Читайте также:
|
Нашу повесть хочется, однако, предварить вот какими соображениями. В ходе подготовки материала бросилось в глаза, что вся доступная информация о городе и его мэре была сплошь хвалебного свойства. Оно вроде бы и нормально, если речь идет о хорошем руководителе, однако слишком похоже на еще не забытый советский агитпроп. Патока лилась на нашего героя таким потоком, что становилось душно. По приезде на место ощущение духоты не только не прошло, но даже усилилось. Практически все, с кем мы говорили, (люди, знакомые с мэром, работавшие под его началом — местная элита, словом) — тоже наперегонки поливали его елеем, создавая атмосферу такого умиления, что с души воротило. Когда мы пытались возражать в том смысле, что жизнь — все же штука сложная, состоящая из борений и одолений, и что нам хотелось бы узнать не только о свершениях, но и о терниях, сквозь которые пришлось продираться нашему мэру на пути к своим, безусловно, высоким целям, то собеседники, пряча глаза, убеждали: об этом он лучше вам расскажет сам. А в один прекрасный момент вообще задали вопрос в лоб: кто прислал вас сюда собирать компромат на нашего Николая Исхильевича? Стало скучно…
Вы спросите: может, атмосферу цензуры и подозрительности насаждает сам мэр Горячего Ключа? Может быть. Хотя он и вправду оказался самым раскованным из наших собеседников, да и вообще человеком смелым и даже рисковым, о чем свидетельствуют некоторые эпизоды его деятельности, которые нам все же удалось выудить в стоячих водах местного информационного болота. Руководитель вполне открытый — об этом говорят свободный доступ в мэрию, превративший ее в проходной двор, и огромный почтовый ящик у входа, куда страждущие могут бросать личные послания для главы администрации. Несколько лет назад он вообще решился на повальное анкетирование местных жителей, включая детей школьного возраста, после которого лично просмотрел все 18 тысяч собранных опросных листов. Да, он начальник жесткий и авторитарный, говорили нам некоторые смельчаки, но ведь эти его качества идут во благо? Ведь за что-то же присудили ему год назад премию «Национальное величие», учрежденную для поощрения социально ответственного бизнеса и обычно выдаваемую олигархам, отстегивающим от своих щедрот на социалку? Вот на каком фоне происходило наше знакомство с Горячим Ключом и его мэром Николаем Шварцманом. Об остальном судите сами…
Равнение на Баден-Баден!
Как выглядел Горячий Ключ пятнадцать лет назад, когда наш герой только вступил в должность, нам видеть не довелось, но очевидцы в один голос утверждают, что город можно было показывать за деньги как классический образец унылой российской провинциальной дыры. И на курорт в привычном смысле слова уж никак не похожей. Были кое-какие промышленность и сельское хозяйство, были и лечебные учреждения, но к моменту прихода Шварцмана все это лежало на боку. «Что было самым трудным за эти пятнадцать лет?» — спросили мы у него. «Самое трудное было переломить сознание. Ведь как рассуждают многие: да это там, в Карловых Варах, в Баден-Бадене можно что-то сделать. А мы — что уж. Так что же мы, убогие, что ли, какие? Больше всего усилий ушло на то, чтобы поменять настроения. Тем более что в самые тяжелые годы о развитии и речи не велось, главное было сохранить то, что осталось».
Приняв бразды правления, он поставил перед администрацией вопрос: каким путем двигаться? Из нескольких ведущих отраслей он предлагал выбрать одну, сделав ее ключевой, и настаивал, что это должен быть курорт, в чем многие тогда сомневались: доля его в доходах бюджета составляет всего 5%. К тому же были опасения, что такая расстановка приоритетов будет в ущерб остальной экономике. Шварцман же убеждал: бальнеологическая здравница — это уникальный бренд, который принесет пользу всем. Сегодня его правота для большинства очевидна, хотя путь к предполагающимся райским кущам оказался долог и труден.
