История восьмая

«БЕЙ, ХОББИТАНИЯ!»

Мы только‑только вернулись с задания, сдали рапорт как положено и уже собрались погрузиться в законные выходные, как нас неожиданно вызвал гном. Причем по громкой связи, что говорило о крайнем нетерпении с его стороны.

– Команда оборотней, срочно явиться в кабинет шефа! Напоминаю – срочно значит немедленно!

Мы, естественно, поспешили. Не столько от беспокойства (за нами косяков в этот раз не было, задание выполнили блестяще, а поэтому не могло быть причин для разноса), сколько из любопытства. Бывший красноколпачник встретил нас в самом скверном расположении духа…

– Господа агенты, я только что узнал пренеприятное известие: к нам едет ревизор!

Немая сцена. А мы‑то здесь при чем?

– Хотя, точнее сказать, не к нам, а к хоббитам! В связи с мировым финансовым кризисом наше высшее руководство ищет способы сокращения расходов. Одну лазейку они, кажется, нашли: комиссия едет собрать компромат, чтобы выселить с Базы хоббитов. Говорят, что они только потребляют и ничего не производят, а между тем тратятся огромные суммы на их содержание и лечение от мордорского синдрома. Вы этого не знаете, но мы из‑за этих недомерков давно перестали укладываться в бюджет!

«Вообще‑то знаем, – наша троица молча переглянулась между собой, – дьявол об этом упоминал после изгнания, когда пригрозил, что натравит на нас ревизию…»

– Нас могут закрыть, – продолжал гном, нервно меряя шагами комнату. – Необходимо срочно скрыть этих нахлебников, свести концы с концами и как‑то объяснить, куда тратятся выделяемые на борьбу с нечистью средства. И это я поручаю вам!

– Но… мы же оборотни, а не бухгалтеры? – попробовала пискнуть я.

– Вы – моя последняя надежда! Завтра они будут здесь. У вас один вечер на все про все. И говорите всем, чья помощь вам понадобится, чтоб завтра выглядели перед комиссией работящими и голодными. Это приказ!

– При всем моем уважении, сир… – попробовал подольститься кот, – но…

– А я забуду о вашем безответственном поведении в деле Наполеона, когда лично ВЫ, агент 013, отпустили черную кошку. Решили проявить сентиментальность к нечисти?! А ведь об этом еще не знает ваша супруга, не так ли…

Командор подхватил падающего в обморок Профессора, и мы молча кивнули. Секретарша передала нам на руки всю документацию. Кот надел очки‑половинки и засел за бумаги, выискивать, где что можно подправить и на какие штатные должности «задним числом» посадить хоббитов.

А мы с Алексом первым делом, спрятав наш столик Босха (на всякий случай), отправились обрисовывать малоросликам сложившуюся ситуацию. Нужно было донести до них всю серьезность их положения и убедить, что без них самих мы им помочь не сможем. На удивление они быстро сорганизовались, потому что ничем гак в жизни не дорожили, как халявой. Планы по сохранению беззаботного образа жизни у них просто фонтанировали!

…Комиссия ревизоров‑чиновников прибыла рано утром на следующий день, когда у нас в принципе все было готово. Шеф появился перед ними в инвалидной коляске, которую катила секретарша.

– У начальника Базы болят зубы, – сказала я, – поэтому показывать и объяснять вам все буду я, его заместительница, его правая и левая рука. А его ноги – это секретарша. Она его катает.

Один из ревизоров осторожно уточнил: почему шеф ездит в каталке, если у него болят только зубы? На что я им ответила:

– Боль так сильна, что он временами просто сатанеет. А привязанный к коляске, безобиден, как ребенок… Хотите, покажу, как он бывает свиреп, когда слышит лишние вопросы? Секретарша принесет топор…

– Нет, нет, в другой раз! – отступили члены комиссии. – Сейчас мы здесь лишь затем, чтобы выяснить, для чего нужны на Базе хоббиты и какую полезную работу они выполняют?

– Я бы сказала, что прежде всего мы ставим на них опыты.

