни. Я прошу тебя об одном, как батьку, любящего солдата, что ты примешь все от тебя зависящие меры, чтобы наши младшие братья меньше пролили нужной для Родины крови» (цитируется по роману В.Ко-четова Угол падения).
В ответ на это письмо С.Булак-Балахович дал честное слово, что останется под домашним арестом на квартире. При нем был оставлен адъютант Талаб-ского полка прапорщик князь Шувалов (в октябре 1919 г. он погиб в бою под Гатчиной). Когда же приехавший в Псков Н.Н.Юденич потребовал Балаховича в свой вагон, то оказалось, что «батька», введя в заблуждение Шувалова тем, что Пермикин якобы разрешил ему проститься с полками, сел на лошадь и ус­какал по Рижскому шоссе за город в расположение штаба 5-й Эстонской диви­зии. Посланный за ним разъезд всадников был остановлен развернутой цепью солдат под командой Балаховича, который предупредил, что он «ничьих прика­заний исполнять не будет, никого не признает и, если кто-нибудь будет прибли­жаться, отдаст приказание стрелять». (Из приказа Н.Н.Юденича № 20 от 24 августа 1919 г.)
Юденич, расценив этот поступок Булак-Балаховича как оставление поле боя, приказал его «исключить из списков армии и считать бежавшим».
Несомненно, события связанные с неудачным арестом и последующим бег­ством Балаховича к эстонцам отрицательно сказались на положении белых в Пскове. Эстонские части, без всякой видимой причины, в два дня оставили свои позиции под Псковом, Порховом и Островом и отошли к Изборску, чем оголи-
ли правый фланг союзнических войск. Дальнейшее удержание Пскова белой армией стало бессмысленным. Командование 2-й дивизии приняло решение ос­тавить город без боя и в полном порядке, без потерь отойти по направлению к Гдову, за речку Желчу. В условиях подготовки СЗА к решающим боям за Пет­роград, ее главнокомандующий посчитал это наиболее разумным.

Дата добавления: 2015-09-04