Начать с того, что к моменту исторического выбора горячеключевская водичка стала терять свои целебные свойства по причине массированной вырубки местных лесов, и администрации пришлось срочно вгонять высокодоходный бизнес в какие-то рамки, невзирая на бюджетные и прочие потери. Было тяжело: лесорубам такой поворот событий нравиться не мог, и потому зачастую приходилось просто перекрывать трассы, по которым они вывозили свою добычу. А если везли в обход, по горным тропам, приходилось выставлять посты и там. В том числе и ночные. При этом, заметьте, делянки иной раз располагаются в столь труднодоступных местах, что лес вывозят даже и вертолетом. «Костьми ложились, в буквальном смысле», — рассказывает один из очевидцев.
В итоге вырубка с исходных 200 тыс. кубометров сократилась до нынешних 34, лес вдоль питающей минеральные источники реки Псекупс начал восстанавливаться, а вслед за ним оптимизировался дебет скважин и химический состав воды. По данным экспертов, в ближайшие 90 лет (на больший срок прогнозы просто не делаются) и дебет, и химический состав останутся неизменными. Однако администрация не намерена останавливаться на достигнутом: есть планы придать местному лесничеству статус природного заповедника, где будут позволены только санитарные рубки. А вновь обретенные качество и количество воды позволили запланировать строительство современного термального комплекса стоимостью 20 млн евро, проект уже разрабатывается с участием специалистов из Баден-Бадена.
По ходу дела выяснилось, однако, что амбициозные планы мэра разделяют далеко не все даже в курортной отрасли. Та часть инфраструктуры, что принадлежала профсоюзам, на глазах приходила в упадок: изношенность оборудования скважин составляла 60 и более процентов, однако вкладываться владельцы не хотели и продавать свой ресурс тоже отказывались. Мэру пришлось открыть второй фронт, где особенно серьезным оказался конфликт с санаторием «Предгорье Кавказа», одним из крупнейших в Горячем Ключе: у мэрии есть пакет акций в 6%, но против 30% профсоюзных найти аргументы было непросто. По слухам, блокирующим пакетом фактически владели краснодарские олигархи, а у них, судя по всему, были свои виды на собственность, земля под которой буквально золотая. В конце концов удалось консолидировать акции, принадлежащие коллективу лечебницы, сыскался и новый собственник. Сейчас в санатории идет ремонт. Как утверждают, привести дело к счастливой развязке Шварцману удалось, задействовав свою харизму не только в краевой столице, но даже в Москве. Сам городской голова в ответ лишь загадочно улыбается. Сейчас он ведет новую позиционную войну — за санаторий «Россия», реликт советской эпохи, принадлежащий одному из местных совхозов.
Параллельно под свой проект курортного прорыва мэр принялся затачивать кадры: в самом начале правления он собрал группу из 24 человек (врачи, строители, озеленители) и, подобно царю Петру, отправил их в Карловы Вары набираться ума, призвав обратить особое внимание на сервис и организацию досуга. Сам Шварцман поехать не смог, потому что в Горячем в тот момент случилось наводнение.
Землянка в три наката
Вообще-то наводнение в тех местах — дело обыденное, поэтому обустройство города мэр начал с антиливневки и канализации. Антиливневка — это забетонированная канава в метр глубиной, идущая вдоль улиц и отводящая дождевые потоки от зданий. В Горячем есть пока не везде, но результат, как утверждают, уже заметен. Бросается в глаза, что часть улиц города вымощена красивой цветной плиткой, а на остальных — привычный российскому глазу разбитый асфальт. Нам объясняют: новую плитку кладут только там, где уже проложены заново, с вечными полиэтиленовыми трубами, все необходимые коммуникации, чтобы не пришлось ломать эту красоту через месяц. «Это вам не Сочи, где вся канализация давно сгнила! — не выдерживает кто-то из наших собеседников, страстный патриот Горячего. — А мы вот деньги в землю закапываем!»