– Какие опыты? Интересно бы взглянуть.

– Разумеется, прошу за мной. – Я повела их в лабораторию, гоблины с хоббитами там нас уже ждали. Все было подготовлено заранее.

– Мы разрабатываем здесь пилюлю от табачной зависимости. Одной должно хватить, чтобы полностью избавить индивидуума от пристрастия к табаку на всю оставшуюся жизнь. Здесь мы проверяем, сколько капель никотина убьют хоббита. Раньше эти опыты проводились на лошадях, но с ними у нас напряженка, и общество защиты прав животных против. Эти пилюли будут продаваться на всех планетах, потому что, к счастью для нас, не только хоббиты любят курить. Мы рассчитываем заработать на этом огромные деньги и, конечно, внести свой вклад в общий бюджет.

…Десяток хоббитов, сидя рядком на стерильных банкетках, пыхтели трубками и покачивали ножками от избытка удовольствия. И еще штук двадцать терпеливо ждали за дверью своей очереди…

– Неужели нужно столько особей? – удивился один из чиновников, делая отметки в тетради.

– Непременно, потому как процент смертности в этом эксперименте крайне высок! Ну, пройдемте дальше.

Когда я объявила накануне мохноногим список «вакансий» на время проверки, самым желанным и хлебным для всех было пребывание в столовой – притвориться поварятами из кулинарного техникума, проходящими здесь практику. Федор даже предлагал дать мне поносить свое кольцо за место у хлеборезки. Но из‑за угрозы бунта мне пришлось отказаться от его и так сомнительного предложения.

Большинству пришлось изображать кустарное производство на дому. Хоббитам потребовалось срочно вспомнить, что они умеют мастерить своими длинными искусными пальцами очень «полезные» вещи: вить рвущиеся веревки, делать некатящиеся садовые тележки, ковать кривые подковы, при том еще и хрупкие, как мел. Но главное, что все были при деле…

Один из комиссии спросил, разглядывая, как они сидят и мастерят эти изделия:

– Зачем вам на Базе эти лошадиные штуки из прошлого, как их…

– Подковы? А как же, очень нужная вещь – талисманы счастья для биороботов! И так же хорошо идет по обмену на новейшие микросхемы на Аробике, можно сказать, товар первой необходимости.

На деле было ужасно трудно распределить эти работы между хоббитами. Ведь все хотели «трудиться» в столовой. Я буквально заставила их тянуть жребий, зная, что иначе никто из них добровольно не согласится идти вить веревки, когда кто‑то из их знакомых в это время снимает пробу на кухне. Но комиссия вроде пока во все верила…

Часть хоббитов притворились, что работают в оранжерее, неожиданно (вынужденно) вспомнив, что они еще и хорошие садовники. Такие же «хорошие», как кузнецы, канатчики и тележники.

Шеф на все дал разрешение, думая, что за полдня хоббиты не успеют нанести Базе такой уж непоправимый ущерб. Но как же он ошибался.

Когда мы с чиновниками дошли до оранжереи, то застали там только одного хоббита с голодными глазами, который трясущимися руками вырывал из сухой огородной земли последнюю морковку. Остальное все уже было съедено, и вся плантация представляла собой среднерусскую равнину, по которой прошел хан Мамай со своей ордой.

Однако без обеда База не осталась. Я плохо о них думала, они не все съели с огорода, но отнесли что‑то и на кухню. Хоббиты‑поварята быстро посовещались и приготовили суп, второе и десерт из… кореньев, живо вспомнив свои задатки изумительных кулинаров. Таких же «великолепных», как садовники, кузнецы, тележники… ну, вы знаете.

Все эти блюда могли быть без последствий съедены только теми же хоббитами, но, к счастью, ревизоры согласились пообедать у шефа. Синелицый готовил для них отдельно из припрятанных запасов.

Кот же весь день ходил по Базе с видеокамерой и снимал фильм о мытарствах хоббитов. Я хотела отобрать у него камеру, чтобы не вызвать лишних вопросов у комиссии, но Профессор не дался.