Сегодня землю в курортной части города купить нельзя — только арендовать. В собственности находится лишь у тех, кто живет давно, отсюда и цены: здесь сотка голой земли стоит миллион рублей, а в деловой части города — шестьсот-семьсот тысяч. Но застройщиков это не смущает: инвестиционная привлекательность Горячего растет, местные интернет-сайты пестрят информацией о купле-продаже жилья, город переживает строительный бум — и в даунтауне, и в курортной зоне.
Последняя производит наиболее сильное впечатление: строятся и обживаются десятки особняков — элегантных, из красного финского кирпича, двух- и даже трехэтажных. Землянки в три наката, шутят местные остряки. Кто владельцы? Местные, у кого есть деньги. А если нет, то можно продать свои бесценные сотки и переехать в село, но уже с солидным приварком в кармане. Обживаются северяне с толстыми кошельками, вышедшие или собирающиеся на пенсию. Есть, разумеется, и вездесущие москвичи. Но селятся приезжие не только в коттеджах: в прошлом году из сданного в эксплуатацию в городе жилья 70% купили иногородние, при цене 32–35 тыс. рублей за квадрат. Причем подавляющее большинство из них — краснодарцы, считающие Горячий Ключ дачной местностью. Городок и вправду расположен очень удобно: чуть в стороне от федеральной трассы «Дон», ровно на полпути между столицей края и побережьем, и в ту и в другую сторону — минут сорок быстрой езды.
Бесплатного жилья, увы, немного: сегодня его дают только врачам, которых не хватает. Очередь осталась еще с советских времен, но в администрации придумали остроумную схему расселения: рядом со старым домом строится новый, и первые два этажа отдаются городу. Живете на первом этаже — получите на первом, живете на втором — пожалуйста, на второй. При этом за точку отсчета берется не площадь, а количество комнат: было две — вот вам две. Новая квартира все равно окажется просторнее, да и планировка лучше. Вместо общей, естественно, получите отдельную. Однако если хотите из двух комнат переехать в три, то доплачивайте. Потом старый дом сносят, а на его месте строится новый и так далее. В прошлом году город сдал в эксплуатацию 60 тыс. квадратных метров при численности населения 53 тыс.: цифры, близкие к названному президентом Путиным идеалу. Продавая через аукцион участок под застройку, город на свои деньги закладывает там всю инфраструктуру, чем снижает затраты застройщика. Но за это часть квартир он забирает себе и продает горожанам по льготным ценам — 15 тыс. рублей за квадрат.
Правда, по генплану многоэтажек в городе должно быть не больше 40%, а остальное — коттеджи и таунхаусы, иначе есть опасность превратиться в безликий поселок. Человек должен иметь возможность любоваться из окна природой, считает мэр.
Университет на дому
То отрадное обстоятельство, что Горячий стал привлекателен для приезжих, имеет, однако, свою неприятную сторону: население города стареет. Молодежь, напротив, еще несколько лет назад перспективы для себя здесь не видела: средняя зарплата в Горячем составляет 6 тыс. рублей, а в соседнем Краснодаре — вдвое больше. Перспектива превратить курорт в город пенсионеров Шварцману вовсе не улыбалась, и мэр добился от Кубанского госуниверситета, чтобы тот открыл в городе свой филиал. Специализация — по выбору местных властей: нужны муниципальные служащие и юристы. Несколько лет назад открылся филиал медучилища, которое с этого года становится самостоятельным учебным заведением и начинает финансироваться из краевого бюджета, тогда как раньше его содержал город. Все выпускники местных учебных заведений вместе с дипломом получают и рабочее место.
Кроме того, в КубГУ специально для Горячего готовят учителей иностранных языков: город набирает группу и платит за ее обучение, потому что в сельских школах учителей не хватает. Шварцман же считает, что прочерк в аттестате зрелости — вещь недопустимая, поскольку сокращает стартовые возможности молодого человека. Но город заключает со своими стипендиатами договор: они должны отработать три года или вернуть деньги. Недавно на этих же условиях набрали еще одну группу из 30 человек: учителя физики, математики и информатики. При КубГУ есть отделения среднего специального образования, также открытые по просьбе города, например гостиничный сервис. Цивилизованное гостиничное обслуживание необходимо городу как воздух.
Есть и рабочие специальности: деревообработка и строительное дело. А когда у местных нефтяников возникла проблема с бурильщиками, в городе набрали группу молодых людей, выучили в КубГУ и предоставили работу в районе. «Прежний снобизм изжит, — замечает мэр, — сегодня молодежь охотно идет на рабочие специальности».
Достигнутыми результатами Шварцман заметно гордится: если в начале 90-х пенсионеры составляли треть жителей района Горячий Ключ, то сейчас их доля уменьшается. Молодежь остается в городе, а число жителей растет — за пятнадцать лет с 51,6 до 53 тыс. человек, — причем отнюдь не за счет притока приезжих. Этот поток, по признанию мэра, администрация старалась ограничить «всеми правдами и неправдами», впрочем, уточнил он, «не выходя за рамки закона». В данном щепетильном вопросе Шварцман резко расходится с теми, кто считает, что демографические проблемы можно решить за счет мигрантов, полностью разделяя преобладающие на Кубани настроения. «Я убежден, — настаивает он, — что миграционный процесс не должен быть неуправляемым, потому что если спокойствие населения не обеспечено, то никакая экономика развиваться не будет».
Дружба народов по-горячеключевски
Второе место по численности после русских в Горячем занимают армяне, и с этим обстоятельством связан самый серьезный межнациональный конфликт за время правления Шварцмана: в начале 90-х в городе между казаками и армянами случилась разборка со стрельбой. Как утверждают, были и жертвы. На следующий день мэр собрал у себя в кабинете весь правоохранительный бомонд — местного прокурора, начальников милиции и ФСБ и председателя суда, — а также казачьего атамана, представителя армянской диаспоры и еще одного человека, чье появление изумило всех: это был известный всему городу криминальный авторитет, весьма влиятельный человек, постоянно живущий в Горячем, но в упомянутой разборке не участвовавший. Поставив перед присутствующими задачу срочно разрядить ситуацию, мэр дал им несколько часов времени и полную свободу действий. К вечеру все собрались снова и отчитались о проделанной работе. Что именно рассказали они городскому голове и какие конкретно меры были ими приняты, за стены кабинета не вышло, но факт остается фактом: инцидент закончился примирением сторон, и больше ничего подобного в Горячем не случалось. А упомянутый вор в законе — дай ему бог здоровья, как выразился рассказчик, — до сих пор живет в городе. А вот как комментирует этот эпизод сам Шварцман: «Конечно, можно было бы рассуждать так: я не могу ничего приказать прокуратуре, поскольку она поставлена надо мной надзирать, я не могу ничего сказать судьям, потому что суд независимый, ничего не могу приказать милиции, потому что она федерального подчинения, и так далее. И на этом основании ничего не делать. Ну пригласил я вора в законе: да, у него свои методы, но как он их будет применять, меня не интересовало. Мне нужен был результат — и он налицо».
В кабинете у мэра собрались начальники милиции и ФСБ, прокурор, председатель суда и еще один человек — местный криминальный авторитет
Гораздо больше хлопот мэру доставили курды, в конце 80-х приехавшие из еще советской Средней Азии и поселившиеся двумя кланами в станицах Пятигорской и Бакинской. Часть из них успела прописаться, потом прописку прекратили. С тех пор много воды утекло, народились малые дети, но до сего дня около шести сотен поселенцев живут без регистрации, имея на руках лишь старые советские паспорта. Местное население они раздражают не только тем, что живут по своим собственным правилам, но и постоянными жалобами на притеснение. Попытку разрешить конфликт предпринимала даже Москва: сюда приезжал министр по делам национальностей. Мэр Горячего воспользовался моментом, чтобы разрулить ситуацию на свой манер: пригласил к себе министра и приехавшего с ним лидера российских курдов, а также представителей станичного казачества и местных курдов и задал последним вопрос: в чем вас притесняют?