– Алиночка, нынче страдания хоббитов в кинематографе в большой цене. «Оскары» на дороге не валяются, а мне дочь скоро замуж выдавать надо! – орал он, продолжая снимать.

– Какая дочь? Она у тебя еще в садик не пошла, закрой объектив, папарацци проклятый! Вот закончим с комиссией, я тебе устрою…

Через час мне предстояло вновь водить эту чиновничью братию. Настроение было боевое, благо все происходящее чем‑то напоминало наши служебные задания. Врать приходится и там, и там…

– А остальные хоббиты чем занимаются? – спросил после сытного обеда глава комиссии, в то время как мы давились неудобоваримыми кореньями, отчего моя ненависть к комиссии значительно усилилась.

– Вэк?! Вот же, на бумаге написано – уборщики! Моют полы по всей Базе, знаете, сколько для этого нужно рук, каторжная работа, какие огромные пространства им приходится обрабатывать, сами понимаете.

– Давайте посмотрим. У вас же каждый день моют полы? И, надеюсь, не один раз в день?

Блин, а я уже хотела ляпнуть, что они моют их по ночам, а если нужно, то и по два раза за ночь. Но подозрений не избежать, если сейчас ревизоры не увидят ни одного хоббита с ведром и тряпкой, хотя многие вчера вытянули жребий поломойщика. Просто не любят они это занятие, как и любое другое, не связанное с лодырничаньем и обжорством.

К моему ужасу, полы в коридоре мыл одинокий гном.

– А где хоббиты? Разве это не их обязанности? – спросил член комиссии, различающий эти два вида. Жаль, не удалось их обмануть, выдав гнома за хоббита. Я вовремя прикусила язычок…

Но то, что произошло дальше, едва не загубило разом все, что уже было сделано нами за полдня отстаивания права хоббитов остаться на Базе…

– Не знаю, полы всегда моем мы, гномы, принося посильную пользу Базе, – внезапно сказал гном, гордо выпятив грудь колесом. Убила бы… надеюсь, этот доброхот действует в одиночку, если же гномы сознательно решили устроить заговор, шеф с ними церемониться не станет. Несмотря на кровное родство, он у нас мужик принципиальный…

Но похоже, что это был просто крик исстрадавшейся от несправедливости души. Хоббитам все дается даром, они в общих любимчиках, а гномам всю жизнь приходится добывать средства на пропитание собственным горбом. К тому же гном непрозрачно намекал, что они, в отличие от хоббитов, нужны, и их трогать не надо.

– Все ясно, теперь разберемся с документами этих хоббитов, есть ли у них паспорта или хотя бы свидетельства о рождении? – торжествующе сказал главный ревизор, не давая мне вставить и слово. – Документы о каком‑либо образовании, например об окончании начальной школы, боюсь даже спрашивать. Хи‑хи…

Юморист. Но смеялись они недолго. Дело в том, что, несмотря на все наши старания, подозрения комиссии после дня поверки окончательно не рассеялись, поймать за руку они нас не могли, но пошли на хитрость и объявили, что хотят провести вечер и ночь в условиях, в которых живут хоббиты. Типа эксперимента ради…

– Когда еще доведется пожить в таких царских условиях, – съязвил один из ревизоров, тот, который ходил с тетрадкой, делая в ней записи о результатах проверки. – Нам отдельных кварталов не выделяют.

Возражать мы им не стали, да и не могли, у них были особые полномочия, к тому же умножать их недоверие не хотелось. Предостерегать тоже не было смысла, они бы подумали, что мы признаем свое поражение в деле укрывательства этих маленьких бездельников.