— Не принимают на работу, не дают мест на рынках, если нет прописки, не регистрируют машину, — был ему ответ.
— Сколько ваших, из числа прописанных, за прошедшие годы ушло служить в российскую армию? — прозвучал встречный вопрос.
— Ни одного.
— У них много детей, но, когда подходит призывное время, они разъезжаются кто куда, и в итоге служить некому, — объясняет Шварцман присутствующим. — Сколько из вас принимает участие в выборах? Любых? — продолжает он.
— Ни одного.
— А в школу их детям ходить не запрещено, если нужно бесплатное питание, они его получают, медицинским обслуживанием все пользуются, в том числе и непрописанные, — комментирует мэр. — Если торгуют или устраиваются на работу (даже без прописки), мы закрываем на это глаза — работайте, однако на постоянной работе никто из них не задерживается. Так что же получается? Законов наших вы не исполняете, но при этом вам все должны? — рассуждает он и с удовлетворением констатирует: — И министр, и курдский лидер с нами согласились. Да, проблема не рассосалась, они по-прежнему живут без паспортов, но и серьезных инцидентов тоже не было. Они поняли, что власть надо уважать, и мне этого вполне достаточно.
А вот адыгов, чья территория сопредельна району Горячий Ключ, мэр и вовсе принимает за своих («они у нас под боком»). Хотя в отношениях с ними тоже был острый период. В тех местах все знают, что адыги считают и Горячий Ключ, и прилегающие территории вплоть до побережья своими исконными землями, и основания для этого у них есть: географические названия почти сплошь звучат не по-русски. Кроме того, у адыгов есть давняя обида: когда еще при Медунове строили Кубанское море, то затопили не только их селения — они получили равноценное жилье, — но и кладбища, чего, как утверждают местные, адыги до сих пор простить не могут. Николай Шварцман сам родом из Адыгеи, знает культуру и язык, дружит с главой второго по величине города республики Адыгейска, с которым даже прошел обряд куначества! Когда его коллега и друг разошелся во взглядах с президентом Хазретом Совменом и по собственной воле ушел в отставку, мэр Горячего взял его к себе председателем комиссии по земельным отношениям. Потом президент в Адыгее сменился, и опальный мэр снова вернулся в свой город. «Эта дружба мне очень помогала, — признает Шварцман. — Все возможные проблемы мы снимали раньше, чем они возникали. У них в республике сейчас экономические сложности, много адыгов работают в нашем районе: и бизнес имеют, и селятся в Горячем. Мы эти отношения поощряем, даже договор подписали о сотрудничестве».
Курочка по зернышку клюет
Громадье планов главы администрации требует средств, но нынешнее финансовое состояние маленькой и по преимуществу сельской территории производит сильное впечатление. Собственный бюджет на 80% наполняется мелкими и средними предприятиями. Шварцману это тем более приятно, что многих налогоплательщиков он выпестовал сам. Особенно занятна история с мебельной фабрикой, к середине 90-х оказавшейся на грани банкротства. Случай был запущенный: крайняя скудость ассортимента, резкое сокращение персонала и явное нежелание головного предприятия (Краснодарской мебельной фабрики) поддерживать свой филиал на плаву. Городские власти помогли предприятию найти юридическую лазейку для обретения независимости, дали возможность акционироваться и попытались вдохнуть в него жизнь, беря налоги не живыми деньгами, которых не было, а мебелью. Но куда ее девать? В те времена у города была большая задолженность по детским пособиям, их и попробовали выплачивать продукцией мебельной фабрики. «К моему изумлению, — констатирует Николай Шварцман, — очень многие на это соглашались: мебель — это дорого, а тут ее привозят на дом, собирают, и все бесплатно». Потом город дал фабрике нечто вроде госзаказа: мебель для больниц, школ и прочих учреждений — она тоже засчитывалась как налоги. И предприятие выжило: сегодня это крупнейший донор городского бюджета и победитель краевого конкурса «Лидер экономики Кубани». «Тогда, в девяностых, законов почти не было, действовать приходилось часто интуитивно, а главное — быстро, — объясняет мэр. — Если бы мы ждали, что кто-то решит за нас, эти предприятия просто развалились бы. Тем более что в самые тяжелые годы желающих растащить их было очень много».
Сегодня основные направления горячеключевского бизнеса — это строительство, торговля, общепит. Запущено 14 цехов по выпуску минеральной воды, которую успели вывести и на международный рынок: уже покупают США, а сейчас вопрос об импорте изучает Япония.
Случается, что администрация объявляет: у города есть потребность в таком-то бизнесе, кому интересно — обращайтесь в управление экономики при мэрии. Была, скажем, проблема с прачечными. Заинтересовались несколько человек, сейчас остался только один, но он хорошо раскрутился и теперь в одиночку обслуживает не только весь город, но и часть побережья. Потом администрация уговорила его заняться еще и банями: два года назад он уже взял в аренду городские помывочные, понял, что там тоже есть где развернуться, и сегодня на месте старых бань собирается строить новые. Теперь, когда город обеспечен, мэрия подталкивает предпринимателя пойти со своими услугами и в село. Там, конечно, сложнее, бани убыточные, но ведь у частника всегда есть возможность маневра: минимальный штат, налоговая упрощенка. Мэрия обещает помочь. Сходные истории можно рассказать и про химчистки, и про транспорт, который тоже отдан в частные руки.
У транспорта своя специфика: есть маршруты выгодные, есть убыточные. Ну кого заставишь ездить на хутор Косякино или в Широкую Балку? Так в администрации придумали поделить весь транспорт на лоты: если соглашаешься возить людей в Косякино, то в награду получаешь суперрентабельный маршрут по городу.
В списке налогоплательщиков есть даже и такая, казалось бы, экзотика, как страусиная ферма. Учредили ее москвичи, выкупив полуразвалившийся коровник у бывшего совхоза «Приреченский». Мясо — 500–600 рублей за килограмм — уходит по ресторанам, особенно на побережье. Говорят, что самолетом возят даже в Москву. Дело ведут грамотно: сразу завели свой инкубатор, реализуют яйца и молодняк. Спрос есть — пора расширяться. Любопытно, что производство оказалось фактически безотходным, в дело идет все: и дивной красоты перья, и кожа — из нее делают дорогие сумки и кошельки, и даже когти — их используют в медицине. Этим летом владельцы фермы были у мэра и известили его о своем намерении закрыть свое свиноводство, потому что содержать семью страусов оказалось рентабельнее, чем откормить одну свинью. Мэр согласился: «Они меня убедили. Свиноводством же пусть занимаются те, кому это больше нравится: поголовье свиней у нас в районе увеличивается. Кроме того, ведь очень важно не отбить у людей вообще охоту что-либо делать, поэтому я стараюсь ничего не навязывать. Я сам от этого в свое время натерпелся: вот, почему ты мало занимаешься зерновыми? Да не растут они у нас! На нашей глине если получим 30 центнеров с гектара, то это счастье. А затраты огромные. Ну кому это нужно?»
Вообще мэрия с бизнесом ладить умеет. В крае много строительных организаций, но Шварцман старается давать подряды только своим. Это выгодно со всех точек зрения: своих, если что не так, можно заставить переделать. Оно, конечно, надо проводить тендеры, но он выкручивается, изыскивает возможности. «Не вполне рыночное поведение», — замечаю я. «Согласен. Но наш рынок пока что специфический» — отвечает он.
Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 95 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПАРТНЕР | | | Фото: Александр Забрин |