Разве бы они поверили, что у нас даже пьяные гномы остерегаются бродить ночью по закоулкам хоббиточьего квартала. О том, что там творится после отбоя, ходят мрачные легенды. Но свидетелей, как правило, нет. По крайней мере сохранивших разум свидетелей. В последний раз там случайно заночевал один нетрезвый новичок из кандидатов в спецагенты, так наутро его нашли седым и бледным, бессвязно бормочущим что‑то о диких хороводах и ритуальном пожирании беззащитных кексов…

Поэтому, как бы чего не случилось, чиновников, после того как они просмотрели наспех нарисованные гоблинами паспорта хоббитов, мы сдали Брандакрысу, под его личную ответственность. В таких авантюрах ему можно доверять, он прикрывал кота в деле с убитыми мышками и в одиночку нападал на дьявола с ножом. А если из всех хоббитов только ему, не раз предававшему и перепродававшему друзей, можно было как‑то верить, вы можете сами представить, кем были остальные жители района.

Брандакрыс злорадно кивнул и даже отказался от предложенной конфеты. Я сразу поняла, что ему настолько понравилось это предложение, что только чудо не позволит членам комиссии не сгинуть этой ночью в хоббиточьем квартале.

Шеф среди ночи лично явился к нам и испуганно напомнил, что ревизоры должны вернуться оттуда живыми, хотя признал, что схоронить их в хоббиточьем огороде было бы куда проще. Но тут же опомнился, с надеждой посмотрел на нас с Алексом и сказал:

– Нет‑нет, их все‑таки надо вернуть, иначе пришлют других, все пойдет по новой, и тогда уж не одним хоббитам не поздоровится.

Пришлось нам с мужем срочно отправляться в хоббиточий квартал выручать комиссию, прихватив с собой (мы же не самоубийцы – идти вдвоем?) Стива с еще двумя отчаянными биороботами из его бригады. Как нам удалось вытащить чиновников из этой клоаки и вернуться оттуда живыми, это отдельный рассказ, достойный Всемирной премии хоррора.

Как‑нибудь опишу это отдельно, но если вкратце, то уже на рассвете изможденных и запуганных членов ревизионной комиссии шеф отпаивал у себя выдержанным шотландским виски. А они ему хором жаловались на невыносимые условия жизни малоросликов!

Например, один кричал, что для получения электричества хоббиты вынуждены бегать вокруг своего домика с динамо‑машиной, чтобы поесть – выкапывать клубни из земли прямо голыми руками (ревизоры продемонстрировали черные грязные руки!), потому что садовый инвентарь им не на что купить, финансирования мало. А выкапывать эти клубни нужно непременно в огороде соседа, такова традиция! К тому же в любой момент может прибежать этот сосед с палкой и прогнать тебя, потом, правда, и у тебя может представиться такая же возможность, но побитая спина от этого меньше не болит. Другой жаловался, что ему пришлось доставать воду из колодца, и он туда сам не понял как упал (что же тут непонятного, ни один хоббит не упустил бы возможности столкнуть его туда!), и выбирался он долго, ибо веревка скользкая, а в воде заледенели руки…

– В хоббитский квартал давно необходимо провести водопровод! Это же все‑таки База будущего.

– Центрального отопления у них тоже нет, – перебивая товарища, говорил следующий ревизор. – Я рубил им дрова, воруя елки в оранжерее. Это они меня застав… то есть я хотел сказать, что это был добровольно‑вынужденный акт с моей стороны. Невозможно было смотреть, как эти малыши дрожат от холода, на их синие носы и красные от постоянного чихания и сморкания глаза. Это жестокая реальность заставляет их каждый раз бороться за жизнь…

Рассказ был нескончаем. А гном каждый их очередной пример заканчивал фразой:

– Видите, как мы мучаемся? И все от недостатка финансирования.

Поспешно уезжая, члены комиссии заверили, что они все это непременно передадут начальству, но по их мстительным лицам было видно, что ни шиша нам не дадут. Шеф сказал, что это лучшее, чем могла бы закончиться подобная проверка, потому что ревизия приезжала закрыть хоббитский квартал, а уехала, считая, что хоббиты еще и нуждаются в дополнительной поддержке.

– И что мы так зацепились за этих хоббитов, может, действительно пошлем их подальше? – предложила я.

– Они мне напоминают меня в детстве, – сентиментально ответил шеф.

И точно так же думал каждый из нас…

Дата добавления: 2015-09-04